Ривай и сладкий пирожок

      Ривай стоял около дерева и точил нож. Тропа впереди была безлюдна, однако неподалёку на востоке слышался невнятный человеческий голос. Если это один из лесорубов, то он пойдёт за ним, выяснит их стоянку и избавит лес от чужого присутствия. Если просто прохожий — то пусть спокойно идёт по своим делам, он даже выть ему вслед не будет.       Через некоторое время стало ясно, что прохожий очень недоволен и очень громок. Ривай повёл ушами, прислушиваясь ко звонкому мальчишескому голосу.       — ...спокойно читал книгу. Так нет же, надо идти на ночь глядя, через лес. Почему не через вулкан?       Ривай фыркнул, а следом услышал звук чего-то падающего. Кажется мальчишка споткнулся. Некоторое время были слышны лишь ругательства, а потом снова топот.       — Может, отец решил от меня избавиться? Типа — зачем кормить лишний рот перед зимой?       Приближаясь, голос становился громче.       — Или втайне добавляет в пирожки нечто запрещённое? А я, сам не зная, выступаю посредником, между ним и Зиком? Какой кошмар. Надо проверить.       Когда топот стал ближе, Ривай поднял голову и посмотрел на дорогу. Молодой мальчишка шел по тропе, озираясь. Через некоторое время, заметив пень, он сел и принялся копаться в своей корзинке.       Ривай только брови приподнял в удивлении, смотря на него. У этого юнца в красных шароварах, разгуливающего по лесу, чувство самосохранения отбито напрочь что-ли? В пяти метрах от него стоит настоящий, мать его, волк.       Он забил хвостом, смотря, как парень вынимает из корзины сочный зажаристый пирожок. Да этого сладкого румяного мальчишку в этом лесу самого на пирожки могут пустить.       В раздражении он провёл точилом по лезвию, и парень замер, оборачиваясь на звук.       — Волк, — полузадушено сказал он, смотря на него.       И Ривай не мог не отметить, каким испуганным и каким красивым тот был.       — Ага, сам в шоке, — с сарказмом сказал он.       — Зачем вы точите нож? — спросил тот. Хлебобулочное изделие в руке стало мелко подрагивать.       — Говорят, тут дровосеки рядом гуляют, не люблю, когда в моём лесу деревья рубят.       — Я не дровосек, — испуганно произнёс тот.       — Безмерно рад за тебя, — сказал Ривай, продолжая медленно, с устрашающим звуком, водить по кромке лезвия. — А теперь поднимайся и быстро беги по дорожке. Желательно молча, потому что тебя могу услышать не только я.       — А кто ещё?       — Вчера тут бродили какие-то ряженные, с мертвыми курицами в руках, взывая к рогатому богу.       — Так вот, кто у нас курей спёр, — возмущённо сказал парень. — А отец сказал, что это я их потерял и грозился меня выпороть.       Ривай подавил улыбку, думая, что такого сладкого мальчишку грех не похлопать по булкам.       Между тем, парень посмотрел на свой пирожок и задумчиво спросил:       — А как узнать, что в еде конопля?       — Понятия не имею, юный наркоман.       Парень надулся и обиженно посмотрел на него.       — Я не такой. Просто меня на ночь глядя выставили из дома и дали еды.       — Да я смотрю, родственники тебя обожают. Не боишься, что пирожки отравлены?       — А вы не можете отсюда унюхать, есть ли в них что-нибудь подозрительное?       Ривай внимательно посмотрел на него, думая, что современная молодёжь нихрена не понимает в анатомии. Он что, медведь гризли, и чует всё за километры? Максимум, что он сейчас может различить — запах мыла и молока от этого парня.       — А ты не можешь просто попробовать? Начнёшь пускать пену изо рта и быстро поймёшь.       — Да, наверно у меня нет выбора, — сказал тот убитым голосом и откусил половину пирожка. — Конопля, так конопля. Нужно принять свою горькую участь.       Ривай почувствовал, как у него задёргался глаз.       — А почему вы в одежде? — спросил мальчишка, пялясь на него.       Аккерман только повёл ушами и спросил:       — А ты бы предпочёл, чтобы я был без неё?       Со стороны парня некоторое время было молчание.       — Ну, вы типа волк, — медленно сказал он. — А как же голышом побегать по лесу и повыть на луну?       — Серьёзно? — с сарказмом спросил Ривай, смотря на него. — Может покажешь мастер класс? Я с удовольствием посмотрю, как ты трясёшь голой попкой, забираясь на скалу в полнолуние.       Парень перестал жевать, уставившись на него во все глаза.       — Что-то ты задумался, — заметил Ривай, вкладывая нож в ножны и убирая брусок в дупло дуба. — Уже думаешь, где скалу найти?       — Вы сказали, что посмотрите с удовольствием, — медленно произнёс тот.       — Тебя слух подводит, — быстро заверил его Ривай, разворачиваясь. Пора идти лесорубов искать, а не пялиться на красивую мордашку.       — Ничего подобного, — сказал тот и поднялся следом. — Вы куда?       — Искать гадёнышей, что дерево срубили, — проворчал Аккерман и в раздражении забил хвостом.       — А как же я? — так искренне возмутился парень, что Ривай, обернувшись, с удивлением посмотрел на него.       — А причём здесь ты? Ты что-ли дерево рубил?       — Нет, но на меня же могут напасть.       — Кто? Волки? — с сарказмом спросил он, метя хвостом из стороны в сторону.       Мальчишка похлопал глазами, видимо, не оценив юмора.       — Да кто угодно. Тот же медведь.       Ривай едва не закатил глаза. Эрвин был весь день занят заливкой мёда в банки и попытками спрятать его от лисы Ханджи, ему точно не было дела до всяких красивых мальчишек.       — Он сегодня занят. Приходи завтра. Если уговоришь, то он может погоняться за тобой по лесу.       — Вы не можете просто так уйти!       — Это ещё почему? — удивился Аккерман, а потом увидел, как тот смотрит на него своими большими глазами, будто готовый вот-вот разрыдаться, и вдруг понял, что тому может быть просто неуютно в лесу в одиночестве. — Тебе страшно?       Парень моргнул несколько раз, словно пытаясь вникнуть в его слова, а потом усиленно закивал.       — Да, мне очень-очень страшно. Проводите меня пожалуйста.       Ривай вздохнул. В принципе на тропе больших опасностей быть не должно, однако всякое может случится. Если лиса Ханджи увидит этого пирожка, то наверняка захочет с ним поиграть, например в «потыкай ножом Эрвина» или «дёрни за хвост бобра».       — Хорошо, — сказал он, подходя к мальчишке. — Твой дом далеко?       — Нет, но до темноты можем не успеть.       — Не страшно, с тобой ничего не случится, — заверил его Ривай, выходя на дорогу и оглядываясь. На востоке и на западе было тихо, на севере только громко разговаривали лоси, а в кустах ругались друг с другом ежи. Ничего подозрительного не наблюдалось.       — Будете пирожок? — спросил мальчишка, отправляясь на запад, и Ривай, чуть в стороне пошёл следом.       «Тебя что-ли?», — только и подумал Аккерман, но вслух сказал другое:       — Я не голоден.       — А вы едите людей?       — Нет, если они не пытаются снять с меня скальп.       — А зайцев?       — Жареных.       — А стая у вас есть?       — Нет.       — А нора у вас большая?       «Он про зад что-ли?», — не понял Ривай с подозрением косясь на него. А потом подумал, что с такими мыслями тут только один извращенец — он сам, а мальчишка наверняка невинней ягнёнка.       — У меня есть дом, — ответил он, мельком подумав о том, что попадёт туда только к утру.       — А у вас бывают блохи?       — Я тебя сейчас покусаю.       Мальчишка громко рассмеялся.       — Тебе только что было страшно, — заметил Ривай, смотря на веселящегося парня. — Куда всё делось?       — Я до сих пор дрожу, — сказал тот, лукаво смотря на него.       — Что-то не похоже, — усомнился Аккерман.       — Вы просто далеко идёте поэтому не видите.       Ривай шёл по краю дороги и не собирался подходить ближе, от мальчишки пахло слишком вкусно. Дай ему волю, он так бы и облизал всего.       — А можно хвост потрогать?       — Нет, нельзя, — громко сказал Ривай, замечая, как тот целеустремлённо начал движение в его сторону, а потом свернул и пошёл рядом. — Я же не спрашиваю, можно ли твою пипиську потрогать.       — Но вы можете спросить, — сказал тот, уменьшая расстояние между ними.       — Зачем? — не понял Ривай.       — Ну, а вдруг вам интересно? — улыбнулся мальчишка.       — Ты думаешь, я брожу по лесу в поисках людей, чтобы потрогать их пиписьки? — не поверил Аккерман.       Боги, да те девицы с дохлыми курями в глазах мальчишки наверняка были более адекватны, чем он. Вот это репутация у волков. Такими темпами, дровосеки его не испугаются, а скорее ему обрадуются.       — Не знаю, а это приятно? — весело спросил парень.       — Трогать чужое хозяйство? — удивился Ривай, думая о том, где раздобыть ещё несколько ножей. — Не больше чем вяленую колбаску.       — А я другое слышал, — протянул тот с улыбкой.       — От каких извращенцев? Кто они? Почему они рассказывают это подростку? Где живут? Мне захотелось к ним в гости, с ножом.       — Я не подросток, я уже взрослый, мне двадцать один недавно исполнился.       Ривай только скептически взглянул на него, думая, что тот как минимум накинул себе года три.       — Правда, — ответил тот, заметив его взгляд, — меня уже несколько раз пытались женить.       — И как, неудачно?       — Ну да. Я же говорю, мне сказали, что вяленые колбаски приятней, вот я и поверил, — парень тяжело вздохнул. — Я такой доверчивый.       Если в прошлый раз у Ривая дёргался глаз, то теперь начала дёргаться вся щека.       Ещё пару километров и он заработает себе нервный тик на всё тело.       — А сколько вам лет? А вы можете загнать оленя, просто бежа за ним? А почему вы не даёте хвост потрогать? А вы дерётесь с волками? А с медведями? А если я увижу других волков, я могу о вас спросить?       — Так, стоп, — сказал Ривай, когда вопросы начали сыпаться как из рога изобилия. — Не представляю, что ты знаешь, о волках, но лучше всё забудь.       — Я ничего не знаю о волках, поэтому и спрашиваю.       — Слушай, пирожок...       — Меня зовут Эрен, — довольно сказал тот.       — Очень приятно, пирожок Эрен. Меня зовут Ривай. Так вот, сладкий, я веду тебя до дома, через лес полный опасностей и диких саблезубых животных. Ты должен быть тих, напряжён и собран.       В это время поперёк тропы вальяжно прошёл гусь.       Эрен выразительно посмотрел на него.       — Да, саблезубые птеродактили обмельчали, — подтвердил Ривай, — но это не значит, что других опасностей быть не может. И с другими волками ты вообще говорить не должен.       — Но вы же сказали, что со мной ничего не случится.       — Эрен, я не буду тебя провожать каждый раз. Однажды, ты можешь действительно столкнуться с опасностью.       Парень некоторое время молчал, и Ривай уже решил, что тот впечатлился его короткой речью, как тот снова выдал:       — А как на вас действует луна? Правда, что вы в период полнолуния впадаете в похотливый...       Ривай зарычал.       Эрен замер и округлил глаза, смотря на него. Но вместо того, чтобы с визгом броситься прочь, внезапно покраснел. Аккерман спустя пару секунд недоумения решил, что на него так действует страх.       — Никаких других волков. Ты к ним даже не подходишь. Повтори, что я сказал.       — Я к ним не подхожу, — пробормотал Эрен, маслянисто блестя глазами.       — Хорошо, — сказал Ривай, медленно успокаиваясь и думая, как бы угрозами или шантажом запретить подходить к лисам, медведям, бобрам и прочей живности вплоть до ежей, которая может принести мальчишке вред.       Некоторое время они шли рядом в тишине и Ривай искоса поглядывал в сторону парня, который двумя руками вцепился в корзинку. То мальчишка ругался как сапожник, то теперь блестя румяными щеками скромно шёл рядом. Такой милаха.       Впрочем, умиление Аккермана было недолгим, Эрен быстро пришёл в себя и вновь начал бомбардировать его вопросами, среди которых были: «А вы когда-нибудь подтирались лапой ели?», «А в битве за самку кто победит, вы или кабан?».       Самому Аккерману и в голову бы не пришли подобные вопросы, но любопытный мальчишка выдавал их на протяжении всего пути и Ривай быстро привык.       К дому, стоящему на краю села, они вышли, когда землю накрыла тьма, а изо рта вырывался пар. Холод неотвратимо поднимался из земли с заходом солнца.       Свет в доме не горел, а на листе, пришпиленном к двери, было написано: «Эрен, я уехал до среды. Если будут заморозки — топи печь. Не гуляй вечером около леса, тут бродит злой волк». И подпись: «чмоки, чмоки, старший брат».       — Как так?! — возмущённо спросил Эрен. — Я так старался, столько шёл.       — Бывает, — сказал «злой волк», чувствуя, как радостно завилял хвост. Стараясь скрыть довольство в голосе, он спросил: — Идём назад?       — Ни за что, — ответил мальчишка и, нагнувшись, принялся рыться под крыльцом.       Ривай, с одной стороны засмотрелся на его жопку, вздёрную вверх, а с другой — почувствовал себя неуютно, от осознания того, что мальчишка не хочет больше проводить с ним время.       — Ну, тогда пока, пирожок, — произнёс он, разворачиваясь.       — Подождите! — воскликнул Эрен. — Как же я буду один в доме?       — Закроешься и ляжешь спать, — дёрнул плечом Ривай и стал думать, в какую сторону бы пойти. — Мне пора дровосеков искать.       — Но они часто ходят мимо дома, зачем куда-то идти?       — Действительно? — удивился он, оборачиваясь, и чувствуя, как хвост вновь радостно завилял.       — Конечно, — горячо заверил его Эрен. — Давайте подождём внутри, они наверняка уже скоро пойдут по дороге.       Ривай был только рад: и с мальчишкой больше времени проведёт и добыча сама в руки придёт.       Парень, наконец, нашёл под крыльцом ключ и открыл дверь. Быстро сбросив ботинки, он прошёл внутрь. Аккерман поставил и его и свою обувь ровно, заходя следом.       Температура внутри была такая же, как на улице.       — Ты здесь замёрзнешь ночью, — сказал он, рассматривая помещение, состоящее из одной комнаты, и кивнул на печь, — посмотри, там есть дрова?       Мальчишка быстро поставил свою корзинку на стол, и, открыв заслонку, взглянул внутрь печи.       — Есть, — ответил он.       — Хорошо, — сказал Ривай, думая о том, что не придётся на ночь глядя идти в лес в поисках старых деревьев. На столе стояли свечи, он зажёг несколько и только потом закрыл дверь.       — Вы ужинать будете? — спросил мальчишка, залезая под стол.       Ривай посторонился и ответил:       — Если есть чем, но в принципе, я могу и у дровосеков что-нибудь откусить.       — Не, я сейчас найду, зачем же мясом с какашками питаться, — сказал тот, открывая погреб.       Ривай прошёл к печке и стал пялиться на то, как он водит булками из стороны в сторону, нагнувшись и ища что-то внизу.       «Мясо с какашками» скоро мимо дома пойдет и ему стоило бы увести их подальше, чтобы Эрен не видел происходящего.       Пока Ривай растапливал печь, мальчишка нашёл еду, и вымыв руки в тазу, принялся собирать ужин.       Аккерман сказал ему, что с вечера лучше что-нибудь приготовить, чтобы утром тот смог поесть, но парень только легкомысленно отмахнулся, говоря что перебьётся сухомяткой. Ривай заворчал, думая о том, что нужно как-нибудь позвать мальчишку в гости.       Переговариваясь, они поели и сели спиной к печи, дожидаясь, пока та нагреется. Эрен стянул с кровати одеяло, и завернулся в него, нахохлившись. Ривай подавил желание ущипнуть его за щеку, в который раз за день думая, насколько тот мил.       Мальчишка поспрашивал его о духах леса, о проклятых местах и пригревшись, постепенно начал зевать.       — Уже очень поздно. Можно я лягу? — спросил тот.       — Почему ты спрашиваешь? Делай, что хочешь, — сказал Ривай, думая о том, что телу так комфортно, и сытно, что выходить на ночной холод совершенно не хочется.       Эрен поднялся и прошёл в дальний угол, снимая верхнюю одежду и забираясь в кровать. Некоторое время из угла было слышно лишь сопение, а потом тот спросил:       — Вы не хотите спать?       — Нет, — ответил Ривай, чувствуя, что его наверняка скоро разморит, — караулить надо. Когда буду уходить, я тебя разбужу, чтобы дверь закрыл и свечи погасил.       — Я вас плохо слышу, — пробормотал мальчишка из под одеяла. — Может, вы ко мне переберётесь. Не надолго. Пока дровосеки не придут.       Ривай почувствовал, как дремота моментально улетучивается. Куда перебраться? В кровать? В которой мягкий, тёплый и сладко пахнущий мальчишка распластался под одеялом?       Это очень, очень плохая идея.       — Мне страшно, — жалобно добавил Эрен.       И Ривай просто не мог это проигнорировать. Поднявшись, он пошел к парню и тот с его приближением завозился, отодвигаясь.       — Ты же говорил, что взрослый, — заметил он, усаживаясь на кровать. Взбив подушку, Аккерман привалил ту к стене и облокотился на неё. — Как можно всего бояться?       — Я не всего боюсь, я выборочно, — ответил тот и, как гусеница, подполз к нему, утыкаясь лбом в бедро.       Ривай едва не фыркнул, смотря на подобное.       — А сейчас тебя что пугает?       — Темнота, — неуверенно пробормотал тот.       Аккерман покосился на стол уставленный свечами. Не так уж и темно было в комнате.       — Ветер злобно завывает.       Тише погоды, чем сегодня, не было в последние недели.       — Да и разгуливающие по лесу люди, с трупами куриц в руках, очень подозрительны.       — Так что, расскажешь отцу, кто кур похитил? — спросил он с улыбкой, подозревая, что пирожку было просто одиноко.       Эрен между тем завозился под одеялом, а спустя недолгое время Аккерман догадался, что тот снимает остатки одежды.       — Ты что делаешь? — спросил он, смотря, как тот приподнимается и, опираясь на его ноги, выбрасывает остатки одежды на пол.       — Жарко очень, — говорит Эрен, потом неуклюже пытается податься обратно и, локтём соскальзывает с бедра, а лицом проезжает по его паху. — Ой, простите. Так что вы там говорили?       Ривай забыл, что говорил. Чувствуя, как глаза начинают желтеть, а рот наполняется слюной, он пытался прийти в себя несколько долгих мгновений.       Получалось откровенно плохо, потому что в штанах стало тесно. Мальчишка абсолютно голый лежал рядом с ним под одеялом. Спина, попка, бёдра, ноги, розовые пяточки и пальчики на ногах. Провести бы по всему языком и кое-где даже нежно покусать.       Плохой, плохой волк.       — Расскажешь отцу про кур? — спросил он, чувствуя как язык отказывается говорить.       — Надо, иначе меня отшлёпают, — грустно сказал тот. Ривай представил, как сам укладывает его поперёк колен и с силой хлопает по упругой попке. — Потом, там всё так сильно краснеет и сидеть невозможно.       — Ммм, — глубокомысленно протянул он. Прямо сейчас действительно хотелось залезть на скалу и завыть, — это очень плохо.       — А что я могу, — пожаловался тот. — Вот, будь я волком, мне бы никто ничего не сказал, даже если бы я сам курей зажевал.       — Точно, — пробормотал Ривай, не вникая в его слова.       — А вам удобно с хвостом?       — Очень.       — А можно уши потрогать?       Аккерман, уже смирившись со своей тяжёлой судьбой, молча нагнул голову и закрыл глаза, понимая, что смотреть на голого мальчишку — медленно себя убивать.       Он услышал, как тот приподнялся и сел, придвигаясь почти вплотную, едва не наваливаясь на него.       — Ух ты, — восторженно произнёс тот, гладя мех. — Почему они такие большие?       — Чтобы лучше слышать тебя, — сказал он, думая, что было бы неплохо, если бы мальчишка слово «большой» употребил к кое-чему другому. Парень, между тем, обхватил его ухо, поглаживая, а другой рукой, упёрся ему в бедро.       Ривай едва подавил возбуждённое рычание и дёрнул ушами.       Мальчишка тихо рассмеялся, и он, непроизвольно, открыл глаза. И лучше бы он этого не делал, потому что тот сидел рядом абсолютно голый, разведя в разные стороны коленки и положив попку на пятки, а налитой розовый член уже во всю стоял, истекая смазкой.       Ривай пялился на него, понимая, что от его выдержки уже ничего не осталось. Они одни в этом доме, в кровати, и у обоих стоит. Да его сейчас даже боги не осудят, если он завалит того жопой кверху и грязно надругается.       — У вас зрачки вертикальными стали, — шепотом сказал Эрен, смотря на него.       — Это чтобы лучше видеть тебя, — тяжело ответил Ривай, чувствуя, как хвост обвивается вокруг мальчишки.       — Ой, — дергается Эрен от ощущения трущегося об него хвоста, и, заваливаясь вперёд, проезжает рукой по его члену.       Ривай сжимает зубы, чувствуя, как проступают от напряжения вены на шее.       — Почему такой большой? — спрашивает парень, ведя ладонью по выпуклости на штанах.       — Это чтобы лучше чувствовать, — ответил Аккерман, сжимая руку в кулак, и давя дрожь по телу. Хвост уже во всю гладил чужую попку.       — Меня? — тихо спросил парень, ему в губы.       — Да, если захочешь.       — Ммм, — протянул тот, продолжая наминать его член, — мне нужно подумать, а то вдруг мне не подойдёт?       — Это можно только проверить, — сказал Аккерман, — попробуй сесть сверху и посмотреть, подходит или нет.       — Думаю, вы правы, — сказал мальчишка и ничуть не стесняясь, перекинул на него ногу и оседлал.       — Ну как? — спросил Ривай, ведя руками по его спине и уже не скрывая дрожи возбуждения.       Эрен пару раз повёл бёдрами и потёрся о него через одежду.       — Думаю, мне подходит, — торжественно сказал он, спустя несколько мгновений.       — Отлично, — только и сказал Аккерман, хватая его за задницу и заваливая на кровать. Эрен что-то удивлённо воскликнул, но его уже никто не слушал, затыкая поцелуем.       Ривай проснулся среди ночи, чувствуя, как каменный стояк во что-то упирается. Попытавшись перевернуться, он понял, что тот упирается не во что-то, а в попку Эрена. А учитывая приснившийся ему сон, это было совершенно не удивительно.       «Даже во сне представляю, как мы трахаемся», — только и подумал он, откидывая одеяло.       — Ммм, Ривай, — протянул рядом Эрен. Аккерман, думая, что разбудил, погладил парня по спине.       — Спи, сладкий, — тихо сказал он, поднимаясь.       — У тебя такой классный хвост, — прошептал мальчишка.       Ривай замер около кровати, смотря на него и думая, с чего бы тот начал говорить эвфемизмами.       — И уши такие офигенные, — продолжал бормотать мальчишка, комкая в руках одеяло. — Можно я их оближу? Если я буду дёргать хвост, тебе понравится?       — Делай, что хочешь, Эрен, — сказал Ривай, улыбаясь. — Весь хвост эрогенная зона.       — Что же ты раньше молчал, — пробормотал тот и причмокнул губами во сне.       — Я просто не знал, что Красные Шапочки могут быть такими активными, — сказал он, выходя из спальни. — Нужно будет подкинуть ему сборник сказок. Интересно, он читал оригинал Спящей Красавицы?