Последнее дело

Шли недели, а зацепок так и не было. Девушка убитого не смогла сказать ничего путного. Она очень любила Гришу, но ничего не знала о его жизни. Он приходил поздно, уходил рано, вот и все общение. — И вы терпели такие отношения? Зачем они? У вас же вроде есть предназначенный? — Послушайте, мой предназначенный не имеет ко мне никакого отношения. Мы с ним давно договорились, что вместе не будем, чувств испытывать тоже не будем. Это обоюдно, и такое бывает, претензий нет. А кому сейчас легко? Вот мы с Гришей оба работаем ради лучшего будущего… Работали. — Интересно, как же вы собираетесь вырваться из этого рабочего круга? — Да вот, Гриша обещал — подкопит — возьмём отпуск, будет легче. А потом это… — Лена заплакала. — Мда, все они чего-то обещают, а потом вот, — мама Лены перебралась пожить к дочери, присмотреть за ней. — Напомню, его убили! Он уж вряд ли в этом виноват, — возмутился Макс. — А что? Связался же не с теми людьми. Вот и получил. — Хах, вам надо в полиции работать. Будете проводить опознания перед безутешными родственниками, — хмыкнул Кирилл. — Ну маам! — плач Лены перешёл в рыдания. — Ладно, спасибо большое за информацию, мы пойдём, наверное. Макс и Кирилл вышли от неутешных женщин раздосадованные. — Ну что сморозишь на этот раз? Какую иронию? — напирал Макс. — Зачем иронию? Их и правда жалко. Девчонка вроде и правда его любила, а матери теперь приходится нянчиться с дочерью. Хотя, может, ей и норм. Матери не любят с дочерями рано расставаться. Отпускать от себя. — Кирилл говорил искренне. Он хотел как-то поднять настроение Максу. — Ой, доченька моя родная! Моя самая-самая любимая! Я вот никогда бы тебя не бросила. Ты у меня золотце моё! Родненькая моя! — Кирилл состроил соответствующую гримассу, изменил голос — ну вылитая маман, повернулся лицом к Максу, теперь он шел задом наперёд, протягивая к нему руки и трепля по щекам! Макс с охреневшим лицом страшно матюгнулся и отпихнул руки Кирилла от себя: «Да ты че, сдурел?! Перепил чего? Увидят же!» Кирилл сложил губы в трубочку и причмокивал перед Максом: «ути-пути». В конце концов Макс рассмеялся. — Ну ты и придурок! — Он рукой сделал захват шеи Кирилла. Так они немного поборолись, потом отпихнули друг друга, смеясь и тяжело дыша. Вдруг, что-то резко сдавило грудь, закололо, как будто миллион осколков разом вонзился в Макса. Он закашлялся, стал хватать ртом воздух. На асфальт капнуло несколько кровавых капель. — Ты чего, эй? Все норм? Предназначенного вспомнил? Макс изо всех сил старался восстановить дыхание и самообладание. Наконец, он выпрямился. — Да все хорошо, подавился вроде. — Ну ничего себе! Ладно, не пугай так больше. Все, я поехал домой. Тебя подвести? — Кирилл похлопал Макса по спине. — Не, сам дойду, спасибо. — Ладно, давай. — Кирилл сел в машину. — Давай, — почти прошептал Макс.

***

Он медленно брел по улице, каждый шаг отдавал уколом шипа розы в сердце. «Что же это творится?» — думал он про себя. — «Если это все же предназначенный, то кто…» — Макс остановился. Он отпил пива из уже теплой бутылки, поморщился. Проблеск осознания появился у него на лице. «Это… Этого не может быть! Он? Из всех, кто есть на этой земле, ОН?! Какого…» — Макс выругался и отпил еще пива. Зачем ему это все, он же даже не хотел отношений. И Кирилл же просто мудак, бессердечный, беспардонный мудак. — «Ладно, это пройдет. Чувство пройдет, и не будет никаких шипов и отношений». — Макс твердо кивнул головой. Но боль все не уходила, капли крови все чаще появлялись на салфетке после кашля. Макс из злой развалюхи превратился в очень злую развалюху. Он мало спал, все пытаясь забыть того-самого, но делал только хуже. — Макс, выглядишь отстойно, дорогой! — хмыкнул один из коллег. — Ого, спасибо тебе, милый. — Макс подошел и со всей силы ударил лбом в нос придурку. Уже через пятнадцать минут один сидел в хирургическом отделении с переломом, другой в допросной у Виктора Михайловича. По кругу летели файлы, папки, бумажки, наверное, очень нужные и, наверное, Виктор Михайлович еще долго будет их собирать. Но гнев выше аккуратности. Тем более, что касается Макса. И хоть он не хочет этого делать, но вынужден отчитывать своего любимого сотрудника. Кирилл тоже не обошел стороной своего напарника. — Ну как ты? — спросил он, кладя руку на плечо Максу. — Не смей… — Макс замер, всем телом чувствуя электрический разряд, проносящийся от прикосновения. Пытался противостоять ему. — Не смей трогать меня. — Он отпихнул Кирилла и зашелся кашлем. Шипы не давали дышать. Кирилл на этот раз не отстал. Он взял Макса обеими руками за рубашку и немного потряс. — Почему ты не можешь мне ничего путного рассказать, а? Мы же напарники, забыл? Что за команда такая, в которой нет взаимопонимания. Макс ошалело смотрел на Кирилла, он не ожидал такого напора. Он уперся руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, ловя ртом воздух. Что-то произошло, оба помешкали. Смотрели друг на друга, почти не дыша. Пытались угадать мысли. «Что это? Чувство? Почему? Как так получилось?» Вопросы пронеслись в головах за долю секунды. Макс пришел в себя. Пользуясь тем, что Кирилл залип, он сбил его руки со своей рубашки. — Подожди! — крикнул Кирилл, — постой секунду, — он медлил с вопросом, обдумывая каждое слово. — Это же я твой предназначенный? — Сдурел что-ли? — Как только мы поговорим или поругаемся, ты кашляешь кровью. Это точно я. Скажи, я? — Кирилл не знал, хотел ли он услышать положительный ответ или отрицательный. Он был в замешательстве и ничего не понимал. — Пошёл ты. — Ну а что ещё можно было ожидать. — Если кровь, значит лепестки и шипы заполняют лёгкие. Дело плохо, друг. И ведь ты не виноват, я знаю, что предназначенного не ты выбрал, вроде как за каждым с рождения закрепляется такой! Никто не виноват. — Да? А, может, все-таки ты виноват? Что постоянно ебешь мне мозг? Достаёшь, мелькаешь? Знаешь, где я был пять лет? Знаешь, что со мной делали? А? Да ты понятия не имеешь! — У Макса началась истерика. Ему надо было выплеснуть все накопившиеся страдания и боль, постоянную боль в груди. — Сколько ещё мне тебя терпеть? Тут Кирилл подошёл к Максу, охватил его лицо руками, посмотрел в глаза, будто пытаясь заглянуть в душу и найти в ней ответы и поцеловал. От прилива адреналина застучало в висках, сознание помутнело. Прикосновение чужих рук к коже отдало электрическим разрядом по всему телу. Это ещё больше подхлестнуло чувства. Макс ответил. Он, в свою очередь, схватил Кирилла за свитер и с силой впился в губы. На минуту он забыл, где он и что он. Было только сейчас. Кирилл чувствовал себя как будто пьяным. Он был как будто во сне. Макс наоборот, проведя полжизни как во сне, сейчас по-настоящему жил. Наверное, впервые поддался чувству. Вот оно — избавление от многих недель страдания и боли. Казалось, поцелуй длился вечность. На самом деле — пара секунд, и Макс уже с холодной головой оттолкнул Кирилла. Он тяжело дышал, у него были широко раскрыты глаза. Он вытер губы рукавом рубахи. — Вот только спасать меня не надо! — Макс развернулся и ушел в противоположном направлении. Сегодня он напьётся до беспамятства.