Игра вслепую

        Нод быстро осознал: в том, что он пристроил Эм-Кей на кухню, есть и плюсы, и минусы. Минусы, впрочем, можно было нивелировать, не появляясь поблизости в то время, когда требовалось мыть котлы. И не попадаясь под руку Болле. Ни в какое время. В остальном же… девушка всё время была под присмотром и не имела возможности куда-нибудь влипнуть. А он мог рассчитывать на некоторые поблажки касательно кормёжки (опять же, если не попасться старшей поварихе!).         Ронина он за прошедшие три дня практически не видел. Генерал был занят, казалось, всем сразу, а отряд, в который входил Нод, стал одним из охотничьих. Один раз получив указания, они уже не нуждались в новых, как и в том, чтобы делать ежедневные доклады. Чуть подумав, юноша решил, что это к лучшему. Наставник и так никогда не отличался лёгким характером, а уж мрачный, сосредоточенный и вечно усталый просто пугал его.         На охоте почти можно было забыть о том, что случилось в Лунной гавани. Но каждое возвращение в лагерь становилось неумолимым напоминанием. Нод, пожалуй, предпочёл бы проводить там как можно меньше времени. На стоянке гвардии ощущалась атмосфера отчаянной решимости, среди мирных жителей — приутихшего страха. И он не хотел об этом думать.         Потом Эм-Кей попросила его помочь ей связаться с отцом. И, как ни крути, получалось, что на это потребуется минимум три часа. О том, чтобы долететь до её дома, речи не шло, но даже до ближайшей «камеры» (он так и не понял до конца, чем эта штука ей поможет), местонахождение которой она знала только примерно, было лететь не меньше часа. А ведь надо её ещё найти. Днём он был занят вместе с отрядом, вечером птицы были уставшими, да и времени не хватило бы, если только не лететь в темноте… Это ему совсем не нравилось.         Можно было бы отпроситься официально, если бы не то, что Нод не сомневался — не отпустят. Не стоит даже пытаться сунуться к Ронину с таким вопросом. И к десятнику не стоит. Тот вообще не поймёт, зачем это нужно. Нод немного поразмыслил над тем, чтобы отпроситься у Шиана, но и эту идею отбросил. Рыжий начштаба слишком уважал генерала, чтобы разрешить что-то, что тот запретил бы.         Значит, оставалось действовать самостоятельно. Это он умел хорошо. Главное, выбрать подходящий момент. То, что на охоту отправлялся полный отряд, а не пара или тройка, как в патрулирование, было удачно. В десятке не заметят отсутствие одного загонщика. А он быстро! Так быстро, как сможет.         Нод подобрал Эм-Кей у ручья ниже лагеря, где никто не мог их заметить, и они полетели на запад. Проблемы начались чуть позже, когда оказалось, что они оба имеют весьма смутное представление, куда им надо. Он не знал, где находятся камеры (вообще-то мог бы знать, если бы когда-нибудь слушал Ронина или хотя бы десятника Сета), а девушка никак не могла соотнести их расположение, Лунную гавань и нынешний лагерь.         Он уже хотел предложить вернуться, потому что времени оставалось мало — и до того, как его отсутствие могут заметить, и до начала готовки ужина, когда Эм-Кей начнёт искать Болла, — когда она воскликнула:         — Вон, смотри!         Они опустились на ветку чуть выше, а потом Эм-Кей спрыгнула вниз, на ходу объяснив ему:         — Огонёк горит — значит, работает. Надеюсь, она пишет звук!         Единственным способом записать звук, который знал Нод, были ноты, но его подруга явно имела в виду что-то другое. Он хотел уточнить — у него вообще накапливалось всё больше вопросов, — но она уже встала перед стеклянным глазком и бодро начала:         — Привет, пап, надеюсь, ты меня слышишь или хотя бы не пропустишь запись!..         Нод, подумав, решил не прислушиваться: а вдруг что-то личное? Или ей нужно оправдываться перед отцом. Он, например, терпеть не мог, когда кто-то присутствовал при том, как ему приходилось оправдываться перед Ронином.         Эм-Кей тараторила очень быстро, видимо, проникшись тем, что они уже опаздывают, и управилась за несколько минут. Ещё немного просто постояла на месте — он её не торопил — а потом махнула рукой:        — Ну ладно. Полетели?        — Ты всё сделала, что хотела? — он уточнил в основном для порядка. На самом деле всё равно пора было возвращаться.        Эм-Кей не слишком уверенно кивнула:        — Надеюсь. Надеюсь, всё получилось, — она тряхнула головой и добавила уже твёрже: — Должно получиться. Папа не дурак, разберётся.        — Тогда полетели, — Нод с тенью улыбки кивнул и помог ей забраться на колибри.. Всё-таки сбруя предназначена для одного седока... Второму было не слишком удобно и приходилось постоянно думать о том, чтобы вцепиться во что-нибудь покрепче. Особенно в спешке.        Птица была очень недовольна тем, что Нод постоянно торопил её, но слушалась, и обратный путь занял гораздо меньше времени (чему очень способствовало то, что теперь они летели почти по прямой). Они были уже почти у лагеря — он собирался высадить Эм-Кей и отправиться разыскивать свой отряд — когда слева донёсся резкий оклик.        — Рядовой Нод, отправляйся в штаб, немедленно!        Нод чуть не выпал из седла от неожиданности. И голос десятника звучал настолько сердито, что он не решился спросить, зачем. Но предположения были, и они ему совсем не нравились. Потому что штаб — это значит… Ронин.        Первые дни на решение текущих организационных вопросов уходило столько времени и сил, что думать о перспективах было просто некогда. Да и какие могут быть перспективы, когда такое творится? Выжить бы.        Гвардия немного навоюет без доспехов, оружия и прочего снаряжения. Особенно плохо оказалось с «прочим» — вооружены после боя были многие, но походного снаряжения не хватало. Собирали отовсюду, откуда можно. С лесных хуторов — жители не отказывали солдатам, даже не до конца понимая, что происходит, — из хранилища свитков, где у Нима Галу помимо, собственно, свитков годами скапливался хлам разной степени полезности, даже со своих форпостов…        Ронин оставил у болота только немногочисленных наблюдателей, потому что держать там достаточно бойцов для отражения атаки всё равно не получалось. Они должны поднять тревогу, если что-то случится, но не более того. Надежда, на самом деле, была только на то, что без лидера болотники не предпримут масштабной атаки. Раньше их нападения кое-как удавалось отбивать — но не сейчас, когда от личного состава гвардии осталось еле-еле две трети.        Нужно было набирать рекрутов. Призвать в строй ветеранов, ещё способных держать оружие. И поставить вторых обучать первых, потому что отправлять в патрули что одних, что других смысла и необходимости пока не было.        Ронина удивило число добровольцев: он опасался, что придётся сделать призыв принудительным. Но пока юноши и девушки — недавние дети, — мужчины и женщины, никогда не державшие оружия, были готовы сражаться, чтобы защитить своих родичей и друзей. Пока они не видели крови и гниющих заживо тел.        И ветеранов тоже отозвалось больше, чем он рассчитывал. Даже те, кто, по-хорошему, был «негоден по состоянию здоровья». Ему случилось услышать, как одноногий Сигерн бранился с Шианом. «Протез? В задницу его себе засунь! Летать на колибри я и без ноги могу, и стрелять — тоже!». Учитывая, что седой ветеран был втрое старше и знал втрое больше бранных слов, начштаба в конце концов сдался — когда осознал, что начинает повторяться.        Упрямцы вроде Сигерна требовали времени. Новички тоже. Всё требовало времени, и Ронину казалось, что часов в сутках совершенно недостаточно. Чем-то всегда приходилось пренебрегать, и чаще всего это оказывался сон. За прошедшие четверо суток он спал чуть больше пятнадцати часов, и половина из них пришлась на первую ночь, когда Шиан просто никому не позволил его беспокоить. Пока выносливости хватало, но генерал чувствовал, что тот момент, когда он свалится, не так уж далёк. Стоило бы отдохнуть раньше, чем это случится… но как он мог пренебречь хоть чем-то? По крайней мере, бодрящие отвары, которые Морайн с руганью, но давал ему, пока действовали.        Неудивительно, что на то, чтобы следить, чем занят воспитанник, его уже не хватало. Неудивительно, что ничем хорошим это не кончилось…        Будь ситуация иной, Ронин бы сам отправился искать этого малолетнего паршивца. И надрал бы ему уши там, где поймал. Впрочем, будь ситуация иной, никого не обеспокоила бы отлучка молодого солдата. Сейчас — другое дело.        Он отдал приказ прислать Нода к нему, как только его разыщут, отодвинул мысли о том, что могут и не разыскать, и вернулся к докладу с третьего форпоста. Из-за неудачного расположения там были серьёзные проблемы с провизией, а тратить много времени на охоту дозорные не должны. Не проще ли, учитывая всё прочее, закрыть пост? Но тогда откроется слишком большая брешь…        Он чуть не пропустил момент, когда появился его воспитанник с Эм-Кей, опасливо выглядывающей у него из-за спины.        — Что-то случилось? — она заговорила первой. В отличие от Нода, похоже, не очень понимала, зачем их сюда вызвали. Ронин тяжело посмотрел на растерянную девушку и покачал головой:        — Возвращайся на кухню. К тебе у меня вопросов нет.        Она открыла рот, собираясь спросить что-то ещё, но Нод пихнул её локтем и, еле шевельнув губами, шепнул: «Иди». Похоже, он искренне считал, что сделал это незаметно. Эм-Кей ушла, пару раз оглянувшись на переминающегося на месте юношу. Ронин молчал, пока, наконец, тот не бросил почти с вызовом:        — Ну, что?!        Тогда Ронин встал из-за стола, подошёл к нему и, ухватив за плечи, резко встряхнул.        — Что это за детские выходки? Где ты был?        — Я просто помог Эм-Кей поговорить с её отцом, и всё! Ничего опасного, и мы должны были вернуться раньше, чем… — Нод осёкся под мрачным взглядом.        — Чем кто-то заметит? — закончил за него генерал. — Ты вообще отдаёшь себе отчёт, что происходит вокруг? Знаешь, сколько гвардейцев уже числится пропавшими без вести? Тебя разыскивал весь отряд, когда они поняли, что ты не с ними.        Юноша, не выдержав, отвёл глаза. Вздохнул.        — Прости. Я не подумал.        — Пора бы уже, наконец, начать думать, — Ронин всё так же сжимал его плечи и был мрачно-серьёзен. — Нод, ты один из лучших летунов гвардии. Но если ты ещё раз сделаешь что-то подобное, я спишу тебя на землю. До тех пор, пока кризис не завершится. Ты всё понял?        Он отпустил Нода только тогда, когда тот кивнул:        — Да, всё. Я пойду?        — Иди, — он сделал небольшую паузу и уточнил: — В гвардейский лагерь.        — Это приказ?        — Приказ.        Нод снова смотрел с вызовом, исподлобья, так что Ронин уже ожидал очередного — привычного — нарушения дисциплины.        — Да, генерал, — юноша чересчур резким движением отдал честь, развернулся и зашагал прочь.        Ронин усталым жестом потёр глаза. Вечер ещё только начинался.        Гвардейский лагерь расположился под развесистым кустом лещины, где трава была менее густой. К стеблям попрочнее крепились сооружённые из листьев навесы, некоторые — собранные наспех, другие — явно авторства кого-то с неплохим инженерным мышлением. Лифмены в основном собирались вокруг костров, хотя ночи были ещё достаточно тёплыми, так что кое-кто просто укладывался, завернувшись в плащ, где посчитал удобным. Кто-то разговаривал, кто-то бренчал на гитаре (достаточно посредственно; Сеамни, надо полагать, была в патруле, иначе уже пресекла бы издевательство над инструментом), кто-то спокойно спал подо всё это.        Ронин надеялся, что Нод ещё не спит: после ужина прошло немного времени, а он часто полуночничал. Оставалось найти, где расположился его отряд. Если, конечно, за прошедшие два дня мальчишка не сбежал от отряда. Он уже поступал так, и не один раз… Только бы не в этот тоже.        Нужная стоянка обнаружилась у самых корней лещины, и почти все там спали. Явно бодрствовали (понять, действительно ли спят те, кто находился внутри коконов из плащей, напоминавших видом куколки бабочек, было трудно) только Нод, ковыряющий ножом портупею, и светловолосая девушка у костра.        Прежде, чем Ронин успел что-то сказать, Нод вскинул голову и резко спросил:        — Видишь, я сижу в лагере, что тебе ещё от меня нужно?        Ронин глубоко вздохнул, заставляя себя не реагировать на непочтительный тон. Он пришёл к своему воспитаннику, а не к рядовому гвардейцу. Дети иногда бывают непочтительны. Часто, если честно.        — Поговорить с тобой.        Девушка, сосредоточенно раздувающая огонь, посмотрела на него, вежливо кивнула:        — Здравствуйте, генерал, — и снова опустила взгляд. После краткого размышления он узнал её: Гельда, хорошая копейщица и в перспективе неплохой лидер, если перестанет робеть хотя бы перед теми, кто равен ей по званию, но старше по возрасту.        — О чём поговорить? — с подозрением уточнил Нод.        Ронин задумался, хочет ли беседовать здесь, или лучше куда-нибудь отойти. Но Гельда молча протянула ему кружку с травяным отваром, и он, решившись, сел у костра. Ничто из того, что он собирался сказать, секретом считаться не могло. К счастью или к сожалению.        — О твоём поведении и…        — Я не делал ничего, из-за чего ты можешь запретить мне летать! — перебил Нод и, хотя явно понимал, что это было как минимум невежливо, упрямо смотрел ему в глаза.        — …и о моей реакции на него, — невозмутимо закончил Ронин. Он говорил вполголоса, так что, пожалуй, Гельда, сидевшая в нескольких шагах, могла отчётливо слышать только экспрессивные реплики юноши.        — И что? — Нод отложил портупею и теперь просто вертел в руках нож, кажется, сам этого не замечая.        Ронин осторожно, чтобы не обжечься, отхлебнул травяной чай. В кипятке была заварена мята: подходящий вариант, учитывая, как тяжело приходилось лифменам.        — Я хотел бы, чтобы ты попытался понять, — Ронин сделал паузу, подбирая слова; Нод резко крутанул в пальцах нож и наконец воткнул его в землю и оставил в покое. — С одной стороны, ты гвардеец, мой подчинённый, и если ты нарушаешь дисциплину, я должен это пресечь. С другой — мой воспитанник. И… — эта пауза была чуть длиннее, — я просто беспокоюсь за тебя. Но мне и раньше не всегда хватало времени, а сейчас вообще нет возможности за тобой присматривать.        Не факт, что он удачно подобрал слова. Совсем не факт, но иначе не получалось.        — За мной не нужно… — возмущённо начал Нод, но его с тихим смешком прервала Гельда, вполуха расслышавшая последнюю реплику Ронина:        — А не ты ли сегодня полчаса искал ложку, пока я не заметила, что ты засунул её за голенище сапога и про это забыл? Чуть ужин не пропустил!        Под взглядом Ронина она мгновенно смутилась, осознав, что хоть и перебила всего лишь товарища-ровесника, но, по сути, вмешалась в его беседу с генералом. Однако это вмешательство немного снизило градус напряжения. А потом из полумрака позади Гельды встрял ещё и мужчина:        — Что ему ужин? У него подружка на кухне, если что, покормит. Завидуй молча, раз тебе не светит, — гвардеец, узнать которого только по голосу у Ронина не получалось, коротко хохотнул.        — Зато меня «по дружбе» отскребать котелки не заставляют, — через пару мгновений замешательства нашлась девушка. — Нод, а Нод, сажу-то с носа счистил?        Нод машинально потянулся потереть кончик носа, но на полпути отдёрнул руку и с досадой хлопнул себя по колену.        — Ребята, торжественно заявляю: я вас ненавижу! Не позорьте меня!        В ответ расхохотались уже трое его соотрядников. Генерала они не то, чтобы не замечали, но не делали проблемы из его присутствия. Никто из них не был на дежурстве, а в свободное время мало кто из лифменов придерживался жёсткой дисциплины и субординации. В конце концов, когда выше десятника стоит сразу генерал (ну, или ещё капитан, если речь идёт о разведке), то он не так уж недосягаемо далёк от простых солдат. Из темноты всё тот же мужчина постарше уточнил:        — А ты точно уверен насчёт сажи?        — На носу у тебя ничего нет, не беспокойся, — наконец, вмешался Ронин. Задумчиво хмыкнул: — Вижу, твои товарищи тебя стоят…        Он так и не ушёл. Сперва ему предложили поесть, и он вспомнил, что да, поужинать пока не успел. Потом обнаружилось, что в чае Гельды, кажется, не только мята, и он оказывает снотворное действие (впрочем, Шиан сказал бы, что некоторым просто надо дольше и регулярнее отдыхать). Нод с наставником не разговаривал и вообще держался тихо, но не огрызался.        Когда Ронин задремал с кружкой в руках, её у него забрали, аккуратно уложили его у костра и укрыли плащом. Субординация и уважение к командиру в основном выразились в том, что после этого разговоры стали изрядно тише.        А под утро всех, заставив пожалеть о том, что они оставили сонное начальство у себя, а не проводили до штаба, разбудила троица крайне встревоженных гвардейцев. Искали они, конечно, генерала, но голоса не понижали, и досталось всем присутствующим. Гельда демонстративно натянула плащ на голову, и некоторые соотрядники повторили её действие…        Ронин проснулся быстро, но докладывать пришедшие не спешили — почему-то мялись.        — Мандрейк сбежал, — наконец, сообщил старший из них.        Сразу стала понятна их неуверенность. Мало кому понравится докладывать о таком, а особенно — будить для этого командира. Ронин глубоко вздохнул, понимая, что все эти спрятавшиеся под плащи и одеяла ребята сейчас внимательно слушают. Впрочем, не стоило пытаться скрыть побег пленника. Да и не было смысла.        И реальная проблема состояла в другом. Если болотники активизируются сейчас, последствия могут быть катастрофическими — не нужно много времени, чтобы додуматься до этого. Не только он до этого додумается.        — Отыскать и вернуть. Живым, и без необходимости не калечить, — Ронин не стал пока тратить время на выяснения, кто виноват в случившемся. Это можно сделать позже, а пока необходимо было не дать Мандрейку добраться до болота. И он не колебался, уточняя приказ: — Но, если выбор будет между «упустить» и «убить» — убить.        Мандрейк живой в плену ещё может пригодиться — схема, которая этого требовала, Ронину не нравилась, но кто знает, не придётся ли выбирать из худших вариантов… Мандрейк живой и на свободе — опасен. Не о чем и думать.