***
У Юджина чуть ноги не подкосились. Он взглянул на мертвое тело перед ним, у которого была дыра в месте, где должна быть часть толстой кишки. Нет, не говорите этого мне. Но да, все было тем, чем казалось. Юджин не мог осознать, что происходит. Окружение было таким расплывчатым, что становилось трудным понять — был ли это уже их мир, или они все ещё были в подземелье. Единственное, что четко отпечаталось в его памяти — вонь, душная вонь металлического запаха, отравляющего лёгкие, льющаяся ртутью по крови. И бордовая, чуть ли не черная лужа, растекающаяся под распластавшимся телом перед глазами. — М-мы… Мы сейчас выберемся… Я т-тебя… отвезу в больницу. Только подожди, хорошо? Уже по этой реакции стало заметно, что это ему не впервой. Ведь в первый раз Юджин даже понять не мог, что произошло. Теперь же… Настала стадия отрицания. Отрицания происходящего, вера в то, что все можно исправить, что мертвых можно спасти, и кошмар забудется. Вера, что этот человек ответит на его зов, доказав, что остался с ним в этом подземелье. Вопрос не был риторическим, но ответа так и не последовало, из-за чего Юджин с всё ещё широко с раскрытыми глазами поджал губы, стараясь смотреть на все, что угодно, кроме органов, немного выглядывающих из дыры. Дрожащие руки потянули за плечи мертвеца, рисуя на земле след. И первые несколько метров по направлению к вратам он мог ещё оттащить того, но сил в его конечностях не осталось. Уже к рукам прибавились и ноги, которые, казалось, ежесекундно напрягались, сжимаясь в судорогах. — Всё будет хорошо, до врат немного. Лишь пару сотен метров, потерпи… Юджин казался пьяным — его привычка после нескольких бутылок алкоголя игнорировать все окружение, начав бормотать важные для него одного вещи, сейчас заставляла его казаться сумасшедшим. И, честно, он уже и был таким. Торопливо и нечётко шепча «все будет хорошо…», он повернулся спиной к телу, приподняв его и перебросив потихоньку затвердевающие в трупном оцепенении руки через плечи. Теплая кровь начала течь вниз с поясницы Юджина, быстро остывая и пробирая холодом до костей. Мертвец был выше него на голову, из-за чего безвольные носки, ещё не окаменевшие, волочились по земле, начав напоминать до ужаса странный плащ, закрывающий напряжённую спину тащущего тело человека. Ноги Хана, собственно, как и руки, дрожали, стараясь как можно устойчивее шагать. Неожиданно Юджин запутался в собственных и чужих конечностях, споткнулся и плюхнулся на землю, не успев даже выставить коленки для смягчения падения. Он попытался несколько раз достать свою беспомощную тушу из-под тяжести застывшего трупа, но, поцарапав кожу о жёсткую каменистую почву, ничего не добился. Тепепь к противному, тошнотворной запаху крови прибавилась пыль, заставившая Юджина подавиться ей несколько раз, пока из его глаз не начали течь слезы. Отдышаться мешал и груз на спине, придавивший его к земле. В груди было больно, но он даже ухватиться за что-либо не мог, вместо этого загоняя под ногти грязь. Возможно, у него уже закончились силы на самообман. Возможно, в этот момент уже воспоминания прекратились, и потому лгать себе, что тот всё ещё мог быть живым, было бесполезно. Юджин просто спрятал лицо в поцарапанный локоть, заглушив грязной тканью приглушённые всхлипы. Земля была холодная. Труп, накрывающий его как одеяло, тоже морозил спину. И только искренние капли слёз грели онемевшую руку и онемевшее сердце. Мне жаль. А было ли у Юджина право плакать? Имел ли он право сейчас заливаться слезами, если знал, что этот человек умер и дал ему шанс на выживание? Мне правда жаль. Он же знал себя. Знал, что сможет выжить. Знал, что найдет способ спастись даже в самом худшем случае. Знал свои навыки. Пожалуйста, замолчи. Смысл был сейчас горевать? Это же ничего не изменит. Заткнись! Не было ли симуляцией это чувства вины и сожаления о смерти человека, обеспечившего его выживание? Я… Притворяюсь? Мысль, что он знал об этом, и все равно разыгрывал такой спектакль, даже если не было зрителей, пробила его мозг. Дрожь, крупнее чем от холода, пробежала по позвоночнику. В этот момент его рациональность сломалась. Он лгал даже себе. Ужасающий вопль, приглушённый лишь грязью, пронесся по подземелью. А в следующию секунду воспоминание померкло, оставляя после себя морозящую, тошнотворную пустоту. Юджин потерял сознание лёжа под трупом.***
Следующая часть иллюзии началась там же, где и закончилась прошлая — лёжа под чьим-то трупом. Правда Юджин до — поломанный, задыхающийся в агонии и испугавшийся самого себя — сильно отличался от рационального и спокойного Юджина после. Он аккуратно перевернулся на спину, тем самым скинув с себя чужое тело. Однако встал не сразу, некоторое время не моргая смотря в непонятное, мрачное, облачное небо и привыкая к потерявшим любую чувствительность конечностям. Мне повезло выжить. Его обычно черные глаза с отражением облаков преобрели какой-то серый, монотонный и безжизненный оттенок, а покрасневшие белки на фоне бледной от усталости кожи лишь больше добавляли лицу Юджина схожести с внешностью только что отброшенного тела. Надо собрать тела и… Нет. Наконец, Юджин встал. Однако из подземелья он ушел не сразу, окинув безразличным взглядом окружение. Я такой глупый. На лице, которое было неописуемо безразличным, озарилась еле видная ироничная, местами саркастичная ухмылка. Это была очень уничижительная насмешка над собой. Думал похоронить их в нашем мире. Ну что за дурак. Он прикусил щеку. Уголки губ ещё дергались в попытках сдержать подступившие слёзы. Но Юджин не мог их пролить, ведь теперь такой жест для него олицетворял его притворство. С момента изменения мира прошло уже более 4 лет… Официальные похороны так и не вошли обратно в обиход, а тела просто кидались в общие кучи. О чём я только думал? У государства не было времени разбираться с трупами такого количества народа. Да и выделять средства на массовые процессии не было возможности — надо было поддержать оставшуюся экономику, направив деньги на развитие будущего человечества — охотников. Трупы оставляли в подземельях, возвращая из ящиков несколько вещичек их семьям. А люди могли только поставить маленькую фотографию погибшего на домашнем импровизированном алтаре, зажигая несколько палочек или поднося некоторые продукты, пока этот человек не сотрётся из памяти, полностью исчезнув из их мира. Что уж говорить… Даже те люди, умершие незадолго до изменения мира или в моменты первых прорывов, когда ещё не был ясен весь масштаб ужаса, в итоге оказывались в общих могилах. Тела копились грудами, напоминая горы. Хан Юджин не смог побывать даже на похоронах Со Джинсона. Наверное, это было его одно из сильнейших сожалений. Но теперь… С увеличением количества его грехов, такая мелочь, хоть и больнее всех врезалась в его сердце, казалась не больше иголки, застрявшей в сосудах.***
— C'est foutu… — Обняв себя за плечи трясущимися руками тихо прошептал Ной. Тон был слишком неясен, и переводчик на шее Ноя не сумел перевести его слова, но все и так поняли, что имел ввиду молодой S ранг. Он в шоке продолжал смотреть на эту кровавую сцену, где каждая деталь врезалась холодным гвоздем. И лишь фигура Хан Юджина 26-ти лет была живой. Однако привычной знакомому ему Юджину теплоты не было ни в словах, ни в действиях, ни в мыслях. Только агония боли и безмолвный плач безумия, покрывающая иллюзию мрачной пленкой. Остальные тоже не находили, что сказать. Да и честности ради, эта ситуация просто не могла быть как-то прокомментирована. И за исключением Ноя, которого трясло от ужаса и кровавой духоты, три оставшихся охотника могли в исступлении смотреть, как иллюзия Юджина внутренне переживал этот момент. — Это же была только… — Негромко начал Юхен, постепенно приходя в себя, однако вновь ужасаясь от полного осознания произошедшего. — Да, только третья или четвёртая зачистка… — Подтвердил его сомнения Сон Таэвон, невольно сжав на мгновение руки. — Как это можно было пережить? Что за foutu? — У Ноя дрожали побелевшие губы, пока он пытался словами описать хотя бы часть его шока. Его руки, обнимавшие колени, потрясывались. — Спокойно, Хан Юджин это не… — Сун Хендже хотел закончить фразу словом «не переживал», но, понимая, что эта фальш засела в голове его принцессы, у него рот не проворачивался такое сказать. — Это лишь иллюзия. — Тяжело закончил он, пытаясь уже и себя убедить в этом. Единожды пережить смерть группы считалось нормальным. Да даже момент в ванной, с тем психаделическим давлением и мокрой хододцой, растекшейся по их спинам, можно было с трудом просмотреть. Но чтобы второй раз… Это давало ощущение, что на этом всё не закончится. Да, у них была гарантия физического здоровья Хан Юджина, и раньше у них была смелость думать, что тот был психически здоровым относительно их человеком, но в эту минуту эта неосознанная вера в «нормальность» была сломана. И страшнее было осознавать, что Хан Юджин, их Хан Юджин, ходил с ними рядом, говорил с ними и просто жил, держа в голове такие мысли, образы и воспоминания. И уже хотелось лгать самому себе. Лишь бы не верить во все происходящее. Заниматься тем, что делал Хан Юджин из иллюзии — выживать, пытаясь связать осколки своего психического здоровья тонкой нитью самообмана.