***
— Ты вообще планируешь обедать? — прошептал Гарри подруге в самое ухо, застав тем самым ее врасплох. Вилка со звоном прилетела в посудину с салатом, чудом не разбив стекло. Гермиона замерла от неловкости, встретив на себе десятки заинтересованных глаз. Кажется, даже разговоры за столом стихли. Она натянуто улыбнулась, послав в довольного друга испепеляющий взгляд. — Аппетита нет, — процедила девушка, забирая свою вилку с середины стола. — Меня бы тоже тошнило, если бы я весь обед таращился на слизеринцев, — как бы невзначай бросил брюнет, совершенно не заботясь о том, услышат ли его окружающие. Гриффиндорка от стыда готова была под стол провалиться. Она подалась ближе к Гарри и сделала голос почти беззвучным: — Ты не заметил, что Малфой странный? На лице парня застыло такое удивленное выражение лица, словно он только что узнал про существование магического мира. — Да? А я всю жизнь считал его вполне нормальным… Удивительное открытие. Гермиона нервно цокнула языком, возведя глаза к зачарованному потолку. Она медленно выдохнула, возвращая взгляд на друга. — Гарри, я серьезно, он ведет себя страннее обычного. Посмотри! Друзья обратили свое внимание на блондина, который с отсутствующим взглядом отбивал длинными пальцами ритм на собственных скулах. — И так весь обед. Он ничего не ел, игнорирует своих дружков. Ты знаешь, я не люблю делать поспешных выводов, но что-то тут нечисто… Гарри сжал кулаки, недобро сверкнув глазами. — Уверен, этот гаденыш раздумывает о своем новом статусе. Думаю, он просто счастлив, что теперь вместе со своим папашей может служить этому больному ублюдку… — Гарри! — девушка укоризненно покачала головой. Гермиона знала, что все эти люди заслуживают самых плохих слов, но ничего не могла с собой поделать — любые грубости резали по ушам. — Мне кажется, он что-то задумал… Что-то совсем нехорошее. — А что, ты когда-то ждала от него приятных сюрпризов? — вопрос прозвучал слишком резко, заставляя девушку нахмуриться. — Прости, я… Просто этот придурок всегда портил нам жизнь. Тебе — в особенности. — Да… — Гермиона сглотнула. — Ты совершенно прав. И я лишь не хочу повторения истории.***
Когда Блейз в очередной раз настойчиво постучал по плечу друга, Драко, наконец, очнулся. Он моргнул и медленно перевел свой взгляд со стеклянного стакана на Забини, выражение лица которого не сулило ничего хорошего. Его ждал целый поток никому на хрен не нужных слов. — Чувак, — обычно веселое лицо мулата отражало беспокойство. — Я вообще дождусь подробностей без применения «Круцио»? Малфой усмехнулся, окидывая взглядом полупустой Большой зал. — Поверь, того, что я рассказал, тебе знать достаточно. Мне нужно лишь решить одну маленькую… — большую! — Проблемку. И тогда моя жизнь вернется в привычное русло. — Скорее бы, друг мой. Пэнс уже вынесла мой мозг. У нее налицо не-до-трах, — Блейз сделал выразительные глаза, заставив друга коротко рассмеяться в первый раз за многие дни. — Кстати, ты сидишь на диете? Решил наконец заняться целлюлитом? — Пошел на хрен, подружка, — блондин вышел из-за стола, отпихнув смеющегося над собственной шуткой Забини. Он засунул руки в карманы брюк и быстро зашагал вдоль длинного ряда столов. Позволить себе расслабиться даже на пару минут казалось до одури неправильным. Не сейчас, когда еще ничего не решено. Малфой заметил краем глаза гриффиндорскую заучку, разнимавшую о чем-то яро споривших рыжих близнецов, вокруг которых уже начинали собираться любопытные студенты. Цирк уродцев. Драко обогнул слизеринский стол, неумолимо приближаясь к странному представлению, развернувшемуся на выходе из Большего зала. Один из Уизли оттолкнул девушку, отлетевшую в объятия Рона, который вместо того, чтобы действовать, таращился на старших братьев с таким недоумением, словно видел их впервые. Малфой усмехнулся, решив для себя, что рыжеволосое семейство было еще более отбитым и недоделанным, чем он считал прежде. И куда же подевался знаменитый очкарик? Неужто хоть какой-то школьный скандал обошелся без его участия? Наверняка он еще пожалеет, что упустил эти звездные минуты. А ведь мог бы разнять и примирить братьев под бурные аплодисменты своих фанатов. Удивительно, но Грейнджер, по обыкновению влезающая всегда и во все, все-таки отошла в сторонку, наконец позволяя Рону самому разобраться с ситуацией. Каждой клеточкой своего тела Драко ощущал нарастающее раздражение, глядя на женский профиль со вздернутым кверху носом и точащими во все стороны паклями. Она охала, комично выпучивая глаза, и прикрывала рот ладошкой. Салазара ради, ну почему я вечно сталкиваюсь с этой курицей? Малфой невольно вспомнил о последнем столкновении их интересов, завершившимся едва терпимой болью в паху. А ведь он действительно хотел отомстить, оттаскать за волосы эту самовлюбленную заучку, поставить ее на место. Конечно, сейчас был не лучший момент. К слову, свободного времени у него и вовсе не было, но парень и сам не заметил, как ускорил шаг, целенаправленно шагая в сторону надоедливой девчонки. Ведь что такое какие-то пара секунд? Приятных секунд. Малфой с довольным лицом впечатал плечом удивленную девушку в распахнутые ворота Большого зала. — Что, Грейнджер, твои рыжие песики не поддаются дрессировке? Да, усмирить некоторых животных можно, только убив их. Гермиона успела лишь зашипеть от боли, провожая недовольным взглядом удаляющегося блондина. Гарри, как назло, не оказалось рядом, а братья Уизли словно с ума посходили, последнюю неделю пререкаясь из-за каждой ерунды. Для всех это лето выдалось напряженным, у многих сдавали нервы, и втягивать в свои личные перепалки кого бы то ни было девушка уже не хотела. В конце концов, не такая уж она была и беззащитная, чтобы каждый раз прикрываться широкими спинами своих друзей. Внезапно что-то для себя решив, Гермиона тихо направилась за Малфоем, который, ничего не подозревая, уже ушел далеко вперед, насвистывая себе под нос неприметную мелодию. Лишь изредка оборачиваясь и озираясь по сторонам, он шагал в уже привычном направлении к комнате, о существовании которой знали лишь немногие. Его ждало немало работы, а вся жизнь опять сконцентрировалась вокруг одного платяного шкафа.***
Прячась за высокой каменной колонной на восьмом этаже, Гермиона отчетливо ощущала себя сталкером. Ей было неловко преследовать кого-то даже из лучших побуждений. Но ведь он первый начал, правда? Девушка вспомнила прошлые курсы, когда в самых нелепых ситуациях рядом с ней непременно находились друзья, и на мгновение она все-таки пожалела, что пошла одна. Однако, искать Гарри времени не было, а Рон, — что уж говорить, — явно был занят совершенно другими размышлениями. В его семье творилось черти что, и Гермиона хорошо понимала его волнение. Фред и Джордж почти все лето отсутствовали, выполняя целый ряд тайных поручений и появляясь в Норе, за редким исключением, лишь на собраниях. А к началу учебного года ребят словно подменили. Война никого не щадила. Как же Гермиона соскучилась по очаровательной манере близнецов договаривать друг за другом, по их искрометным шуткам, живости и легкости. Однако теперь Фред стал более напряженным и, казалось, замкнулся в себе, пусть и отчаянно делал вид, что все в порядке. А вот Джордж… Он, бедняга, совсем потерял себя. Пожалуй, сохранил лишь свою манеру неустанно флиртовать, причем теперь его флирт стал менее приятным и приемлемым. Да и сам Джордж стал вести себя более холодно, даже его когда-то игривая, добрая улыбка изменилась, теперь куда больше походя на усмешку, словно то, что на его глазах совершали Пожиратели, забрало часть его души — по-детски чистую, невинную. Он совсем перестал обнимать мать, говорить по душам с отцом, щекотать и дурачиться с любимой сестрой, как делал прежде. В это непростое время Молли переживала за всех детей больше обычного, но за Джорджа в особенности. Однако даже разговоры с Фредом о его близнеце не приносили никаких плодов. Тот отшучивался и отрицал любые перемены в брате, говорил, что тот просто не выспался, устал, переживает об очередной миссии, но в целом был все тем же Джорджем. Со временем, семья перестала задавать вопросы. Близнецы явно не хотели поднимать эту тему, но чему удивляться? Все эти недели им обоим было несладко, и хоть где-то хотелось отдохнуть, отвлечься от жестокой реальности, заставившей обоих внезапно повзрослеть. Ни для кого не было секретом, что мир часто бывает жесток, особенно в военное время… И Гермиона действительно тосковала от мысли, что это коснулось и рыжеволосых братьев-красавцев, прежде неизменно покорявших окружающих своей непринужденностью и живым юмором. Джинни, в свою очередь, устроила летом настоящий протест на почве того, что ей, видите ли, никто не поручал по-настоящему ответственных, — читай, «опасных», — поручений. Словно и без нее забот у семейства Уизли было мало. Девушке казалось несправедливым, что ее якобы недооценивают и трясутся над ней, как над ребенком. Но Гермиона в этом хорошо понимала мистера и миссис Уизли. В конце концов, Джинни действительно была не такой уж и взрослой, да и родившись единственной дочерью, получала удвоенную порцию заботы в семье. Казалось, младшая Уизли даже начала завидовать братьям-близнецам, их реально опасной, но такой интересной жизни, тому, что у них есть важная цель, ради которой они ежедневно шли на риск, а еще доверию и уважению со стороны старших членов Ордена. Но Джинни ни слова не говорила Джорджу или Фреду, срывала свое недовольство на Роне, который был всегда под боком. Зная обо всей этой ситуации, Гермионе казалось неправильным усложнять его и без того непростую жизнь. Рон же старательно делал вид, что все в порядке. Будто в их жизни и вовсе ничего плохого не происходило, но от них с Гарри не укрылось, что их друг словно пытался сбежать от жестокой реальности или же попросту отрицал ее. Уизли искал какой-то легкости и потому незаметно для себя самого отдалялся, предпочитая их заморочкам и неукротимому желанию спасти мир непринужденное общение с Симусом или ни к чему не обязывающий флирт с Лавандой Браун, которая с поразительным настырством висла на рыжеволосом юноше. И Гермиону это ранило. Ей казалось, что происходящее должно было сблизить их, дать им шанс раскрыться друг другу и стать не просто друзьями. Ведь летом все к тому и шло. Но Рон, такой искренний, родной и понятный, с которым еще совсем недавно мелькали искры, словно перестал быть заинтересованным в их дружбе, перестал интересоваться ею. Конечно, он по-прежнему просил помощи с домашней работой, подсаживался к ней на уроках и глупо шутил, не давая толком слушать преподавателей. Но теперь в них что-то изменилось. Будто бы нить, прежде неразрывно связывающая их так называемое всеми «Золотое трио», надорвалась. На дружбе Гарри с Гермионой это никак не сказалось, они по-прежнему были словно родные, но Рон… Рон неумолимо отдалялся. И это было больно. Шаги Малфоя эхом отражались от стен просторного коридора, вырывая Гермиону из печальных размышлений. Они звучали все отдаленнее, и девушка наконец решилась выглянуть. Блондин остановился перед каменной стеной и с опаской огляделся по сторонам, заставляя сердце Гермионы забиться словно птица, пойманная в клетку. Лишь бы не заметил. Без сомнения, она узнала это место. Поняла, куда они пришли и зачем. Хотя где-то в глубине души продолжала надеяться, что она лишь надумала, и «их место» не открыло себя для какого-то гнусного студента. В эту самую минуту Малфой казался особенно нервным, его поведение становилось вопиюще подозрительным. И будь рядом с ним хорошенькая студентка, никто бы и сомневаться не стал, к чему все это, но сейчас все казалось совсем не однозначным. Гермиона не знала расписания слизеринцев, но для простого прогула все казалось чересчур сложным. Неужели за столько учебных лет у слизеринцев так и не сложилось более отлаженной системы? Слабо верилось, что змеиный факультет исправно посещал все занятия, а прогулы были исключительно по уважительной причине. Малфой прошел мимо стены трижды и замер на некоторое время. Стена начала растворяться, превращаясь в огромные двери. Парень быстро вошел внутрь, и проход почти сразу исчез, скрывая волшебника из виду. Гермиона еще какое-то время изучала взглядом стену, сама не зная, чего именно ждет. Не на минутку же он туда заскочил, в самом деле. Да и Гермионе пора было поторопиться на урок. Девушка решила — то, что она увидела, определенно было неспроста, и имело смысл продолжить слежку в другой день. Если, конечно, будет, за чем следить. Только вот подготовиться, в любом случае, для этого стоило основательно.***
— Не верю, что это лучшее место, какое ты смог найти. Говорил, что знаешь эту книгу наизусть, — Дин стряхнул крошки со старой деревянной лавки и, усмехнувшись, приземлился за круглый столик, также не отличавшийся особой чистотой. — В этой Вселенной нет заведений, соответствующих твоим стандартам? Полутемное душное помещение этой ночью было забито всяким сбродом до отвала, и прилично одетых волшебников, не кажущихся до одури подозрительными, тут можно было пересчитать по пальцам. Впрочем, спустя неделю охоты они с Сэмом выглядели немногим лучше. Их одежда, волосы, отросшая щетина, — все требовало долгожданного ухода. За соседним столом Дин заметил чрезвычайно высокую худощавую женщину со стеклянным глазом, на голове которой, свернувшись в клубок, словно замысловатая шапка, красовалась гигантская сколопендра, лениво перебирающая множеством лапок. Обе особи не сводили с него пристального взгляда, и мужчина нервно сглотнул, подумав, что более мерзкого существа еще не видел. В этом даже была некоторая ирония — Дина, бесстрашного охотника с большим опытом, который не упускал возможности подшутить над младшим братом, до невменяемости боявшимся клоунов, передергивало от насекомых похлеще, чем от любой нечисти. Что ж, у каждого были свои слабости. За эти дни они провели немало часов в «Запретном лесу» и повидали, как впрочем и всегда, завидное количество всякой дряни. Однако эта многоножка в подобном заведении была словно вишенка на торте — исключительной и неповторимой. — Мы сделали этот мир немного лучше, по заказу избавив его от гнезда акромантулов. И главное, раздобыли мешочек галлеончиков. Если мы хотим отправиться за крестражами, деньги нам просто необходимы. Так что нашу первую хорошую выручку здесь стоит отметить! — Сэм, не обращая должного внимания на окружающее его «великолепие», едва ли не освещал половину зала своей ослепительной улыбкой. Пока Дин играл в гляделки со сколопендрой, тот успел заказать у подошедшей к ним горбатой старухи четыре кружки «Сливочного пива» и тыквенный пирог. — Пирог! Ну, вот это разговор! — Дин заставил себя отвести взгляд от убийственно «прекрасной» твари, пытаясь настроить себя на хороший аппетит. В конце концов, к пирогам он всегда питал слабость. Спустя считанные минуты на их стол со стуком приземлился заказ, и часть содержимого бокалов расплескалась, оставляя на деревянной поверхности густые пенистые разводы. Теперь пиво казалось как нельзя кстати. Дин сделал жадный глоток благословенной жидкости и… поморщившись, выплюнул все обратно в кружку. — Что это за гадость? Это что, зелье?! Сэм уже вовсю уплетал тыквенный пирог за обе щеки, и с лицом, преисполненным блаженства, запивал сие творение кулинарным недоразумением. Винчестер-старший с опаской понюхал свой бокал и брезгливо отодвинул его в сторонку. — Ты заказал мне молочный коктейль? — Ну и нуб же ты, братец, — наконец со смешком выдал Сэм, прожевав большой кусок. — Это произведение искусства. И, к слову, там есть алкоголь. Совсем скоро мы отправимся в путь, а завтра нас ждет очередная охота, так что рекомендую не отказывать себе в подобных радостях. — И каков план? — Дин приступил к пирогу, явно решив для себя все-таки обойтись без сомнительной выпивки. — После того, как подзаработаем? Защищать мирное население и искать крестражи, пока главные герои отсиживаются в замке, — тщательно прожевав, исчерпывающе ответил Сэм. Трагедии, коснувшиеся мира магглов, которых никто и не пытался защитить, казались ему в книгах основным упущением. Хотелось не просто приблизить счастливый финал, но и минимизировать ущерб, нанесенный Пожирателями. Сэм был готов смириться с решением Бога, следуя основному книжному сюжету, но он просто не мог упустить возможность изменить хоть что-то к лучшему. Конечно, без горы трупов темных волшебников им вряд ли удастся обойтись. Больше всего на свете Чак любил представления. Ради мизерного шанса на возвращение они готовы устроить как можно более кровавую бойню.