Волки

Смотрите, наши души уходят с молотка Спасите наши души, или хотя бы ДНК Я помню нас свободных, но кто-то выпил этот яд И вой волков голодных стал молчанием ягнят Ногу свело – молчание ягнят

Время было растянуто; секунды длились как минуты, минуты как часы. Содержимое книг не укладывалось в голове, все мысли сбивались, не давая возможности трезво оценить происходящее. Ближе к вечеру чувство неопределённости только усилилось, в палате и коридорах было подозрительно тихо; никто не носился и не вбегал в их комнату чтобы собрать какие-то бумажки, касающиеся Спенсера. Без тени сомнения можно было утверждать, что операция явно затянулась, если ориентироваться на опыт, то подобные манипуляции не превышают двух часов при самых тяжёлых осложнениях, а Нед, если можно так выразиться ждал уже более пяти часов. Уж не ему ли должно было быть все равно на то, что же такого происходит на операционном столе. Ему бы и было всё равно, если бы следующим под нож шёл не он. –Вы можете мне спокойно объяснить, что за чертовщина? Впервые за три часа вы вбежали в палату и роетесь в чужих вещах, мне крайне интересно узнать, что происходит? – монотонный голос Неда прервал копошащуюся в чужих вещах медсестру, по её спокойному виду можно сказать, что она особо никуда не спешила, но и не была нацелена на разговор. –Если вы по поводу Спенсера, то операция почти закончена. Возникли осложнения, из-за которых пришлось очень крупно задержаться, сейчас продолжают работать, но могу вас заверить, что он жив – её голос на самом деле было очень сложно различить от голоса Неда, несмотря на отсутствие металлического звона говорила она прямо и без пауз. Девушка подозрительно быстро произнесла эту фразу, словно заучивала её чтобы говорить всем, кто спросит. Но сложно было судить по одной только цитате, соответственно ни доверять, ни опровергать это нельзя было. Значит ситуация и положение ровным счётом не поменялись. –Я понял… если что - сообщите мне – эти слова сестра пропустила мимо ушей, у неё были дела поважнее, чем слушать просьбы очередного «курильщика», которым в её понимании по неопытности был абсолютно любой человек в отделении онкологии. В принципе не велика и потеря, он ничего не упустит если узнает что-то исключительно в положительном ключе. Его интересовало лишь то, что же может пойти не так; это азартная игра на чужую жизнь, сидеть и гадать, умрёт человек или нет. Всё это безусловно весело, до того момента пока участник этой незамысловатой игры – не вы. Почему же люди столь озабочены своей жизнью, что эту озабоченность прикрывают страхом за абсолютно неизвестного человека? Здесь немаловажную роль играет лицемерие, которое присуще абсолютно каждому человеку, как бы вы ни оправдывали свои поступки, многие из них будут сделаны для получения собственной выгоды. Спенсер здесь был проводником и источником, через который можно получить интересующую информацию о проведении операции и последствиях, ведь, обычно же на такие фразы не отвечают, дабы обезопасить пациента от нежелательных переживаний, а врача от лишних вопросов. Только вот это правило не распространялось на других людей, ведь мы живём в замечательном мире, где каждый беспокоится о каждом? И ведь все думают, что действительно, человек так переживает за друга что другие мысли его голову не посещают. Конечно, это неправильно с этической точки зрения, но вот кто будет задумываться о своих словах и помыслах, когда на чаше весов уважение и простите меня, в каком-то смысле ваша жизнь. Ночью в палате резко включили свет и послышались тихие голоса, людей в помещении было не меньше трёх. Нед не обратил на это особого внимания, его, в первые секунды волновала только проблема прерванного сна. Группа стояла около входной двери, обсуждали Спенсера и изредка в их речи проскальзывали слова об увольнении и ужасном образовании нынешних врачей. Вот так новости. –«Хорошее место нашли для обсуждения, чего же не вплотную подошли… вдруг я не услышу» – выругался мужчина, отворачиваясь к стене чтобы отвлечься от шороха и шушуканья. Но сон уже не вернуть, да и свет никто гасить явно не собирался. В такой ситуации невольно начинаешь прислушиваться к тому, что шепчут люди за спиной. Половину разговора сложно было расслышать, но вот вздохи и аханья одной из медсестер слышались отчётливо. Весь этот консилиум врачей собрался здесь по одному поводу; быстрая смерть Спенсера. Виной этому простая и до боли глупая врачебная ошибка, никогда не надо вестись на манипуляции пациентов и кардинально менять схему лечения после одной лишь биопсии. Все первые часы всё шло предельно хорошо, хоть и возникли незначительные проблемы на стадии с вырезом рёбер в нужной области. Так что медсестра не врала, она чисто физически не могла предположить, что высококвалифицированные врачи просто на просто не справились с потерей крови. Ужасно, ужасно, ужасно, делали всё возможное, вкололи кучу сывороток и лекарств, всё без толку. Сколько всего этот молодой парень упустил в своей жизни, весь прошлый вечер он мечтал, мечтал о прекрасной жизни. Так ведь он никогда больше не узнает о своих мечтах, он даже не узнает, что умер. В этом штате у него не было родственников, часть сил больницы были брошены на поиск хоть каких-то людей способных позаботиться о теле парниши, если никто не найдётся, то его труп проведёт всё свое оставшееся время в больнице и в последствии будет погребён как «неизвестный», или того хуже «медицинские отходы». Жизнь не щадит никого, несмотря на всю свою раздражимость, докучливость и в каких-то местах бессмысленную болтовню Спенсер был и оставался человеком. С врачебной точки зрения от такой судьбы не защищён ни один больной раком, более того, с уверенностью можно заявить, что с таким же успехом можно умереть, оторвав себе руку, напоминает чью-то ситуацию, верно? Никак с раком эта смерть связана не была, унизительно в каком-то смысле. Смерть за час до жизни… комическая повесть Чехова, не более. Неприятно всё это слышать, медсестёр, кажется, не заботил включенный свет и факт того, что они, вероятнее всего разбудили другого человека в палате. Рассуждая во всех подробностях одна из помощниц хирурга чуть ли, не вскрикивала в некоторых местах рассказа, возможно она проходила ординатуру, а как всем известно, этике в общении даже со спящими пациентами в медицинских ВУЗах не учат. Заткнуть бы их по-хорошему, нажаловаться, но не хватило сил даже голову повернуть в их сторону. Рассуждать об этом мне достаточно легко, я в такой ситуации никогда, надеюсь не окажусь, но вот что чувствует другой? –«Нелепица…» – подумал Нед прислушиваясь к проскальзывающем фразам сестёр, для него это всё казалось плохо спланированной шуткой, которая вышла из-под контроля. Во всяком случае такие мысли были фантомными, знаете, иногда мозг намеренно настилает белену на некоторые воспоминания и умыслы дабы уберечь человека от нежелательных мыслей. Конечно, когда так называемое тело проснётся и придёт в себя – все прояснится и нахлынет бесконечная паника и страх, как бы не хотелось, но от этого не убежать. Хотя даже сейчас начинают проскальзывать нездоровые мысли. Спенсера было жаль, очень жаль, но беспокоиться о нём уже бессмысленно, делать это надо было до. Сейчас на первом месте стояла своя жизнь, а если попадётся тот же хирург? Его ведь не уволят, смогут оправдать сложным пациентом или другими отягощающими обстоятельствами. Промахнулся один раз – не беда, режем дальше. Второй – не беда, продолжаем. А вот третий становится решающим, фатальным. А тут уже надейся, молись, веруй – ничего не поможет. Твоя жизнь в руках мастера, так что будь добр побыть Маргаритой. И вот уже через час они всполошились, вспомнили зачем пришли изначально. Начали быстро разбирать постель, рыться в ящиках чтобы забрать всё и оставить это место чистым до следующего заселения. Все эти манипуляции они делали тихо, видимо, совесть проснулась. –Нед, я сегодня раньше, отчитаюсь о прошлых прогулах – Джимбо ворвался в палату так же неожиданно, как и медсёстры. Постояв несколько минут в проходе, он осмотрелся, здесь поменялось всё; начиная от пустой койки, заканчивая гнетущей атмосферой в воздухе. Всё было предельно очевидно, но ради приличия и интереса он все-таки уточнил. –Ты всё-таки добился того, чтобы твоего соседа отселили куда подальше? – отшутился Керн на всякий случай, мало ли, ошибётся в своих мыслях и похоронит за зря живого человека. –Уже ночь как умер – отвлекся Нед и переведя взгляд на Джимбо просидел в таком положении больше трёх секунд и вернулся к книге. Он не знал, о чём говорить, обсуждать смерть в своём положении он не готов, да и Джим не дурак, понимал, что своими расспросами только ухудшит состояние своего друга. Но ведь столько вопросов, столько тем они упускают… это вышла бы замечательная дискуссия, размышлять о теме, суть которой не понимал никто из присутствующих. –До меня слух дошёл, что тебя хотят раньше взять… – услышав эти слова Нед как ошпаренный начал что-то лепетать себе под нос, то ли он забыл про существование голосового аппарата, то ли он не хотел, чтобы лишние уши слышали его болтовню. Это было секундное причитание. –Надеюсь, они спросят хочу ли я этого – выпалил он и глаза его заметно забегали по комнате. Слова Керна отозвались звоном в ушах. –«Они решили перебить всё отделение онкологии? Без моего чёрт возьми ведома, одного уже погребли, так нет, недостаточно - давайте второго в могилу сведём!» – выругался в сердцах Нед, в реальности же просто слегка нахмурился – «чего они добиться хотят? Проверить сколько ещё людей убьёт этот коновал-хирург? В таком случае не дам себя резать, к чёрту!» – мысли метались от страха к гневу, из транса его вывел щелчок пальцев Джимбо. –Ну а тебе-то какая разница? Сам же хотел выйти отсюда, а сейчас ведёшь себя максимально странно и подозрительно – конечно, не зная ситуации легко размышлять о происходящем. Но что ему оставалось говорить? В этой ситуации они оба бессильны и всё что им остаётся – ждать, надеяться и верить в лучшее. –Долгая история… просто понял, что «быстро» не всегда значит «хорошо» – горько усмехнулся Нед и покачав головой двинулся в сторону дав место для Керна. Все-таки он единственный который может хоть как-то разбавить эту ситуацию, пусть даже неуместными каламбурами, но лучше, чем предаться своим мыслям и довести себя до легенды с чёрным монахом*. –И что же вы предлагаете делать? Из-за одного несчастного случая лишать человека хлеба? Ну-с, это не есть правильно – врач не особо вслушивался в то, что там рассказывает ему прибывший на взводе Нед. Занимаясь более важными делами, например такими как раскладывать документы по папкам он не был впечатлён достаточно долгим монологом пациента, тем более вид у того был явно не лучший для таких разговоров. –Вы меня вообще слышите? Я не требую уволить его, либо проводите операцию по плану, либо меняйте мне хирурга – рука дрожала, не давая ровно держать аппарат, чем и была вызвана слегка сбитая речь, то ли это было связано с нервами, то ли с гневом. Но он чётко придерживался своей позиции и не собирался уходить из кабинета пока ситуация не будет исправлена. Впервые его характер спустя столь долгое время соизволил показаться на люди, в такой ситуации приходилось использовать весь напор, который у него остался спустя долгое время. –Ну-с, а что я сделаю? Хороших хирургов днём с огнём не сыщешь, а у нас их по вашей проблеме не так много, как вы думаете – он покачал головой и положив последний документ пристально посмотрел на Неда. Внешность у него, врача, действительно была славянская, только при этой встрече удалось более-менее детально рассмотреть его черты лица. Сейчас он был спокоен, видимо не воспринимал реакцию Неда как конфликт. Но по его выражению, характеру и взгляде на вещи можно смело утверждать, что он был профессионалом своего дела и ему можно доверять, но так или иначе, тому хирургу тоже наверняка можно было доверять. –А вы? Вы же тоже онколог, почему вы не можете провести или хотя бы проконтролировать происходящее? – Нед все равно не понимал, что же такого добивается доктор. Ведь если бы не его упрямство, они бы уже тысячу раз смогли договориться об абсолютно любом деле. –Это не мой спектр действий, я только направляю – он виновато пожал плечами и продолжил – а по поводу переноса операции… вы же умный человек, должны понимать, что время никак от результата не зависит. Мы можем прямо здесь и сейчас вырезать вам опухоль, но если моя рука дрогнет, то вы уже покойник – врач замолчал, поглядывая на Неда, немного подумав он сделал какую-то заметку на листке бумаги который как кстати лежал у него под рукой. Что-то в его поведении напрягало, и это «что-то» было явно больше, чем резкое проявление гнева считайте на пустом месте. Этимология этого состояния слегка глубже, чем может показаться на первый взгляд. –Как это не зависит? Я просто прошу себе нормального врача, я хочу жить, как же вы не понимаете? – Нед уже просто не скрывал свое отвращение к врачу, ему было мерзко и казалось, что доктор просто насмехается над ним заставляя сидеть здесь и слушать все его сказки о времени и безусловно хороших врачах, которые просто иногда не владеют ситуацией… какой же бред! Но нельзя заявлять, что смерть Спенсера это умышленное преступление, конечно, никто в здравом уме не будет намеренно втыкать в человека скальпель, более того, в здравом уме никто такого человека даже на метр не подпустит к больному. Но у хороших врачей таких ситуаций не бывает… бывает смерть от высокой стадии, от осложнений, но никак не от потери крови. Это полный непрофессионализм, полная безнравственная бездарность. –У вас бред, вы больны. Пожалуйста, ради вашего же блага отправляйтесь в палату, я зайду к вам завтра, и мы всё спокойно обсудим – он встал и подошёл к двери, всем своим видом говоря, что человек сидящий перед ним для него психически нестабилен. Хотя по его логике любого человека, беспокоящегося за свою жизнь, можно назвать сумасшедшим. Нед не возражал, если завтра к нему никто не придёт – то он вернётся. «Странные люди зачастую интересны» сказал однажды Спенсер, он был бы польщен, узнав, что сейчас его фраза идеально описывает сложившуюся ситуацию. Нормальные и пассивно настроенные люди уже давно бросили бы этот спор и ушли спать терзаемые своим страхом и тревогой. Нед же замылил большую часть этих эмоций своим гневом и чувством несправедливости. Не первый раз, когда он ужасно жалел, что не имел возможности проявлять эмоции голосом. Он никогда не жестикулировал, вся сила в голосе и умении убеждать в своей правоте других людей. Там, в кабинете все его слова были сказаны под воздействием ужаса, страха и агрессии. Но эта брошенная как бы невзначай фраза про бред… была ли это попытка остановить их разговор, или реально поставленный диагноз – сложно сказать. Сейчас же, уже ближе к ночи прогуливаясь по пустым коридорам больницы мужчина не особо то и спешил к себе в палату, здесь его не поймают, здесь тихо. На улице уже очень темно, это так же был небольшой шарм всей этой прогулки. Давно он не был за стенами этого здания, как хорошо было бы сейчас убежать, убежать далеко и надолго.