Thirium Flower

Снаружи холодно, но он совсем этого не чувствует. Маркус сидит, положив руки на колени. Он смотрит, как воющий ветер уносит снежинки во тьму, словно сахарную пудру. Наблюдая, как снежинки прилипают к его пальто, он задаётся вопросом, делает ли его менее живым то, что он не может почувствовать пронизывающий его холод. Напряжение между андроидами и людьми растёт, но ничего не изменить, поскольку Маркус ещё не принял решение. Он измотан и просто не может придумать какой правильный ход сделать дальше. В такой час большинство людей спят, но не андроиды. Маркус думает о несправедливости того, что люди благословлены моментами мира и небытия без страха не активироваться снова. Здесь кроется ещё одна проблема: чем больше часов он бодрствует, тем больше у него времени на размышления, и тем сильнее он тонет в мрачных мыслях. Металлическая дверь со скрипом открывается, прерывая всё более опасный ход мыслей Маркуса. Он напряжённо встаёт, готовясь встретиться с незваным гостем. Охотник на девиантов, Коннор, осторожно заглядывает: — Ох, прости, я думал, здесь никого, — говорит Коннор, собираясь закрыть дверь и уйти. — Ничего, всё в порядке. Останься, — слова вылетают быстрее, чем он успевает понять, что говорит. Маркус делает несколько шагов к Коннору. — Ты уверен? — Коннор несколько удивлённо задаёт вопрос. Обычно люди предпочитают проводить меньше времени с кем-то, кто недавно наставлял на них пистолет. — Конечно, я всё равно ничего не делал, — отвечает Маркус. Он возвращается к своему сидению — деревянному ящику, ничего особенного. Коннор закрывает за собой дверь и следует за ним, садясь рядом, но сохраняя почтительное расстояние. — Спасибо. Я не знал, куда ещё пойти, — благодарит Коннор. — Я не уверен, сколько людей знают обо мне, но в любом случае было бы неправильно проводить время с людьми, на которых я, вероятно, охотился несколько дней назад. Коннор снимает шапку и кладет её рядом с собой. Его тёмные волосы с рыжеватым оттенком, обычно аккуратно уложенные гелем, взъерошены. Маркус замечает, что Коннор почти до нелепого уютно и тепло укутан, несмотря на то, что он, скорее всего, устойчив к любой погоде. Он более чем уверен, что одежду Коннору выбирали люди, чтобы чувствовать себя комфортнее рядом с ним. Мысли о том, как Иерихон: Норт, Джош и все остальные там — стал для Маркуса домом, заставляют его понять, как же мало он знает о Конноре. — У тебя есть кто-нибудь там? Место, дом, в который ты можешь вернуться? Или всегда были только лаборатории Киберлайф? Коннор секунду размышляет над вопросом. Выражение его лица становится мягче, когда он думает о ком-то. — Полагаю, что да… я не уверен, что ты говоришь именно о таком, но есть человек, который очень важен для меня. Мягкое выражение, которое по нежности Маркус может сравнить с мягким крылом белоснежного голубя, — самое близкое к улыбке из того, что Маркус видел от него со дня их встречи. Нежность на лице Коннора быстро сменяется досадой, и он сцепляет свои руки на коленях с явным беспокойством. Он кажется ребёнком, которому сделали выговор. Маркус хотел бы, чтобы эмоции Коннора не были такими ясными, потому что ненавидит то, как легко его сердце отзывается на них. — Я не могу вернуться, не сейчас. Это было бы опасно, Киберлайф могут сделать его целью, а я не хочу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое. Тоска во взгляде Коннора вновь заставляет что-то сжаться в груди Маркуса. Он задаётся вопросом, могли ли Киберлайф создать кого-то, способного вызвать такие эмоции специально. Возможно в Маркусе говорит его черта характера, желающая спасти каждого, но он переполнен желанием стереть боль и заставить Коннора почувствовать себя лучше: — Обещаю, всё будет хорошо. Я обеспечу мир между обеими сторонами, чтобы мы снова могли жить в безопасности. — Я ценю это. Всё, что ты делаешь для нашего вида, — отвечает Коннор, поднимая серьёзный взгляд на Маркуса. Часть тоски исчезла с лица Коннора, но он до сих пор не выглядит до конца убеждённым. Маркусу этого мало. Почти не задумываясь, Маркус протягивает руку и сжимает руку Коннора. Коннор удивлённо моргает, но не пытается высвободиться, доверяя Маркусу. Наверное, это его воображение, потому что у андроидов нет нормальной температуры тела, но рука, которую держит Маркус, кажется ему тёплой. Ярко-белый оттенок разливается от кончиков пальцев, когда Маркус чувствует устанавливающуюся связь. Их мысли проносятся мимо друг друга, и с губ Коннора срывается тихий вздох. Маркусу приходит в голову, что он, вероятно, никогда раньше не делал этого с другим андроидом. Воспоминания устойчиво текут через созданный ими поток. Когда Коннор закрывает глаза, Маркус знает, какие воспоминания он видит: мягкие золотые солнечные лучи, льющиеся через окно, когда он открывает бархатные шторы; тепло в груди, появляющееся, когда он заботится о ком-то. Оно пришло со смелыми яркими мазками, с успокаивающими движениями кисти по чистому холсту, вдыхая жизнь в них. С другой стороны, фрагменты жизни Коннора, которые видит Маркус, холодны и методичны. Слишком стерильный запах лабораторий, резкий белый свет — единственный цвет среди устрашающих чёрно-синих стен. Самое худшее — вечный шрам от чего-то, о чём никто никогда не должен узнать… от знакомства со смертью, вспышки страха глубоко внутри перед сбоем системы и последующей тьмой. Среди теней виден небольшой росток надежды и света, редких мгновений счастья, прорастающий благодаря чему-то, кому-то, но связь разрывается прежде, чем Маркус успевает получить чёткое представление о том, кто это. Осколки воспоминаний Коннора задерживаются на языке Маркуса, пронзительные и горько-сладкие. Он почти задыхается от эмоций, и они оставляют ещё большую потребность исправить всё, что сломано. Коннор медленно открывает глаза (я мог бы утонуть в этой тёмной меди, думает Маркус), и Маркус понимает, что они всё ещё держатся за руки. Он замечает, как прядь волос Коннора спадает на его лицо, и сопротивляется искушению поправить её. Осознав близость Коннора, Маркус поспешно отстраняется. После паузы Коннор произносит: — Спасибо. Так просто, но Маркус чувствует всю искренность этого слова, что ложится тяжестью на его сердце. Маркусу кажется, что он смог переродиться. В течение последних нескольких дней, наполненных хаосом и разрушением, причина, по которой он начал бороться за революцию, потерялась среди всего беспорядка, и в его голове зародились сомнения. Но теперь она снова ярко светит в нём. Маркус рад, если те редкие счастливые моменты его жизни смогли принести Коннору хоть немного тепла. Также, даже если разделение Коннором тьмы с ним откроет дыру в Маркусе, о существовании которой он раньше даже не подозревал, но сможет облегчить бремя Коннора, то пусть будет так.