Уильям Афтон хоть и не являлся скандинавцем, но всё же состоял в моторизированной дивизии ваффен-СС «Нордланд». В данную дивизию офицер попал после расформирования Британского добровольческого корпуса.
Унтерштурмфюрер Афтон являлся командиром 5-го взвода, известного также как «карательный отряд». Некоторые жители называли отряд преемником айнзацгрупп. Большинство военных в данном взводе были либо немцами (из других расформированных дивизий), либо скандинавцами, либо же британцами. Каждое воскресенье они объезжали дома в округе Копенгагена, чтобы найти семьи, прятавших евреев. Если они находили такие семьи, что укрывали «унтерменшей», то расстреливали всех, а иногда и вовсе сжигали дом, заперев в нём бедных людей.
Было первое воскресенье декабря. Шёл снег. Унтерштурмфюрер собрал около десятка бойцов. Их основной задачей был рейд по домикам недалеко от города.
Погода была ужасной. Выпавший снег сразу же таял и на земле превращался в мерзкую кашу. Солдаты ходили по нему, противно шаркая и шлёпая. Афтона эта погода начинала порядком раздражать.
К часу дня группа выехала на рейд. Каждый дом осматривали и обыскивали рядовые с младшими офицерами, а в то время Уильям допрашивал каждого члена семьи. После мужчина писал о каждой семье рапорт, который должен был отправить в местную канцелярию вечером того же дня.
Группа эсэсовцев подъезжала к четвертому домику (последнему на тот день). Он принадлежал семье, занимавшейся разведением коров и овец. Глава семейства являлся вдовцом, у него была только лишь одна дочь и сын, который погиб на фронте год назад. Афтон не успел узнать имени его дочери, ибо был занят общением с её отцом. Уильям увидел девушку лишь мельком, когда только заходил в дом.
Унтерштурмфюрер сразу же заметил взволнованный вид мужчины и люк, скрытый под ковром. Он точно что-то скрывал.
Сначала эсэсовец пообщался с Джеймсом на свободную тему, узнав, что те переехали в Данию лет 10 назад, а после перешёл к делу, расспрашивая про еврейскую семью, что внезапно исчезла.
— Я не знаю, — светловолосый развел руками. — Я слышал лишь слухи о том, что они сбежали в Испанию.
— В Испанию? У нас имеются другие показания. Понимаете, если мы узнаем, что Вы скрываете у себя кого-то, то мы будем вынуждены действовать по уставу, — быстро сообщил Уильям, хмыкнув. Напротив сидящий мужчина разнервничался сильнее, он ещё больше сгорбатился, сжав под столом потной ладонью ткань штанины. Эсэсовец любил наблюдать за тем, как жертвы под его прессингом сдаются. — Что ж, сейчас офицеры осмотрят дом, но не волнуйтесь.
Вам ведь нечего скрывать, — унтерштурмфюрер по-садистски улыбнулся, кивнув головой.
Уильям вышел из дома. Он поправил свои тёмные волосы и, надев фуражку, выкрикнул что-то по-немецки. В дом сразу же вошли трое рядовых, которые начали переворачивать всё с ног на голову. Ошарашенный владелец всё так же сидел на том стуле, а после отчаянно опустил голову, когда двое эсэсовцев открывали найденный люк, а третий выводил на улицу дочь владельца дома.
— Господин унтерштурмфюрер, — обратился к командиру подбежавший штурманн, который вывел из дома девушку, кинув нацистское приветствие. — Они скрывали их у себя.
Афтон самодовольно ухмыльнулся и выкинул окурок сигареты. Он медленно повернулся к эсэсовцу и заговорил:
— Сожгите дом, после того, как я уеду с ней, — мужчина кивнул в сторону напуганной девушки, на вид ей можно было дать лет 20. Рядовой на секунду удивлённо глянул на него. — Под мою ответственность! — рявкнул офицер.
Штурманн резко повернулся на пятках и направился обратно в дом. Выкурив ещё сигарету, Уильям пошёл к дочери владельца фермы.
— Здравствуй, моя дорогая, — проговорил офицер, натянуто улыбаясь. — Не волнуйся, с твоим отцом всё будет в порядке, — ему часто приходилось лгать людям, чьи семьи скоро будут убиты. — Меня зовут Уильям, позволь узнать твоё имя? — мужчина говорил спокойно и хладнокровно, будто через пять минут не произойдет тройное убийство.
Девушка с отвращением зыркнула на него, а после отвернула голову. Она не была в восторге от режима, что установился на их земле. Войска СС вели себя по отношению к местному населению отвратительно. За что им их уважать? Её брат и отец погибли в немецком плену, мать скончалась в 1937, остался лишь дядя, с которым жила девушка, он притворялся её отцом. Он приютил её, поэтому ей не хотелось бы, чтобы с ним что-то случилось.
— Даже если я тебе отвратителен… нужно всё равно представиться! — раздражённо проговорил Афтон. Он грубо схватил её за подбородок и, повернув к себе голову, посмотрел в её напуганные зелёные глаза.
— Ванесса, — с дрожью в голосе ответила она.
— У меня есть предложение для тебя, Ванесса, — начал мужчина, отойдя от неё. — Но ты должна поехать со мной. Ничего не бойся, с твоим отцом будет всё хорошо.
Светловолосая закусила нижнюю губу, опустив голову.
Мужчина указал в сторону машины, возле которой стоял боец СС в каске и с перевешенным через плечо MP-38.
Ванесса могла бы сбежать, но она была уверена, что он сразу же убьет её и дядю. Она готова была даже переспать с офицером, лишь бы её последнего родного человека не тронули.
Мужчина выглядел спокойным, в отличие от неё. Они быстро подошли к машине, возле которой Афтон заговорил с бойцом:
— Роттенфюрер, отвезите нас в штаб.
Эсэсовец кинул салют и сел в машину, заводя её. Уильям открыл заднюю дверь внедорожника.
— Прошу, — по-джентельменски сказал он, пропуская девушку.
Пока они ехали, Ванесса старалась всё время смотреть в окно и не отвечать на вопросы эсэсовца.
***
Унтерштурмфюрер остался в белой рубашке и брюках. Достав из кобуры Вальтер, он снял с себя поясной ремень, к которому с помощью шлёвок были прикреплены два чересплечных ремня. Он некоторое время смотрел на, висящий над кроватью, портрет Фюрера. Афтон вспомнил, что чуть не забыл написать рапорт!
Высокий, худощавый, темноволосый мужчина с синяками под глазами, с бледно-зеленоватой кожей и щетиной сел на стул, закурив. Он склонился над какими-то бумагами. Ванесса долгое время со страхом в глазах смотрела на него.
Уильям потушил сигарету и заговорил, когда заметил на себе взгляд.
— С твоим отцом ничего не случится, — на самом деле тот был уже давно мертв. Дом сожгли эсэсовцы где-то спустя 5 минут после отъезда машины унтерштурмфюрера. — Я отвезу тебя домой, когда ты переспишь со мной.
Светловолосая сглотнула. Девушка на мгновение зажмурилась, стиснула челюсть. Она попыталась мысленно успокоить себя. Ничего страшного не будет, если он займётся с ней сексом ради того, чтобы спасти жизнь своего дяди и свою.
— А есть д-другой с-способ? — её голос дрожал. Она была на грани от истерики.
— Ох, я могу застрелить тебя. Тебе что, так трудно отсосать член, чтобы выжить? Хах, забавно, — он неестественно широко улыбнулся, наслаждаясь каждой минутой страха Ванессы. — Раздевайся! — приказал мужчина и направил на неё пистолет. Девушка никогда не думала, что опустится до такого, но если она сделает это, то, как она думала, он оставит её и дядю в живых. Какая же наивная!
Уильям, привалившись плечом к стене, наблюдал за тем, как обнажается, повернувшись к нему спиной, Ванесса, которая пыталась сдержать слезы. Когда она сняла с себя последний элемент одежды, мужчина навис над ней. Гробовая тишина давила на уши. Только его томное дыхание доносилось до слуха Ванессы. Страх сковал её тело. Она не могла пошевелиться. Слёзы горячим потоком полились из глаз, оставляя за собой прозрачные следы.
Афтон расстегнул рубашку и откинул её к креслу. Губы мужчины ожесточением впились в полуоткрытые уста. Жадно, властно, грубо он целовал её.
Рука с её подбородка скользнула вниз, немного погладила шею, слегка сжала, оставив белую отметину и вызывая поглощаемый поцелуем всхлип. Рука последовала ниже, нежно погладив впадину и грудь. Девушка притихла, просто терпя происходящее. Его руки будто бы извинялись за жестокость, а после, всё так же нежно поглаживая, спустились ниже на живот, на талию, на округлые бедра.
Звякнула пряжка ремня. Послышался звук расстёгивающейся молнии на брюках, а после, приподнявшись, снял их и поудобнее устроился между её ног. Крепко сжав бедра, он бесцеремонно и грубо вошёл в неё, вызвав отчаянный, ни на что не повлиявший, вскрик. Рот девушки вновь затыкается поцелуем.
После он просунул руку под её голову и сильно сжал на затылке светлые волосы заставляя несчастную задрать голову и вскрикнуть. Она никак не сопротивлялась ему, ожидая уже конца этого омерзительного процесса.
Афтон впился зубами в беззащитную шею. Ему нравилась эта скованность, подчинение, но в то же время ему хотелось взаимности. Мужчина потянул за волосы и прошептал:
— Не лежи как бревно!
Она пискнула от боли и заплакала с новой силой. Она положила свои руки ему на спину, больно впиваясь ногтями. Пусть это и не то, что хотелось бы ему, но хоть что-то. Боль приносила ему удовольствие.
Шипя что-то в её шею после очередного укуса, он просто вколачивался в податливое тело. Он прижимал её своим весом, лишая хоть какой-либо возможности вырваться, отстраниться. Резко, глубоко, грубо, не обращая внимания на жалобные всхлипы и на гулкую пульсацию вокруг
Ванесса, вскрикнув и оставив на его спине новый шрам, заметалась под мужчиной с силой сжимая его бедра, желая остановить движения хоть на миг. Но он сам замер, сильнее сжимая, содрогаясь от оргазма.
***
Унтерштурмфюрер, как и обещал, на следующий день отвёз её к дому. Точнее к тому, что от него осталось. Вместо красивого и уютного двухэтажного дома на холме не было ничего, кроме пепла и не до конца сгоревших балок.
Девушка закрыла лицо руками и заплакала, опускаясь на колени. Афтон, державший накидку в руках, ухмылялся, наблюдая за её страданиями.
— Ты… Ты ублюдок! Мерзкий ублюдок! — Ванесса повернулась, глядя на него заплаканными и полными ненависти глазами. — Ненавижу тебя! Лучше бы убил…
Уильям тихо просмеялся.
— За день я полюбил этот твой ненавистный взгляд, продолжай, — последнее слово он протянул. — Встань!
Он грубо поднял её с колен, заставив смотреть в лицо. Светловолосая с отвращением плюнула ему в лицо. Мужчина, скривившись, вытер слюну, а после медленно достал из кобуры пистолет, злобно прошептав: «Беги».
Ванесса, увидев злость и полную уверенность в своих намерениях, развернулась и побежала в противоположную сторону от остатков дома. Ближе к лесу.
Уильям неспеша развернулся, тихо ругаясь на то, что вынужден убить такую девушку, которая за недолгое время понравилась ему. Эсэсовец направил пистолет на не так далеко убежавшую светловолосую. Не медля ни секунды, он несколько раз выстрелил.
