Сумасшедшая

Спустя примерно час Юри предложила прерваться и отправилась на первый этаж за чаем и пирожными. Оставшись один, Учиха с облегчением опустил руки. — Я за ней не поспеваю... А ведь если бы не её безумная идея о прошлой жизни, они бы так и жили, каждый своей жизнью, не замечая друг друга, не обменявшись даже парой слов. Удивительная штука — судьба. — Хотя наша судьба скорее безумная. Взглянув на раскрытую тетрадь, Саске отметил про себя, как много они сегодня прошли. Волосы он уже перекрасил, а если теперь ещё и оценки подтянуть, то его классрук просто сойдёт с ума: «Ну вот, исправляется парень». Это было по-своему интересно и не сулило Саске никаких проблем. И тем интересней, что всё это было заслугой Намикавы. Что же получается, не зря он с ней связался? В конечном счёте, их общение пошло ему на пользу. Задумчиво осматривая комнату, он остановился на шкафу — на полках явно лежало не меньше пятисот книг. Он пробежался глазами по названиям, и тут у парня отвисла челюсть. Его поразила не девчачья манга, а то, что лежало вперемешку с ней: спецвыпуск журнала, посвящённый Атлантиде; толстенное исследование о природе полтергейстов; пособие по экстрасенсорике, иллюстрированная энциклопедия инопланетян, целая серия книг «Самые лютые маньяки», ну и журналы об аниме. Трудно сказать, что удивляло больше — эта солянка из самых разных жанров или сомнительный вкус владелицы этой коллекции. Он вытащил первый попавшийся журнал и тяжело вздохнул, обнаружив на обложке непонятную мультяшную картинку. На ней огромными красными буквами красовалась надпись: «Мы едины! Воины, связанные прочной нитью судьбы». Не отсюда ли она взяла идею, так крепко засевшую в её голове? Если присмотреться, все кассеты, DVD и диски с софтом так или иначе были связаны с аниме. У Учихи даже мурашки по спине побежали — так близко он подобрался к тому, на чём Юри тронулась умом. — Ты что, до сих пор это смотришь? Со всеми мультиками и мангой Учиха распрощался ещё к средней школе. По ящику он смотрел только комедийные шоу, читать не любил и совершенно не мог понять, как всем этим можно увлекаться в её возрасте. Саске будто краешком глаза заглянул в её загадочную душу. Увиденное поразило его и показалось полной ерундой, но, всё-таки, не вызвало отвращения. Ведь он общался с Юри далеко не первый день. Услышав шаги на лестнице, Учиха поспешно вернул журнал на место. Некрасиво копаться на чужой книжкой полке, пока хозяйки нет рядом. Саске непринуждённо повернулся к распахнувшейся двери и тут же отскочил в сторону. Ведь открывшая её девушка будто обладала особой аурой — воздух в комнате сразу потяжелел, словно в неё влетел не человек, а призрак. Учиха тут же узнал знакомый хвостик. — Ты что здесь забыл? Хикару так впилась в парня глазами, словно была готова убить его на месте. — Ничему жизнь не учит. Мало того, что не отвязался от моей сестрёнки, так тебе ещё хватило наглости прийти к ней домой. — Давно не виделись, Хикару. — Не смей звать меня по имени! — взорвалась она и тут же пнула его с разворота, Саске успел отскочить в сторону. От резкого взмаха даже уши заложило — замах был нешуточный. — Да не кипятись ты. Мы просто готовимся к экзаменам. Он показал на стол с раскрытыми тетрадями, но на Хикару это не произвело никакого впечатления. — Это предлог. Я знаю, чего ты добиваешься: хочешь затащить мою сестру в постель! Тебя только подпусти — сразу полезешь к ней под юбку! Ненасытное чудовище, как тебе не стыдно обманывать мою простодушную сестрёнку! Девушка снова размахнулась, но Саске не стал уворачиваться и схватил её за ногу. Надёжно пойманная, Хикару запаниковала. — Т-ты чего? На меня уже глаз положил? Даже не мечтай! Ни её, ни моей девственности тебе не видать! Раскрасневшись как помидор, она отчаянно пыталась удержать сползающую с бедра юбку. Улыбнувшись, Учиха отпустил её ногу и Хикару тут же вернулась в боевую стойку. В этот раз она была в школьной форме и, по всей видимости, только вернулась с занятий. А обнаружив в прихожей незнакомую мужскую обувь, рванула прямиком сюда. Всё-таки у сестёр было кое-что общее: решительность, неуёмная энергия и слепая уверенность в своей правоте. Да и хлопот с каждой из них хватало. — Послушай... — Чего? — Ты не знаешь, почему она так помешалась именно на мне? Сперва удивившись, она будто потеряла всякий интерес к драке и опустила руки. Вероятно, в этом тоже проявлялось их родство: даже взбешённая, Хикару мыслила с молниеносной скоростью и сразу, без слов, поняла, почему это интересует Саске. — Мне просто подумалось: она же у тебя такая умная и могла бы найти парня, с которым у неё побольше общего. Не понимаю, почему я? Даже на все россказни про связь из прошлой жизни наверняка бы кто-нибудь купился. И уж точно нашёлся бы человек, который подошёл бы Намикаве лучше, чем он. Для Учихи оставалось неразрешимой загадкой, почему девушка с такой светлой головой остановила свой выбор на нём. Да и спрашивать бесполезно — она начнёт заливать про то, что это судьба. Но как видит эту историю её сестра, что она про неё думает? Видимо, весь пар из неё вышел, и уже совершенно спокойно Хикару ответила: — Так ты не знаешь? — О чём? — Почему моя сестрёнка тебя выбрала. — Дело же не только только в аниме, манге и всякой паранормальщине, о которой она читала? — Разумеется! Она же тебе на какая-то чокнутая! Вообще-то, именно так он и считал, но решил хотя бы сейчас не подливать масла в огонь. — Может, расскажешь? Почему я? — Не скажу! — сердито сказала Хикару и надула губы. — Чтоб ты всю жизнь голову ломал! Так тебе и надо! Учиху не злил её наглый тон, да и оскорбления его нисколько не задевали. Такой уж у парня был характер, о чём давно знали только два человека: Юри и Саёри. И раз Хикару из принципа не собиралась ему отвечать, то он и не думал расспрашивать её дальше. — Короче, ты предлагаешь узнать у неё. — Она тебе не ответит. Ни одна девушка на её месте бы не созналась. — В смысле, ни одна бы не созналась? Ты о чём? — Да какая разница? Отстань уже, наконец, от моей сестры! Скажи, что нет никакой связи из прошлой жизни — и всё! — Я ей столько раз говорил... — Значит, плохо говорил! Верить надо в свои слова, верить! Тверди ей, что она обозналась, пока не достучишься до её сердца! Хоть тысячу раз! Ты же всё равно её совсем не любишь? Она же тебе только мешает? Ну так и откажи ей прямым текстом, чего ты тянешь кота за хвост?! — Да я... «Эх, поздновато», — подумал про себя Саске. За всё то время, что они провели вместе, его мнение об Юри успело сильно поменяться. Раньше она его исключительно напрягала, да и сейчас с ней не легче. Но всё-таки теперь он испытывал к ней что-то ещё. — Хикару, и что здесь происходит? — Из-за неприступно стоящей в дверях Хикару послышался голос Юри. Она принесла на подносе чай с пирожными, и сейчас недоумённо следила за этой сцену. — Сестрёнка, ну я же просила тебя, не ходи по дому бесшумно! — И правда, просила. С невозмутимым видом она протиснулась в комнату и поставила поднос на столик. — Хикару, а ведь вы с господином Саске уже знакомы? — Да просто столкнулись на улице, — бросил Саске и улыбнулся. Не говорить же, что она на него напала? Юри, тем временем, обратилась к своей сердитой сестре: — Хикару, даже если тебе некуда девать силы, не стоит обижать моего господина. — Сестрёнка, да он же просто хулиган! Хватит звать его господином! — Хикару. Учиха не услышал в этом обращении ничего особенного, но вот младшенькая отреагировала на него совсем иначе. Девушка замерла и побелела, а после продолжительной паузы неохотно поклонилась: — Как скажешь. Ну вот и стало ясно, за кем тут последнее слово. Казалось, статная младшая должна быть поважней, но на деле она совсем не могла дать отпор Юри. У Учихи не было ни братьев, ни сестёр, и ему трудно было понять, какие отношения связывали девчонок, но всё равно он им немного завидовал. Опустив голову, Хикару вышла из комнаты и, уже закрывая дверь, пригрозила Саске: — Только пальцем её тронь, я буду молиться до тех пор, пока ты себя не убьёшь! — Не понимаю, о чём ты. Учиха пропустил угрозу мимо ушей и помахал ей на прощание. ***** — Моя сестра вам не досаждала? — Нет, что ты. Она у тебя забавная. Брюнет ничуть не лукавил — Хикару вообще было трудно не любить. Ему нравились жизнерадостные девушки, и если уж на то пошло, то как раз Юри была не в его вкусе. Пожалуй, даже отталкивала. И Саске всерьёз волновал вопрос, что же свело их вместе. — В школе её тоже любят, — заметила Юри, расставляя на столе чай и пирожные. Учиха сделал глоток и, по достоинству оценив не слишком горький чай. — Конечно же, как не любить. Наверное, даже поклонники письма пишут? — Пишут. Раньше мне только в манге доводилось видеть портфель, забитый признаниями в любви. — Круто. Хотя это само собой разумеется. Хикару хорошенькая, милая девушка, как на неё ни посмотри. Сильный характер сочетался в ней с приятной внешностью, и, хотя она была развита не по годам, в её лице ещё проглядывали детские черты. Наверняка от кавалеров у неё не было отбоя. — Люди её любят. Она так похожа на маму, и друзей у неё много. Готовит хорошо, не то, что я. Такая неугомонная — записалась сразу в несколько кружков и ещё в секцию каратэ. Миролюбивая, добрая и очень хорошая. Но я, наверное, просто не замечаю её недостатков, — закончила она свой рассказ оправданием. «Ты и сама очень интересная девушка», — подумал про себя Учиха, но не стал говорить это вслух. Казалось бы, такая мелочь: укороти она чёлку и подстригись помоднее, и отношение к ней ребят изменилось бы на все сто восемьдесят градусов, а от образа мрачной отличницы мигом не осталось бы и следа. Отломив кусочек пирожного вилкой, Учиха как бы невзначай поинтересовался: — Слушай, ты не хочешь что-нибудь сделать со своей причёской? — С причёской? Потрогав свою чёлку, Юри с удивлением спросила: — Господин, а вам не нравится моя причёска? — Да дело не в этом. Я просто подумал: у тебя же лицо-то ничего, так зачем прятать его от людей? Даже Саёри про тебя сказала, что такая красота пропадает. Разумеется, Хачибана ничего такого не говорила. Саске не хотелось приписывать ей своё мнение, но взвесив на весах эту маленькую ложь и свою дурацкую гордость, парень решил, что гордость дороже. Юри серьёзно отнеслась к вопросу, но собственная причёска, похоже, не сильно её волновала. Может, ей вообще не нравилось прихорашиваться, а идея выставить красоту напоказ и зажить веселее её вовсе не посещала. — На мой взгляд, это не то, что вы создаёте собственными руками, а значит, это не повод для гордости или грусти. Вот как Юри относилась к собственной внешности, и Учиха не знал, как на неё повлиять. Заметив, что её гость расстроился, Намикава засуетилась и скорее добавила: — Но если вам будет угодно, я сегодня же сменю причёску... — Да не надо, и так хорошо, — ответил он после паузы. Пускай это прозвучит громко, но пока он один видел её настоящую. В самом деле, зачем делиться такой красотой? Закончив разговор, уже с чаем в руках, ребята вернулись к учёбе. Юри мигом увлекла Саске за собой, и вот он уже сосредоточенно работал вместе с ней, опомнившись только к шести вечера. Но расходиться было рано — они ведь так и не дошли до главного, и Учиха дал понять, что пора бы перейти от маскировки к делу: — Не пора ли сказать, зачем ты меня позвала? — Как скажете, сейчас всё открою. — Откроешь? Пока Саске гадал, что его ждёт, Юри убрала в сторону тетради, открыла ящик стола и поставила перед собой ноутбук. Намикава подняла крышку и подключала смотанный рядом кабель. Телефонный, как она объяснила. Сам Учиха ничего в компьютерах не понимал. Видимо, она доставала ноутбук только когда он был нужен, а в остальное время хранила его в столе. Несмотря на обилие вещей, в комнате был порядок — наверное, у Юри для каждой из них отведено своё место. — Подождите немного, — сказала она, включив компьютер, и начала водить мышкой. Заскучав, Саске допил оставшийся чай; он уже остыл и приятно холодил горло. И пока парень рассуждал, какая забавная штука — этот компьютер, Юри закончила шуршать и повернула экран к нему: — Пожалуйста, взгляните. Сперва парень не разобрал, что же такое было на экране. Какой-то снимок, достаточно чёткий. Учиха осмотрел его целиком, пригляделся к деталям, и тут у него пробежал мороз по коже. — Это же... труп? Юри кивнула. На картинке был ужасный, лежавший на боку труп. Челюсть съехала куда-то вбок, лицо опухло, от глаз и носа ничего не осталось. В кадр влезло всё туловище, но о том, что это женщина, можно было догадаться только по одежде. Фотографию хотелось поскорее закрыть, а лучше — вообще стереть из своей памяти. — На эту женщину маньяк напал две недели назад. — Что? «Разве такие фото вообще публикуют?» — подумал Саске. «Да родственники бы с ума сошли, попади оно в газету или на ТВ». — Ей было двадцать три года, работала в каком-то издательстве. — Погоди. Где ты взяла это фото? — Скачала из сети. По её словам, снимок она нашла на так называемой «борде» — специальном ресурсе, где выкладывалась масса сделанных тайком снимков, нередко среди них попадались и фотографии трупов после аварий и с мест преступлений. Похоже, там лежали даже снимки детей, на которых нападал Ковыряльщик. И, кажется, фото оставшегося без глаз ребёнка принимались тамошней публикой на ура. У Саске в голове не укладывалось, как они могли их смаковать. И по всей видимости, Юри частенько заглядывала на эту «борду». — Я уже понял, что тут собираются довольно стрёмные ребята. Но как ты узнала, что это жертва маньяка? Ведь девушку изуродовали настолько, что её бы даже родные с трудом опознали. — Давайте я объясню по-порядку. Намикава призналась, что уже давно следит за похождениями серийного убийцы. Другие преступления её так не занимали. Задолго до того, как Учиха спросил её в поезде, она построила несколько теорий о том, каким из себя был преступник. И вот однажды, заглянув на свою любимую «борду», Намикава наткнулась на этот снимок. Она провела своё расследование и убедилась, что это, вне всякого сомнения, жертва маньяка. — Стоп-стоп-стоп, что ещё за расследование? Как ты связала фотку с маньяком? Пока Учиха сомневался, не взломала ли она, как в кино, полицейскую базу данных, Юри покопалась в компьютере и показала ему ещё одно фото. — Этот снимок выложили в тот же день. От новой фотографии перехватило дух — по-своему она была даже страшнее предыдущей. Перед ним на экране была самая обыкновенная девушка в офисном костюме, ещё совсем целом, жива и здорова. Но смотреть на её лицо, искажённое смесью страха и безумия, по которому ручьями бежали сопли и слёзы. Но камера ничуть не дрожала: её снимали открыто, в упор. Девушка, наверное, умоляла её пощадить, а убийца в ответ только щёлкал её на камеру. Объектив будто уловил самые потаённые уголки её натуры — она хотела бы отвести глаза, во что бы то ни стало их спрятать, и не могла. Быть может, перед страхом неминуемой смерти, когда знаешь, что помощь уже не придёт, все люди ведут себя так. Отчаянно, изо всех сил она унижалась и молила о пощаде. Снова и снова, снова и снова. Пока убийца не поймал всю глубину её чувств в этом кадре, и вот тогда уже расправился с ней, заодно сняв и конечный результат. — Вот ведь мразь... Но Юри фотографии ничуть не смутили и она всё так же спокойно продолжила: — После убийства в газете напечатали её фотографию. Так я и связала её с маньяком. Она показала вырезки из этого номера — со снимка на Саске смотрела всё та же самая обыкновенная, беззаботная девушка. Стоило только представить, что её превратили в изувеченный труп, и парню уже становилось не по себе. — Тебе как вообще, нормально на такое смотреть? — Что вы имеете в виду? — Не напрягают тебе эти фотки, тебя от них не тошнит? — Ну так я давно привыкла. — К чему привыкла? — В прошлой жизни я прошла через массу сражений, и не раз передо мной представал подлинный Ад на Земле. Горы трупов; стервятники, рвущие их на части; даже люди, опустившиеся до поедания себе подобных и бьющиеся за то, чтобы решить, кого съесть первым. — Ясно — прервал он Юри, уже увлечённую своей фантазией. «Значит, по сравнению с полем боя, это ерунда? Вот так самовнушение, ну или опять её бредни, — подумал Саске. — Убедила себя в чём-то, и не чувствует ни отвращения, ни страха. Вот так внушила себе — и всё?» — А нельзя как-то выследить по этим картинкам, кто их выложил? — Думаю, это затруднительно. Ведь отправить её можно с работы, из школы или даже из интернет-кафе, куда можно принести свой носитель. Не думаю, что преступник настолько глуп, чтобы выкладывать их с домашнего компьютера. — В том-то и дело. Почему он сделал фото, ещё как-то можно понять, но зачем выкладывать его в сеть? Это же огромной риск, разве не так? — Я подозреваю, что убийца их коллекционирует. — Что же это за коллекция такая? — Скажем так, фотографий на память. Представить, что убийца собирал фотографии жертв, было не так уж и трудно. В кино такое встречалось сплошь и рядом: преступник упивался воспоминаниями, разглядывая снимки. «Вот ведь выродок», — подумал Учиха. — Коллекционера отличает не только страсть к собирательству, но и два противоречивых желания: похвалиться своей коллекцией и спрятать её от чужих глаз. Выкладывать её целиком ему не интересно, а вот делиться отдельными фрагментами — вполне. Он хочет, чтобы люди ему завидовали и гадали, что у него есть ещё. Коллекционеру, должно быть, нравится дразнить чужое любопытство, будить в людях интерес. Ему доставляет удовольствие намекать, что у него есть тайная коллекция, и делиться ею маленькими частями, чтобы люди мечтали увидеть ещё. Полагаю, он мыслит именно так. Учиха ничего не коллекционировал, разве что в детстве собирал помидоры причудливой формы. И хоть Саске давно их выбросил, он понимал, о чём говорит Юри. Это была довольно привлекательная идея: «Смотрите, у меня есть своя тайная коллекция, сколько классных вещей я собрал! Но всё я вам не покажу». Ребячество, конечно, но исключать такую версию нельзя. Взять ту же реакцию на снимки: настучи кто-нибудь в полицию, и эту «борду» наверняка бы прикрыли, и ребятам бы сидеть тихо, а они, похоже, неприкрыто радовались новым снимкам. Наверняка это здорово тешило самолюбие убийцы. В груди щемило от этой истории. Не отвлекаясь от компьютера, Намикава продолжала описывать убийцу: — Преступник, судя по тому, как он расправляется с жертвами, — мужчина. Он бьёт жертв по голове, в грудь, в живот и по спине, пока те не скончаются. Некоторых, однако, задушили чем-то вроде проволоки. По всей видимости, удары наносились каким-то тупым предметом, что требует от преступника большой физической силы. Надо полагать, это человек довольно крупного телосложения, увлекающийся рукопашным боем или регулярно занятый физическим трудом. А вот проволока вызывает вопросы. На мой взгляд, это иной, не такой грубый и прямолинейный подход, как забить человека до смерти. Избрав его, преступник хотел убедиться, что жертва больше не дышит. Это лишь гипотеза, но я полагаю, что преступников двое, и у каждого своя роль: первый расправляется с жертвой грубой силой, а если та каким-то образом останется жива, второй её добивает. Правда, полиция полагает, что убийца работает в одиночку. Ведь трудно объяснить, почему двое людей раз за разом идут на убийство, не получая от этого никакой выгоды. Так что я бы не списывала их версию. Тут Юри оторвалась от экрана и взглянула на Учиху. — Честно говоря, в этом деле я бы не сильно полагалась на полицию. — Почему? — У них и так много дел. В новостях каждый день сообщали о всё новых и новых жутких преступлениях. Например, об отморозке, сделавшем себе оберег из живого человека: он отрубил жертве руки и ноги, а после написал на груди кровью: «Пусть меня изберут». Или о похитителе, убившем свою жертву, а после отправившем родителям бедной девушки её голову. Обычной курьерской доставкой. Ну или случай, особо полюбившийся детям — серийный убийца, который специализировался на бомжах и подсчитывал очки за убийства, как в компьютерных играх. А вот совсем странное: разом повесилась целая семья из пяти человек. Однако следствие показало, что это не самоубийство: некто отравил всё семейство и уже после повесил их тела. Если же взять нашего уличного маньяка, то нападений на случайных прохожих и без того случалось не мало. На слуху сейчас был в основном охотившийся на детей Ковыряльщик, а кроме него неизвестный стрелок, переделавший травматическое ружьё в боевое; некто, подменявший безвредные таблетки на яды; хулиган, сбивавший прохожих на мотоцикле; ну и тому подобнее. В такой компании, как ни крути, нападение маньяка на Монику казалось совершенно обыденным происшествием и не сильно волновало общество. В полиции не то чтобы плюнули на её дело, скорее попросту не могли бросить все силы на поиск преступника. Да и журналисты давно потеряли интерес к этой истории. Ничего не поделаешь, их уже увлекли новые жуткие преступления. — Да уж, паршивый у нас мир. Хотя чему тут удивляться? — Господин, вы хотите поймать убийцу? — Я? С чего ты взяла? — ответил он после паузы. — Просто вы проявили интерес к этому делу. — Ну так убили мою одноклассницу. Как тут не интересоваться? Но поймать преступника? Это ты преувеличила. — Как скажете. С досадой Саске про себя отметил, что его ответ не расстроил и, похоже, не убедил Юри— девчонка видела его насквозь. Казалось бы, Намикава поглощена своей больной фантазией, но она всегда внимательно наблюдала за ним. И, что самое важное, правильно его понимала, и это, в отличие от самого внимания к Саске, уже нельзя было объяснить рассказами про прошлую жизнь. Прячущиеся за длинной чёлкой глаза будто могли заглянуть ему в душу. Учиху терзали сомнения: «А вдруг она по-настоящему меня понимает?» — Помнишь, ты сказала Саёри, что не обязательно делать выбор? Что ты имела в виду? — сменил он тему, не выдержав пристального взгляда Юри. Видимо, разгадав его замысел, она ответила привычным тоном: — А что такое, по-вашему, выбор? — Наверное, какой-то ответ. — Хорошо, а что такое ответ? — А можно как-нибудь без философии? — Честно говоря, я и не планировала в неё вдаваться. Речь просто о том, над чем думают люди. А жизнь в целом — это поиск ответа или решения. Пока Учиха переваривал эту мысль, Юри продолжила: — Например, почему некоторые люди кончают жизнь самоубийством? — Ну, потому что реальность для них слишком жестока. — Верно. Они идут на смерть, чтобы сбежать от жестокой реальности. Это их ответ, их решение, за которым их уже ничего не ждёт. Больше им не о чем волноваться. Вот о чём она говорила Саёри: «Иногда можно ужаснуться тому решению, к которому приходишь». — Те, кто нашёл свой ответ, уже ни в чём не сомневаются и просто идут вперёд. И совершенно неважно, правильный они сделали выбор или нет. Ведь самое главное — что они его уже сделали. — Ну а ты? — Я тоже уже нашла свой ответ. И заключался он в том, чтобы служить Учихе Саске. Парень не знал, стоит ли этому верить. Казалось, она себе противоречит: разве её не должен пугать собственный выбор? Но не ему, бросающему всё на полпути, на это жаловаться. Уж по крайней мере, Юри потратила куда больше времени и сил, чем он, чтобы найти свой ответ. Её внутренний мир вновь чуть приоткрылся Саске, но сейчас это его не смущало. — Скажи, ты когда-нибудь хотела кого-нибудь убить? Скажу сразу: я хотел. — Только укажите на вашего врага, и я с ним расправлюсь. — Да не об этом речь. Меня интересует мнение лично Юри Намикавы. — Мне никогда не доводилось испытывать это чувство. Впрочем... — Что? — Если кто-нибудь посмеет вас убить, я, наверное, расправлюсь с этим человеком, — спокойно призналась Юри. И ведь ясно, что она не врёт. Учиха терпеть не мог эту её черту, но было в ней и кое-что притягательное, о чём ему не хотелось сейчас думать. Часы показывали почти семь — пора собираться домой, и чем быстрее, тем лучше. Ещё не хватало засидеться до ужина и попасть под перекрёстный огонь вопросов от её родителей. — Знаешь, спасибо тебе за всё. Здорово ты всё объясняешь. Увидев, что Саске поднялся и прихватил портфель, Юри принялась рыскать по компьютеру, а когда закончила, взглянула ему прямо в глаза. — Господин, я полагала, что вы хотите схватить убийцу, и очень рада слышать, что это не так. — Ага, как же. Больно надо этим заниматься. — Мудрое решение. Ни к чему подвергать себя опасности. Мысль, что её господин может нарваться на неприятности, нисколько не радовала Юри. Должно быть, она считала своим долгом оберегать его от бед и сдерживалась, чтобы не впутать Саске в эту историю ещё сильней. Но парень всё отрицал, и, поверив ему, Намикава поделилась последним, что она нашла по этому делу, ведь ей не хотелось ничего скрывать от своего господина. — Я сомневалась, стоит ли вам на это смотреть... И она показала ему ещё одно фото. Заплаканное лицо девушки, будто искажённое судорогами. Лицо Моники Кенвуд.