***
На автобусе мы не поехали, потому что этот скинхед, видите ли, рассудил, что там нас вычислить могут подставные агенты, так как он по ящику такое видел. И тут же добавил, что быстрая ходьба для спорта полезна, и то и дело подгонял меня словами: — Живей, антилопа, а то ты не антилопа, а черепаха какая-то. Да ты уж будь добр определись, кто я уже, мысленно парировала я, но предпочла промолчать. А уж когда мы добрались до тайного входа в магический переулок, Заноза с Олежей в два рыла тут же выпалили: — АТАС! Хоть что-то хорошее — пока мы шли по магическому переулку в сторону волшебной лавки Совы, скинхед оставил-таки меня в покое, и ошеломлённо глядел по сторонам. Мы же с Занозой шли впереди, так как я единственная знала дорогу и вела сейчас всю группу. — А как вы с Ритой-то познакомились? — поинтересовалась вдруг неформалка. — Ну… — неловко хихикнула я, — я её давно знаю, с детства, считай. — Понятно. Заноза, к счастью, не уловила иронии сказанного, и тут же перевела тему: — А этот твой Сова не буйный вообще? Он точно нам амулет отдаст, а не порешает нас прямо там? — Вроде не буйный, — пожала плечами я, вспомнив из рассказа Насти, что Сова погиб в магической тюрьме по вине Беатрис, а потом и вовсе оказался одним из Проклятых, — но он вроде как должен быть против всех этих колдунов… Когда мы добрались до волшебной лавки, я пересилила страх и открыла дверь, первая зашла внутрь. Подумать только, я, можно сказать, в полноценном прошлом, зная, что Сова потом вроде как откинет копыта, а в лавке в качестве квартиранта поселится Беатрис. Сейчас же внутри никого не было, и лавка вообще выглядела закрытой… только почему-то с открытой дверью. Мы с ребятами прошли внутрь, и я стала оглядываться по сторонам. — И чё, где твой фраер? — напомнил о себе Олежа, только вот в следующую секунду непонятно откуда ему в шею прилетел дротик, — ай бля! Это было последним, что успел сказать скинхед прежде, чем плюхнуться на пол в бессознательном состоянии. Хоть что-то хорошее, подумала я, и в следующую секунду дротик прилетел уже в шею Занозы, точно также повалив её на пол. Что до меня, я принялась растерянно оглядываться по сторонам, а затем ощутила, как мне приставили что-то острое, походящее на меч, к заднице. — Без резких движений, иначе от твоей задницы ничего не останется, — послышался знакомый голос торговца. — Да от неё скоро и так, судя по всему, ничего не останется, — ещё умудрилась пошутить я в такой ситуации, но Сова не поддержал иронию. Он скомандовал: — В кресло. Я, конечно, всё равно испугалась и послушно села в кресло, несмотря на боль в жопе после нехилого воспитания ремешком. Заёрзала, конечно, но теперь увидела Сову и что он в самом деле держал небольшой клинок в руке. Сова, ещё молодой, лет сорок на вид, достал верёвку и сначала связал мои ноги, а потом другими верёвками принялся привязывать руки к подлокотникам кресла. Пошевелиться нормально я теперь не могла, и продолжала просто сидеть на месте, то и дело дёргаясь из-за болезненно напоминавшей о себе боли в заднице. — А Вы меня правда не помните? — решилась я нарушить гнетущую тишину. Сова озадаченно посмотрел на меня, заставив ощутить себя некомфортно. Максимально некомфортно, я бы даже сказала. — Ты кто такая? Я тебе угрожал раньше? — Слава Богу, до этого не дошло, мне и без Вас есть кого страшиться, — попыталась сохранять я позитивный настрой, несмотря на депрессивную в целом ситуацию, — я Саша Курочкина, Вы мне помогли… то есть поможете ещё. — Саша Курочкина? В каком смысле Саша Курочкина? Я знаю только Риту Курочкину, дочь… спрашиваю ещё раз, ты кто? Предупреждаю, это последний раз, когда я спрашиваю дружелюбно. Сова вновь взял в руку клинок, из-за чего я выпучила глаза от страха, сердце бешено заколотилось в груди, и тут-то я задумалась, как будет тупо помереть вот здесь от руки того, к кому я пришла за помощью. Я завопила: — Не надо, не надо, пожалуйста, я говорю правду, я Саша Курочкина, дочь Маргариты Курочкиной, точнее, до моего рождения ещё… ещё… подождите, сейчас сосчитаю, я нервничаю… короче, я две тысячи четвёртого года рождения, то есть я из будущего, точнее, не совсем, поскольку это вроде как подсознание моей маман! Торговец с недоумением посмотрел на меня, явно не уловив этот поток бреда. Что ж, я его прекрасно понимаю. Вдруг мне вспомнились слова Феликса, сказанные в прошлом году — что у Совы свои мотивы. Теперь-то мне и предстояло понять, был ли мой так называемый воспитатель прав. — Давай-ка ещё раз, и теперь помедленнее. И постарайся на этот раз выстраивать предложения пологичнее. После этого я потратила больше десяти минут на рассказ о своих горьких злоключениях, начавшихся в прошлом году, когда я по глупости залезла в дедушкин комод и на свою беду вытащила волшебный ремешок, а потом ввязалась в борьбу с тёмными колдунами. Сова слушал внимательно, а в некоторых моментах, когда я рассказала о том, как сильно сглупила и как мне влетело за это, даже не удержался и захихикал, из-за чего я с обидой уставилась на него. — Да уж, Саша Курочкина, умеешь ты вляпываться… даже не верится, что ты дочь Уробороса. — Ну спасибо, — фыркнула я. Сова мою остроту попросту проигнорировал. — Значит, ты у нас пришла за амулетом? Сказав это, торговец отошёл к столу и достал из ящика амулет, который показал мне. Я послушно кивнула. — Я знаю, почему Уроборос при недавней вашей встрече так странно себя вёл, — сказал Сова, — он пока ещё не придумал свой план, в котором ты будешь наживкой для получения амулета. Но мы-то с тобой знаем, что у него ничего не выйдет, так что нужно проделать всё так, как и было. Ты должна спрятать амулет в дедовский комод. — Я ничего не понимаю, — честно призналась я, — мама ещё в прошлом году рассказала мне, что тоже перевоспитывалась этим ремешком… Феликсом. Но она говорила, что просто-напросто взялась за учёбу, и никаких столкновений с тёмными колдунами не упоминала. — Скорее всего, ей стёрли память. Как я полагаю, Уроборос совсем скоро придумает свой план, в котором он сойдётся с твоей матерью, на свет появишься ты и должна будешь послужить жертвой для великого трибунала. Сова вновь взял клинок и подошёл ко мне. Я невольно поёжилась и замерла, боясь шелохнуться, но торговец разрезал верёвки, позволяя мне, наконец, подняться. Я тут же вскочила, схватившись ладонью за болевшую задницу, и на всякий случай попрыгала на месте, уже учёная, как сбавить боль. — Вот что, Саша Курочкина. Бери этого бугая, он скоро очнётся, и идите в твою квартиру, там спрячь амулет в комод. Так и только так всё получится. Этой девице я сотру память, и она вернётся домой, и не вспомнит о произошедшем. — А… а почему именно этого бугая? Можно Занозу взять, а ему память стереть? — Не пойдёт, — наотрез отказался Сова, — если вдруг на вас нападут по пути, больше шансов, что от него будет прок. Мы же хотим, чтобы всё получилось? — Но… я ж его не дотащу… Сова деловито посмотрел на меня, давая понять, что торги окончены, и это лучшее предложение на рынке. Так что совсем скоро я, скрипя зубами от тяжести, тащила Олежу за ногу по магическому переулку под смешки местных магов. Да уж, обхохочешься, надо мной уже весь цивилизованный магический мир ржёт!***
Вероятно, мама и сама не смогла бы объяснить, как так произошло, но совсем скоро они с Виталей у него в комнате лежали на кровати и вовсю целовались. Непонятно даже, можно ли считать это за наставленные рога нашему горячо любимому дядюшке Эдику, ведь мама как бы в прошлом и вообще в своём подсознании… но попала она туда в своём взрослом теле и со своими воспоминаниями, так что в любом случае дяде Эдику это едва ли бы понравилось. Короче говоря, на маму просто нахлынули старые воспоминания, и она не могла оторваться от поцелуя со своим молоденьким бывшим со школьных лет. В конце концов Маргарита Курочкина, судя по всему, напомнила себе держать оборону, оторвалась от поцелуя, тяжело дыша и внимательно посмотрела на ухажёра-неформала. — Виталь, подожди, — мама указательным пальцем ласково прикоснулась к губам вновь тянувшего к ней парня, остановив его рвение, — а ты… тебе не кажется, что во мне что-то изменилось? Я имею ввиду, внешне? — У тебя причёска новая? Мама задумчиво прикусила губу, ломая голову, почему Виталя не замечает, что внешне она уже выглядит на свой сорокет, хоть и одета по молодёжному, как истинная неформалка. Видимо, погрешности подсознания. Мама чуть отодвинулась, с явной обидой во взгляде скрестив руки на груди. — Подожди, я так не могу. — А что не так? — не врубился Виталя. — Просто… это сложно объяснить, но иногда всё так запутывается. Ты не думал о том, что в будущем… в будущем вся наша жизнь может сложиться совсем по-другому. К примеру, ну не знаю, я оставлю все эти вечеринки, мне придётся взяться за ум, может, у меня будет вполне обычная жизнь, обычная семья… хотя, может, и не совсем обычная, а настоящий дурдом, но всё-таки… а ты… просто исчезнешь с радаров, хотя я тебя ещё не раз вспоминать буду. И возможно, попади я даже в сорок лет в прошлое, поддалась бы прежним чувствам… но так нельзя, наверное. — Я что-то ничего не понял из того, что ты сейчас сказала. — Я же говорю, это сложно объяснить. Просто… я… в общем, я прибыла из… Договорить мама не успела, поскольку в комнату зашла Милана, та самая Милана, также застрявшая в подсознании. Она стояла за спиной Витали, и он по-прежнему её не видел, зато вот мама выпучила глаза, уставившись на неё. Милана преспокойно щёлкнула пальцами, и Виталя отключился. Мама же уселась на колени на кровати, беспомощно выставив руки перед собой, как будто это чем-то поможет против полноценной колдуньи. — Спокойно, Риточка, — пропела Милана, — пора бы нам с тобой выбираться отсюда. Где Саша? — Не знаю, — соврала мама. — Хватит косить под дурочку. Мы в сдвоенном подсознании, и я прекрасно чувствую, что она где-то здесь. Нам с тобой надо её отыскать и выбираться. Что до меня, то на полпути, за который я протащила Олежу за ногу — вот уж нехилая физическая тренировочка, ничего не скажешь — скинхед очнулся, подскочил и вдарил мне по заднице, заставив подпрыгнуть. — АЙ БЛЯ! — вырвалось у меня, — ты чего творишь, я и так тебя тащила столько времени, сейчас просто рухну от усталости! На скинхеда, правда, такое благородство не произвело ни малейшего впечатления, и он агрессивно спросил: — Ты чего, антилопа, страх потеряла? Это чё было? — Да успокойся, амулет у нас, — я показала амулет, который отдал мне Сова, — надо спрятать его в комоде у меня на хате. — Чего? Зачем? — Долго объяснять, но мы только так сможем победить Баль… колдуна главного. К счастью, Олежа сейчас не стал слишком всё усложнять, видимо, из-за того, что только-только очнулся, и мозги у него всё ещё не пришли в норму. Так что мы двинулись в сторону моей квартиры, где, к счастью, никаких тёмных колдунов уже не было. Я вновь достала ключ из под коврика, открыла дверь в квартиру, и у меня попросту челюсть отвисла, потому что я увидела, что тут всё разрушено. Да уж, любят эти колдуны всё ломать, а ты потом трать по полгода на ремонт. Мы зашли в мою будущую комнату, где я открыла пустующий сейчас комод, собралась было спрятать там амулет и тут… в квартиру влетели военные с оружием с криками. Я завизжала от страха, и меня тут же уложили на пол лицом вниз, во весь рост, и я с ошарашенным видом положила руки за голову. Олеже пришлось, надо признать, не лучше. В комнату зашёл военный генерал, голос которого показался мне знакомым. — Интересная ситуация, — сказал он, подняв амулет. Я поняла, что прекрасно знаю того, кто говорит. Это был Проклятый. И не просто Проклятый, а тот самый Трибунал, который в прошлом году приходил в мою квартиру и объяснил, что я должна убить Бальтазара.