Обычные парни

2008 год, конец июня. Новый Орлеан. Мэттью Браун. Шаркающие шаги высокого мужчины раздаются в узком пёстром переулке, в котором живут в большом количестве испанские иммигранты, приплывшие в страну из окраин родной страны. На двух домах также можно заметить вещи с мексиканской и еврейской символикой, у маленькой дверцы одного из них стоит тот, кто привлекает внимание мужчины. Это подросток среднего роста и с не очень удачно высветленными волосами, имеющими рыжий оттенок. Сегодня должна произойти очередная встреча его, Леонард Браунер и Мэттью Брауна, юриста, который способен на всё в рамках закона и юноши, который помогает ему выполнять ту работу, которая заходит ногой за эту границу. Их лица наигранно расслабленны и улыбается только один из них. – Мэт! Ты так выглядишь ещё младше. Ты-же моя маленькая принцесска... – Леонард подходит и широким жестом хватает Мэттью за плечи и коротко приобнимает, похлопывая. Мэттью не пытается изобразить, что ему нравится такое обращение с собой, но и не сопротивляется, что означает лишь то, что Леонарду можно так делать, как приятелю и старшему собрату. Может быть парень и не испытывает к нему никаких глубоких чувств, но уважение и благодарность несомненно да. – Ты как всегда громкий. Как жизнь? Леонард ещё раз улыбается и более осторожным жестом направляет Мэттью к выходу из переулка, не задерживая физический контакт дольше позволяемого личными границами юноши. Мэттью снова кивает и пружинисто идёт туда, куда ему указывают. Он чувствует, что за эти два года сотрудничества, Леонард так и не перестал к нему относиться, как хрупкому и красивому ребёнку из приюта, который отчаянно хочет жить. Но всё же Мэттью забавно, что на путь истинный тот его при этом на наставляет: «Что будет, если ты попадёшься на нарушении закона? Конечно же я позабочусь о твоей защите.» – Был у своей еврейской мамы? – фыркает Леонард и Мэттью закатывает глаза. – Иди к чёрту. Она – она названная тётя. – А ведь она так гордится, что ты в детстве её звал мамой. – Мы все в детстве зовём взрослых мамами и папами, – мрачно произносит Мэттью. «Мы» – сироты, которых не усыновили. Краем глаза он видит, как Леонард поджимает губы и одаривает его извиняющимся взглядом, на что тот может лишь пожать плечами. Шутка Леонарда была для него совершенно не смешной. Матильда была несчастной еврейской беженкой немецкого происхождения, которой было уже шестьдесят семь лет, пятьдесят из которых она жила в вечных столкновениях с трафиком, проституцией и два года провела в местной тюрьме в шестидесятых годах. Парня она усыновить не могла, имела не простую ситуацию и пыталась ему помочь хотя бы жить самостоятельно. Найди он её раньше двенадцатого дня рождения, то им обоим могло бы житься полегче. – Надо будет купить ей что-нибудь, она всё также любит немецкую кухню и красивые платья? – Недавно она начала собирать фарфоровых кошек ещё. – А простых кошек любит? – Она болеет. Боится, что задавит котёнка или задушит случайно. – Мэттью старается изобразить нейтральное отношение к данному факту, но чувствует, что Леонард всё равно похлопывает его по плечу с каким-то отеческим сочувствием. – Тебе поэтому нужны деньги? – Ей нужна нейрохирургия, я смог оплатить ей терапевта и лекарства, но надо ещё. – Понял. Работа есть, не переживай. Пара дел. Мне для работы нужны доказательства измены мужа-миллионера, а бывшему клиенту нужно провернуть кое что. Денег будет не мало, но, скорее всего мне всё же придётся тебе добавить денег к сумме. – Леонард покачивает головой, строя логическую цепочку, скорее всего, как всегда мысленно продумывая нюансы, сколько стоит лечение, операция, содержание в диспансере, какой уровень опасности... – Добавишь? – Мэттью с неоднозначным выражением лица и округлёнными глазами смотрит на старшего, словно одновременно верит и сомневается в его словах. – Добавлю. Мальчик, ты меня выручал много раз. Ты мой лучший сотрудник, если уж на то пошло и тебе нужно не на чепуху какую-то. – А... – Безвозвратно, мой мальчик. Безвозвратно. Разберёмся со всем. – Спасибо, Леонард. – Ты мне только скажи, ты зачем волосы осветлил? – Мою друзья спалились, очень тупо. – Мэтью понижает голос. – Или их спалил ты? – Леонард следует его примеру. – Ну, я. – И как? – Они осматриваются у выхода из переулка и останавливаются, пока не закончат эту часть разговора. – Допустим, они – не мои друзья. – Надо же! – голос Леонарда звучит наигранно и Мэттью криво улыбается. – Они после последнего дела напились и убили одного из своих. Драка, как обычно. Сейчас за ними гоняется отдел убийств. Меня тогда не было с ними, я вообще с Матильдой по больницам ездил. – Оно, кстати, крайне кстати! Но зачем ты осветлился? Мэттью смотрит на него из-под бровей: – Да просто. Это спонтанное решение, которое может зацепить внимание следователя, потому что в компании одни брюнеты, а тут я, их знакомый, вдруг покрасился. – Словно отводишь от себя взгляд? – Ага. Они зацепятся за это, а у меня алиби. Потом продолжат расследование и вспоминать меня повода у них не будет. Буду давить на то, что мне противно быть с ними хоть как-то связанным. Ник, убитый пацан, хороший был. – Допустим, лисёнок, только не забудь быть несчастным, стараться поменьше спать и смотреть на них глубоко опечаленным взглядом. С твоей трогательной внешностью тебе легко создать образ человека, который озабочен ситуацией Матильды. А она знает, как ты зарабатываешь? – Я тебя на ужин к ней не просто так водил. Она думает, что я работаю только на тебя, ну, может быть, травку после школы толкаю иногда. – Окей, я подготовлюсь к допросу. Всё будет хорошо. – Надеюсь. А почему история с этими придурками кстати? – Не здесь. В моём кабинете поговорим. Они оба видят полицейских на улице, которые увлечены разглядыванием разбитого прилавка магазина телевизоров. Это напоминает им обоим, что ситуация в городе становится острее, на фоне развития инструментов слежения за порядком, увеличением числа граждан, которые фотографируют подозрительных личностей и затем относят кадры в полицейские участники. Мэттью помнит рассказы Леонарда, что раньше было легче защищать преступников перед судом, пользуясь тем, что нахождение неоспоримых улик могло затянутся на многие месяцы. Сейчас же уровень чувства ответственности растёт и Мэттью также помнит, что Леонарда это радует, не только с моральной точки зрения, но и профессиональной (легче искать свидетелей). Вся эта ситуация заставляет Мэттью почувствовать страх. Надо прекратить связываться с тупыми группировками и работать в одиночку, осторожно и думать о своём будущем более серьёзно. Пока они идут до офиса Леонарда, Мэттью заводит разговор о колледжах и мужчина радостно поддерживает тему, предлагая ему юридический или медицинский факультет.

***

Мэттью жуёт жвачку и мнёт в руке деревянные чётки. Пусть ветрено но ему не холодно, не смотря на то, что он стоит на доках, наблюдая, как группа его бывших "друзей" носится среди металлических контейнеров, машин и механизмов. Даже отсюда он слышит лай полицейской собаки, хлюпанье грязи и маты. Вся эта тревожащая смесь поднимается к его ушам, прикрытым шапкой, подобно зловонному газу, который постепенно поглощает его. Он не жалеет, что привёл к ним копов. Наоборот, он болеет за каждого человека в служебном головном уборе, также бегущих где-то там внизу. Выстрелы. Мэттью вздрагивает и в этот момент он пропускает осторожные шаги мужчины позади себя, которого он замечает уже боковым зрением, пока осматривается по сторонам на всякий случай, ведомый беспокойством. – Привет, – спокойно и беззлобно звучит голос Мэттью, явно привнося спокойные оттенки в выражение лица мужчины, который немногим выше его. – А вы чего не цапаете? Мэттью продолжает жевать жвачку, стараясь сфокусироваться на пришедшем, вопреки посверкивающей от слабых огней влаги крыши и темноты позднего вечера. Его глазам нужно адаптироваться после слежения за хорошо освещённым складом. Перед ним скорее всего брюнет, крепкий, напряжённый по долгу службы и смотрящий на него широко раскрытыми глазами, обзор на которые прикрывают его тяжёлые брови. Он в гражданской одежде, но с оружием (которое наготове) и бронежилетом, наверно он - коп, который не успел переодеться перед делом. – Может быть я пришёл цапать тебя? Что ты здесь делаешь? – В его голосе звучит оценка, он прощупывает. Относительно спокойный, но строгий. Мэттью помогает ему тем, что абсолютно спокоен внешне, пусть внутри его сердце и заходится быстрым ритмом. Попадаться ему не хотелось, но с другой стороны перед ним союзник, в некотором смысле. Задача Мэттью, которую ему передал Леонард от какого-то мафиозника (лучше бы он завязывай контактировать с такими личностями) – заключается в том, чтобы скормить копам своих бывших "друзей", передать курьеру из клана нужный груз и затем просто уйти. Это исключительно промах Мэттью, что он остался насладиться тем, как группу дегенератов поймают. Он злорадствует над ними за смерть Ника, не плохого пацана, которого они заподозрили в гомосексуализме и решили поиздеваться над ним. Увлеклись. И он увлёкся, позволив себя задержать. Но у него нет с собой ничего противозаконного и это он позвонил в участок. Поэтому нет причины враждебно относиться к этому копу. – Пожалуйста, я к вашим услугам. Можете меня осмотреть, забрать жвачку на анализ ДНК и хоть догола раздеть. – Он чуть расставляет руки ладонями в сторону копа. – Я – Мэттью Браун, я звонил сообщить что они тут. – Узнаю твой голос. Ты знаешь, почему мы их ищем? – Удивительно, что он его помнит. Но Мэттью не хочет задавать вопросы. – Да. Ник Ван. – Тебе известно, за что они его убили? – Он целовался с пацаном после школы. Меня там не было. Я только сигареты толкал. – Ясно. – Явно проверяет слухи о том, почему убили Ника. – Что ты здесь делаешь, Мэттью? – Хочу посмотреть, как их возьмут. Вы бы не хотели посмотреть, как верится правосудие, после того, как вашего приятели убили? – Может быть роль играет насыщенный интонациями голос, уверенность и нескрываемое чувство удовлетворения, но Мэттью видит, как коп расслабляется и опускает пистолет, всё также держа его так, чтобы можно было легко поднять и выстрелить. – Я тебе верю. Но тебе придётся пройти со мной в машину, чтобы я отвёз тебя в участок. – В голосе копа появляется какая-то благосклонность и Мэттью приподнимает подбородок, а его сердце потихоньку утихает. Он поедет и не будет сопротивляться, ему есть что рассказать про тех балбесов. – Вы ведь не посадите меня рядом с ними? – Но в опасении он искренен. – Нет. Я на своей. – Покажете значок? – Не веришь, что я коп? – Не обычно слышать такое о своей профессии от полицейского и Мэттью прищуривается. – Вы странный. Формы нет, машина своя, говорите странно. Он видит, как мужчина кивает головой вбок и достаёт одной рукой значок. Они оба понимают, что Мэттью не сможет его рассмотреть в таком освещении, но раз запрос был, то почему бы и не показать. – Уилл Грэм. Офицер. – А-а-а, чё, тот самый, который задержал рэпера? – Во время того, как он хотел изнасиловать и убить новую жертву. Да. – Знаю тогда. Ну, пошли? Осматривать будете? – Пошли, шкед, хватит выделываться. – Да блин, я по вашему насколько выгляжу? – Пятнадцать? – Семнадцать! – Его голос ломается и неловко делает вид, что это его не смущает. – Я просто красивый. – Вот выйдем на свет, полюбуюсь с коллегами. Мэттью хочется грязно пошутить, но он сдерживается. Они бросают друг другу ещё несколько фраз, пока на фоне раздаётся три выстрела, а они идут к выходу с крыши. Док узкий и не самый высокий, в пятистах метрах от него есть трёхэтажный, и их скорость уменьшает лишь ветер, гуляющий между этих зданий. Когда они спускаются, то полицейские машины располагаются относительно недалеко, там уже стоят пара полицейских, допрашивающих одного из членов банды. Оба бросают вопросительный взгляд на Уилла и Мэттью, но их удостаивают лишь жестом "позже". Несколько фонарей мигают и начинает моросить мелкий дождь. Мэттью смотрит на один из них, пока коп наклоняет его, сажая в пикап, практически как преступника, разве что давит достаточно мягко (Мэттью это нравится) и парень напоследок встречается с Уиллом взглядом. Мэттью решает, что ему надо запомнить, что у Уилла Грэма светлая радужка, которая, кажется, имеет схожий оттенок с его собственной. А ещё Уилл внимательно и отстранёно его разглядывает, но не похоже, что его смущает спокойствие на лице подростка. Надо изучить информацию об этом мужчине, мало ли его попросят быть свидетелем в суде (если суд вообще будет, банду некому защищать, все они – сироты или из плохих семей). Машина пахнет плохо, если не считать собаки, которая видимо будет всю дорогу сидеть рядом с Мэттью.

***

В этот день он познакомился с Уиллом Грэмом, думая, что ему не придётся встретиться с ним вновь. Также в конце июня. «Чесапикский Потрошитель пойман». Идиоты. Мэттью проводит рукой во воздуху, делая акцент Леонарду на экран компьютера, по которому они смотрят запись новостей. Он смотрел эту запись уже семь раз, размышляя о многом. Они оба видят не лучшую фото Уилла Грэма. Леонард ставит на паузу: – Они специально, запороли его фото? Помню его на суде, несколько лет назад, он имеет хорошее продающее лицо, а здесь что? – Юрист определённо недоволен работой новостников, но Мэттью не расценивает эту фразу, как съезжание с темы. Наоборот, он воодушевляется. – Уже планируешь, как его приодеть для защиты? – Мой мальчик, ты ведь просишь, а я, к тому же, не против озолотиться. – Отлично. Мэттью уверен в своём соучастнике, пусть и не будет полностью честен до самого конца дела. И он уже продумывает свои первые шаги. А в нескольких километрах от них свой первый день в неволи проводит Уилл Грэм.