Ландыш

26 июля. Токио. Квартира Манджиро и Такемичи. 9:38 am.

— Такемичи, вставай, мы проспали! — кричит Майки, бегая по дому, пытаясь собраться как можно быстрее. — Куда-а-а-а? — протянул Такемичи, лишь глубже зарываясь носом в одеяло. Майки остановился рядом с кроватью и посмотрел на такого милого Такемичи. В голове его мелькнула мысль о том, чтобы оставить его здесь, а самому отправиться к этим старикам, но она тут же была отогнана. Он не будет страдать в одиночку. — Сегодня собрание глав! — сказал Майки и прыгнул на Такемичи, приземляясь аккурат ему поперёк спины. — Манджиро, совсем что ли? — взвыл Такемичи, скидывая с себя без пяти минут мужа. — Больно же. — Тебя по-другому не поднимешь. — фыркнул Майки, возвращаясь к сборам. — Костюм твой уже глаженный привезли из химчистки, а туфли я вчера вечером протёр и поставил в шкафчик. — А носки где? — спросил Такемичи, уже застёгивая рубашку. — Мичи, что за глупые вопросы? — непонимающе уставился на него Манджиро. — Те я вчера кинул в стирку, а новые лежат в шкафу. — Спасибо. — улыбнулся Ханагаки и легонько поцеловал Майки, смотря в чёрные бездны. Майки уже собран и готовит им кофе, пока Такемичи принимает душ и моет голову. В целом, его можно понять, если вспомнить то, как же сильно его вчера благодарил Майки, когда Ханагаки сделал ему предложение. Их отношения уже давно стали похожи скорее на отношения молодой семьи, нежели просто возлюбленных, но теперь всё, можно сказать, официально. Пока они только помолвлены, но чуть позже они обязательно получат сертификат о заключении брака. До собрания осталось меньше получаса, а они даже не выехали. М-да, придётся выслушивать укоры этих стариков по поводу их пунктуальности… Перспектива так себе, но делать нечего, сами виноваты, что вчера будильник не поставили. Такемичи и Майки собраны и накормлены, посуда в посудомойке, а кровать застелена — идеально, можно ехать.

***

26 июля. Город ****. Координаты ******. 11:01 am.

Парни ураганом влетели в здание и стремительно направлялись в сторону нужного им кабинета не обращая внимания на заинтересованные взгляды в их сторону. Стоило только открыться дубовым створчатым дверям, как в их сторону уставились девятнадцать пар недовольных глаз. Всего, вместе с «Бонтеном», существовало двенадцать группировок, держащих определённые территории под своим контролем, но с уничтожением исчезновением Якудза их осталось всего одиннадцать. — Вы опоздали на час. — строго заметил один из толстосумов, что главенствовал, кажется, на острове Кюсю. — Извините, проспали. — поклонился Такемичи, занимая своё место и наблюдая, как Майки садится следом. — К слову, я не наблюдаю мистера Сасакаи. — Мой помощник заболел и не смог прийти, а вы почему задержались? — Ямасито нахмурил густые брови, а сальное лицо, приняло уж совсем отторгающее выражение. — Я думаю нам стоит простить их, ведь это первый и, надеюсь, последний такой случай. — подал голос мистер Канэко, как только его взгляд зацепился за выглядывающий из не до конца застёгнутой рубашки Такемичи засос. Мужчина жестом показал ему прикрыть это место и лучезарно улыбнулся. Он был одним из самых молодых в этом месте, даже моложе Такемичи. Его фамилия говорила сама за себя - он действительно золотой ребёнок. Кабинет всё так же был погружён в тишину, словно каждый решал, с чего же следует начать сегодняшнее обсуждение. — Слышал, вы избавились от клана Линь, — подал голос Икэда, — что-то случилось? — Он был тем, кто стоял за убийством моих людей, — спокойно поясняет Такемичи, — я не из тех, кто будет терпеть такое отношение к себе и к своим подчинённым. — Даже так, то, как вы с ним поступили было слишком жестоко, — возразил Ямасаки. — Это было бы слишком жестоко, если бы он убил только их, — тяжело выдохнул Такемичи, складывая руки в замок, — но он посмел покуситься на жизнь моего возлюбленного и за это заплатил достойную цену. Помещение снова погрузилось в тишину. Каждый обдумывал, как бы поступил в подобной ситуации. Да, большинство браков у них были политические, но с учётом той яркой химии происходящей между Такемичи и Манджиро, было неудивительно, что он так взбесился. В какой-то степени некоторые из мужчин даже понимали его. Тишина сменилась гулом. Тема сошла на нет, а значит, каждый решил для себя, что корить тут собственно и не за что. Каждый обсуждал какие-то моменты из повседневной жизни. Тема с того, в каком ресторане вкуснее всего готовят бефстроганов медиум прожарки, плавно перетекла в то, где, кому и при каких обстоятельствах делали минет. — А мне вот в машине сосали, пока я отрывался от хвоста из полицейских машин. — неожиданно подал голос Майки, отчего Такемичи, который так не вовремя решил попить воды, поперхнулся и закашлялся, чуть краснея. Такая реакция позволила другим догадаться, о ком же идёт речь. Удивительно, что он вообще об этом сказал, ведь обычно Майки в таких разговорах вообще не заинтересован. — Какая нынче активная молодёжь пошла. — посмеявшись, сказал мистер Ямасито, протирая вспотевший от длительного смеха лоб. — Да брось, мы и не такое в своё время творили. — похлопал его по плечу Кимура. — Да-а-а, было дело. — Икэда мечтательно прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Теперь кабинет заполнился историями из прошлого, а атмосфера сменилась и стала располагать к ностальгии по былым временам. Майки и Такемичи тоже погрузились в прошлое, вспоминая их знакомство, странную, но крепкую дружбу, которая крепко связала их сердца, заставляя пройти вместе столько лет, и которая после переросла в любовь. Взаимную любовь. Наверное, стоит позвать старых друзей, когда они получат сертификат о заключении брака…

***

26 июля. Токио. Офис «Бонтен». 1:29 pm.

Долгие обсуждения всякой херни выматывают даже самых стойких, вроде Такемичи и Майки, поэтому спасительная тишина кабинета главы стала той самой необходимой им локацией, где они могли бы восстановить "hp". Мягкий диван радушно принял их, позволяя полностью расслабиться и погрузиться в туманную дрёму. Всё же, они сегодня не выспались. Мысли Такемичи летали далеко в будущем. Он старается представить, как будет жить с Майки, как будет работать, кто будет ему предан, а кто отвернётся от него. Страха перед будущим у него не было, было только предвкушение и желание узнать, что же будет завтра. Настала их новая эра. Эра, в которой «Бонтен» возьмёт на себя бразды правления всей Японией. Новое оружие позволит им полностью обезопасить себя, ведь стоит только опробовать его на паре любопытных нюхальщиках, как желание тягаться с ними отпадёт у многих. А те, у кого не отпадёт - пусть пеняют на себя. Тишину прервал вошедший в кабинет Накоро. — Я восстановил и немного видоизменил формулу «Ландыша», осталось только создать сам препарат и проверить, как он будет вести себя в организме, — начал он, когда на него уставились две пары глаз, в которых явно можно было прочесть гнев и раздражение, — в теории от нормальной дозы время, необходимое на прохождение всех стадий растянется в несколько раз, при этом болевые ощущения не потеряют силу. — То-есть, ты хочешь сказать, что жертва будет испытывать такую же боль, как и от предыдущей версии, но только живым он будет дольше? — переспросил Майки, пытаясь понять, о чём он вообще говорит. — В общем и целом — да. — утвердительно кивнул Акихиро. — На это всё, позвольте откланяться. — Иди уже, раздражаешь. — махнул рукой Такемичи и, как только дверь за незваным гостем закрылась, рухнул в объятия Манджиро. Тёплые объятия любимого человека — что может быть лучше, для уставшего человека? Верно, только поцелуй. Поэтому, приподнявшись, Такемичи тянется за своей порцией нежности, которая так ему необходима. Погода, словно считывая их настроение, тоже была спокойной. Ветерок, проникающий сквозь открытую створку, слабо играл с листами на столе. Редкие облака плавно плывут по голубому небу, а солнце приветливо светит в окно, освещая просторный кабинет. Люди у подножья небоскрёба бегали, словно муравьишки, туда-сюда, стараясь успеть по своим муравьиным делам. Токио сейчас выглядел живым, чистым и невинным. Да и вообще Токио — словно человек с диссоциативным расстройством идентичности. Днём - чистый и невинный, ни в чём не повинный и безгрешный ребёнок, не знающий, что такое насилие. Ночью же — грязная и испорченная личность, утонувшая в омуте разврата и погребённая в саркофаге жестокости, которые въелись в стены каждого дома и выплывали, стоило только солнцу сесть. От раздумий Такемичи оторвал звук пришедшего сообщения. Чёрт на шпильках. 13:59 Торчкам из лаборатории удалось вывести более действенный антидот к нашему новому козырю. Прочтя сообщение, Такемичи выключил телефон и уселся на колени к Майки, лицом к лицу. Заглядывая в чёрные, глубокие глаза он видел в них всю теплоту и любовь, которую Майки копил и сейчас отдавал ему. Приятно. — Манджиро, я уже спрашивал вчера, но всё же, — тихо начал Такемичи, утыкаясь носом в шею Манджиро, — согласен ли ты провести со мной остаток жизни, не взирая на все наши былые и будущие разногласия и вероятные опасности, которые будут ждать нас впереди? — тихий шёпот лился плавной струйкой, словно родник, который только что пробился сквозь толщи льда и оповестил всех вокруг, что пришла весна. — Согласен ли ты разделить со мной фамилию и мир, к которому уже привык? — ласка в голосе была будто осязаема, её будто можно было коснуться, но вместо этого Такемичи слегка коснулся чужих губ и задал самый важный вопрос. — Согласен ли ты стать моим мужем? — Я уже соглашался вчера и от своих слов отказываться не намерен, — вздохнул Майки, поглаживая Такемичи по щекам, — в болезни и здравии, в бедности и в горе, в богатстве и счастье — я всегда буду с тобой, Такемичи Ханагаки, — уверенность в его голосе была настолько твёрдая, что можно было понять, что он действительно не врёт, — я согласен быть твоим мужем. В их отношениях началась новая глава. Она будет полна как милыми моментами, так и грустными. Будет много ссор и ещё больше примирений, которые потом долго будут отдавать тянущей болью в пояснице. Новая глава - значит новая ответственность, и каждый был готов принять на себя всю тягость семейных уз. Персонаж одной книги Оскара Уайльда как-то сказал, что было бы больше счастливых браков, если бы супруги жили раздельно. Что ж, возможно это и так, но точно не в нашем случае. Любовь этих двоих настолько безгранична, что способна заполнить собой всю планету и каждого на ней человека. Она протянется сквозь года, пока пламя страсти будет полыхать синим — дьявольским огнём. Жизнь не подчиняется ни воле, ни намерению. Да, не подчиняется, но готова идти на уступки ради собственного счастья. И их жизнь пошла на эти уступки. — Теперь ты обязан готовить мне после работы, — засмеялся Майки, заключая Такемичи в свои объятия, крепко сжимая его и утыкаясь носом в ключицу. — Только если ты будешь кормить меня вкусными завтраками, — ласково улыбнулся Такемичи, поглаживая белые волосы. — Я люблю тебя, Сано Манджиро. — улыбнулся Такемичи, притягивая к себе Майки и утягивая в новый поцелуй. — И я тебя, Мичи. — посмеялся Манджиро, отстраняясь на пару секунд, чтобы наполнить лёгкие новой порцией кислорода, и снова возвращаясь к поцелую.