27 июня. Токио. Набережная ******. 4:00 pm.
Дежурная машина скорой помощи примчалась неожиданно быстро. Ну почему неожиданно? Вполне себе ожидаемо, ведь больница была частной и зарегестрирована на Такемичи. Сирена била по ушам, оглушая, а полное осознание происходящего всё не приходило. Никто не хотел верить, что может произойти что-то подобное. Какучо вернулся довольно быстро, таща бессознательное тело одетое максимально скрытно. На плече висел старый твёрдый чехол от гитары, весь потёртый и в наклейках. Капюшон чуть спал с головы, обнажая абсолютно заурядное лицо среднестатистического японца, про которых обычно говорят «как с конвейера сняли». — Пытался скрыться, но я его вовремя перехватил. — кивнул Какучо, кидая парня, или скорее мужчину, наземь. — Молодец, подгони мою машину и кинь его туда, а там я сам. — встал с земли Такемичи, отряхивая штаны. — Инупи, Коко, вы едете с ним в больницу, Хитто, вы с Кисаки отправляетесь в офис и предупреждаете всех, кто не в курсе. — Поняли. — лица парней выражали всю их серьёзность, которая сейчас превышала сотню процентов. Машина приехала довольно быстро и загрузив туда неизвестного, Такемичи сел за руль, направляя железную колесницу в сторону выезда из Токио. Его лицо, кажется, не выражало никаких эмоций, а душа словно умерла. Сейчас Ханагаки напоминал скорее пустую оболочку без какого-либо наполнения. Неспособную ни проявлять эмоции, ни показывать чувства, ни чувствовать боль. Сердце его и разум уже давно улетели в больницу, вместе с машиной, в которой увозили Майки. Сейчас Манджиро — жизнь Такемичи, и если тот кончится, то и самому Ханагаки нужно будет умереть. На самом деле огромная волна беспокойства накрыла парня, не давая ему выплыть и всё больше погружая его в пучину отчаяния и страха. Но ни одно внутреннее беспокойство не заставит и мускула дрогнуть на его непроницаемом лице. Кто он такой, если позволит в такой момент вылезти эмоциям? С Манджиро всё будет хорошо, он в этом уверен. Мужчина, по всей видимости наконец-то поняв, что его ждёт пиздец, начал пытаться выбраться. Наивный. Прибавив скорости, Такемичи как-то безумно улыбнулся, выдавая всё своё предвкушение от предстоящих пыток.***
Иномарка затормозила возле старого полуразрушенного дома. Выйдя из машины, юноша выкинул лишний мусор, в виде нежеланного пассажира, из машины и потащил куда-то вглубь здания. По первичной оценке можно с уверенностью сказать, что это бывшее здание какой-то довольно крупной фабрики. Удивительно как в этом щуплом теле таится столько силы, с учётом того, что каких-то десять лет назад он не мог даже нормально нос кому-нибудь сломать, что уж говорить о том, чтобы вот так в одиночку таскать тушу в несколько раз тяжелее веса собственного тела. Ну а что вы хотите? Погружаешься в криминал — стань достаточно сильным, чтобы его перенести. Немало было историй о тех, кто сошёл с ума от ежедневных наблюдений за вечным кровавым месивом. А как говорится, historia — est mogistra vitae. Просторное помещение, которое по всей видимости раньше было цехом. Сейчас же целыми тут остались только стены, да пол, с балками уходящими в никуда. Посередине помещения стояло два стула, один старый, деревянный с подлокотниками и местами забрызганный кровью, а второй вполне новенький и чистенький, с мягкой сидушкой. — Выпусти меня и не пострадаешь. — хмыкнул успокоившийся мужчина. — Я не помню, чтобы давал команду «голос». — цыкнул Такемичи, фиксируя руки у ручек стула с помощью довольно прочной бечёвки. — Это ты тут должен молить о сохранении своей жизни, а не я. — Ты не знаешь с кем связался, пацан. — всё также ухмыляясь говорит мужчина. — Тебя убьют, как только получат известие о том, что у меня не вышло. — Это ты не понимаешь, — мило улыбнулся Такемичи и провёл пальцами по чужому указательному на правой руке, чуть приподнимая его, — но так уж и быть, я смилуюсь и дам тебе возможность помочь мне, а в замен я, возможно, сохраню тебе жизнь. — Ахаха. — рассмеялся мужчина и уже было хотел что-то ответить на это «дерзкое» высказывание, но острая боль в районе указательного пальца правой руки остановила. — Один. — тихо сказал Ханагаки. — Два. — послышался звонкий хруст и очередной палец вылетает из сустава. — Три. — адская боль пронзает правую руку, заставляя мужчину закусить губу и сощуриться, чтобы ненароком не заплакать. — Четыре. — мизинец буквально болтался в воздухе, его с телом сейчас скрепляла только кожа. — Пять. — правая рука явно теперь не рабочая. Мужику повезло, если он амбидекстр. Хотя… Нет, не повезло. — Шесть. — новый укол боли теперь уже на левой руке. — Сеееемь. — протянул Такемичи, нарочито долго выводя из строя очередной палец. Интересно, на сколько его ещё хватит? — Прекрати, пацан, скажу всё, что попросишь, только прекрати! — взвыл мужчина, когда перестал чувствовать средний палец левой. Даже если и выживет — убивать с такими руками больше не сможет. — Кто тебя нанял? — Такемичи отошёл и сел на стоящий напротив стул. — Даже не спросишь кто я? — какая самонадеянная улыбка… Выбить её что ли? Да, точно выбить. — Я, кажется задал вопрос. — чуть скривился Такемичи, вставая со стула и впечатывая подошву лакированной туфли в чужое раздражающее лицо. — А не отвечать на вопросы — дурной тон. — он покрутил ногой туда сюда, будто окурок тушил, а не сминал чужую черепушку. — Какой дерзкий. — посмеялся мужчина. — Если скажу, то он меня убьёт. — Если не скажешь, то это сделаю я. — в повисшей тишине чиркнула зажигалка, поджигая вредный табак и заполняя комнату едким дымом, от которого режет глаза. — Дай закурить, пацан, с утра сигаретки во рту не было. — попросил мужчина, смотря как Такемичи легко выпускает колечки дыма изо рта. — Скажи кто и дам. — улыбнулся Такемичи, делая глубокую затяжку, растворяя свой гнев в токсичных парах, топя в них беспокойство и убивая ими страх. — Прости, пацан, не могу. — покачал головой мужчина. — Ну значит и ты прости. — пожал плечами Такемичи. Вставая со своего места он двумя пальцами перекрыл сонную артерию, прекращая приток крови к голове, заставляя мужчину снова потерять сознание. Как только голова начала безвольно качаться в воздухе, Такемичи легонько потрепал его по плечу и подошёл к рядом стоящей металлической канистре, источающей резкий запах топлива. Бензин. Он медленно поливал мужчину бензином, щурясь и задерживая дыхание. Закончив он сел на своё место и снова закурил, ожидая, когда же очнётся его новый знакомый. Ждать то особо и не пришлось — вонючая жидкость привела ничего не понимающего мужчину в чувства. Мужчина обеспокоенно принюхивался, явно смекая, что произойдёт дальше. — Ты там вроде покурить хотел. — сухо бросил Такемичи, пусто смотря в испуганные глаза напротив. — Линь Хаяши! Меня нанял один из его людей! — голос предательски сорвался на крик, а зрачки метались по комнате ища в охолодевших, мёртвых стенах, спасения. — Я тебя услышал. — кивнул парень и бросил окурок в лужу бензина. Комната без потолка озарилась красным светом огня, а в — и без того жарком помещении, стало ещё жарче. Болезненный крик прервал тишину как только огонь начал прожигать кожу пятнами, обнажая уже подкопчённые мышцы. Мужчина будто начал плавиться … Глазные яблоки потекли, а он так и замерев в немом крике, распрощался с жизнью. Причина: болевой шок от ожогов различной высокой тяжести по всему телу. Тихо выдохнув, Такемичи развернулся и направился обратно к машине, которая встретила его всё на том же месте, где он её оставил. Сев за руль он вырулил на трассу, ведущую его в большой, живой и такой прогнивший Токио. Громкая музыка из динамиков вывела его из раздумий, не давая утонуть окончательно.The time will come. When you will have to rise,
Слёзы одна за другой катились по бледным щекам. Сейчас страх обуял его, неистовой волной накрывая с головой и выбивая из колеи. Хотелось изолироваться от мира. Хотелось только Манджиро рядом.Above the best and yourself Your spirit never dies.
Нельзя опускать руки. Нужно держаться, нужно жить. Нужно жить хотя бы ради Майки.Farewell, I've gone to take my throne above But don't weep for me cause this will be The labor of my love.
Майки стал всем для Такемичи и если это всё умрёт, то что с ним произойдёт? Жизнь утечёт и потеряет смысл, останется лишь неотвратимая реальность, которая давит на плечи огромным весом, ломая пополам. Не оставляя и шанса на выживание. Размышления прервала вибрация телефона в кармане брюк. Взглянув на экран к глазам Такемичи поступила новая порция слёз. Слёз радости. Кто бы знал как он сейчас счастлив. Слишком дорогая шлюха 18:16 Он жив. Стоило прочесть сообщение в одном диалоге, как оно поступило в другом. Чёрт на шпильках 18:17 Он очнулся. Кто бы знал, как же он счастлив. Планы меняются, как и маршрут. Теперь максимально вдавливая педаль газа в пол, Такемичи на всех парах летел в больницу.***
27 июня. Токио. Частная больница «Бонтен». 6:32 pm.
Палата встретила гостей резким запахом медикаментов и чистым белым цветом, от которого сильно болели глаза. Она была чистая и ухоженная, что не удивительно, на это Такемичи выделял большие деньги. Самое главное в таких местах — чистота помещений и компетентность персонала. И то и другое здесь всегда было на высоте. Манджиро. Весь бледный, но такой счастливый, смотрит на своего возлюбленного сияющими глазами, пока тот плачет держа его за руку. Манджиро… Чертёнок беловолосый, заставил тут всех дойти до белого каления. Как так вообще можно? Бедный Такемичи чуть с ума не сошёл. — Я думал ты мёртв. — крепче сжимая тонкую руку сказал Такемичи и шмыгнул носом. — И на кого я тебя тут оставлю? — добродушно посмеялся Майки, вытирая свободной рукой слезинки с чужих, чуть розоватых щёк. — На этих оболтусов, которые без нашей помощи и о себе позаботиться не могут? Ну уж нет. Его лицо сияло радостью. Если бы у него спросили, что он подумал первым, когда вырубался, то он бы ответил, что решил, что умирает. Страшно было оставить Такемичи одного, когда на него столько навалилось, поэтому сейчас Майки искренне радовался, что мог чуть дольше быть рядом с ним. Рядом с его Такемичи. — Всё равно было страшно, — снова шмыгнул Такемичи, — я боялся, что потеряю тебя. — Мичи, всё в порядке, — ласково улыбнулся Манджиро, погладив возлюбленного по макушке, — считай, что это как в фильмах — начало наших отношений. — Живой, раз шутить надумал. — хмыкнул Кисаки, входя в палату. — Что-то случилось? — спросил Майки, заинтересованно смотря на вошедшего. — Я только что узнал, кто стоит за убийством Айи, похищением Риз, взрывом магазина и сливом информации. — кивнул Тетта. — А я, кто заказал убийство. — чуть поморщился Ханагаки, понимая, что это его должны были убить, а в итоге страдает Майки. — Линь Хаяши. — одновременно сказали они и переглянулись. — Наш ребёнок обиделся, потому что мы ему не помогли, какие мы нежные. — посмеялся Майки, непроизвольно сжимая чужую ладонь. Эта малявка серьёзно решила, что сможет подняться за счёт Бонтена? Ахахах, каков глупец. Кажется, те большие и толстые дяденьки хотели новую игрушку для развлечений. Что ж, Такемичи накормит их ими сполна. А что же до пацана… Он познает на себе весь гнев верхушки и Такемичи прекрасно знает, кто может ему это устроить. — Кисаки, берёшь Тайджу и Какучо и показываешь мальцу, что значит играть в игры с Бонтеном. — отдал приказ Такемичи, входя в рабочий режим и сразу выходя из него, как только в дверь палаты входит врач. — Первичная реабилитация займёт месяц, но полное заживление потребует до полугода, — сказал врач, смотря в глаза Майки, — хотя бы две недели вам стоит полежать в больнице, а потом можете возвращаться домой. — Хорошо, ему нужны какие-нибудь вещи из дома? — спросил, переводя взгляд с Майки на доктора. — Вот список. — мужчина средних лет, довольно сухого телосложения протянул Такемичи бумажку, где написано всё необходимое, что нужно привезти или докупить. — После выписки за ним заедете вы? — Да. — утвердительно кивнул Такемичи, изучая содержимое списка. — Тогда проследите, чтобы он не напрягался. — посоветовал врач и покинул палату вместе с Кисаки. — Хорошо. — сказал в никуда Ханагаки. Выходя из палаты Такемичи достал телефон и набрал одно единственное сообщение.Вы 19:03
Коко, Бонтен на тебе.
Слишком дорогая шлюха 19:04 Понял. Весь этот месяц Такемичи планировал посвятить своему возлюбленному и их совместному времяпровождению.***
Две с половиной недели спустя. 14 июля. Токио. Квартира Манджиро и Такемичи. 12:57 am.
Пальцы легко растягивали тугой анал, входя до основания и раздвигая стенки, то и дело задевая простату. Комната наполнилась громкими стонами и рваными вдохами, которые вполне однозначно дают знать о происходящем. Такемичи облокотился руками о стол, чтобы не упасть, пока Майки разрабатывал его. Сидя на стуле, обзор Майки имел великолепный. Он прекрасно видел, как ненасытная задница Такемичи сжимается, всасывая в себя пальцы, а до ушей доносился жалобный скулёж, просящий о большем. Что ж, раз он просит, то конечно надо дать. Сано расстегнул ширинку и приспустил штаны вместе с боксерами, оголяя стоящий в полной боевой готовности член. Слух Такемичи уловил тихий стон, когда тот, пошатнувшись, случайно задел бедром чужой орган. И о боже, это великолепно. — Садись. — приказал Майки, притягивая его к себе за талию и ровняя так, чтобы головка упиралась аккурат в колечко мышц. И Ханагаки сел. Сел резко и полностью, выбивая из своего горла крик, переходящий в протяжный стон. Они оба этого хотели. Они оба слишком долго терпели ночи друг без друга, чтобы сейчас отказывать себе в сексе. Майки до боли сжал талию Такемичи, судорожно шепча имя Мичи, в совокупности с какими-то милыми нелепицами. Как он может сейчас держаться, когда Такемичи буквально чувствует его напряжение каждой клеточкой тела и фиброй души. Даже в такие моменты он беспокоится о Такемичи. Это слишком мило. — Можешь не сдерживаться, это ты тут в дартс поиграть решил, а не я. — хмыкнул Такемичи и тут же заткнулся. Манджиро резко поднял его, почти снимая с члена и снова насаживая. Глубоко и резко. Такие великолепные чувства Такемичи мог бы больше никогда не испытать и от этого становилось грустно. Секс с Майки стал его новой зависимостью. Кто-то торчит на мефедроне, кто-то на ЛСД, какой-то смельчак на героине, а он на члене Майки.***
20 июля. Токио. Офис «Бонтен». 10:12 am.
— Ну что, черти, встречайте! —