Песня для атмосферы: Twenty one pilots - The Outside
Хруст исписанных тетрадных листов немного раздражает. Бомгю возобновил свою школьную жизнь, перестал пропускать, сдал все долги, снова появился в жизни своих школьных подружек вне уроков, но и вместе с тем вернулись занятия с Марией. Они и в самом деле помогали ей, улучшая результаты тестов девушки, но Бомгю стал справедливо замечать, что иногда она специально делает вид, что чего-то не понимает в материале. Это накаляет и без того взбудораженные нервы максимально, но ему не хочется портить отношения с Марией и выяснять их с ней. Дело уже даже не в эссе и помощи по гуманитарным наукам, а в элементарной привычке приходить в этот дом, эфемерно ощущая здесь то тепло, которое несет в себе лишь один человек в этой семье. Бомгю ни разу здесь его не встретил, но в этот раз встретил кое-кого другого. Он явил себя в мягких домашних штанах персикового цвета и в розовом трикотажном топе, держа в руках баночку с каким-то йогуртом. Вся эта сахарность меркла на фоне несильно крупных, но достаточно сексуальных крепких рук и рельефного пресса, на котором как Вифлеемская звезда сверкает сережка пирсинга с пошлятским камушком в виде перевернутого сердечка. - О, так это твой репетитор, Мари-Мари! Мне, кажется, тоже следует подтянуть химию и, возможно, некоторые разделы биологии. Если Бомгю посмотрел бы на себя в тот момент в зеркало, то не узнал бы свое лицо от маски крайнего, очень мягко говоря, удивления, которая прилипла на него. Его ожидания по поводу Даниэля полетели в самые глубинные глубины Тартара. Да, братья Чхве очень похожи, словно родители вместо секса сидели и упорно занимались клонированием, но при этом они удивительно разные. Ну уж точно Енджун не начал бы знакомство с неизвестным ему человеком с предложения, где звучит явный и абсолютно бесстыжий сексуальный подтекст. - Даниэль, тебе уже давно поздно что-то подтягивать, - озорно подхватила Мария и хихикнула. Тот в ответ забавно сморщил нос, улыбаясь, и произнес: - Вот же маленькая поганка. У кого научилась..? - У лучшего, - она засмеялась и чмокнула брата в щеку, - Ну, мы пойдем дальше заниматься. - Предохраняйтесь. - Даниэль!!! Он проводил глазами высокую худую фигуру паренька в школьной форме и чему-то ухмыльнулся про себя. Бомгю ужасно очаровательный. То ли потому что природа наградила его внешностью и красотой самой изысканной фарфоровой куклы, то ли потому что он так же умилительно молчалив и немногословен как и Субин. Память не подводит, они родственники. Даниэль отметил для себя кое-какие черты - на будущее. А следом, недолго думая, провел еще одну маленькую, но приятную параллель: перед ним сейчас, хлопая своими длинными, смоляными ресницами, будто имитируя полет бабочки, стоял тот самый Бомгю, который «он очень хороший парень» и «я надеюсь, что у нас получится подружиться, и неловкость пропадет». И правда хороший парень, и дружить будете, но только в одну сторону. Даниэль снова неярко усмехнулся своим мыслям и плюхнулся в кресло, зачерпывая ложечкой йогурт с манго и личи. Он любил подмечать какие-то любопытные детали в других людях, замечать интересные мелочи в их отношениях и проводить параллели, хотя у самого сейчас в голове образовалась каша из мыслей и сомнений. Его разумная часть, которая редко появлялась публично, упорно твердит с самого клуба в Сеуле, что с милым высоким бариста с румяными щечками надо заканчивать, поигрались и хватит, но безбашенная и более любимая Даниэлем часть с ней вообще-то несогласна. А он не любил, когда эти две части между собой конфликтуют. Субин ему определенно понравился. Он бы с ним не просто переспал один раз, а возможно еще и еще. И может даже сходил на свидание. Он бы много чего сделал, если честно, потому что каким бы беззаботным, легкомысленным и развратным он себя не показывал, но раненое сердце хотело полюбить. Даниэль на час залипает в стену, пока перед глазами кинолентой летят мысли, а он нервно помахивает ногой. Иногда он погружается в себя слишком глубоко для человека, которого никогда не воспринимали всерьез. От мыслей отвлекли шаги в коридоре и Енджун на пороге, который лениво машет рукой и проходит к столешнице, где сверкает прозрачными боками графин с водой. - Как делишки? - Даниэль отправляет ложку йогурта в рот после вопроса, случайно клацнув зубами по ней. - Нормально. Они оба говорят на английском, пока вода, журча, наполняет стакан. Призрачно-тихо слышен голос Марии со второго этажа. - У нас гости? - спрашивает Енджун, повернувшись и сделав пару глотков. - Бомгю, - проскакивает хитринка в чужом голосе, - Химией занимаются. - А, супер, - подчеркнутая немногословность раздражает и веселит Даниэля одновременно. Он смотрит на спину брата, скрытую черной классический рубашкой, и думает о том, насколько сильно Енджун психанет, если ему захочется подокапываться. Но, если быть честным, то Даниэля это никогда не останавливало. - Как ты вообще с ним общаешься? Енджун ополаскивает стакан и ставит его в сушилку, недоумевая: - С кем? - он вытирает руки, поворачиваясь к брату. - С Бомгю, - Даниэль снова зачерпывает ложкой йогурт и, перед тем как съесть, добавляет, - Он такой молчаливый и неразговорчивый. - Ну, не все люди могут общаться открыто и свободно с каждым. Кому-то нужно привыкнуть, - отвечает Енджун, хотя не особо понимает заинтересованность брата. Он вешает полотенце и продолжает, - В отличие от некоторых, которые целуются с малознакомыми парнями и подкатывают к ним прямо на работе. Даниэль цокает нарочито громко и закидывает ногу на ногу. Телефон в кармане брюк завибрировал, и Енджун отвлекся. Голоса на втором этаже стали более четкими, видимо младшие закончили заниматься и скоро спустятся. Сейчас Даниэль посмотрит перформанс. - Мне надо будет опять уехать, - невесело говорит Енджун, убирая телефон обратно, и опирается боком о спинку кресла, - Не хочу никуда. - Правильно. Оставайся. Поедем с тобой вечерком в клуб, выпьем. Ты оприходуешь какую-нибудь девчонку, навешав ей всякой романтичной лапши на уши, а потом мы на расслабленной ноте вернемся в родные пенаты. - Неплохая перспектива. Хотя это неточно. Даниэль улыбается широко, покачивая закинутой ногой, и доедает свой йогурт. Он абсолютно доволен тем, что возможно ему сегодня опять удастся выпить для храбрости пол бара и подкатить к бариста. Не сказать, что он не подкатит к нему в трезвом состоянии, просто алкоголь лучше развязывает руки и язык. - Выкинь баночку, пожалуйста, - Даниэль протягивает упаковку с милой улыбочкой. - Попу подними и выкинь. Подвигайся, ты и так целыми днями валяешься и ничего не делаешь, - беззлобно отвечает Енджун, подняв бровь. - Это не просто безделье. Я гедонист, - отвечают ему со значительным видом. - Безделье с красивым названием, - он смеется, а Даниэль несильно пихает его рукой и снова тянет банку к нему, - Не, пройдись по дому немножко. Растрясись, иначе скоро в джинсы не влезешь. Даниэль снова громко цокает и, поднявшись с кресла, на которое тут же плюхается его брат, шлепает ногами к мусорке. - Вообще-то, - снова говорит он, открывая дверцу шкафа, - На минуточку так, хорошего человека должно быть много, - он выбрасывает баночку и возвращается. - Это хорошо, но при чем тут ты? Енджун за это получает несильный подзатыльник и тираду о том, что вообще-то я старше на целых пятнадцать минут, а ты старших не уважаешь. И они отвлекаются, когда видят перед собой свою сестру и ее одноклассника. Мария радостно о чем-то щебечет, а Бомгю еле отрывает взгляд от Енджуна. Он чувствует, как у него подрагивают колени и безудержно бьется сердце. Падал ли еще кто-то в обморок от любви и обожания? Вряд ли, поэтому Бомгю готов быть первым. Он смотрит как в замедленной съемке на Енджуна, который сидит весь такой сексуальный и красивый в кресле и неярко, но так маняще улыбается. Черная рубашка, так шикарно сидящая на нем, расстегнута на две верхние пуговицы, из-за чего глаза будто против своей воли задерживают взгляд на ключицах и шее с татуировкой. Он сквозь шум в своих ушах слышит голос Марии, пока его взгляд весь в красных волосах, полных чужих губах и крепких бедрах в черных брюках, которые так хорошо сидят на них. Дыхание сбивается к чертям, а кадык судорожно дергается от сглатываний. В голове совсем не то, что должно быть, когда ты стоишь в доме своей одноклассницы, которая влюблена в тебя, перед ее старшими братьями, на одного из которых ты дрочишь и все подумываешь однажды вставить в себя пальцы, представляя, что это его член. У Бомгю болезненно скручивает низ живота, и он хочет сесть. Желательно на расставленные колени Енджуна. И когда он все же решается отвести свой голодный и обожающий взгляд, то как Титаник, встретивший айсберг, сталкивается с такой же голубой глыбой льдистых глаз. Даниэль смотрит на него с неприкрытой усмешкой и интересом. Он все понял как только Бомгю вошел и потеряно вперился взглядом в Енджуна. Его нервозность, сбитое дыхание, отчего грудная клетка хаотично дергалась под форменной рубашкой, даже его большие черные глаза выдавали смятение, желание и влюбленность. Бомгю до невыносимого больно в груди от эмоций и чувств, которые он из раза в раз запихивает куда подальше. Он отводит свои глаза, пытаясь смотреть куда угодно, только не на близнецов, только не смотреть на чужую безупречную красоту, либо не встретиться с глазами, которые тебя словно под суд отправляют. Мария провожает его до двери, очаровательно улыбаясь и сверкая свежим румянцем на щеках. Она все еще пытается пробраться в чужое сердце, но дверь в него заперта, ведь там занято, а девушка упорно игнорирует табличку «закрыто». И только Бомгю собирается уходить, мило попрощавшись, как шлейф цветочных девичьих духов улетучивается, сменяясь на крепкую хватку на его плече. Он тормозит, чуть не споткнувшись о свои же ноги, и поворачивается, чтобы увидеть Чхве Даниэля ближе, чем это допустимо для двух практически незнакомых людей. Не то чтобы неловко, но явно дискомфортно. Бомгю выпрямляется и смотрит с непониманием, а чужая рука отпускает его и мягко поправляет синий лацкан форменного пиджака. - Милый Бомгю, если ты хочешь, - он говорит тихо и тягуче, отчего хочется упасть на землю и тоже превратиться во что-то вязкое, тягучее и непременно сладкое, - Если ты очень хочешь трахнуть моего брата, ты мне только скажи - я тебе обязательно помогу. Даже натуральную задницу можно взломать. Главное подобрать лом нужного размера. Бомгю поджимает губы и не знает, что на это ответить. Ему просто хочется бестолково кивнуть и трусливо сбежать, оставив на пороге Даниэля с хитрой ухмылкой на лице, но что-то заставляет его задержаться и ответить: - Я подумаю над этим. Но пока… - Посидишь в одиночестве, страдая от неразделенной любви и подрачивая на его фото? - Даниэль нависает над ним как те самые огромные сосульки, которые так и норовят рухнуть на головы зевакам, и обжигает морозно-мятным дыханием. Он замечает еще большее смятение и то, как расширяются и без того большие черные глаза, - О, погоди. Так у тебя небось и фоток его нет. Кошмар! Хочешь скину его Инстаграм? Или ты не мастурбируешь? Или все вместе? Боже, если так, то это печально. - Я мастурбирую, - Бомгю выпалил это слишком громко и раздраженно, отчего сам еще больше смутился и заозирался по сторонам, вызывая у парня напротив тихие смешки, - Послушай, Даниэль… Хен? - тот морщится, услышав непривычное дополнение к имени, - Окей. Даниэль, я ценю твою заботу, но мне не нужна помощь. Я не хочу спать с Енджуном, а еще не хочу, чтобы ты вклинивался, скажем так, в наши дружеские отношения. Слово «дружеские» было выделено с особой явственностью, отчего Чхве хмыкнул, глядя на смущенного, но пытающегося держаться максимально уверенно Бомгю. Даниэль выпячивает нижнюю губу и кивает с важным видом. - Но трахнуть ты его все равно хочешь. - Нет! Розововолосый цокает и готов смеяться в голос. - Возможно, - раздается почти сиплое и неслышное стороны Бомгю, - Но это не главное, чего бы я хотел. Даниэль веселится от этого еще больше и не дает парню уйти, заканчивая: - Ты прав - нет. Ты не просто хочешь его трахнуть. Ты хочешь с ним заниматься любовью, а потом лениво щебетать в кроватке, как вы без ума друг от друга. Ты хочешь быть и жить с ним, завести общих детей. Отдаю свои лучшие джинсы от Armani на растерзание, что ты б и родил ему этих детей, если б мог. Ты не похож на того, кто умеет готовить или обставлять семейное гнездышко как в старых смазливых американских сериалах, но ты бы, сука, даже б этому научился, чтобы потом он, заебаный своей ебаной работой, пришел, похвалил тебя за эту красоту, а потом как самую грязную шлюху отодрал на кухонном столе, роняя очаровательную пару из солонки и перечницы в виде фарфоровых котиков, которых орда сонных и голодных северокорейских детей расписывало вручную акриловой краской под благостным солнцем чучхе. Я прав? Этот монолог выбивает последний воздух в легких Бомгю, скрытых ребрами, которые уже в щепки разнесло бешено стучащее сердце. Даниэль смотрит ему прямо в глаза, куда-то очень глубоко, что душу вынимает, а Бомгю проглатывает непрошеный ком в горле и понимает, что да, он бы, дурак, и родил, и приготовил, и дал бы разложить себя на столе. Он влюблен. Ужасно глупо влюблен. Так нельзя. Так нормальные люди не делают. Он набирает в грудь побольше воздуха, кивает Даниэлю и прощается с ним. В спину как хлыстом прилетает: - Советую прийти ко мне, когда станет совсем хуево. Бомгю знает, что станет, но он не собирается проигрывать и ему, потому что Енджуну он уже всухую проиграл со счетом бесконечность и ноль.***
Закат сиреневыми бликами оседает на мрачных крышах домов, которые поблескивают от влаги. Дождь как озорной котенок легко пробежал по городу и тут же исчез, оставляя после себя приятную прохладу и запах разбитых цветочных бутонов. Субин упаковывает три булочки с корицей в коробку, перевязывая бантом, и, приняв оплату, с улыбкой отдает посетительнице, которая ненавязчиво разглядывала его руки, пока он упаковывал. Субин нередко замечал, как с ним пытаются флиртовать или подсовывать номера телефонов или ники в Инстаграме вместе с купюрами. Пару раз он, конечно, не отказался, но все это было одноразовой акцией без какого-либо адекватного продолжения. В кофейне сегодня аншлаг. Посетители заняли каждый столик, болтая друг с другом за чашечкой кофе. Это утомляет, несмотря на то, что сегодня Субин работает со своей сменщицей Енсу. Помощи от нее не так много, но это хотя бы разгружает его на четверть от дополнительной работы в виде мытья посуды или столов после посетителей. Он сегодня ни разу не покурил, кроме одной сигареты перед работой. Предупредив Енсу и оставив на нее кассу, Субин выходит во внутренний дворик, захватив из подсобки сигареты и зажигалку. На улице он немного ежится от непривычной прохлады. С влажных крыш еще капает дождевая вода, а за пределами дворика слышно рычание мопеда, проносящегося мимо. Сигарета ложится между губ, а рыжее пламя зажигалки лижет по ней. Субин затягивается глубоко и с таким удовольствием, что кажется, будто он был лишен возможности покурить сотни лет. Он опирается спиной о стену и поднимает голову, прикрыв глаза. Тело понемногу расслабляется после долгой работы и оседает на грязный, но уже по-летнему горячий сухой островок асфальта. Под веками темнота, полная синих и красных мелких бликов, а в груди расплывается расслабляющий никотин. Субин готов уснуть прямо здесь и сейчас, хотя до конца рабочего дня осталась пара часов и нужно сделать последний, но самый тяжелый рывок. Парень растворяется где-то в своих далеких туманных мыслях, иногда вспоминая про сигарету и затягиваясь. Тревожный мозг все равно исподтишка ведет обратный отсчет до конца мини-перерыва, не давая совсем отпустить себя. Докурив, Субин открывает глаза и не на шутку пугается. Испуг сменяет удивление. Перед глазами длинные ноги в расклешенных джинсах, разрезанных спереди до колена. Ноги, к слову, классные, и они нравятся Субину, пока он не поднимает глаза выше, минуя знакомый пирсинг на смуглом животе, трикотажный кроп-топ, который тоже разрезан спереди и скреплен булавками. - Good morning, baby! Даниэль снова в легкой шубе, но уже более тонкой и молочного цвета. Он смотрит на растерянного Субина сверху вниз с этой своей коварной ухмылочкой и ждет ответных действий. В ответ ничего явного не происходит, кроме разлетевшихся как бильярдные шары мыслей в голове брюнета, который снова начинает бой с развратной розовой тенью. Субин, встав, отряхнулся и спросил, с огромным усилием глядя в чужие глаза: - Зачем опять пришел? Даниэль широко улыбается и думает о том, что даже помятый и уставший вид не портит этого очаровательного парня. - Извиниться за прошлый раз, - он поправляет полы шубы и с интересом изучает фигуру напротив. - Извинения приняты. Мне надо работать, - Субин развернулся, чтобы быстро ретироваться отсюда, но ощутил касание, равное для него ожогу. Чужая рука схватила его за предплечье, останавливая и рассыпая по субинову телу болезненные искры. Это всего лишь касание, а он уже вздрагивает и купается в чане смешанных чувств. - Подожди. Я правда хочу извиняться, - Субин поворачивается и смотрит на парня. Он стоит, словно побитый, а на лице не наигранное раскаяние, - Извини за то, что так нагло ворвался к тебе пьяный на работу. Мне ужасно стыдно. Надеюсь, - он отпускает руку и подходит ближе, глядя дружелюбно, - Тебе не прилетело? Субин отрицательно кивает. Лицо напротив расплывается в радостной улыбке, а в глазах снова какой-то неизвестный огонь. Между ними маленькое расстояние разряженное до предела. Ничего такого не происходит, Даниэль буквально стоит и совершенно адекватно себя ведет, почти не нарушая личного пространства Чхве. Но по совершенно ясной, но упорно отметаемой Субином причине он весь готов обороняться хоть сейчас. - Тогда я бы хотел пригласить тебя выпить и потанцевать. Конечно же, в качестве извинения, - маленькая хитринка в чужой мимике не ускользнула от взгляда Субина, но слова Даниэля звучат совершенно искренне и прозрачно, - Ты можешь отказаться, но мне кажется, что ты уже понял, что я всегда добиваюсь своего. Субин не ошибся, вот только это была не безобидная хитринка, а самое настоящее коварство, которое почему-то в симбиозе с раздевающим до недр души взглядом и голым животом с пирсингом, будоражит просто ужасно. Почти болезненно жарко. Даниэль ждет ответа и облизывает губы, глядя на то, как Субин мечется между послать его и слепо согласиться. Он прекрасно знает, чем может закончиться этот поход в клуб, но что-то ему подсказывает, что если принять правила игры, то станет легче. Есть призрачная надежда, что Даниэль отстанет от него, потому что станет просто неинтересно доставать того, кто на все согласен. Он перестанет заявляться к нему посередь дня и наводить хаос в жизни. И Субин надеется, что тот вместе с этим покинет и его сны. - Я заканчиваю нескоро. Только через два часа. Если ты готов меня ждать… - Да, отлично. Можно я посижу в кофейне? Даниэль совсем не чувствует неловкости. Субин тонет в ней с головой, тщетно пытаясь совладать с собой. Этот парень вызывает в нем слишком противоречивые чувства. - Да, - почему-то выходит из субинова рта скрипяще, с огромным трудом и волнением. Он откашливается, - Только зайди нормально. Через вход для посетителей. Не привлекай много внимания. Последняя фраза прозвучала так глупо в мизерном пространстве между ними, что хотелось засмеяться в голос. Как же должен зайти в провинциальное корейское кафе розововолосый парень в шубе и эпатажной одежде, чтобы не привлечь к себе внимание? Субин хочет разбить себе ладонью лоб, а Даниэль, не обратив внимания на эту фразу, зашагал на выход из дворика, чтобы явить себя в кофейне как обычный посетитель. Когда бариста вернулся, то Енсу начала ворчать, почему он так долго, но пошла исправно убирать кучу посуды со стола, где сидела парочка с тремя шумными детьми, измазавшихся в шоколадных пончиках. К кассе подошла посетительница, отвлекая Субина от явно феерического появления Даниэля в кофейне. Это абсолютно точно был он, потому что проходящая мимо Енсу произнесла что-то в роде: «Боже, это что за Леди Гага?». И прозвучало это с полуотвращением полушоком, а ее резковатый пусанский диалект добавляет еще большего недовольства в речь. Субин готовит медово-ореховый раф, но почему-то процесс его не успокаивает, как это происходит обычно. Он чувствует Даниэля всем своим нутром, и ему даже кажется, что он не глядя определит за каким столиком тот сидит. Скорее всего, третий от окна, которое выходит на круглосуточный магазинчик с синей вывеской. Субин отдает заказ, желает хорошего вечера и встречается взглядом с Даниэлем, который сидит за третьим от окна столиком, что находится напротив круглосуточного. Тот ему улыбается в ответ и подмигивает. Тело пробивает дрожь. У Субина слишком много вопросов к себе, и он не готов отвечать. Как только кофейня погрузилась во мрак, оставив только свет вывески из витиеватых букв, то показались и очертания такси, мигающего своими золотыми фарами. Вечер загустел, окрасив небо в глубокий цвет индиго, и только нежно-бирюзовая тонкая полоска заката еще мерцает меж домов. Субин отдал ключ подозрительно косящейся на Даниэля Енсу, так как завтра только ее смена, а у него долгожданный выходной. Девушка попрощалась и быстрым шагом направилась к остановке, сияющей на соседней улице как маяк. А Субин молча направился в руки судьбы с розовыми волосами и свободным духом. В такси было ягодно-прохладно из-за кондиционера и отдушки. Когда они сели, то Даниэль заполонил все пространство заднего сидения собой. Субин при своих габаритах почувствовал как сжимается в точку. И это по какой-то причине было так естественно, что дискомфорт почти не ощущался. Сам факт того, что Даниэль беспринципно и без прелюдий ложится на плечо Чхве и садится по диагонали в не особо широком «солярисе», начинает казаться обыденностью для последнего. И несмотря на это, Субин продолжает сидеть и буквально не дышать, краснея щеками и напоминая пучеглазого британского кота, залипающего на стену. В голове у парня шум как в неисправном радиоприемнике, а плечо горит адским пламенем. Субин все еще не знает, что ему делать с Даниэлем, что он чувствует по отношению к Даниэлю и, наконец, почему его возбуждает Даниэль? Причина помутнения же листает ленту Инстаграм и покачивает ногой, а водитель всю дорогу косится на странную парочку, что мелькает освещенная уличными фонарями в зеркале заднего вида: нечто бесполое в шубе, с сережками и розовыми волосами и парень в простой белой футболке, который выглядит так, будто он принял что-то запрещенное и теперь пытается связаться с космосом при помощи залипаний в одну точку. Субин отвисает только когда он оказывается у барной стойки, а перед ним как солдаты британской армии выстроились шоты с красной жидкостью внутри. По поверхности расходятся круги от сильных басов, а позади «солдатиков» маячит бармен, привлекающий публику своими трюками. Даниэль подхватывает две стопки с разных краев и одну протягивает Субину. - Я не хочу напиться, - тут же протестует он, глядя в освещенное красным светом неона лицо. - Я же пообещал угостить в качестве извинения, - Даниэль настойчив, улыбается легко, смотрит прямо, - Да и кто напиваться будет? Субин с сомнением смотрит то на парня перед собой, то на алкоголь в его руках. Он же решил поддаваться всем настойчивым просьбам, значит пора отдать себя в руки случаю. На работу все равно не надо, а первая за долгий перерыв репетиция только завтра вечером. Субин берет стопку и без тоста и каких-то речей опрокидывает в себя, морщась и вызывая у Даниэля смех. Тот тоже пьет и тут же берет вторую. - Погоди, не так быстро, - кряхтя выдавливает брюнет, хватая его за запястье. - О, нет! Ты сам задал планку, - в голосе смех и расслабленность, а во взгляде пучками фейерверком сверкает азарт. Даниэль снова берет стопки себе и Субину, - Давай. Еще. И они залпом пьют еще три порции шота подряд, пока в голову не ударяет так сильно, что перед глазами вместо софитов взрываются столпами света звезды. Субин сильнее краснеет из-за алкоголя и чувствует жар, зачесывая прилипшие от испарины ко лбу волосы, а после чувствует чужие прохладные руки на своих, которые тянут в глубь танцующей толпы. Он как слепец тянется за ними, принимая кожей пронизывающие биты музыки. Даниэль уже опьянел от крепкого алкоголя. Он улыбается ярко, отпустив чужие руки, и начинает ловить ритм. Субин никогда не ощущал гипноза на себе, но сейчас ему кажется, что это он и есть. Из колонок играет какая-то популярная клубная песня, которую он точно слышал уже много раз, но названия так и не узнал, а перед глазами магия чужого тела, чужого танца и пластики. Даниэль растворяется в музыке полностью, а его движения будто становятся продолжением каждой ноты, каждой звуковой волны. Он снимает с себя шубу и накидывает ее на плечи Субина, который застрял пригвожденный к полу среди толкающегося народа. Густо-красный свет плавно покинул помещение клуба, уступив место сине-фиолетовому сиянию, как и выдержка и стойкость Субина, сбежавшие от него под влиянием чужой харизмы. Даниэль слишком близко. Снова. Его губы подпевают песни с какой-то присущей только ему одному изысканной томностью, при этом успевая попадать в ритм. Он сексуальный и в то же время холодный. Он обычный, почти как все, но его эпатаж, ярче самых шикарных и головокружительных пиджаков Элтона Джона. Он ужасно противоречивый в глазах Субина, но при этом абсолютно понятный ему. Даниэль скользит руками по своему телу, а взгляд Субина, словно привязанный к ним, скользит по тем частям, которых те касаются. Смуглые голые плечи сияют, когда их случайно лижет белесый страбоскоп. Руки плавно двигаются в душном полумраке, а пальцы иногда щелкают в ритм песни, и одновременно заставляют что-то незнакомое внутри Субина щелкать им в ответ. Даниэль еще ближе, чем это допустимо и возможно, но брюнет может видеть, как плавно и соблазнительно двигаются его бедра, чьи очертания рассекают полумрак. Булавки на топе сверкают, но своим светом не могут скрыть широкой груди и гибкости молодого тела. Субин сглатывает, когда бесстыдно опускает глаза на оголенный живот. Даниэль по-кошачьи немного прогибается в пояснице, и мышцы пресса двигаются под гладкой смуглой кожей. Пьяный взгляд оказался цепким. Субин каждую клеточку чужого тела исследовал, а все не смог дать себе ответ, какого черта он творит и делает здесь. Но его ночная фантазия уже здесь, двигает в такт музыки бедрами, стоя почти вплотную. Теперь глаза улавливают одни лишь вишневые губы. Развратно-красивые глянцевые губы, которые грубовато низко произносят слова из песни: - I taste the sweet of your skin. И Субин не выдерживает. Он не отвечает себе ни на какие вопросы, не слушает свою совесть и свою гетеросексуальность. Он чувствует мягкость чужих губ, свой стояк и тяжесть рук на своей талии. Даниэль целует не так болезненно и напористо, как это было тогда, но это все так же сладко, влажно и глубоко. Одна рука залазит под футболку, рассыпая мурашки по телу, и сминает пальцами чувствительную кожу. Вторая беспорядочно комкает белую ткань под шубой. Субин разрешает чужому языку скользнуть в его рот, позволяет Даниэлю окончательно прилипнуть к нему и дать ощутить свое возбуждение, которое просто невозможно терпеть. Он и сам не замечает как стонет в поцелуй. Все вопросы потом. Все обвинения себя в слабости тоже потом. Сейчас есть только Даниэль и алкогольный влажный поцелуй.***
В небольшом кафе недалеко от известных «Eagle&Beagle» люди собираются чтобы выпить пива и поесть жаренной острой свинины, а в полночь потанцевать под ретро треки. За угловым столиком сидит парочка, и старики, ранее обсуждающие рыбалку, обратили внимание на парня с девушкой. - Ох, гляжу на них и вспоминаю, как мы тут с Бонджу сидели, - проскрипел один из них, - Она тогда студенткой еще была, а я уже на барже матросом был. Какие времена..! - Не поверишь, тоже гляжу на них да только не жену свою вспоминаю, а первую любовь, - он подпер голову на дряхлой шее кулаком, - Вот тоже так сидели, говорили до полуночи, а потом домой ее провожал. И правда, какие были времена! Но все было куда проще. Чхве Бомгю и Ким Мина никогда не встречались и не испытывали друг к другу романтических чувств, однако их связывает многолетняя дружба и одна общая проблема. - Какой же ты все-таки наивный! Ясно было как божий день, что она не химией заниматься собралась, а охмурить тебя, - гневно отрапортовала Мина и засунула в рот кусок омлета с фасолью. Бомгю поджимает губы, ковыряясь в немудреном чизкейке, и отвечает ей: - Я не думаю, что химия входила в ее план по охмурению меня. - Ты вообще особо думать не любишь в последнее время. Парень только возмущенно приоткрыл рот и нахмурил брови, чтобы возразить, как Мина перебила, выставив вилку прямо на него. - Не-а, стоять! Ты определенно точно последнее время поражаешь. Типа, твоя история как минимум тянет на обалдевший гейский фанфик с флафным сюжетом, а в конце между главными героями встает проблема по типу альфач связался с бандитами и пытается защитить своего омежку. Естественно, все закончится хэппи-эндом, и оба уйдут в закат окруженные стаей собственных детишек. - Да вы че сговорились по поводу детей?! - не выдержал Бомгю. - А что? Кто-то еще тебе расписал перспективы? - Мина видит слабый кивок и продолжает, - Обязательно познакомь меня с этим гением, - она отпивает яблочный сок, - Но не об этом. Нам нужно избавиться от Чхве Марии. - Звучит так, будто ты хочешь ее убить, - Мина в ответ коварно гыгыкает, - Давай без этого. Девушка доедает свой поздний ужин и, отставив тарелку в сторону, вытирает губы салфеткой. Бомгю всем телом ощущает, что сейчас будет речь покруче, чем на TED talk. - Убивать мы ее не будем, но мы должны… Нет, просто обязаны наладить твою гейскую жизнь, отвадив Марию от тебя, - Мина победно улыбается будто уже достигла своей цели. - А может не надо? Ну, знаешь, она симпатичная и с ней у меня больше шансов, чем с Енджуном. Подруга трет переносицу с таким тяжелым и безнадежным вздохом, что Бомгю чувствует себя максимально униженным одним только невербальным общением. - Давай честно, - Мина наклоняется ближе, - Вот прямо без соплей и цензуры. Когда тебе сосала Квон Седжон, то ты явно представлял в этой вонючей раздевалке не ее, а какого-нибудь накаченного Чон Чонгука. Okay, bitch? - Так! Не! - запротестовал Бомгю в защиту остатков гетеросексуальности. - Так! Да! Не мороси мне тут. Ты сам был не особо в восторге от нее и сказал, что кончил только благодаря фантазии. - Я представлял не Чонгука. - О, господи, я что всех айдолов с секси фигурой помню? Это не так важно, - Мина отмахнулась и продолжила, вынося приговор, - Важно то, что ты гей, которому абсолютно точно нравятся плохие парни, потому что твой Енджун не выглядит как милашка. - Он достаточно милый! Просто одевается так… Недружелюбно. Мина понимающе закивала головой и снова отпила сока. В кафе становилось все не так многолюдно, но все еще чувствовался какой-то шлейф праздника и веселья. - Так что делать с Марией? - снова оживился Бомгю и решил попробовать свой кусок торта. Тот оказался приторно сладким, оставляя после себя стойкий аромат ванили во рту, отчего парень сморщился, но продолжил, - Я не хочу разбивать ей сердце, но и вместе мы быть не можем. На лице Мины нарисовался сложный мыслительный процесс. Она забавно сморщила курносый нос и подняла глаза наверх, будто пытаясь найти на потолке нужную мысль. Бомгю же продолжил давиться приторно-сладким чизкейком, запивая его не менее сладким молочным коктейлем с клубникой и бананом. - Звони Кан Тэхену. Хорошо, что Бомгю не успел положить себе ничего в рот иначе бы подавился. Мина смотрит сумасшедшим взглядом, полным прозрения. - Ты его терпеть не можешь, - осторожно заметил парень. - И что? В нашем деле личное отношение отходит далеко на второй план, - она делает паузу и добавляет, - Но не в случае с Чхве Марией. Бомгю кивает и продолжает ломать торт. - Ну? - Что? - Звони Кан Тэхену! - рявкнула Мина. - Он не придет. Он не любит поздние встречи, прогулки и прочее, - Бомгю берет в руки телефон, но медлит. Девушка смотрит на него так, будто сейчас придаст ускорения не словами, а пинком, - Я лучше напишу, а то вдруг он отдыхает. - Вот поэтому надо позвонить, - отрезала подруга в ответ, - Тут решается твоя судьба. А он что? Спит? Друзья в беде не бросают, даже если они ужасно хотят спать, - в подтверждение своих слов Мина зевнула. После долгих уговоров и угрозы, что Мина лично явится к нему домой, Тэхен пришел. Он подошел к столику, одетый так, словно не его разбудили буквально минут двадцать назад. Причесанный, пышущий свежестью и бодростью Тэхен заставил подумать Бомгю о том, что тот так не выглядит даже выспавшись и собравшись далеко заранее. - Я так понимаю, предмет нашего разговора - Бомгю, - он садится напротив него рядом с Миной, а та и не скрывает своего недовольства. - Правильно понимаешь, ведь так трудно догадаться, - съязвила она и смерила Тэхена взглядом. Кан закатил глаза. Мина начала пересказ всей ситуации, хотя парень и так добрую половину точно знает. Его, конечно, очень удивило, что предметом любви Бомгю стал никто иной, как Чхве Енджун, но решил тактично воздержаться от любых комментариев. О Марии он уже был наслышан. - Мне кажется, что не стоит мучать себя и давать ей ложную надежду. Ты все равно разобьешь Марии сердце, - подытожил Тэхен, глядя на катающего между зубов трубочку Бомгю. Тот выглядел озадачено. - Поэтому мы и позвали тебя, - Мина натянуто улыбнулась парню, сидя с видом «какая я молодец». Тэхен недоумевающе смотрит то на девушку, то на своего друга и таращит на них свои круглые глаза. Он пока не понимает, насколько догадлив, но и догадки свои озвучивать не хочет. - Тебе надо за ней просто поухаживать. Типа, такие как Мария ужасно зависимы от внимания, - начала пояснять Мина, активно жестикулируя, игнорируя обреченный вздох парня, сидящего рядом, - Бомгю с ней ведет себя максимально сдержанно, а она к тому определенно точно не привыкла. А тут раз, и появляешься ты! Вот такой классный, внимательный и красивый Кан Тэхен. - Ты считаешь меня красивым? - хитро спросил тот, подловив на слове. Мина за секунду превратилась в кипящий злобный чайник. Бомгю начал озираться в поисках бункера - сейчас рванет. - Ты только это услышал!? Что за человек!!! - Мина пихнула его коленкой под столом и страшно, насколько, конечно, это возможно на лице миловидной кореянки, нахмурила брови, - Мы занимаемся тут важными вещами, помогаем Бомгю, а ты начинаешь! - Мина, не заводись, - посмеиваясь попытался успокоить Тэхен. - А ты не раздражай! - Мам, пап, вы все? - в шутку спросил Бомгю, глядя на замолчавших от удивления друзей. Они комично застыли, пялясь на него. Мина немного успокоилась и откашлялась. Тэхен снова перевел взгляд на нее и задержался дольше, чем нужно. Он знает, что раздражает ее просто фактом своего существования, но обижать девушку точно не входит в его планы. - Я не уверен, что ваш план сработает, - начал Тэхен, - Во-первых, не факт вообще, что я понравлюсь Марии, а, во-вторых, если это очень сильные чувства, которые она испытывает к Бомгю, то тут цветочками и свиданиями не завоюешь, - он делает паузу, - В-третьих, вы обо мне забыли, - парень указал обеими руками на себя и оглядел поочередно друзей, - Я же не манекен. У меня тоже есть эмоции и чувства. Встречаться с человеком, который не нравится, это тяжело. Тэхен откашлялся. Друзья выглядят пристыжено. Им неловко за то, что они хотели использовать Кана как «приманку» для Марии. Все же он живой человек, а не кусок мяса, чтобы пытаться им кого-то приманить, дабы отвлечь внимание. Бомгю только открыл рот, как за него сказала Мина: - Извини нас. Тэхен удивленно посмотрел на нее, прекрасно помня, что она никогда не извиняется первая. Это было приятно. - Пустяки, - ответил он Тэхен улыбнулся зажатому Бомгю, который кивнул ему с пониманием, а потом Мине. Он задержался на ее хмуром, но красивом лице, которое совершенно не портили никакие эмоции, пока она не расслабилась и коротко не улыбнулась в ответ. - И все-таки у меня есть идея, как сделать так, чтобы Бомгю не мучила совесть и любовь Марии. Мина оживилась еще больше, ближе придвинувшись к Тэхену, который начал излагать свой план, который кажется более сносным, чем тот, что был придуман ранее. Бомгю же хоть и слушал, но где-то частью своего сознания откровенно летал в облаках. С одной стороны, ему казалось, что это несправедливо по отношению к Марии. Можно просто не проявлять инициативу в отношениях между ними, и тогда она сама поймет, что с Бомгю у нее ничего не выйдет. Вариант говорить ей в лоб, пока она сама не призналась, не подходит. С другой - ситуация выглядит ужасно. Бомгю приходит помогать по учебе девушке, которая влюблена в него, мотивируя себя тем, что он может встретить ее старшего брата, в которого влюблен он. В такой любовной заднице Бомгю еще никогда не был. - Понятно? Голос Тэхена разбивает розовые облака мыслей, в которых гулял Бомгю, как озорной котенок хрустальный шар, содранный с новогодней елки. - Наверное, - как-то неуверенно произносит Мина. За окном поднялся ветер, а в кафе все так же многолюдно и пахнет сытной едой. Музыка стала чуть громче и живее, и кто-то уже даже пустился в пляс. Тема, которая собрала их троих, стала вдруг какой-то незначительной в калейдоскопе всеобщего веселья. Мина перевела разговор в другое русло и оживленно начала что-то рассказывать, глядя на парней. И трудно было не заметить непривычно долгий взгляд Тэхена на нее.