Проснувшись от беготни своего парня по комнате в поисках галстука, Сонхва лениво потягивается на кровати, переворачиваясь на другой бок, чтобы лучше видеть запыхавшегося Юнхо, натягивающего пиджак. Он приоткрывает глаза, щурясь от солнца.
— Иногда я завидую тому, что ты безработный! — бухтит Чон. Сонхва улыбается, зарываясь носом в складки одеяла.
— Не завидуй. — Юнхо фыркает на едкое замечание старшего и потуже затягивает галстук. — Ты мой кормилец, Юнхо~а, без тебя я бы давно откинулся с голодухи.
— Ты прощён. — довольно ухмыляется младший, наклоняясь к голове хёна, чтобы оставить на его макушке лёгкий поцелуй, но его резко хватают за ворот пиджака и увлекают за собой. Юнхо оказывается прижатым к кровати весом парня, который спокойно сидел на нём верхом. — Мне нужно идти на работу… — тяжело дышит, когда шаловливые пальчики Сонхва нащупали позади себя пах парня. — Хва, я тебя прикончу, если опоздаю на совещание! — рычит, чувствуя, как Пак начал двигать бедрами и тереться об него, как мартовский кот. — Твою ж…
— Я так хочу, чтобы ты остался со мной. — произносит вполголоса, наклоняясь к лицу младшего, — Может ну их всех, м? Я намного лучше всяких толстозадых директоров!
— Эти толстозадые директора платят мне немаленькую зарплату, которую я трачу на тебя любимого и на твои хотелки, а также покупаю дорогостоящие таблетки. Кстати, ты их уже выпил? — Сонхва цокает и отводит взгляд. — Хва, ты же помнишь наш уговор?
— Помню. — бухтит, потянув руку к таблеткам, лежащим на тумбочке. Воспользовавшись моментом, Юнхо резко перехватывает руку Сонхва и, перевернувшись, скидывает его с себя и опрокидывает на спину. Пак замирает под строгим взглядом своего парня.
— Выпей таблетки и жди меня вечером, за такое поведение ты у меня получишь. — угрожает младший, слезая со своего хёна и, поправив пиджак, бежит скорее прочь, попутно хватая с комода свои ключи от машины. — И ещё, сегодня приедет Сан. Не скучай!
Грустным взглядом он оглядывает комнату после того, как входная дверь закрылась за его уже изрядно опаздывающим парнем. Что ж, теперь он снова один до вечера, хотя нет, Юнхо же сказал, что приедет Сан. Признаться, честно, ему не терпелось поделиться с кем-то своими переживаниями. Он мог рассказать о своих проблемах всем, но только не своему возлюбленному: тот тут же начнет бить тревогу и, либо упечёт его в психушку, либо снова отправит к психологу. Сонхва не умеет раскрываться посторонним людям, именно поэтому их разговор с мозгоправом закончился тем, что он просто молчал час, пока из него пытались хоть что-то вытянуть. Даже их первая встреча с Юнхо была неловкой для самого Пака: он подсел к нему в кафе и просто заговорил, словно они находились уже в статусе лучших друзей. Тогда Сонхва и подумать не мог, что этот общительный и жизнерадостный парень в итоге станет для него самым близким и родным человеком. Их отношения с самого начала отличались какой-то дружественной атмосферой, а свидания были больше похожи на встречу давних друзей. Юнхо никогда не давил на него, не делал поспешных шагов, чтобы ненароком не лишить его комфорта, который ощущал старший рядом с ним.
Сонхва до последнего не давал Чону точного ответа, но в конце концов сдался, когда тот после двух месяцев терпения прижал его к дереву в парке и чувственно поцеловал. Это и стало началом чего-то нового, что изрядно изменило его жизнь. Но проблема осталась барахтаться на поверхности: он до сих пор не смог на все сто процентов открыться ему. Пак не рассказывал Юнхо ни о своём детстве, ни о родителях, о которых тот знал лишь то, что они трагически погибли в автокатастрофе. И абсолютно ничего из того, что действительно стоило рассказать своему любимому человеку, поделиться с ним своей болью. Ведь будь Сонхва более открытым, то его разум не был бы поглощён всевозможными психическими расстройствами, которые переросли в шизофрению. Почему он настолько сильно боится доверять людям? Ведь Юнхо бы ни за что не высмеял его, не оскорбил и не поругал, тогда что останавливает его от откровенного разговора с ним? Быть может, он настолько сильно боится увидеть разочарование в его глазах? Ведь именно тогда разрушится миф о сильном характере Сонхва, и он окажется жалким, распускающим нюни пареньком с тяжёлым детством и гомофобными родителями. После этого в их отношениях именно Пак станет младшеньким, который ни черта не стоит без своего старшего. Ведь он всегда хотел быть хёном, на которого можно будет ровняться, а в итоге станет депрессивной тучей на фоне светлого неба, на котором солнце — Юнхо будет перекрывать его мрачность. Этого нельзя было допускать.
Раздавшаяся трель звонка оповестила о том, что долгожданный гость наконец-то пришёл развеять скуку поникшего Сонхва, на которого уже давили эти тёмные стены, а одеяло давно не грело. Босыми ногами вслепую найдя тапочки, которые каким-то образом оказались под кроватью, парень не спеша подходит к двери и, открыв дверь, впускает в квартиру хаос по имени Чхве Сан. Тот крепко сжимает его в объятьях, даже не сняв куртку: снег тут же тает и пропитывает пижаму старшего. Поморщившись от холодной влаги, Пак всё же обнимает младшего в ответ: он действительно скучал.
— Как ты себя чувствуешь, шиз? — смеётся Чхве, за что получает смачный подзатыльник от хёна. — Эй! — дуется, скрестив руки на груди и отвернувшись от раздражённого Пака. — Ты точно невменяемый.
— Вы все сговорились что ли? — фыркает Сонхва, — Почему каждый норовит ткнуть меня пальцем в это?
— Ты слишком зациклен на этом, хён. — вздыхает, наконец снимая с себя куртку и вешая её на крючок вешалки. — Может поговорим?
Сонхва согласно кивает, ведя Сана на кухню: там за чашечкой свежесваренного кофе можно было обсудить абсолютно любые проблемы. Его персональный психолог был как никак кстати. Поставив на стол перед другом горячий напиток, парень садится напротив, неуверенно мешая черную гущу чайной ложечкой. Чхве сверлит хёна взглядом, пока тот пытается найти нужные слова.
— Ты когда-нибудь чувствовал себя неправильным из-за ваших отношений с Уёном? — начинает он издалека, — Как твои мать и отец относятся к тому, что ты привёл домой не девушку, как они предполагали от сына, а парня?
— А, так вон оно что… — загадочно улыбается Сан, — Мои родители приняли Уёна, потому что им было важно в первую очередь моё счастье. Именно поэтому они просто закрыли на это глаза. Сейчас для них он — любимый зять!
— Вот как… — вздыхает Пак, — А мои родители всегда презирали меня за мою ориентацию. — Улыбка с губ младшего пропадает, и он успокаивающе накрывает ладонью запястье друга.
— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Но теперь всё по-другому, понимаешь? Больше никто не станет препятствием для вас, и я уверен, что будь твои родители сейчас здесь, они бы тоже не были. Ведь вы с Юнхо идеальная пара, даже слепому видно ваше отношение друг к другу. — успокаивает парня, который уже находился чуть ли не на грани истерики, — Не нужно считать себя неправильным из-за той любви, которую ты испытываешь.
— Я запутался. — вздыхает Сонхва, закрывая ладонью глаза. — Я очень сильно люблю его, но это неправильно!
— В тебе сейчас говорит то, что тебе ещё с детства вбили в голову гомофобные родители. — сильнее сжав запястье, Сан двигается на стуле ещё ближе, — Это не отпускает тебя и по сей день, верно? Расскажи мне, что ещё тебя волнует и я уверен, твоему сердцу станет намного легче.
— Это прозвучит странно, но я вижу себя самого во снах. — Чхве недоуменно приподнимает одну бровь, — И этот альтернативный я каждый раз убивает Юнхо. Я не знаю, что с этим делать. Каждый раз я вижу его в отражении зеркала, и он пытается задушить меня, из-за этого все считают, что я пытаюсь убить самого себя. Все люди считают это шизофренией, и, наверное, так и есть, но этот человек продолжает преследовать меня и намекать на то, чтобы я избавился от Юнхо. Я боюсь, что в какой-то момент я действительно смогу… — из глаз непроизвольно начинают течь слёзы и Сонхва поникает головой, чувствуя, как капли стекают по щекам и подбородку, и падают на дубовую поверхность стола. — причинить ему вред…
— Ты рассказывал об этом Юнхо? — тактично замечает Сан, заглядывая в растерянные покрасневшие глаза.
— Нет и не собираюсь. — чеканит старший, перехватывая ладонь друга и впиваясь в его руку ногтями. — И ты держи язык за зубами.
— Ладно, без проблем, но то, что с тобой происходит — ненормально. Ты такими темпами съешь самого себя. — шипит, вырывая пострадавшую руку из хватки пальцев хёна. — Я бы на твоём месте всё же рассказал об этом Юнхо, он имеет право знать, тем более это косвенно касается и его.
Сонхва кивает и отводит взгляд, будто боясь посмотреть другу в глаза. В его голове кружилась тысяча мыслей, словно вихрем сметая все остатки здравого рассудка. Посмотрев куда-то мимо младшего, он вновь видит силуэт, преследующий его, и обречённо вздыхает — когда эти галлюцинации оставят его в покое?
Они ещё долго разговаривали, и Сонхва даже начало казаться, что ему легчает: словно тяжеленный груз ответственности разом рухнул с его плеч. Проводив друга до двери, Пак ещё раз крепко обнял Сана, искренне поблагодарив его за этот разговор. Тот улыбнулся, хлопнув его по плечу и помахав, скрылся за дверью.
«Я знаю, что ты видишь меня»
Собственный голос раздался в его голове, но слова принадлежали вовсе не ему. В это мгновение Сонхва окончательно понял, что сходит с ума. Рухнув на кровать лицом, он боится поднять глаза, зная, что тут же встретится взглядом со своей галлюцинацией. Но голос становился всё отчетливее, и парень уже ощущал рядом чьё-то присутствие.
«Ты жалок»
Не выдержав, Пак переворачивается на спину и разъярённо смотрит на черную дымчатую фигуру, стоящую рядом с кроватью.
«Ты считаешь меня обычной иллюзией?»
Сонхва неотрывно смотрит на то, как силуэт невесомо передвигается по полу: у него не было ни лица, ни тела, ни одежды. Темная субстанция, визуально не отличающаяся ничем от тени. Попытка подняться с кровати не увенчалась успехом, когда в коридоре раздался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Испуганно посмотрев на фигуру, Пак заметил, как она начала становиться четче.
— Хён, ты дома? — раздаётся волнующийся голос Юнхо, — Эй, Хва? — звук шагов становился всё ближе.
"Думаешь, я не смогу ничего сделать?"
"Твой страх визуализирует меня, Сонхва"
— Ты почему не отвечаешь? — Юнхо подходит ближе к кровати, практически поравнявшись плечами с альтернативным Сонхва. — Что с тобой?
Испуганно метнувшийся взгляд от фигуры до своего возлюбленного, который даже не подозревал об угрозе, которая находилось от него в нескольких ничтожных сантиметрах, заметил Чон. Он посмотрел туда же, куда минуту назад смотрел его парень и не увидел абсолютно ничего.
— Хва? — неуверенно произносит младший, замечая, как Сонхва разом напрягся и начал быстро отползать к противоположному краю кровати. — Что с тобой происходит, чёрт возьми?!
Чон наклоняется для того, чтобы схватить своего хёна за руки и приблизить к себе, но тот уверенно бьёт его по щеке, заходясь в плаче.
— Юнхо, пожалуйста, уходи! — кричит, показывая куда-то в стену, — Он заставляет меня убить тебя!
Что…?
Он всё-таки сошёл с ума...
Кое-как успокоив свернувшегося комочком на кровати Сонхва, Юнхо дожидался приезда Мистера Мина. Уткнувшись носом ему в грудь, старший был самым настоящим напуганным котёнком. Слезы продолжали течь и мочили белоснежную рубашку младшего, но это сейчас мало кого волновало. Приговаривая на ухо Паку теплые и милые словечки, Чон чувствовал, как содрогающееся тело понемногу начинает расслабляться в его руках.
Прискорбно, что всё сейчас происходит подобным образом: из-за страха расстаться со своим парнем даже на такой срок, Юнхо подверг его опасности. Чтобы произошло, придя ему на час позже? Сонхва бы снова наложил на себя руки и в этот раз его могли не успеть спасти. Его самая главная вина была в том, что он до этого момента не понимал, насколько опасное и страшное подобное психическое расстройство. Чон чувствовал себя отвратительно: он всегда божился тем, что убережёт своего парня от любых невзгод и опасностей, а сам добровольно позволил ему угаснуть и мучиться от постоянных панических приступов и галлюцинаций. Почему он подверг любовь всей своей жизни подобной опасности?
Слёзы наворачивались на глазах и стекали ровными ручьями по разгоряченному лицу. Прижав Сонхва ближе, Юнхо зарылся носом в черную копну волос, вдыхая приятный аромат шампуня. Разочарование в самом себе наполняло его сердце, и ему становилось противно от себя самого. Не уберег, не спас, не сделал его жизнь лучше — тогда какой от него толк?
Отстраниться от Сонхва его заставил уверенный стук в дверь. Впустив в квартиру уже ранее упомянутого Мистера Мина и нескольких медбратьев, Юнхо наблюдал за тем, как они столпились возле его хёна, словно коршуны над вовремя подвернувшейся добычей. Тщательно осмотрев парня и позадавав ему несколько провокационных вопросов, врач вынес вердикт о немедленном лечении в психиатрической больнице. Признаться, честно, Чон предвещал подобный исход: Паку стало только хуже.
— Господин Чон, подпишите здесь и здесь. — Сев напротив Мистера Мина в кресле, Юнхо тут же заставили подписать несколько бумаг. Дрожащими руками он вырисовывал подпись на каждом листке, попутно читая содержание. — Сделай Вы это раньше, Господин Пак уже давно бы был здоровым. Но вы решили поиграть в медбрата.
— Вы мне сейчас это специально говорите? — злится Юнхо, злобно посмотрев на растерявшегося под подобным взглядом — врача. — Я не жалею о своём решении, да будет Вам известно. Я сделал всё, что было в моих силах. Я заботился о Сонхва лучше, чем позаботятся о нём в вашей психлечебнице. И, будьте любезны, завалите своё хлебало! — резко вскочив на ноги, парень забирает со спинки стула свою куртку и уходит прочь из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.
Наблюдать за тем, как твоего сопротивляющегося парня под ручку забирают в это страшное и пугающее место было невыносимо. Юнхо успел невесомо поцеловать Пака в лоб перед тем, как того попросили пройти в палату. Слушая, как возлюбленный неустанно кричит твоё имя, пока бетонные стены не приглушают дрожащий от страха голос… Это ужасно. Но Чон знал, что поступить по-другому было невозможно. Он не имел возможности постоянно следить за ним и контролировать, а здесь есть определенная дисциплина и режимы. Сердце разрывалось от разлуки, которая затянется на долгие месяцы, а разум подстрекал ворваться в палату и, взяв своего парня на руки, вынести его быстрее из этого места и укутать в тёплое одеяло в их кровати. Но на сей раз они действительно дотянули. Потянувшись пальцами ко внутреннему карману куртки, Юнхо достаёт маленькую записную книжку, которую нашёл в прикроватной тумбочке Сонхва. Прижав её к груди, он поворачивается и уходит прочь.
Надеюсь, ты простишь меня…
