неделю назад
— Не больно много, — с грустью тянет Кушина, перебирая пальцами запылившиеся свитки. В комнате нет окон и жужжат желтые лампы под потолком, эдакое уютное подземелье. Душновато, но не критично. — Все что смогли достать, Кушина-сама, — рапортует мужчина. — АНБУ пытались снять барьер во внутренние кварталы, но им не удалось. — Ничего, ничего, — фыркает женщина. — Когда-нибудь я туда доберусь! Мужчина — Торья — насмешливо хмыкает, но быстро берет себя в руки, маскируя это под кашель. Одержимость джуничирики девятихвостого своей родиной почти притча во устах. Но, чем бы дитя не тешилось, лишь бы хвосты не выпускало. К чужим увлечениям на их службе очень быстро начинаешь относиться индифферентно, если они не лезут в твою песочницу и не создают особых проблем. Правда, последнее все же было. Кушина чуть ли не с головой зарывается в соседний ящик и вытаскивает наружу свиток размером с бедро. — А это еще что такое? Торья пожимает плечами, но подходит ближе. Мало ли что. А за невесту хокаге-сама его потом порубят в фарш, если не уследит. Тубус со свитком темный и явно водонепроницаемый, из хорошего плотного дерева. Потемневшая от времени бумага раскатывается с мерзким треском. «Не вскрывать без ирьенина высшего ранга» — гласит кучерявым почерком вложенный внутрь листок. Торья затылком чует закипающую внутри женщины энергию. И как ему на голову сыплются проблемы словно из рога изобилия. — Ух! — тянет с горящими от энтузиазма глазами Узумаки с трепетом водя кончиками пальцев по переплетениям печати. — Формула похожа на те, что используют для перевозки трупов! Торья нервно сглатывает. На его памяти так мертвецам даже враги не радовались. — Кушина-сама… Я надеюсь вы не будете делать это сейчас? Согласно протоколу нужно оповестить хокаге-сама. И у нас запрет на эксперименты в черте города. Узумаки споро сворачивает добычу и прячет в поистине бездонные рукава: судя по глазам она уже где-то далеко отсюда. — Торья-сан, передайте Минато, что мы будем на поляне у леса Нара. Я должна успеть перехватить Цунаде-сан до того, как она уйдет, даттебайо! Кушина испаряется мгновенно, Торья даже ответить ничего не успевает. Он тяжело вздыхает и добавляет шагу, надеясь, что застанет хокаге-сама быстрее, чем его благоверная найдет Саннина. Потому что быть ответственным за двух гиперактивных женщин в центре города с сомнительной печатью он категорически отказывается. Пускай Минато-сама сам останавливает этот апокалипсис, задача как раз ему по плечу.***
« — Энтузиазм Узумаки хуже бубонной чумы, — мрачно думает Цунаде. — От чумы хотя бы смерть спасает.» На самом деле у принцессы слизней иногда случаются перегрузки при взгляде на Кушину — в памяти еще свежа бабуля Мито, царственно безмятежная и суховатая. Кушина-чан противоположна, кажется, во всем — манеры, подача себя, отношение к жизни. Девчонка буквально фонтанирует энергией. Стоило заподозрить неладное еще на том моменте, когда этот фонтан шуншином прискакал через всю людную улицу, намертво перекрывая ход в бар. — Цунаде-сама-мне-срочно-нужна-помощь-свиток-с-чем-то-улучшенная-печать-никогда-не-видела… Цунаде закрыла глаза, мысленно прощаясь с душевным спокойствием и тихим добрым вечером в компании бутылочки-другой. А ведь все так хорошо начиналось! Впрочем, ее уже на буксире тащили в сторону ворот, рассекая толпу торговой улицы как корабль волны. Это было даже забавно, что в деревне боялись не Кушину-вместилище-демона, а именно Кушину-кровавую-хабанеро. Потому что демона-то уже пол века как в глаза не видели, а гиперактивная гневливая Узумаки была ужасающе близко семь дней в неделю и столь же непредсказуема. Сегодня за всех приходилось отдуваться Сенджу. Кто не спрятался, тот сам виноват. — Так, по порядку. Команда разведки привезла тебе свитки. Среди них нашелся какой-то не такой, — Кушина активно кивает. — Не пойму, я то тебе на кой ляд сдалась? — грубовато завершает Сенджу. — Свиток странный, он для запечатывания чего-то чакросодержащего и… В каком-то смысле живого. К нему приложена рекомендация открывать только в присутствии ирьенина высшего класса. Учитывая, что ну… Якуши-сан… — Что? Не поддастся на твои сомнительные авантюры? — хмыкнула Сенджу. На самом деле она и сама ужасающе быстро заражалась интересом к таинственной дряни запечатанной в свиток. — Заставит меня пройти все круги ада! И соизволит помочь месяцев через шесть, — чуть раздраженно фыркнула Узумаки. — Поэтому ты вылавливаешь меня в мой последний день пребывания в Конохе и, вместо того, чтобы попрощаться тащишь… Куда вообще ты меня тащишь? — Внешний полигон! — Великолепно. Именно так я и мечтала провести свой выходной, — больше по инерции ворчит Сенджу. Но ее только одаривают убийственно счастливой улыбкой. « — Ну хоть у кого-то все хорошо после войны, « — с затаенной завистью и грустью думает Цунаде. Но тут же трясет головой. Дрянные мысли. Таких лучше не допускать. Уже на поляне, пока Узумаки спешно ходит и выставляет ограждающий барьер, к ним перемещается Минато. — О, ты тоже решил посмотреть? — радостно цмокает его в щеку Кушина. Четвертый усмехается привалившись к дереву, у которого тщательно что-то выводят. С Сенджу они обмениваются сдержанными кивками. — Засиделся в кабинете, скоро стану совсем как мой комнатный фикус, — слегка растерянно хмыкает Намикадзе. Выглядит он действительно не важно. Кто бы мог подумать, что все самое сложное начнется после войны. Цунаде профессионально окидывает его взглядом, отмечая закладывающуюся складку века, общую бледность и деревянность в спине. Такой человек, конечно, никогда не признает, что идти и убивать четко обозначенную цель ему сильно проще, чем… Это не ее дело. Сенджу складывает руки на груди наслаждаясь приятной лесной прохладой. Город летом слишком пропекало как на ее вкус. Барьер небольшой, какие-то метра три в радиусе, зато замкнут и в небе, и под землей. Вообще это забавная история со свитками и неизвестными техниками фуина, когда Кушина захотела опробовать что-то новенькое в их с Минато доме, а потом строители три дня восстанавливали перекрытия между этажами и обвалившуюся крышу. Оказалось юный экспериментатор просчитался и подал слишком много чакры. Печать-то сработала, только забрала с собой пол дома вместо стопки дров из камина. — Я думаю вы можете подождать снаружи. На всякий случай, — поспешно добавляет Узумаки под хмурым взглядом Минато. — Вот уж нет, — отвечает блондин. Сенджу же только пожимает плечами, наслаждаясь запахом влажной земли. — Да с радостью. Намикадзе стоит за спиной жены крепко держа ее за плечо, готовый в любой момент вытащить из-под барьера хирайшином, пока Кушина сосредоточенно завершает последние приготовления. Раскатанный свиток выглядит внушительно и размерами, и печатью. Несколько переплетенных кругов из мелких символов. Это вам не взрывные печати на коленке рисовать. Наконец Кушина кивает чему-то своему, осторожно проводя кончиками пальцев по линиям. Минато кажется, что это не для дела, сантименты, но он слишком хорошо знает насколько для нее это важно. — Готов? — эхом окликает его Кушина. — Всегда, — со смешком выдает он. Узумаки не задумываясь рассекает кунаем ладонь капая в центр печати и тут же подавая в символы чакру: они загораются неравномерно, как вода расходится кругами. Кушина отодвигается, как только весь узор вспыхивает и все застывает в ожидании. Какое-то время ничего не происходит и Цунаде уже готова крикнуть им, что она пошла, но вовремя вспоминает, что барьер поглощает и звуки тоже. — Что-то не так? — хмуро осматривает фуин Минато. — Не похоже, техника не сорвалась… Но формула странная. Может нужно время? — задумчиво выдает Кушина отодвигаясь. — Барьер… Ее прерывает шипящий звук, походящий на закипающую воду. Свиток гнется и из него формируется нечто, по первости напоминающее грязную воду, но затем… Звук человека, захлебывающегося своей кровью, Минато не спутает ни с чем. Он инстинктивно задвигает жену за свою спину и картина ему не просто не нравится — девушка, да еще девочка, слепо смотрит в небо пытаясь вдохнуть, но у нее не слишком получается из-за вогнанного в грудь клинка. Но даже кровь активно продолжающая расползаться вокруг не так цепляет взгляд, как ярко-красные волосы беспорядочно лежащие и прилипшие с грязью к лицу. — Минато, это… — начинает было двинувшаяся Кушина, пытаясь шагнуть к девочке. — Печати! — рычит он и понимает, что действовать нужно быстро. Незамеченные на первый взгляд, темные маленькие бумажки лежащие рядом успели напитаться чакрой — то ли от Кушины, не пожалевшей на свиток, то ли от девчонки, то ли просто от техники. Красноволосая. Узумаки. Он хватает ее за руку применяя технику быстрее, чем задумываясь — потом разберутся откуда она взялась, если выживет. Добить никогда не поздно. Цунаде на какое-то мгновение застывает со стеклянным взглядом наблюдая вытекающую толчками жизнь. Мощный взрыв под барьером не слышно, но рокочет так, что трясет землю, а вспышка на мгновение ослепляет. Сенджу стряхивает оцепенение, наклоняясь над раненой и вбухивая в Шосен столько чакры, сколько способна дать. Вид действительно ужасающий, Сенджу даже ребер толком под одеждой на нащупывает, одно сплошное месиво. Не будь она Узумаки — откинулась бы только от болевого шока. — Дерьмо, она долго не протянет. Нужно в госпиталь, сейчас же, — успевая только усыпить и притупить боль говорит Сенджу. — Иначе не жилец. Минато перехватывает взгляд жены лишь мельком и… — Зажмурьтесь и держитесь крепче, Цунаде-сан.***
Цунаде вываливается из операционной почти через три часа в настроении настолько паршивом, что мелькнувшую Кушину хочет задушить. Насмотрелась уже на красноволосую едва живую тушу так, что век бы не видела. Тошно. — Да жива твоя девка, жива. Всем бы быть такими живучими, как вы, Узумаки, — раздраженно морщится блондинка. У нее в планах на сегодня не было провести пол дня в больнице откачивая пазл и собирая его в форму человека. Вид, открывшийся после того, как раны, наконец, обнажили, был действительно паршивый. В какой-то момент Цунаде даже показалось, что это все. Каким бы невероятным медиком она не была — смерть не лечится. Но, надо же, живучие сукины дети Узумаки, даже одной ногой в могиле умудряются выкарабкиваться. И впрямь дети дьявола. — Она… Как? — уже оттаранив Саннина в сторону от двери поинтересовалась Кушина. — Она сможет пользоваться чакрой? — Да все она сможет, если проснется после такого чакроистощения. А уж об этом позаботятся и обычные ирьенины, — химе отмахнулась. А ведь так хотела сегодня отдохнуть, чтобы выдвигаться в путь полной сил. Кажется над ней кто-то знатно пошутил. — Спасибо, Цунаде-сама, — почти со светящимися глазами шмыгнула носом джинчурики. — Вали уже давай, развела тут сырость, — пробурчала Сенджу потирая виски. Впрочем, ее уже крепко обняли и ускакали докладывать обстановку вперед АНБУ своему мужу. Оставалось только тяжело вздохнуть и пожелать бедняге удачи. Иногда Цунаде казалось, что красноволосые — это оружие массового поражения куда опасней каких-то там хвостатых. И Кушина была ярким примером. Спросить что там под барьером произошло как-то не успелось, да и не хотелось особо — у нее и без того было достаточно знаний, чтобы мучиться бессонницей, ни к чему ей новые.