Гвеннит

      — Доброе утро, любимый, — разбудил Гефа нежный шепот. — Так здорово, когда можно не бояться…       — Доброе утро, любимая, — мгновенно просыпаясь и по привычке входя в «боевой» режим, ответил Геф. — Не надо бояться, все будет хорошо.       — Как хорошо, что ты рядом, — прошептала девочка и потянулась губами к нему.       Хотелось, чтобы этот миг продолжался вечно, но пора было вставать. Их ждали в клинике, поэтому Геф с сожалением оторвался от губ своего котенка. В окно светило не по-зимнему яркое солнышко, и настроение было просто заоблачным. Рефлекторно взглянув на монитор, отметив параметры, Геф шепнул девушке:       — Ну что, встаем?       — Да… — ответила она, а потом жалобно посмотрела на парня. — А ты меня покормишь?       — Покормлю, счастье мое, — ответил он, вставая и быстро одеваясь.       Переодев свою девушку, которая еще не была в состоянии это проделывать сама, Геф пересадил ее в кресло и отвез сначала в уборную, а потом и умываться. Гвен наслаждалась возможностью делать хоть что-то самостоятельно, но от кормления не отказалась, ей очень нравилось то, как Геф это делает. Парень пересадил девушку себе на колени и начал кормить кашей, которая сегодня как-то особенно удалась Тимофею Ильичу.       Тихо вошла мама. Муж был на суточном дежурстве, а у нее они пока не начались, в частности, из-за детей. Она стояла и просто смотрела, как Геф кормит свою Гвен. Как уговаривает, какие ласковые, теплые слова говорит, как хвалит. Она смотрела на девушку, которая сейчас была маленькой девочкой и наслаждалась этим. Ребятам предстоял долгий путь к выздоровлению, но он был уже проложен, уже ушла в прошлое безнадежность неизлечимости, уходил в прошлое страх, о котором напоминали две седые пряди на висках Гефа. Ему тоже предстоит долгий путь психологической реабилитации. А пока он кормит свою Гвен, медленно, аккуратно, уговаривая, когда та притворно капризничает, потому что чувствует, насколько этот простой ритуал важен девушке.       — Ну что, хорошие мои, готовы? — ласково спросила мама, получив в ответ две счастливые улыбки. — Тогда одевайтесь и пойдем.       — Да, мама, — кивнула девушка, облизываясь.       Геф надел на девушку зимние штаны, шапку и теплую шубку, потому что кресло все еще было, а сидячих зимой одевают теплее, чем ходячих. Они выехали из домика и, не торопясь, втроем, двинулись к белому корпусу с большим красным крестом. Гвен солнечно улыбалась, и прижималась головой к руке Гефа, который нет-нет, да поглаживал ее рукой в теплой варежке.       — А ты меня будешь кормить, когда я выздоровею? — спросила вдруг девушка.       — Конечно, котенок, — ответил Геф, улыбнувшись.       — Честно-честно?       — Я тебя хоть раз обманул? — притворно обиделся парень.       — Нет… Ты меня никогда не обманывал, потому что ты ангел, — проговорила Гвен.       — Это ты мой ангел, жизнь моя, — ответил ей Геф.       Столько нежности было в этом коротком разговоре, столько ласки, что миссис Грейнджер почувствовала, как у нее защипало в носу и слезы наполнили глаза, грозя пролиться наружу. Она поражалась любви двоих своих детей, их умению поддержать друг друга, понимать и быть понятыми. Это и было настоящее чудо.

***

      — Вот чем мы с вами будем заниматься, молодые люди, — профессор Шабалкин смотрел в живые, чуть шальные от счастья глаза ребят. — Сначала надо укрепить сердце и научить работать легкие, потом займемся мышцами и всем остальным, перегружать сердце, пусть даже здоровое, нельзя. Но сначала у вас будет психолог. Не пугаться! Девонька, как только устала, говори, хорошо?       — Хорошо, товарищ профессор, — ответила почти без акцента Гвен.       — Вот и молодцы, а теперь… Лена, ты где там? — позвал профессор.       Вошла Лена и улыбнулась ребятам. Она была им хорошо знакома, и, конечно же, они ей доверяли. А что может быть важнее для психолога? Без доверия его работа невозможна. Женщина увела их в светлый зал, весь увешанный веселыми, яркими детскими рисунками.       — Вот здесь мы будем с вами общаться. Согласны? — спросила Лена.       — Да, — улыбнулась Гвен, а Геф кивнул, рефлекторно фиксируя состояние артефакта и девушки.       — Мы с вами будем учиться жить, — тихо начала Лена. — Не вскакивая по первому шороху, не боясь отсутствия приборов и кресла, не таская за собой «укладку», которой не каждая «скорая» может похвастаться, не боясь расстаться на пять минут. И главное, я научу вас, как забыть то ощущение, когда смерть стоит за плечом. Все люди смертны, но то, через что прошли вы… Этому важно научиться, важно жить, не думая о том, что слезы могут вызвать приступ, а неосторожно брошенное слово смертельно опасно.       — А разве этому можно научиться? — тихо спросил Геф, не замечая, как контролирует состояние Гвен. — Я думал, это теперь навсегда.       — Нет, Геф, не навсегда, я постараюсь научить вас. А начнем мы с медитации, теперь уже для вас обоих. Пересади девушку вот сюда, на пуфик, и сам садись.       Геф осторожно, но уверенно пересадил Гвен и, погладив по волосам, уселся напротив. Они подали руки друг другу и закрыли глаза. Лена тихим голосом говорила им, что нужно делать, а они просто следовали ее указаниям. Так прошел час, и Гвен утомилась. Она, правда, решила, что выдержит и не сказала о своей усталости, зато об ее усталости сказал артефакт, низко загудев.       — Это то, о чем говорил профессор Шабалкин, — сказала Лена. — Нужно обязательно говорить, когда устаешь, а то сама себе сделаешь хуже. Подвиги тут никому не нужны. Еще раз повторится — отшлепаю, — пригрозила она.       Насколько шутливой была эта угроза, проверять девушке отчего-то совсем не хотелось. Ее, конечно, ни разу не шлепали, но и получать этот опыт как-то не было желания. Поэтому покрасневшая от стыда Гвен начала извиняться.       — Полежи тут немного, отдохни, а потом поедем на гимнастику, — улыбнулась Лена, которой вдруг захотелось погладить эту милую девочку.

***

      Гвен после клиники просто лежала и плакала. В отличие от слез счастья утром, сейчас это были горькие слезы разочарования. Девушка плакала, лежа на руках Гефа, который уговаривал ее не сдаваться, ведь они только в самом начале. Основная проблема заключалась в том, что во время дыхательной гимнастики Гвен упала в обморок, сильно напугав Гефа. Сама она испугалась, когда очнулась.       — У меня ничего не выйдет, ничего не получается, — плакала сильно уставшая девушка.       — Малышка, у тебя все получится, ты самая сильная, давай все делать вместе? — Геф гладил Гвен, целовал ее лицо и заплаканные глазки.       — Все-все? — спросила девушка.       — Все-все, — подтвердил парень.       — Хорошо… Сейчас? — перестала плакать Гвен.       — Нет, сейчас мы с тобой поспим, отдохнем, а потом будем делать упражнения, да?       — Да…       Прижимая к себе посапывающую девушку, Геф думал о том, какой же непростой путь им предстоит. Еще только первый день, а она уже плачет. Но он не позволит Гвен опустить руки, они будут бороться вместе, каждый день, сколько бы это ни потребовало времени. Потому что он очень любит своего котенка. Потому что они вместе, единое целое. Будет трудно, конечно, будет, но они справятся.       — Как она? — вошла мама. — Расплакалась?       — Тяжело, мама, хочется-то всего и сразу, а идти надо маленькими шагами, постоянно спотыкаясь, но упасть я ей не дам, — ответил Геф. — Мы справимся.       — Куда вы денетесь. Профессор передавал, что для первого дня все просто великолепно, поэтому сегодня отдыхаете, а завтра с новыми силами…       — Да, мама, мы сейчас поспим, — с нежностью посмотрев на Гвен, сказал парень. — Потом покушаем и позанимается.       — Все будет хорошо, дети, — прошептала миссис Грейнджер, когда Геф задремал. — Потому что иначе не может быть.