Гвеннит

      Петунья смотрела на девочку, которая была им навязана. Поначалу женщина невзлюбила кроху, подброшенную на порог холодной ноябрьской ночью, но вот потом… Первым обратил внимание на незаживающий шрам Вернон. Ее муж, к стыду Петуньи, оказался более внимательным и терпимым к девочке, в одночасье ставшей сиротой. Может быть, будь на месте девочки мальчик, этого не случилось бы, но…       Петунья хорошо помнит тот день, когда Вернон отвез маленькую Гвен в больницу. Она тогда тоже поехала с ним, взяв с собой и Дадличка, но даже представить не могла, что их там ждет. Девочку долго обследовали, возили на рентген, советовались… Потом прячущий глаза доктор дал им направление в больницу Грэйт Ормонд Стрит. Вернон, кажется, знал, что это за больница, потому что взял девочку на руки как-то преувеличенно осторожно, и Петунья впервые увидела боль в глазах мужа. Так началась грустная история одной маленькой девочки, которую Петунья полюбила всем сердцем.       Неоперабельная опухоль мозга обнаружилась под шрамом. Гвеннит Лилиан Поттер была обречена. В онкологической больнице им все объяснили. Развитие опухоли можно притормозить, и это даст время девочке. Даст возможность пожить еще немножко. Первые же курсы химиотерапии были вполне успешны — опухоль не увеличивалась и не развивалась, ну а то, что волосы выпали и появилась аритмия, было небольшой ценой для обреченного ребенка.       Петунья очень любила малышку — последнюю память о погибшей сестре. Надо сказать, что девочка отвечала им такой же любовью — называла мамой и папой, стоически терпела болезненные процедуры и очень радовалась, возвращаясь домой. В школе знали, что девочка тяжело больна, и старались ее поддержать, даже дети.       В жизни маленькой Гвен, которая подросла, но была все такой же очень худенькой девочкой, было много радости и счастья, хотя от нее и не скрывали, что однажды придет боль, а за ней — и смерть. Но психологи не зря ели свой хлеб, и малышка просто жила. Из-за мерцательной аритмии ей нельзя было волноваться, поэтому девочка училась быть сильной, держать себя в руках. Она даже мечтала о том, что будет в будущем. А Петунья надеялась. Она надеялась на то, что если девочка доживет до одиннадцати лет, ей смогут помочь волшебники, укравшие у нее сестру. И именно эта надежда позволяла женщине не уходить в пучину депрессии.       В этом году тридцать первого июля Гвен не могла праздновать свой день рождения, потому что восстанавливалась после курса лечения. Девочку тошнило, голова кружилась, и жить совсем не хотелось. Опухоль так и не стала меньше, зато и не развивалась. Странное письмо залетело прямо в палату.       «Наверное, друзья решили поддержать меня этой шуткой, — думала девочка, — надо же, школа волшебства… Это, наверное, Пирс придумал или Дадли. Они такие хорошие…»       Письмо сделало свое дело, девочка улыбнулась, у нее снова появилось желание жить. Гвен улыбнулась, думая о каникулах на море, и сладко уснула. Девочка не знала, что появившегося у больницы полувеликана мгновенно «срисовали» полицейские, стараясь обезвредить странное существо, отчего Хагриду пришлось спасаться бегством. Все-таки детская больница — это не Богом забытый городок. Рак уравнивает всех — и богатых, и бедных…       Новость о том, что Девочка-которая-выжила находится в больнице, всполошила Альбуса Дамблдора, который послал за девочкой Северуса Снейпа. Зельевар аппарировал к больнице, пропитанной болью и горем. Эти эмоции, смешанные с разбитыми надеждами, больно ударили по нервам, стоило только войти в отделение. Посмотрев пару минут на окруженную приборами сладко спящую девочку, Северус прошел к врачу, чтобы задать вопросы. К сожалению, опухоли мозга волшебники лечить не умели, а доставить девочку в Мунго ему не позволят. Может быть, когда она будет в Хогвартсе, удастся, во что профессор не верил.       — Альбус, ее сейчас еще нельзя никуда перемещать. У девочки опухоль мозга, и она не пришла в себя после маггловской терапии.       — Что значит опухоль мозга?       — Это значит, что она умирает, Альбус. Может быть, в Мунго могли бы помочь…       — Нет, мы не можем ее сейчас отправить в Мунго. Хорошо, я попрошу Помону отвести ее, когда она сможет ходить. Когда, кстати?       — Недели через две, может, три…       — Иди, Северус.       Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор пытался сообразить, что теперь делать, а Северус Снейп просто напивался в своих покоях. Дочь Лили он не сберег. Смотреть на безволосую девочку в обрамлении приборов было просто страшно. Поэтому Северус пил огневиски со слезами пополам.

***

      Через две недели Гвен оказалась дома и со смехом рассказывала о шутке с письмом, которая помогла ей пережить самое тяжелое время. Рассказывая, девочка обратила внимание, что мама сильно побледнела.       — Мамочка, что случилось? — испугалась девочка.       — Понимаешь, доченька… Много лет назад у меня была сестра. Она оказалась волшебницей, и ее забрали в эту школу. Вернулась она совсем другой… Мы поссорились. Потом она закончила школу и ушла совсем. А потом ее убили, а нам подкинули тебя. И теперь пришел твой черед…       — Ты… Ты не прогонишь меня? — Гвен почувствовала, как ее сердце ускоряется и перед глазами все поплыло.       — Нет, нет, малышка, — обняла ее мама, прижимая к себе. — Ты всегда будешь нашей любимой доченькой. Я просто очень волнуюсь, как ты одна в этой школе будешь…       — Не поехать не получится?       — Не знаю, Гвен, но мы попробуем отговорить их забирать тебя.       Через два дня пришла сопровождающая от школы. Мадам Спраут замерла, глядя на девочку в косынке. У девочки не было волос, она была очень бледна, но, вымученно улыбнувшись, присела перед Помоной в книксене. Петунья попросила мадам Спраут выпить с ними чаю и через несколько минут обе женщины плакали.       — У нее слабое сердце и волноваться ей нельзя — в лучшем случае потеряет сознание, я дам вам с собой лекарство, которое может ей помочь, — говорила Петунья. — Но лучше бы вы не забирали ее, а дали спокойно дожить сколько ей осталось.       Почему Помона не отвела девочку в Мунго, она и сама не могла впоследствии ответить. Это же так просто — отвести к целителям, но мадам Спраут просто приняла, как факт, что у девочки опухоль и она умирает. Просто очень медленно, но рано или поздно это случится. Женщине было очень больно отнимать девочку у опекунов, которые стали ей настоящими родителями, но она ничего не могла поделать.       Раз у девочки поражение мозга, то аппарировать нельзя. На такси мадам Спраут отвезла Гвен до ближайшего известного ей камина, и через камин они сразу оказались в Гринготтсе. Когда гоблин оскалился навстречу девочке, она медленно осела на пол. Мадам Спраут вспомнила о лекарстве и сделала так, как ее научила Петунья. Пузырек издал шипение, и через несколько секунд девочка открыла глаза.       — Ее нельзя волновать, — сказала Помона гоблину, и тот с жалостью посмотрел на девочку.       Когда девочка упала в обморок в третий раз, мадам Спраут поняла, что ничем хорошим прогулка по Аллее не закончится, и постаралась ее провести по лавкам скорее, чтобы не перенапрягать больного ребенка. В этот момент она хорошо поняла слова Петуньи о том, что девочку стоило бы оставить в покое, но требование Дамблдора не позволяло ей это сделать.       Когда мадам Спраут вернулась в школу, она пошла к мадам Помфри и горько расплакалась, рассказывая о последней Поттер. Мадам Помфри решила, что девочку стоит посмотреть, когда та приедет в Хогвартс. Если вообще доедет… После того, что рассказала Помона, мадам Помфри сомневалась, что девочка сумеет доехать до школы.       Они познакомились в поезде. Девочка в косынке, плотно прилегающей к голове, и Гефест Грейнджер, мальчик, привыкший к правилам. Увидев этого маленького воробышка, прижавшегося к окну, мальчик просто не смог пройти мимо.       — Привет, меня зовут Гефест.       — Привет, а меня Гвен.       Девочка-которая-выжила совсем не походила на свои колдографии. Потерянная бледная девочка без волос на голове выглядела так, что хотелось ее обнять и прижать к себе, просто защитить. Геф не понимал, откуда у него возникло это ощущение, но одно он знал точно — теперь эта девочка под его защитой. Их купе не привлекло ничьего внимания, поэтому они могли поговорить спокойно.       — Прости за такой вопрос, а почему у тебя нет волос? Тебя остригли?       — Нет, это после химии. У меня опухоль мозга.       В этот момент Геф почувствовал, что под ногами исчез пол вагона. Рядом сидит приговоренная врачами девочка, которую вырвали из дома. У которой украли, быть может, последние дни жизни.       — Мы обязательно найдем решение, ты будешь жить, — прошептал он, прижимая к себе ее голову, и девочка улыбалась ему.       Потом пришел мальчик с жабой, его тоже заинтересовала девочка, но она утомилась и уснула на руках Гефа, потому он сам рассказал мальчику Невиллу, что такое опухоль мозга. Родители Гефа были врачами, и в такие чудеса он не верил. Медленно наступил вечер, и Геф осторожно разбудил девочку.       Гвен рассказала новому другу, где лежат лекарства «в случае чего», и аккуратно, держась за руку, вышла из вагона. Идти по темноте было бы тяжело, если бы не новый друг. Потом лодочки и красивейший замок. Когда зазвучали испуганные крики, Геф не дал Гвен на это посмотреть, просто прижав к себе. Мальчик почему-то чувствовал ответственность за девочку.       Большой зал впечатлил Гвен, и она решила, что обязательно попадет на тот же факультет, что и Гефест. Поэтому, когда ее вызвали, она очень сильно попросила шляпу. И шляпа не отказала девочке.       Когда все уселись за стол, Гвен почувствовала сильную боль там, где был шрам. Девочка понимала, что рано или поздно этот момент наступит, но это было так обидно, она только-только нашла настоящего друга! И этот волшебный замок! От обиды Гвен расплакалась.       — Что случилось? Почему ты плачешь? — сразу же всполошился мальчик.       — Голова болит… Значит, все… — прошептала девочка, перед глазами которой уже вертелся зал, все ускоряясь.       — Нет! Нет! — закричал Геф, не давая девочке упасть. — Врача! Целителя! Помогите! Гвен умирает!       — Не мелите чушь… — начала какая-то женщина, но была оборвана смертельно бледным мужчиной в черном.       Поднялся со своего места Дамблдор, желая устремиться к девочке, но первой возле нее оказалась женщина в чепчике, похожем на одеяние медсестер далекого прошлого. Она взмахнула палочкой, охнула и, подняв девочку вместе с мальчиком заклинанием, куда-то устремилась.       — Поппи, я запрещаю… — начал директор.       — Мне вы ничего запретить не можете! — крикнула женщина. — Эльф Хогвартса!       Перед ней возникло какое-то существо, которое сразу же что-то залепетало.       — Молчать! Срочно в Мунго! Обоих! — крикнула женщина, взмахом палочки затыкая директора.       Гефеста и Гвен не стали расцеплять, потому что время дорого. Что-то их протянуло, сжало и выплюнуло, когда все вокруг изменилось.       — Мадам Помфри? — с удивлением спросила какая-то женщина.       — Все потом, у меня ребенок умирает! — выплюнула мадам Помфри.       А потом все завертелось, будто в водовороте. Гефест не находил себе места, все спрашивал, успели ли они, жива ли девочка. А вокруг бегали люди. Наконец его напоили каким-то зельем и уложили спать.       А Гвен… Целители обнаружили темную магию и вызвали Отдел Тайн. С помощью специальных ритуалов крестраж удалось извлечь. К сожалению, магия не всесильна, другое сердце вырастить по какой-то причине не удалось.       — Все в порядке, она будет жить, — сказала мадам Помфри проснувшемуся мальчику. — Опухоли больше нет, но вот с сердцем…       — У нее аритмия, она падает в обморок, если нервничает. У меня есть лекарство для нее, — ответил Геф. — Но она может от этого умереть.       — Не оставляй ее, — проговорила медиведьма.       — Никогда, — твердо сказал мальчик.       У Отдела Тайн сразу же возникли вопросы к Альбусу Дамблдору. Очень серьезные вопросы, учитывая, что он считался опекуном девочки. Еще больше вопросов возникло у Святого Мунго. Скандал разразился феерический, причем целители объединились с невыразимцами, утверждая, что человек, который так «позаботился» об опекаемой, не может быть директором школы. Попечительский совет с этим согласился, уволив директора без права восстановления, одновременно с этим Альбус Дамблдор лишился и места Верховного Судьи. Началось расследование в стенах школы.       Гвен достаточно быстро поставили на ноги и отправили вместе с Гефестом учиться. Девочка никак не могла поверить в то, что смерть ей больше не грозит. Приговор, который висел над ней дамокловым мечом все это время, испарился под руками волшебников, но понимание этого приходило очень медленно.