Тлеющие угольки

Даже тем, кто выживут, будет нечего вспомнить, что можно рассказать своим внукам. Брайли ещё раз посмотрел через улицу, на мужчину, лежавшего там, видимо, уже много часов. Его голова нелепо уткнулась в камни мостовой, а руки вывернулись под невероятным углом, словно лапы у огромного паука. Вокруг тела промеж камней пролегали густые чёрные дорожки. Над домами горело далёкое зарево чумных костров, и весь воздух в городе словно пропитался трупным ядом, но Брайли уже давно не видел на улицах ни солдат, ни похоронной команды, ни согнувшихся теней простых жителей. Где-то за углом железо брякнуло о камень, и его голова дёрнулась в ту сторону, а сам Брайли отступил в тень двери. Глупый порыв, если задуматься. Этот дом не укреплён, а внутри их осталось всего трое. Если банды, рыскающие по улицам, на самом деле явятся сюда, им не продержаться в осаде и пяти минут. Брайли нащупал ладонью символ Тира, висящий на шее, но его горло поразила судорога, и он так и не смог ничего произнести. Вместо этого он вернулся в дом и проинструктировал молодого стражника оставаться на посту, никого не пуская вниз по лестнице. — Точно, точно, таков приказ, и наш долг выполнить его. Я только рад, что не приходится высовывать нос на улицу, — ответил тот. На улице всегда было тихо. Ничего не менялось ни днём, ни ночью — слепящее солнце не приносило никакого облегчения, только выставляло напоказ всю неприглядную картину болезни, поразившей город. Тир тоже был молчалив в эти дни, даруя верным своё благословение, но не даруя никаких ответов и не успокаивая душу. Возможно… это испытание для их веры, и смертные служители должны сами найти утешение для своей паствы. Брайли неслышно прошептал молитву, прежде чем пересёк улицу и снова огляделся по сторонам. Он знал, что одни лишь слова мольбы не уберегут его от камня, брошенного отчаявшимся человеком из тени подворотен, не спасут от иссушающего прикосновения чумы. Он также знал, что так было нужно. Правильно. Ведь те, кто просто делают всё правильно, даже в столь тяжкие времена, не избегнут Его милости? Только так можно было уберечься от напасти! Этого ведь Тир требует от них — смирения и послушания?… В долгие часы и дни, проведённые на своём посту, Брайли поневоле обращался взглядом к сундуку, который его обязали охранять. Что было внутри, он даже не знал. Просто, такой был приказ. Много раз он порывался заглянуть под незапертую крышку и удовлетворить своё любопытство, но продолжал сдерживаться, лишь облизывая таинственный сундук глазами. Этого требовал его долг, и не место Брайли было выбирать, от чего можно отступиться, как от неважного, а от чего — нельзя… Мужчина был мёртв, конечно. Брайли осмотрел его, но не обнаружил никаких примет того, кто это был. Только все уже слишком знакомые ему признаки, сухие руки, сморщенные от бессилия, впалые щёки, живот, обтягивающий рёбра, да гнойники, начавшие вспухать на шее и на внутренней поверхности бёдер, кожа вокруг которых воспалилась и почернела. Впрочем, бубонов было ещё не так много, и они успели подсохнуть, омертвели, словно чума умерла вместе с рано ушедшим человеком. Брайли потащил тело к ближайшему костру, куда он вместе со стражником переносили тела почивших тирран. Он продолжал воровато оглядываться вокруг, как тот же разбойник, но не мог заставить себя остановиться. Честно говоря, вокруг не было никого, кто бы мог увидеть священника Тира, тайком крадущегося по улицам. Раньше они с братом Джейми старались в свободное от службы время ходить по домам, пытались нести людям уверенность и соблюсти прежний порядок. Джейми говорил, что нужно выходить к людям, постоянно показывать, что они всё ещё рядом, что и сам Тир не оставил этот город. Но меньше недели назад последние люди перестали открывать им двери, и на улицах перестали попадаться какие-либо встречные путники. Хранить порядок стало, кажется, не для кого. Он остановился, утирая пот со лба. Вокруг было темно. Невысокие дома будто нависали над головой, а в узких переулочках ничего нельзя было разглядеть. Где-то продолжала хлопать брошенная на волю ветра скрипучая ставня. Брайли огляделся, чувствуя, словно вот-вот из-за поворота покажется группа оборванцев, уверенно попирающих улицу. Он заставил себя расслабить кулаки и снова взяться за свою ношу, не брезгуя прикосновением больной плоти. Даже сейчас нельзя было сдаваться, нельзя предавать свою службу и оставлять надежду. Тир остаётся с каждым из них, и ради Него одного они должны продолжать следовать догме и приказам церкви. Этого должно быть достаточно. Раздался чей-то истошный вскрик. Обернувшись, Брайли увидел в пустом окне дома лицо, искажённое смертным ужасом. Человек открывал и закрывал рот, словно жевал что-то, не произнося ни слова и, кажется, не замечая этого. Он показывал на что-то рукой, тыча в священника скрюченными пальцами, и в его чертах ясно читалось безумие. — Тир да пребудет с Вами… — запоздало начал Брайли скрипучим, хриплым голосом, но лицо исчезло за рамой окна, махнув метлой спутанных длинных волос. — Удивительно, как сложно стало убедить кого-то в этих местах прислушаться, не правда ли? Возле погребального костра Брайли увидел одного из хельмитов, прерванного посреди своей церемонии. Эти люди вызывали у него неподдельное уважение. Брайли ещё ни разу не видел, чтобы кто-то из них отступил от своих обязанностей, испугавшись наступления чумы. Они одни, кажется, продолжали двигаться по улицам, неся слово своего бога людям — все остальные церкви одна за другой отступили в свои чертоги, занимаясь лишь больными, когда чума проредила их численность и людей стало катастрофически не хватать. Хельмит стремительно подошёл к нему и принял тело на собственные плечи. — Позволь, я помогу. В такие времена всем нужно действовать вместе, особенно дружественным храмам. Брайли немного неловко кивнул, чувствуя, как облегчилась его ноша. Внутри себя он сторонился последователя другой веры, как огня, но ему самому было неприятно своё недостойное поведение. — Прости, что прервал твою службу, бдительный брат. Я не стану тебе мешать и вернусь на свой пост. — Постой, прошу! Скажи хотя бы, здравствует ли брат Джейми? Он был очень обеспокоен, когда говорил со мной на днях, и с тех пор я ничего от него не слышал. Брайли ненадолго обернулся, уходя, силой заставив себя соблюдать приличия и не проклинать человека, который даже не подозревал, в чём его так винят. — У каждого из нас своя задача, бдительный брат. Не стоит нам отвлекаться от своих обязанностей. Чужая вера есть чужая вера, пусть даже близкая и дружественная, пусть все они служат сейчас одной цели. Одного лишь поклонения Тиру должно быть достаточно. Даже если кажется, что оно ничего не достигает, если Тир забирает самых достойных и праведных, нельзя из-за этого сомневаться в Нём. Брайли всё продолжал и продолжал повторять себе это, каясь перед Тиром за то, что его мыслям не достаёт силы соответствовать его делам. Он же не был слепым, чтобы отрешиться от страданий и отчаяния, царящих вокруг. Он не мог позволить себе такого, оставаясь верным последователем Его и неся Его слово. — Можешь не говорить, я и сам вижу, что дела плохи. Стало быть, его подозрениям суждено было сбыться, — покачал головой хельмит. — Ужасам нынче нет конца. Чума, или обыкновенные бандиты… Джейми теперь уже был не в силах даже выбраться по лестнице из подвала, где по долгу службы был их пост. Если он говорил, то еле-еле, через губу, не видя в этом никакого смысла. Проступившая на теле чума высосала из него последнюю надежду и желание что-либо делать. Глядя на него, Брайли не мог позволить себе поступить также, и выбирался из подземелья, как только Джейми удавалось заснуть. — Я понимаю, ты сейчас никого не станешь слушать. Пусть так. Позволь хотя бы благословить твою службу. Пусть Хельм прибудет с тобой. — Со мной Тир, — неуклонно ответил Брайли, отворачиваясь от протянутой руки. Ему пора было возвращаться на свой пост, к умирающему Джейми и к закрытому сундуку. Нужно было продолжать действовать, пока ещё можно. Когда Джейми преставится, долг обяжет Брайли неотлучно находиться в подвале, не выбираясь оттуда даже на время сна, пока не придут другие приказы. Нужно было продолжать жить, по заветам Тира, даже если приближается его собственный конец. В крайнем случае, даже если невообразимое зло чумы заберёт его тело, ему следовало сохранить свою душу в чистоте для того момента, когда он предстанет перед Господом своим. Ведь всё это было не просто так? Жизнь праведника должна чем-то отличаться в глазах мира от жизни неверующего? Пусть всех их ждёт один и тот же конец, Брайли хотелось верить, что он сможет хоть чуть-чуть повлиять на мир в лучшую сторону. Что все заповеди и догматы Тира — не просто слова пастырей церкви. Он продолжал отчаянно цепляться за эту последнюю надежду.