Я подожду

      Когда на следующий день он на пороге тихо просит Боба, чтобы всё-таки не спешил трепаться, а тот просто кивает, как будто другого и не ждал, заметивший их Мямля, к ужасу Раз-Два, лыбится так сально и понимающе, что единственным вариантом избежать повторных гогочущих поздравлений кажется провалиться сквозь землю. Вот какого хуя именно сегодня, а? Он сто раз приходил в «Притон» вместе с Бобски, хер знает сколько, точно не единожды, что-то ему тихо говорил, они, блядь, не держатся за руки, засосов этот мудак на видных местах додумался не оставлять, и какого тогда хера именно сегодня эта черная морда так знающе веселится? У него на лбу, что ли, написано, что его вчера крутили в койке и трахали весь день и ещё полночи?       Удивительно, но всё обходится без гогота и улюлюканья, Мямля, дав знать, что они где-то спалились, становится обычным и зовёт за стол. День не отличается от многих других, только теплая нога Бобски иногда волнующе касается его ноги под столом. Раз-Два уже думает, что зря себя накрутил, и Мистер Мямля просто почему-то был страшно рад их видеть, когда Фред, посматривая на карты, неверяще качает головой:       — Нет, ну я всё-таки немного в ахере.       — Да какая разница? Вроде остались такими же дебилами, — пожимает плечами Мямля. — Но с тебя двадцатка.       Раз-Два переводит шокированный взгляд с одного на другого, все ещё надеясь, что неправильно понял корешей.       — Я вообще думал, что они давно мутят, просто Раз-Два неловко демонстрировать, — непосредственно сообщает Куки.       Мямля забирает протянутую Фредом двадцатку и интересуется у подвисшего Раз-Два:       — Пасуешь или повышаешь?       — Повышаю, — рявкает красный как рак Раз-Два.       Он просто обязан сегодня вытрясти все деньги с этих засранцев.       — Я тоже повышаю, — ухмыляется рядом Бобски, продолжая касаться его своей ногой.       И, судя по хитрой лыбе, точно постарается наебать.