Сперва мы возьмем Манхэттен

      − Рон, ты пьян и у тебя не осталось денег. Сдавайся, тебе никогда не обыграть Липтона!       − Справедливость, Никсон, знакомо тебе такое слово? Я знаю, что он жульничает, и я поймаю его на горячем.       Липтон, мягко посмеиваясь, ловко перетасовал колоду.       − У меня есть часы, запонки и вот эта булавка для воротника, − заплетающимся языком сказал Спирс, выкладывая на стол свои сокровища, − Они все не мои, но они очень дорогие. Еще партию, Липтон, готовься быть поверженным!       Это был их традиционный вечер покера. В воздухе стоял густой сигаретный дым, пиджаки висели на спинках стульев, узлы галстуков ослаблены, рукава рубашек подвернуты до локтя. Ни один из них не снял кобуру, и Гарри был уверен, что пистолеты у всех были тщательно смазаны и заряжены – времена настали нервные и неспокойные. Гарри любил их вечера покера, даже несмотря на то, что заканчивались они в основном тем, что Липтон обирал их до последнего цента. Но это тоже было своего рода частью традиции: хитрец ни в какую не соглашался показать им хоть один из своих трюков.       Раньше они собирались здесь впятером. Раз в месяц закрывались пораньше, отпускали немногочисленных сотрудников, потрошили бар и играли чуть ли не до утра, попутно напиваясь до свинского состояния. Дик никогда не играл, он предпочитал почитать газету, просмотреть бумаги, просто понаблюдать, как Липтон освобождает их карманы и кошельки от лишней наличности. Дик давно не приходил, они и друг друга-то видели теперь редко, но традиция осталась.       Всего пару лет, а как все изменилось. Когда-то все, что у них было, − это маленькое казино в квартире на втором этаже жилого здания со входом через закусочную внизу, куда приходили только их знакомые и знакомые их знакомых. Не так давно они выкупили забегаловку на первом этаже, превратив ее в приличный ресторан, снесли пару стен, расширив казино и обновив его интерьер. Контингент посетителей тоже изменился: у их нынешних гостей было больше денег, больше власти, больше аппетитов.       Теперь их стали уважать, а Дика – больше их всех. Гарри не заметил, когда именно это произошло, возможно, с тех пор, как они перестали платить Массерии взносы за защиту, и стали взимать подобные взносы с других. Возможно, когда количество ребят с автоматами под командой Гарри стало больше десяти. Деньги текли рекой, Дик теперь не гнушался брать их даже у владельцев подпольных борделей.       Отношение к Дику изменилось даже в их маленьком кругу, и Гарри все никак не мог уловить причину. Он знал, как Массерия обошелся с Льюисом, но это было быстро улажено – Гарри и Рон лично изрешетили из «Томми» любимый ресторан Босса Джо. Жаль, самого ублюдка к подсказанному им верным человеком времени внутри не оказалось, но в целом послание было доставлено. Несмотря на последствия, Гарри считал, что это было правильно; Массерия засиделся на своем месте, пришла пора его потеснить. Возможно, Льюис придерживался иного мнения. Чем недоволен Рон, было еще более непонятно. Дик ведь вытащил его из тюрьмы, когда тот попался, разве Рон не должен быть благодарен? Гарри вот благодарен по сей день.       Раздался звонок в дверь, и атмосферы расслабленности как ни бывало. На лицах застыло напряженное ожидание; выхватив пистолеты, они как можно тише спустились вниз и не сговариваясь рассредоточились по помещению. Гарри пошел открывать.       За дверью оказался Дик, за его спиной с непроницаемыми лицами маячили Джонни и Бык.       − Я надеялся, что традиция все еще в силе. Прошу прощения, что без предупреждения – чем меньше людей знают о моих планах, тем лучше.       Рон, Льюис и Лип вышли из своих укрытий. Гарри заметил, что Дик старается держаться подальше от окон.       − Присоединишься?       − Нет, я ненадолго. Лип, завтра закрой все для посетителей после восьми. Гарри, к восьми выставь для охраны своих самых надежных ребят. Приедет Джонни Торрио, я намерен переговорить с ним здесь.       − Джонни Торрио? – Гарри с трудом мог поверить услышанному, − С каких пор вы с Джонни Торрио друзья?       − Мы не друзья, но у нас есть некоторые общие интересы.       − Мне казалось, ты не одобряешь то, чем занимается Джонни.       − Это просто бизнес, мои личные взгляды здесь роли не играют. К тому же, я припоминаю, что ты сам когда-то рекомендовал мне с ним связаться.       − Что же это за интересы, где мы не можем справиться своими силами?       − Я скажу, если ты настаиваешь: Джонни поможет мне окончательно решить проблему с Массерией. Взамен я гарантирую ему эксклюзивное право торговать здесь героином под невысокие комиссионные.       Вся эта информация была новой для Гарри, и судя по выражениям лиц остальных, для них тоже. Не меньшее удивление вызвало и то, что Дик намеренно держал их в неведении, то ли из недоверия, то ли не видя необходимости сообщать им хоть что-нибудь.       − Тебе не кажется, что мы должны были обсудить это все вместе? – спросил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.       − Это не обсуждается, − холодно ответил Дик.       Гарри помнил, каким Дик был во Франции − цепко держащимся за реальность, несмотря на безбожную, безумную бойню, творящуюся вокруг. Он помнил Дика сразу после возвращения в Нью-Йорк − бледного, осунувшегося от недосыпа, но всегда готового выслушать Гарри, присмотреть за Гарри, прийти на выручку Гарри. Он помнил Дика, когда все это только начиналось − горящего энтузиазмом, смелого, решительно ведущего их за собой. И он видел Дика сейчас: его властное, отчужденное лицо, руки в карманах, охрану, готовую оттеснить любого, кто посмеет приблизиться. И Гарри понял: Дик Уинтерс больше не был им другом, он был им боссом. Что ж, до Гарри всегда медленно доходило.