Я тоже её люблю

      Прежде чем состоялась судьбоносная встреча в аптеке, Оля обрывала провод, пытаясь дозвониться до супруга. Белов, правда, никак не мог подобрать нужных слов, чтобы успокоить её: привычные «всё в порядке» и «не переживай» на девушку в такой ужасной ситуации не действовали. Наконец после громкого вздоха и тяжёлого «волнуется, баба» телефонный разговор был закончен. — Белый, — неуёмный Кос опять потянул его за тёмно-синий рукав, усаживая товарища в кресло. — Я в это никогда не лез, это не моё дело… Но лучше повода, чем сейчас, не будет. — Ты про Пчёлу, что ли? — мрачно переспросил Саша и протянул: — Я знаю, ты мне про Ольгу в восемьдесят девятом рассказывал, — он повёл густой бровью, переводя задумчивый взгляд в окно. — Да он запал на неё ещё до вашей свадьбы, пока ты долг своей грёбаной родине отдавал! — вспылил Холмогоров. Бедняга считал свои ошибочные доводы единственно верными и не боялся подвести под монастырь лучшего друга детства, лишь бы лидер поверил ему, в кои то веки снизошёл до похвалы за удачное расследование целого дела. — Ну и что? — всё равно не согласился Белый, уже закипая. — Я человека из-за этого под стволы буду ставить, что ли?       Однако перед глазами уже замелькали тревожные картинки-воспоминания: вот он, двадцатилетний парень, возвращается из армии; вот узнаёт о предательстве Лены, впадает в немилость Мухи и ввязывается в историю с убийством; скрывается на царёвской даче и тайком подсматривает за соседской девчонкой… «Сань, ты когда в армии был, Пчёла наш с ней шуры-муры закрутил…» Уральское предупреждение Космоса обрушилось на бандита, словно небесная кара. Значит, всё-таки, у него было к ней что-то серьёзное… Рука против воли потянулась к пачке «Мальборо»: истощённый переживаниями организм требовал убойной дозы никотина. Саша медленно откинулся на спинку кресла, представляя осенний день девяносто пятого года. Так вот почему этот жук вокруг Ольки суетился, когда она нас с Анютой в боулинге чуть не застукала! Ещё мне мозги промывал, святоша хренов… А потом я Макса стал распекать, и он вдруг смылся куда-то. Что, жену мою утешить захотелось? Я ведь так тогда и не приехал домой вечером. А с кем осталась Сурикова?... — Уверен, Саня, там ещё не всё остыло, — продолжал нагнетать Кос, нависнув над Беловым.       Оба уселись за стол, продолжая строить теории заговора. Хотелось дать мозгу небольшую передышку, успокоить разбушевавшиеся подозрения… Но и этого им сделать не дали: приехала Тома, которой предстояло всё объяснить, и хорошо, что Саша велел медсестре заранее подготовить нашатырь.       … Объявленный бригадирами в розыск Пчёла даже не догадывался, как сильно ему хотели помочь. Ольга плотнее обхватила руль, всматриваясь в залитую золотистым фонарным светом дорогу. Снег усилился, хлопья бились о лобовое стекло, расплывались по нему длинными неровными потёками. Карельский сидел рядом, теребя в руках фантик от конфеты, но даже назойливый шорох не мешал напряжённо думать. Теперь на хрупких женских плечах лежала ответственность за чужую жизнь. Жизнь, которая могла закончиться в этот самый вечер по вине её собственного мужа. Да, Белова, нашла ты момент, конечно, когда про сына признаваться… Девушка закусила губу, по-прежнему ощущая вкус их прощального аптечного поцелуя. Уголки рта дрогнули в слабой горькой улыбке, сердце тут же забилось чаще, а грудную клетку сдавило от боли. Как же всё перемешалось… Страх потери, боязнь опоздать и никогда больше его не увидеть, тут же накрыл с головой, руки задрожали… Но не опустились.       Нужна хоть какая-то зацепка, которая поможет выйти на виновных во взрыве. Я должна спасти. Должна помочь. Витя, обещаю… Она прибавила скорость и сфокусировала холодный зелёный взгляд на мокрой дороге. Хуже всех сейчас нашему пострадавшему… Боже, Валера, я не могу в это поверить. Ведь мы с ним виделись ещё утром. Внезапно в голове яркой вспышкой пронеслась последняя встреча с Филом. «Сразу можно было сказать, что это камера Кордона, я б брать не стал…» Ну конечно. Камера Кордона! Догадки наконец сложились в один пазл, и Оля поняла: вещь продюсера — единственная улика, способная помочь расставить всё по местам. Вдруг на плёнке правда содержится нечто ценное для нас? Маршрут «Крузера» был тут же перестроен, руль — резко вывернут, а рука потянулась к сотовому. — Ольга Белова беспокоит, — отчеканила девушка в трубку, когда продюсерская жена наконец ответила на вызов. — Мне радости мало с тобой разговаривать… — Неожиданный звонок, — с ухмылкой отозвалась Анюта, накручивая на палец белокурую прядь. — Послушай, дама, — выдержав паузу, Оля посмотрела на Макса: тот сохранял потрясающее спокойствие, ни один мускул не дрогнул на стальном лице, — …с камелиями. Сегодня утром ты звонила в машину Валере Филатову, попросила вернуть одну очень важную вещь. Через двадцать минут я буду у тебя, не уходи никуда. — Да нет, я не могу, у меня… — попыталась возразить актриса. Она ещё явно не пришла в себя от неожиданности, как уже была прервана короткими гудками.       Ровно через двадцать минут Белова парковала «Крузер» возле продюсерского дома на Рублёвке. Адрес мужниной любовницы обнаружился без труда: слишком уж много времени проводил там Александр в последние годы. Свою записную книжку он даже не удосуживался припрятать тщательнее — швырял на полку в коридоре. Супруга криминального авторитета на миг остановилась у нужных дверей и тут же мысленно отругала себя на опрометчивость. Меня не интересуют Сашины интрижки, я хочу лишь одного: доказать непричастность Вити. И плевать, если это придётся сделать руками пергидрольной девицы. Ольга глубоко вздохнула, после чего решительно нажала на кнопку звонка. — Кто? — поддав интонации пафоса, осведомилась хозяйка. — Свои.       Дверь распахнулась, и в нос ударил запах терпкого жасминового парфюма. Гостья пробежалась по мадам Кордон оценивающим взглядом: длинные ноги, обувь на высоком каблуке, чёрное платье, вызывающий макияж… Да, Белов, как же ты жалок, какой у тебя дешёвый вкус… Возникло непреодолимое желание плюнуть прямо на баснословно дорогой паркет, излить своё отвращение к этому спектаклю. Тем не менее, Оля собрала остатки самообладания по крупицам, отстранила соперницу и без приглашения прошла внутрь. — Давай, — приказала, даже не глядя на Анюту, и заветная видеокамера тотчас оказалась в протянутой руке. — Завтра вернут.       Актриса лишь пристыженно молчала. Стоявшая перед ней девушка выглядела совсем просто: уставшее строгое лицо, свитер с высоким горлом, размазанная блестящая помада на губах. Однако Ольга Белова казалась уверенной и смелой. Пронзительный насмешливый взгляд, быстрые отточенные движения — она точно знала своё место и права. На её фоне Аня чувствовала себя откровенным дерьмом, размазанным по дубовому паркету. Законная жена — и случайная проходимка, сбежавшая на сторону из фиктивного брака с гомосексуалистом? Да, внимание молодого влиятельного бандита не могло не вскружить голову Анюты. В конце концов, даже роль любовницы изредка напоминала: она женщина, заслуживающая своеобразного, и всё же тепла. Бурного вечера в казино, огуречного рассола на утро, совместного похода в ресторан или боулинг. — У женщин, которые спят с чужими мужьями, начинаются проблемы с яичниками, — язвительные слова, сказанные напоследок, прозвучали, словно плевок в лицо.       Оля захлопнула за собой дверь и крепче сжала в руке свой главный козырь. На измученном бледном лице вновь обозначилась улыбка. Теперь главное — успеть…       Пчёла не запомнил, как люди Шмидта выводили его из аптеки. Не помнил и того, как ехали в больницу. Осознание, что всё происходящее — не дурной сон, не злая шутка судьбы, обрушилось на парня лишь когда он оказался в кабинете главврача. Прямо напротив друзей, лучших друзей, полных недоверия и злобы. Вот чё мне им сказать? Нечем оправдаться — я пожаловал на суд Саши Белого без алиби. — Ребят, ну… Ребят, надо как-то… — начал новоприбывший, неловко сглотнув. Чувствовал себя ничтожеством под прицелом взглядов, от которых по спине разбредались густые колючие мурашки. Прочистив сведённое спазмом горло, он почти отчаянно заговорил: — Сань, Кос… Надо ж разобраться… Братья? — надежда разглядеть в родных лицах хоть что-то знакомое, тёплое, ободряющее таяла с каждым мгновением.       В иссиня-чёрных от ненависти глазах Космоса виднелись тонкие красные прожилки — сосуды полопались. Да, Кос, сторчался ты совсем. Вон какие зрачки мутные… Интересно, когда я успел врагом тебе стать? Мы же с детского сада вместе, всегда друг за друга горой были. И сколько разборок на Рижском прошли, а ни разу друг друга не выдали. Ведь ты был в моей шкуре, когда Белый хотел повесить на тебя покушение у подъезда. Неужели после всего спустишь курок, не разобравшись?       А ты, Саня, кретин. То, что из-под града пуль с тобой бежал я, ты забыл давно — это ясно. А как покрывал измены твои Оле то с официантками, то с этой крашеной?... Разве можно так, Белый, всегда братьев крайними делать? Мы же клятву на Воробьёвых давали. Кровью скрепляли. Выходит, все забыли о ней? — Спасибо, ребят, — бросил Белов, кивнув Шмидту и его помощникам на выход. — Подождите снаружи.       Дверь тут же закрылась. Холмогоров угрожающе поднялся, выпрямляя сутулую спину. Саша, чьё лицо до сих пор выражало полную отстранённость и безразличие, крепче сжал в руке пистолет, скользнув указательным пальцем к курку. Что, прямо сейчас? Витя почувствовал, как больно кольнуло внутри, словно его ткнули в грудь раскалённым копьём. — Ну, чё скажешь, Пчёлкин? — спросил лидер, окидывая его ледяным взглядом.       А сказать-то, Белый, мне и нечего. Ну, начну вам объяснять, что не виноват — да кто же мне тут поверит? Моё слово уже ровным счётом ничего не значит. Вот и Кос тоже сильнее стиснул пистолет. Тогда Пчёла качнул головой в полном разочаровании и закрыл лицо руками, опустившись на корточки, мол ну и всё на этом, стреляйте быстрее.       Внезапно за дверью стало шумно: громкий стук каблуков, грубый спор толпы мужчин с медсестрой. В этом хаосе Вите удалось различить всего два слова: очень срочно. — Шмидт, что там? — рявкнул Белый, когда в кабинет вместе с охраной таки ворвалась девушка в белом. — Извините… — замялась, — ребят, но у нас осложнения. Филатову срочно нужна кровь, а группа крови очень редкая. Кто-нибудь есть с третьей группой, резус отрицательный?       Космос и Белов тут же переглянулись. Они знали друг друга всю сознательную жизнь и подобные детали запомнили чуть ли не со школьных медосмотров. Интересно сложилась жизнь — именно в их компании подобралось сразу два человека с такой особенностью. Обладателям третьей отрицательной подойдёт далеко не каждый донор, в отличие от счастливчиков с первой. Сейчас спасти Фила от огромной кровопотери мог только один человек. — Есть, — чётко проговорил Саша, кивнув вниз.       … В операционной стояла гробовая — боже, какое страшное слово! — тишина, изредка нарушаемая монотонным писком приборов. Пчёла ещё раз взглянул на друга, что лежал на соседней кушетке. Валера пугал своей безжизненностью: сомкнутые веки, забинтованная голова и кислородная маска на бледном лице. От одной руки к другой по прозрачной трубке текла кровь — та самая, благодаря которой Витину смерть отсрочили на целый час. Редкая третья группа, резус отрицательный.       Фила… Никак в голове не укладывается, что всё это с тобой, таким сильным. Ты же настоящий боец, чемпион, ты сам про себя так говорил. И кому ты, самый правильный из нас, помешать мог? Ума не приложу. Как чувствовал, бедолага: до последнего на нашу кривую дорожку не хотел ступать. И всё же остался рядом. Всегда об опасности предупреждал, остерегал. Честным был, даже с женщиной своей. Не то, что Саня…       Мысли цеплялись одна за другую, пробуждая то болезненные, то почти радостные и желанные воспоминания. Оля… Оленька моя. Не повезло тебе с мужем. Хотя, можно подумать, со мной бы повезло. Чёрт меня дёрнул тогда на даче, с этой Воловиковой… Так, может, ты не связалась бы с Белым. Вся твоя жизнь — сплошная беспросветная тьма, получается. Но ты умница, и тебе есть, ради кого есть жить…       Подумать только, Ванька — мой сын! Как бы это ни было глупо, но теперь, лёжа в четырёх кафельных стенах в последний свой час перед смертью, Пчёлкин даже улыбался. А ведь Кос всё сразу как дважды два сложил и догадался. Это я, дурной, даже не допускал, что у меня вообще могут быть дети. Сорвало нам тогда в девяносто третьем башню конечно… А я ведь, как в роддом зашёл, что-то странное почуял. Не врубался, почему вообще стою и на малого глазею. А потом ты, сынок, всё больше меня малого напоминать стал: то чуть качелей по лбу не получил, то в лужу прыгнул, то с шапкой в отказ пошёл. Так удивительно… Выходит, я не просто крест на кладбище после себя оставлю, а целого человека. След какой-то в этой грешной жизни вместо удобрения. Жалко, что я так настоящим отцом и не побыл. Но, дай бог, Вань, мама тебе расскажет, как твой непутёвый папка на самом деле её любил…       Жалко вот так уходить. Витя снова перевёл взгляд на Валеру, то ли разговаривая сам с собой, то ли делясь с товарищем. Жалко маму бросить с её мотком пряжи, батю с его картой Берлина — они такие милые, беспомощные без меня оба. Даже эту девчонку из «Метлы», Лизок, жалко больше не увидеть. Стрелка на настенных часах шагнула к следующему делению. Ещё полчаса… — Фил, Фила… — еле слышно позвал он друга. — Клянусь, брат, это не я. Знаю, ты бы мне поверил…       Едва захлопнув за собой дверь автомобиля, Ольга включила камеру. Уверенность в невиновности Пчёлы не покидала ни на миг: оставалось только найти ей подкрепление на записи. С соседнего сидения за ней наблюдала пара светлых глаз телохранителя — плевать. Не волновало и то, что обо всех её действиях всенепременно доложат мужу. Белова пристально всматривалась в каждый кадр видеоплёнки. Вот идут съёмки будущего шедевра кинематографа — здоровый, полный сил Валера Филатов в роли бессмертного героя ловко отсекает бутафорскую голову экранного соперника. Вот их зовут на обед, каскадёр убирает камеру в машину, забыв выключить запись… Конечно же, это не Витя. Я знала! Кордон… Облегчение смешалось с тёмным испугом: а вдруг уже поздно? Девушка отбросила камеру на заднее сиденье и резко вдавила в пол педаль газа. Внедорожник со свистом ринулся прочь из рублёвского двора. — Оль, может, ты объяснишь мне, в чём дело? — Максим в недоумении смотрел на водительницу. — Я за вас с Ванькой башкой отвечаю, Саша мне её тут же снесёт, если ты сейчас стукнешься. — Расслабься, — отмахнулась Белова, увеличивая скорость. — Раз до сих пор не снёс, живой будешь.       Главное, чтобы Витя меня дождался. Я ткну в Сашино надменное лицо неоспоримое доказательство и увижу, как ему стыдно. Ведомая этой целью, она бросила кое-как припаркованную машину у главного входа в больницу, схватила камеру и бросилась в самый эпицентр страшных событий. Ошарашенному Карельскому только и оставалось, что побежать следом.       Каштановый вихрь буквально влетел в кабинет главврача. — Саша! — громкий оклик. — Где Витя?! — Какой он тебе Витя? — криминальный авторитет поднял стеклянный, тяжёлый от злобы и презрения взгляд. После трёх порций кокаина Белый вообще не в полной мере осознавал происходящее, и меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас собственную жену. А услышанное от Оли обеспокоенное «Витя» — его почти никто так не называл — и вовсе заставило содрогнуться, нервно сплюнув прямо на стол: — А ну рот закрой щас! — А ну не ори на меня! — грубо оборвали разбушевавшегося главаря. — Придурок чёртов.       Тревога, обида на мужа и ярость за тот поступок, что собирался совершить Саша, в одну минуту перечеркнула всё. Какая же ты сволочь. Готов сломать чужую жизнь, занюхав свои грехи парой дорожек? Я же всё вижу… Эти глаза в разные стороны, опухший нос. Просто омерзительно. — Ты чё мелешь? — глаза напротив расширились, и Белов медленно, с недоброй усмешкой поднялся, шагнул вперёд. — А ну вон пошла! Вон, я сказал, пошла! — прокричал ещё громче, пытаясь дрожащей рукой указать на дверь.       Это оскорбление порвало остатки самообладания в клочья. Задетая до глубины души женщина, уже не сдерживая эмоций, кинулась на супруга с пощёчиной. Недолго думая, Саша перехватил хрупкое запястье и попытался заломить бьющую руку за спину. В потасовку вмешался Максим, закрывая подопечную от удара. Однако чёрный поток гнева захлестнул Белова с головой. Он уже ничего не разбирал, видел предателя и заговорщика в каждом. С бешеным криком: «Ты! Тварь!» схватился за пистолет, приставил дуло к животу охранника. Ворвавшийся в этот момент Шмидт попытался было отстранить начальника, но невольно и сам оказался под прицелом второго пистолета. — Саша, убери ствол, я всё объясню, — тщетно оправдывался Макс. — Я не при делах. — Мужики, вашу мать! — грозный голос Оли взвился аж куда-то к потолку и, как ни странно, в одно мгновение остановил драку. — Вы мужики или кто?       После этих слов камера с грохотом приземлилась на стол, а девушка поспешила на выход. Ни минуты больше не останусь среди этих наркоманов и бандитов, с меня хватит. Мужчины переглянулись, а Белый опустил оружие. — Она взяла это у жены Кордона, — тихо проговорил перепуганный Карельский. — Там запись какая-то, я ей говорил… — Заткнись, — рявкнул Александр, смахнув назад вспотевшие волосы, и завладел уликой. — … Дату видите? Сегодня, — принялся рассуждать Максим, когда все наконец успокоились и принялись за просмотр видеозаписи. — После съёмки он отвёз Ольгу в больницу, забрал Пчёлу и поехал на стрелку. Щас… Вот. Вот, он забыл камеру выключить.       На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Саша и Космос, почти не дыша, прильнули к экрану. Взгляды скрестились в одной точке. На глазах товарищей Филатов открывал дверь автомобиля, складывал в сумку на заднее сиденье муляж головы вместе с камерой. А через несколько секунд дверь распахнулась снова, и стало чётко видно, как длинные мужские руки в зелёном пальто просовывают взрывчатку внутрь головы-реквизита. — Пластит с радиодетонатором, — заключил Макс, покачав головой. — Вот он заводит устройство и всё, дело сделано. Вот он, — перемотав запись, охранник указал на экран.       Саша и Космос переглянулись. На записи показалось лицо кинопродюсера. Преступник любовно поцеловал смертоносную «голову» и, потрепав её по искусственным волосам, закрыл сумку. — Твою мать! — взревел Белов. — Да ёб… — тут же последовал ещё один возглас разочарования.       Бандит громко хлопнул ладонью по столу, отворачиваясь к стене. Он только что чуть не убил лучшего друга, партнёра, ложно обвинённого в непростительном грехе. Пьяный туман рассеялся, обнажая правду, и глаза наполнились слезами. Блять, как же так, почему мы сразу не подумали? Космос же в порыве отчаяния несколько раз ударился лбом о холодную стену. Едва ли не впервые в жизни обоих охватил стыд за собственное предательство. Наверное, справедливее всего было бы сейчас просто исчезнуть навсегда, провалиться сквозь землю на этом же месте. Обессиленный, подавленный, Холмогоров тяжело опустился на стул. В отличие от товарища, бедняга удержать слёзы не мог. — А из-за чего он? — Саша один старался сохранять спокойствие. — Из-за Аньки, что ль? — Плюс он ещё Филу с прошлой картины около ста штук должен, — вспомнил Кос, потирая ушибленный лоб. — Иуда…       Тишину в операционной разрезал звук шагов, и в дверях показалась медсестра. Надо же, везде за мной этот силуэт в белом… Горе-донор вскинул на девушку загнанный отчаявшийся взгляд. — Время вышло, спасибо вам, — улыбнулась она, вынимая катетер из бледной руки. — Некоторое время полежите, придёте в себя, так как много крови у вас забрали, может голова закружиться, и будете свободны.       Свободен… Ага, как же. Свободен, Пчёлкин: свои двадцать восемь ты уже отжил. Хорошо, что хоть Филу успел перед смертью помочь, частичку помочь. А он у нас парень сильный, обязательно выкарабкается — не зря же спортсмен. В глаза ударил яркий коридорный свет, и вдруг из этого белого потока возникли три угрожающие фигуры. Витя пытался схватиться за стену, остановить этот кошмар. А они неумолимо приближались к приговорённому, впереди всех бежал вооружённый Космос… Так, значит, ты меня прикончишь, брат? Парень крепко зажмурился, не желая видеть того, что произойдёт дальше. Сердце бешено забилось, норовя проломить грудную клетку. — Космос, ствол убери, он не знает! — громким эхом раздался голос главного, однако и это не остановило Холмогорова. — Ну прости, прости, брат! — он рухнул на колени и уронил свою глупую тёмную голову на кушетку. Из синих глаз брызнули слёзы — горькие, мучительные слёзы раскаяния. Кос толкал в руку друга пистолет, не переставая бессвязно кричать: — Стреляй, я виноват! Бей меня, бей!…       Что, блять, происходит вообще? Пчёла в ужасе раскрыл глаза, шарил шальным от ужаса и недоумения взглядом по родным лицам. Один его друг в истерике молил о прощении, умоляя убить его прямо сейчас; второй только закрыл лицо ладонью и с силой сжал нательный крестик. Только Карельский безучастно наблюдал за этой драмой со стороны, будто ждал, чем всё закончится. — Прости, брат, — скупо произнёс Саша, склонившись над испуганным лицом друга.       Да объясните же наконец, что тут случилось? Почему меня передумали убивать? За что винит себя Космос? Немой вопрос так и застыл в голубых глазах, на лбу проступили крупные капли пота. Будто прочитав его мысли, Макс вложил в Витины руки камеру и коротко кивнул.       … Всё закончилось. Второй день рождения Пчёлкина праздновали всё в том же нагло приватизированном кабинете главврача. Сколько страшных решений успели здесь напринимать… Откупорили бутылку украденного из операционной медицинского спирта, намазали толстым слоем икры бутерброды. О случившемся напоминал только писк камеры — это герой дня проматывал кадры, ища разгадку. — Нехороший человек, — только и смог сказать, досмотрев до конца. — Да ладно, Пчёл, — пробормотал Кос, забирая камеру из рук друга. — Откуда это? — запоздало поинтересовался Витя. — Ольга привезла. Что бы мы натворили, если бы не она… — Прости меня, брат, — добавил Белов, протянув товарищу рюмку спирта и бутерброд. — Вот наломали бы мы дров…       Да, Белый, просто же всё у тебя. Сначала чуть не грохнуть, а потом: «Прости, брат» — и всё? Ты всегда так… Интересно, перед кем бы извинялся, если бы эту запись позже увидел? Если бы не Оля… Когда ужас от пережитого отступил, всё стало на свои места. Получается, Оленька, это ты… Ты жизнь мне спасла. Сердце тут же забилось с новой силой, а уголки рта дрогнули в едва заметной улыбке. — Фил, — тихо вздохнул Витя, делая первый глоток. — Фил простит.       Рюмки наполнялись горячительным пойлом почти сразу после опустошения. Порядком осоловелый Холмогоров ненадолго отлучился в уборную — и вот уже совсем как в юности отвешивал Пчёле корявые щелбаны, не уставая напоминать собравшимся прописную истину. «Мы с первого класса вместе. За всё, что мы делаем, отвечаем тоже вместе. Потому что мы — бригада…» Белов без малейшего стеснения закурил, оставил пепельницу где-то на полу, а сам забрался на кушетку прямо в ботинках. Вскоре, однако, вся компания кубарем скатились на пол, не прекращая смеяться. Только внезапный скрип повернувшейся ручки заставил троицу друзей прекратить шабаш. Замерли, как по команде, вскинули затуманенные взгляды на дверь, в которой появилась Ольга. Девушка свысока оглядела бригадиров. Ничего не меняется. Как всегда, такие бездумные… Поссорились, снова породнились, напились и забыли о тех, кому сейчас плохо. — Валера в коме, — отрезала и тут же удалилась.       Услышанная новость болезненно врезалась в сознание, как будто сразу заставив протрезветь. Куда девалось хмельное веселье! Пчёлкин с трудом поднялся и, не обращая внимания на взгляды товарищей, прямо босиком выбежал вслед за женой друга.       Она стояла у окна, глядя на утопающую в звёздной ночи Москву. Обе стрелки настенных часов уже давно миновали цифру «двенадцать», перестал идти мокрый снег, блики одинокого фонаря за углом расплывались в лужах жёлтыми бесформенными пятнами. Кажется, этот день не кончится никогда… Она тяжело вздохнула, прижавшись к запотевшему окну лбом, когда тёплые дрожащие ладони вдруг коснулись напряжённых плеч. Шею пощекотало горячее дыхание, едкий запах спирта ударил в нос. — Спасибо тебе, Оль, — тихо произнёс Пчёла. Он стоял за её спиной — пьяный, взъерошенный и босой ангел-хранитель — не решаясь зарыться в её волосы. — Я тебе жизнью обязан, выходит…       Да ничего у нас с тобой не выходит, дурачок… Ещё и благодарит. Как будто я могла поступить иначе! Белова резко развернулась к парню лицом, печальный зелёный взгляд столкнулся с уставшим голубым. Олина голова склонилась на грудь Вите, лицо зарылось в складки его рубашки. Спасительница замерла, горько улыбаясь и прислушиваясь к биению его сердца. Родного. Живого. Мужские руки тут же сомкнулись кольцом под тканью больничного халата, крепко притягивая к себе. Пусть со стороны эта сцена могла показаться глупой, но в тот момент в целом мире не нашлось бы более близких друг другу людей. Каждый вздох словно был пронизан ощущением правильности, естественности, пусть к этому их подтолкнули такие трагичные события. Белова прикрыла глаза, и спустя мгновение на небритой щеке Пчёлы запылал короткий поцелуй. Он позволил ей прижаться теснее и уткнуться носом в шею, успокаивающе гладил, пока девушка не расслабилась в его объятиях. Мы со всем этим разберёмся, Оленька… Обещаю.