Праздник фонарей

      Все оказалось несколько сложнее, чем предполагалось заранее.       Нет, стоя у стойки управляющего Ваншу, ожидая, когда оформятся нужные бумаги, ключи будут выданы, а важные слова сказаны, Тиа не думала, что все пройдет гладко и быстро. Учитывая все данные древним архонтом советы, можно было бы прикинуть, что ее ожидала не иначе чем кропотливая работа. Но что все пойдет именно этим путем? Может быть, боги Селестии могли бы предположить такой исход. Но об этом позже.       В первых пару дней своего пребывания Тиа, можно сказать, исследовала обстановку. Постоялый двор был открыт относительно недавно, но уже заработал отзывы удовлетворенных посетителей и репутацию многообещающего места: даже несмотря на то, что располагался он в глуши, виды здесь были красивые, атмосфера приятная, а еда вкусная. Чувство комфорта от уютной обстановки и обходительности персонала гармонично смешивалось с ощущением, будто бы здесь, за декорациями приличного и совершенно обычного заведения, творилась какая-то тайна, такая естественная, словно была вшита в стены здания во время его строительства.       За порядок и работу двора здесь отвечал управляющий Дэшэн. И, по виду, он знал немного больше, чем ему вроде бы полагалось знать. Так как хозяина здесь никто не видел — или просто ни разу не узнавал, — ходили слухи, что он принадлежал к группировке Цисин и лично руководил строительством Ваншу, которое было задумано с определённой, особенной целью. Но иногда вся история о Цисин и Адептах выглядела как наносившая флер таинственности, а значит и популярности, легенда; эта история разносилась среди обывателей как величайший заговор, и она потом с их же помощью превращалась в туристический миф.       Тие все это было по душе, как и интерьер, и вид на далекий Заоблачный предел, и абсолютный покой этого места, поэтому она не использовала свой чайник, оставив его на полке, а обитала в одной из комнат на предпоследнем этаже, окнами выходящей на восток. До разгара сезона было еще далеко: она была чуть ли ни единственным жителем этажа. Такой расклад был идеальным, и богиня надеялась, что все же один нужный ей человек проживал здесь по-настоящему.       Дэшэн с реакцией настоящего профессионала своего дела отнесся к немногословному рассказу, буквально в пару строк, о том, кого ищет здесь Тиа. Однажды, приятным теплым вечером, когда та спустилась вниз, они беседовали за чашкой чая. В потоке беседы Дэшэн вполголоса поведал ей о том, что на крыше вечерами часто можно заметить странного паренька. Управляющий добавил, что за время работы он повидал многие странности и привычки, присущие обитателям, переводя тему разговора, но подмигнул Тие. Все оставшееся время до глубокой ночи она провела на крыше, наблюдая за увядающим светом солнца на горизонте, а затем за появлением звезд.       И так повторялось много дней. Днем Тиа слонялась по окрестностям, наслаждаясь погодой и живописностью Тростниковых островов. А вечером проводила время на крыше, иногда захватив книжки или тетради для записей. Она искала человека, даже не зная, как тот выглядит, и, не имея понятия о том, где сейчас может находиться; надеялась на чутье и удачу, а еще слова старого доброго Моракса, однако с истечением полуторанедельного срока богиня начала ясно понимать, что происходит полная бессмыслица. Тот факт, что она не добралась даже до первого этапа плана, заставил ее остановиться и задуматься. Ей иногда казалось, будто Адепт нарочно избегал ее; исчезал за секунду до ее появления в каком бы то ни было месте, а всех и каждого, кто владел хоть какой-то информацией, попросил играть одну и ту же роль непричастного человека. Тиа сетовала на нелепость положения — о, боги, ей нужно вспомнить всю прошлую жизнь, а она не может найти единственного на всю округу Адепта в единственной гостинице. Пока один из дней милостиво не подкинул ей конец нити.       Тиа в тот час планировала пообедать внизу, на солнцепеке, в бархатистости знойного дня. Она спускалась по лестнице, когда из мыслей ее вывел глухой звук детского плача, доносившийся из пустынного коридора. Девушка не смогла бы пройти мимо плачущего ребенка, потому свернула, следуя на звук. За поворотом действительно плакала девочка, вытирая маленькими кулачками слезы со щек. Тиа аккуратно подошла ближе.       — Привет, малышка. Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?       Та отвлеклась на голос и взглянула на Тию заплаканными глазами. Как оказалось, дети постояльцев, собравшись в компанию для игр недалеко от Ваншу, не хотели взять с собой и ее, просто игнорируя все слова и даже присутствие девочки. Она рассказала эту историю сдавленным голосом, а затем снова разразилась слезами обиды, вызвав у Тии волну теплого сочувствия, которое обычно испытывают к маленьким горестям маленьких детей. Поэтому богиня присела на корточки и принялась аккуратно вытирать мокрые пухлые щечки.       — Я уверена, эти ребята допустили глупую ошибку и уже сильно пожалели о том, что ты с ними не играешь. Не расстраивайся. Лучше смотри-ка.       Она решила немного отвлечь ребенка и, выставив раскрытую ладонь, сформировала сгусток света, заставив девочку сразу же перестать плакать и забыть обо всех несправедливостях.       — Это капля солнечного света. Я подобрала ее, когда прогуливалась вдоль воды. Блик солнца упал в заросли конского хвоста, а я его выловила.       — Как здорово! Какой красивый! Вы солнечная волшебница? — ребенок широко распахнутыми глазами смотрел на крошечный акт чуда, заставляя архонта улыбаться.       — Скажем так, я его посланница. Зови меня Тиа. А как зовут тебя?       — Меня зовут Минчжу. Я здесь живу с мамой и папой. Сейчас они немного заняты, но я уже взрослая и сама хожу по Ваншу, где захочу.       — Очень приятно познакомиться, Минчжу. Я сейчас иду обедать. Хочешь, пойдем вместе и я угощу тебя?       Девочка активно помотала головой — слез как не бывало — и ответила:       — Я не могу. Я обещала маме поскорее вернуться. Может быть, если она согласится, она просто очень занятая, вы сможете потом показать еще раз каплю света? А то тот мальчик, другой, он как вы, тоже волшебник, но молчаливый и незнакомцев не любит.       Тиа осеклась на секунду.       — Другой мальчик?       — Да, он живет здесь и тоже умеет всякие такие штуки. Только у него Глаз Бога есть.       — Ты имеешь в виду Адепта?       Минчжу задумалась со всей своей детской непосредственностью:       — М, я не знаю точно. Знаю только то, что он любит бывать на крыше. Я тоже люблю туда ходить, а еще мама говорит, что когда я стану совсем взрослой, то тоже получу Глаз Бога.       Тиа наконец почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки. Она нетерпеливо спросила, знает ли девочка, как его можно найти, на что получила ответ, вокруг которого словно сгустилась загадка:       — Сегодня приходите на закате на крышу, он будет там. А теперь мне пора, до свидания, волшебница Тиа. Меня мама ждет.       Минчжу помахала ручкой и рванула в противоположную от лестницы сторону. Тие показалось, что там ничего нет, только балкон, но она была слишком занята своими мыслями, чтобы концентрироваться на этом — вполне логично, что там номер ее родителей. Дальше она в задумчивости спустилась к обеду и медленно съела его, почти не заметив за размышлением ни сегодняшнего меню, ни пролетевшего часа. Вся ее голова была занята мыслями о последнем из рода Якс.       Ли Юэ полнился рассказами и легендами об Адептах, что исправно выполняют долг перед Богом контрактов и жителями Ли Юэ. Взамен люди почитают и уважают их, делая подношения, устраивая праздники; к ним идут за советом или с просьбой в трудный час. Но одного Адепта такая судьба обошла стороной. Охотник на демонов, златокрылый Якса не несет благословения или подарки; он выполняет грязную работу под покровом ночи, вдали от чужих глаз и голосов, оставаясь невидимкой, предпочитая темноту свету. Кажется, Сяо и сам не ищет признания, напротив, избегает его, но все-таки для Тии все равно остается великой загадкой то, почему люди отвечают ему тем же. Легко полюбить пусть и горделивого, но открытого, понятного Адепта; также легко быть напуганным божественной сутью. Но разве люди не знают о том, благодаря кому они по ночам могут спать спокойно?       Зато, видимо, у нее появился прекрасный шанс за всех выразить эту благодарность.       На самом деле Тиа чувствовала растерянность. Невероятно глупо, ведь она изначально понимала, зачем явилась сюда, однако спокойный ритм жизни в течение всех этих дней усыпил ее готовность и превратил вполне реальную цель в эфемерную и далекую.       Тиа никогда не общалась с Адептами. Точнее говоря, учитывая беседы с Мораксом, редкие разговоры с приветливой Гань Юй и знакомство с Мадам Пинг, девушка не общалась с такими Адептами, напоминающими собой героев, сошедших из легенд и со страниц книг, которые она же, Тиа, читала вечерами в библиотеке. Пусть она и являлась архонтом, все же божеством она не была. Поэтому задавалась вопросом о том, что ей говорить? Как себя вести? Весь сотворенный вручную образ неожиданно испарился, оставив после себя неловкую и кусающую губы богиню света.       Тем не менее, архонт поверила словам ребенка. Может быть, ей стоит поверить и собственному чутью? Которое почему-то в последнее время ее подводило.       Девушка убила пару часов неспешной прогулкой, по пути наткнувшись на стайку водяных слаймов и разогнав их, как перепуганных голубей, ради кислой потехи. Вернулась тогда, когда солнце было еще достаточно высоко над горизонтом. Ее мысли проветрились, стали яснее, и она явно ждала того момента, когда воочию увидит того самого Яксу, история которого однажды тронула до глубины души. И который, возможно, поможет ей вспомнить ее собственную. Тию разморило от неожиданной эмоциональной встряски, от теплого солнца и от физической активности, поэтому она, не найдя в себе ни сил, ни причин отказаться от дневного сна, улеглась на кровать в своем номере и задремала, планируя проснуться к вечеру, незадолго до заката.       Все в округе зеленое-зеленое, свежее, как весной, и пылает полнотой жизни и гармонии. Ветер легко поднимает волны среди покровов высокой травы, игриво треплет волосы и скрывается среди крон шумящей листвы. Приятно заливает глаза солнце, и все утопает в его щедром свете. Один из великих дней. На все проливается свет.       Тиа несет в руках фолианты; она долго выбирала их, медленно проходя между рядами книг. Она чувствует к ним почти материнскую любовь, и библиотека для нее будто бы дом; все ее уголки она знает наизусть.       Как знает наизусть и эту дорогу. Идет, не задумываясь, ведь она, всегда ранняя пташка, наверняка пришла раньше времени и уже дожидается. Они с ней в этом не похожи: Тиа всегда появляется минута в минуту и строго следит за течением времени, в отличие от нее, бывающей очень рассеянной.       Издалека виднеется крона дерева, листья которого кажутся словно золотыми от солнечного блеска. Нет, это сияние исходит от него самого, и нельзя понять, где кончается солнце и начинается древо. Все становится единым, и Тиа чувствует такой же свет внутри, ощущение его тепла и прилив любви к нему.       Она видит рядом со стволом девушку, ее золотые локоны, переливающиеся шелком. Она снова рисует на коре, но не видно, что именно. Девушка оборачивается, одаривает улыбкой, и Тиа видит перед собой себя.       Осознание яви приходит не сразу. Ритм сердца, кажется, сбился, а перед глазами все еще стоят образы сна, потихоньку растворяясь в воздухе. Тиа резко садится прямо, чтобы окончательно смахнуть с себя остатки дремы, и не может унять беспокойное сердце, отдающееся в ушах бешеными барабанами.       Ей уже снились подобные вещи. Довольно редко, но во снах проявлялись образы одних и тех же пейзажей, повторяющихся детально из раза в раз, и силуэт одного и того же, без сомнений, дерева. Тиа предполагала, что все это может быть как-то связано с ее прошлым. Однако Моракс, к которому она пришла за советом, высказал свое мнение, словно повторив зеркально и ее собственные сомнения: слишком расплывчатый образ природы, которой вокруг в избытке, а явления солнца во снах Архонта света — это не что-то удивительное. Все это было сказано, чтобы не быть обнадеженной простым совпадением, но сейчас, когда появились новые детали, когда появились эмоции — слишком конкретные и четкие… Тиа боялась надеяться.       Она взглянула в окно, за которым оранжевый диск грозился вот-вот свалиться за горизонт, и вскочила с кровати. Тиа боялась надеяться, но она не отступит.