Такая странная любовь, с привкусом горечи.

— У тебя прекрасные волосы. Четвёртый вдохнул запах чистых бирюзовых волос. Чувствуя, что внизу паренёк вздрогнул, Феликс усилился и положил голову шестом на плечо. — Как ты сегодня? Тонкий звонкий голос блондина прозвучал успокаивающе и доверительно, словно колыбельная. Глаза с тёмно-синими ресницами задрожали в удовлетворении. — Спасибо. С-сейчас всё хорошо. Ещё несколько минут сладкой тишины. Но сладкой ли? — А раньше? Что-то было не так? — янтарные глаза озабоченно сверкнули. Их буквально просвечивало насквозь, словно сквозь золотую призму. Они блестели невероятно ярко и красиво, словно светились. Зонтик аж на несколько секунд затаил дыхание. — Ну, просто не было настроения… Но с тобой всё намного лучше, — ответил голубой с придыханием и счастливой улыбкой. Четвёртый старался сдержаться, счастливо улыбаясь в ответ. Золотые лучи фелицийского солнца озаряли, буквально пронизывали жёлтую спальню счастливого короля. Здесь всё больше появлялось голубых вещей: подушка, кружка с символом треф, растение в голубом горшке, часы; даже любимая картина Зонтика, написанная Мантией, заняла место в комнате червового валета. Треф всё больше находился с червом, бывало, что днями оставлял государство Алебарду. Возвращаясь, он всё проверял, и под страхом смерти наказывал Алебарду править страной рассудно, без измены. Но доверие — штука хрупкая. Причём очень. *** Со стороны Зонтика послышался глухой сдавленный стон. Блондин продолжал с шаловливой улыбкой сминать губы парня в поцелуе, всё с той же нежностью и чувственностью сближаясь с голубоглазым. Морщинистые ловкие руки залезли под голубые ткани, массажируя бёдра и заставляя шестого издавать всё больше интимных звуков. Потом на золотой пол полетели голубые и синие элементы одежды. Феликс любовался худым и стройным телом и покрасневшим, как свёкла, лицом Зонтика. Солнце уже почти село. Комната окрасилась розово-синими оттенками. Постепенно, медленно вещи поггружались во мрак. Когда стройное тело трефового валета оказалось полностью голым, тот с красным, как клубника, лицом, всхлипнул и поджал к себе ноги. По горячей смущённой щеке пробежала слеза, что не осталось без внимания Феликса. Тот положил руку на щёку Зонтика, успокаивая и убаюкивая нежным голосом: — Зонтя, Зонтика, ну ты чего? Не бойся, это же я, твой парень Феликс! Я не сделаю тебе больно и плохо. Зонтик обнял блондина и стал постепенно успокаиваться. Когда настроение шестого пришло в норму, четвёртый весело улыбнулся, глядя своими янтарными глазами прямо в чистые, как голубое небо, глаза Зонтика: — Ну что, продолжим? Не волнуйся, я буду аккуратен и нежен с тобой. Зонтик слабо улыбнулся и слабо чмокнул Феликса в щёку. *** Печатная машинка щёлкала клавишами, на бумаге появлялся текст в официально-деловом стиле, возле печатной машинки с надписью «Франц» стоял бокал свежего латте. Советник короля счастья работал в своей комнате, составляя отчёты о государственных делах. Иногда протягивал руку к кофе, отпивал, а после с новыми силами брался за работу. Сегодняшняя проблема для Франца заключалась в том, что комната короля Феликса находилась прямо над кабинетом его министра. Причём полы в комнате червового были очень прочные, но хорошо пропускали звук Франц, не подозревая ни о чём, продолжал работать. На улице темнело, пришлось включить лампу. Франц вышел на последний лист, но именно тут работа далась блондину труднее всего. Сверху послышались очень громкие стоны двух валетов, больше приезжего, чем правителя. Преодолевая дикое смущение и попытку представить происходящее, Франц с величайшим трудом старался дописать этот грёбанный отчёт. Вышел только один абзац, и то пришлось переписывать. Так прододжалось около часа-полтора. Наконец стоны затихли после последнего, но очень громкого стона приезжего валета. Франц хотел продолжить работу, но понимал, что просто не может собраться с мыслями. На дворе уже ночь, время близится к полуночи. Пришлось задержаться ещё на час, чтобы сдать работу в срок. *** Зонтик, весь в слезах, тяжело дышал, прижимая к себе трясущиеся колени. Ноги и низ невыносимо ныли, в животе было очень странное чувство. Шея горела в обилии красных засосов, а лицо не могло приобрести нормальный оттенок. Феликс же обнял своего парня нежно и аккуратно, шепча успокоительные слова. — Зонтик, Зонтичка, спасибо, ты самый лучший, люблю тебя, солнышко. Тише, тише, шшш, всё в порядке, я рядом! Худые дрожащие руки обняли спину Червого валета, трогая выпирающие позвонки. Четвёртый же мягко отстранился, после чего мягко и чувственно целуя пухлые, истерзанные губки трефа. Слегка морщинистая худая руку вытерла солёные слёзы с алых, как помидоры, щёк. — Я всегда буду рядом, солнышко. — С-спасибо, Феликс.