Призраки заброшенной усадьбы

Агги привык, что по утрам в селениях орали петухи, стучали разбитыми колесами повозки, кричали молочники, но утро в усадьбу Холмах пришло молчаливо. Солнце едва ли проникало в узкое зашторенное окно, и, проснувшись, Агги сперва не понял, какое время суток на дворе. Свеча давно догорела, в тонком луче редкого в этих краях солнца, пробившегося сквозь тяжелую штору, плясали пылинки, и Агги, потянувшись в кровати, с явным неудовольствием вспомнил события прошлой ночи. Очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее: Джури не мог встретить настоящего призрака, которого описывал, но при этом он явно кого-то видел. "Нужно опросить всех слуг, кто и где вчера был", – подумал Агги, натягивая рубашку и мысленно планируя предстоящий день. Им следовало объясниться с Сойком о произошедшем, и это не радовало даже больше, чем загадочное происшествие с Джури. Граф – точнее, как Агги уже знал, никаким графом Сойк не являлся и это звание получил без веских на то причин от прислуживающих в усадьбе селян, но сам поймал себя на том, что мысленно тоже так его называет – был настроен слишком скептично по отношению к прибывшим ведьмоловам, и, мало того что сейчас Агги предстояло разобраться в этой загадочной истории, так еще нужно было придумать, почему помощник ведьмолова так испугался того, с чем по легенде имел дело чуть ли не каждый день. – Спишь еще? – в приоткрывшуюся дверь просунулась лохматая голова Джури, и сам он, не дождавшись ответа, быстро вошел в спальню. – Думал, не усну сегодня. – Лучше бы ты ночью спал, а не шатался по холодным коридорам. Какой черт тебя понес на лестницу? – голос Агги звучал недовольно, но Джури его тон ничуть не смутил: он виновато улыбнулся, потупив взгляд, и взмахнул рукой, указывая куда-то за спину: – Так ведь на первом этаже уборная комната. Агги непонимающе моргнул, а когда смысл сказанного дошел до него, недоверчиво протянул: – Прислуга оставила ночные горшки в спальнях. – Я знаю, – просто пожал плечами Джури, как будто бы даже не смутившись, и поморщился: – Мне не нравится справлять нужду в комнате, где я сплю. – Что-то я ничего подобного за тобой не замечал в последние два года. – В последние два года у нас особо и выбора не было, а я все же привык к более… человеческим условиям. Что-то в голосе друга Агги не понравилось, как если бы тот внезапно решил возвысить свое происхождение. Сам Агги с детства привык жить в разного рода суровых условиях, и ночной горшок его честь и достоинство никак не унижал. – О человеческих условиях ты вспомнил только в этой усадьбе? – сухо поинтересовался Агги, и Джури снова махнул рукой, теперь уже в знак примирения. – Ну ладно, может, мне спросонья и привиделось что-то, но кто-то на первом этаже точно был. Он шел по направлению к лестнице, я определенно это видел. – Не далее как ночью ты утверждал, что это что-то плыло. – Ладно-ладно, не плыло! – терпение Джури иссякало, и теперь он больше напоминал себя привычного – несдержанного и не особо впечатлительного. – Но я точно это видел. – Граф, – Агги сделал ударение на этом слове, – ждет от нас объяснений, что ты видел и почему так орал. – Граф ведь еще не натыкался на призрака? Лишь осколки зеркала и пятна крови на полу – сложно сказать, что пугает сильнее. – Сильнее всего пугает твоя слепота! – не выдержал Агги. – Ночью нечто плыло по первому этажу… Неужели ты думаешь, что в усадьбе водится кто-то кроме ее обитателей? – Я понимаю, на что ты намекаешь, – перебил Джури, помотав головой. – Но ты и сам видел, что все, кто был в усадьбе ночью, пришли за тобой. Там был сам граф, музыкант этот, и даже Рина проснулась и вышла. – Рина, – продолжил за друга Агги, внезапно осененный странной догадкой. Что-то крутилось в голове, но никак не складывалось в общую мысль, и он лишь скрестил на груди руки, глядя на Джури. – Ее я в коридоре не видел. – Рина тоже была, я слышал, как Леда говорил с ней. "Леда говорил", – отдалось в голове Агги словно эхом, и он нахмурился, убеждаясь в том, что их с Джури воспоминания о ночи совпадают. – Спальня супруги графа – первая по восточному коридору, – поразмыслив, припомнил Агги слова молодого слуги, что показывал им второй этаж замка. – Эта спальня ближе всего к лестнице, но Рина пришла последняя. – Может, она не сразу проснулась? – задумчиво предположил Джури, но Агги только хмыкнул: – Шутишь? Да ты все болота своими воплями перебудил. Джури опустил голову, словно смущаясь своего ночного необъяснимого испуга, но Агги думал совсем не об этом. Что-то не укладывалось в голове, словно они упускали из виду нечто важное, но пока никак не могли ухватить эту нить. Ночью вокруг Джури собрались все обитатели усадьбы, и больше никого в доме не должно было быть, если не считать загадочного призрака, который сгинул слишком быстро, чтобы его увидел кто-то еще. – Может быть… – начал было Джури, но замолчал. – Может, ей нужно было привести себя в порядок? Все же у лестницы был не только ее супруг, благородной даме не пристало показываться в непотребном виде. – Если ей вообще пристало показываться, – вслух поправил его Агги, застегивая на груди пуговицы рубахи. И без того холодная усадьба совсем остыла к утру, а горячую воду слуги приносили только по вечерам, и Агги ничего не оставалось, кроме как надеть поверх легкой рубашки теплый, хоть и весьма потрепанный походный плащ. Однако мысли его были заняты вовсе не дрожью в теле от холода, а внезапной догадкой. – Ты видел Рину, когда мы уходили? – Я и ног-то своих не видел, какая уж тут Рина, – отмахнулся Джури. – Но Леда точно что-то ей говорил, его голос точно помню – прямо как над моим ухом продекларировал. – Стало быть, ни ты, ни я супругу Сойка не видели. Сам Сойк вернулся в спальню еще раньше. Агги рассуждал на ходу, не слишком заостряя внимание на своих размышлениях – просто озвучивал факты. – Еще мы не видели, вся ли прислуга была вне имения. Кажется, слуги ночуют в садовом домике, но кто подтвердит, где был тот или иной человек? – Сами слуги и подтвердят, – Агги вышел вслед за Джури в коридор, где было еще холоднее, и окончательно утвердился во мнении, что в такой дом он бы не переехал, даже получив баснословное наследство. – Сегодня займемся опросом всех, кто живет в усадьбе. Нужно понять, кто еще мог видеть то, что ты видел ночью, какие подозрительные вещи происходили ранее, и рассказать все Сойку. Он не был в восторге от твоих воплей в ночи. Последнюю фразу Агги произнес, повернувшись к Джури, и тот, заметив взгляд друга, снова почему-то улыбнулся. – Я подумал, что могу сам объяснить все графу, – предположил он как бы между делом и, прежде чем Агги возразил ему, добавил: – Еще я могу разузнать о других явлениях в усадьбе. По-моему, Сойк нам не все рассказал. Джури понизил голос, поравнявшись с Агги и стараясь, чтобы эхо не разносило его слова по пустому коридору. Его предложение имело смысл: Агги и сам думал, что за прошлым ужином Сойк был уж слишком молчаливым, вовсе не похожим на человека, который желал поделиться с потенциальными спасителями всем, что терзало его в последние месяцы жизни в усадьбе. Так или иначе, а ведьмоловам следовало расспросить как можно больше людей, чтобы сравнить их рассказы, и для ускорения процесса делать это по отдельности. У Агги не было в голове конкретного плана действий, но здравый смысл подсказывал, что как минимум местные жители и слуги могут рассказать больше, чем они уже знают. – Хорошо, – согласился Агги, – поговори с Сойком и на сей раз используй все свое красноречие, чтобы описать, что ты видел. Уверен, что и без того минимальную симпатию графа этой ночью мы потеряли. В голове Агги было слишком много мыслей о предстоящем дне, и он не заметил, как за его спиной Джури улыбнулся самому себе. Еще никогда в жизни Агги не доводилось вести расследование – а то, к чему ему предстояло приступить сейчас, он мог назвать только этим словом. Идти к прислуге было рановато: скорей всего, та была еще занята утренними заботами, связанными с уборкой и завтраком, и он понятия не имел, с чего следует начать, но после недолгих раздумий решил, что разумнее всего сперва получше осмотреться вокруг. В конце концов, именно сама усадьба представлялась местным источником зла и обиталищем призраков, и не без усмешки Агги подумал, что, кто знает, может, ему удастся найти следы привидений. Усадьба насчитывала три этажа и просторный чердак, однако Сойком и его семейством использовались только нижние два. Еще накануне Агги запомнил, где были расположены личные комнаты, и, следуя воле хозяина, в них не совался, однако попробовал заглянуть в остальные. На проверку оказалось, что в большую часть помещений семья вовсе не заходила – в некоторых он обнаружил зачехленную мебель и запах сырости, в других вообще ничего не увидел, кроме голых стен. Часть дверей оказалась запертой, но искать кого-нибудь из слуг и просить отворить Агги не стал, рассудив, что и там вряд ли обнаружит что-то интересное. Казалось, что внутри усадьба была куда больше, чем выглядела снаружи. Первый этаж был еще более сырым и холодным, чем второй, и здесь тоже далеко не все комнаты были обжитыми. В одной из них Агги увидел новенькое фортепьяно и предположил, что именно тут проходят уроки музыки, однако ни Леды, ни Рины он не встретил. Обходя одно за другим помещения, Агги в конце концов наткнулся на то самое, где давеча обнаружили лужу крови неизвестного происхождения. Тяжелые портьеры были наполовину сдвинуты, тусклый серый свет лился через окна, но даже столь убогого освещения Агги хватило, чтобы разглядеть бурое пятно прямо посреди комнаты. Подойдя поближе, он опустился на корточки, присмотрелся внимательно и даже зачем-то принюхался, но ничего особенного не заметил. Пятно постарались замыть, однако кровь впиталась в доски, и помочь теперь могла разве что замена полов. В своей жизни Агги не доводилось бывать на местах преступлений, видеть жертв насильственной смерти – боги миловали его от подобных зрелищ, и потому он слабо представлял, сколько может пролиться крови, если человеку, например, перерезать горло. Тем не менее, Агги подумал, что крови было действительно много – размеры пятна на полу впечатляли. Не обнаружив ничего занимательного ни на первом, ни на втором этажах, он отправился наверх. Третий этаж мало чем отличался от остальных, разве что жилых комнат тут не было вовсе, и, уже особо не присматриваясь, Агги заглядывал то в одну, то в другую, когда позволяли незапертые двери. В одной из гостиных, где старинная мебель – даже на вид неудобный диван, несколько кресел и чайный столик – не была накрыта пыльными чехлами, он прошел внутрь, к окну, и выглянул наружу. Вид из-за зарешеченного даже на самом верхнем этаже окна открывался на голый осенний сад. Какой-то мужчина катал тележку между чахлыми деревцами и, сгребая опавшие бурые листья, сгружал их в нее. За высокой изгородью в одну сторону тянулся бесконечный серый лес, а в другую – болота, неприглядные, жутковатые, с полосами тумана, который был здесь таким же обязательным атрибутом, как лужи, серость и дурное настроение. Вздохнув, Агги отвернулся от окна и хотел было направиться обратно, когда взгляд его упал на пол. Здесь тоже было пыльно – только теперь Агги заметил, что оставил цепочку следов от двери до окна, не слишком заметных, если не приглядываться. Но они были не единственными отметинами чужого присутствия – возле ножек громоздкого дивана остались разводы в пыли, как будто его двигали. Нахмурившись, Агги подошел ближе. "Самое главное – это звуки. Шаги, шорохи, как будто кто-то двигает мебель", – в унисон рассказывали вчера Леда и Рина. Агги пришлось приложить немалое усилие, чтобы сдвинуть старинный, возможно, даже антикварный диван, и ножки заскребли по полу с таким ужасающим звуком, от которого свело зубы. Наверняка его было слышно даже на улице. Ответ на один из вопросов был перед Агги – кто-то действительно двигал здесь мебель, и это явно были не бесплотные существа из потустороннего мира. Кому понадобилось этим заниматься и с какой целью, если не пугать жильцов усадьбы? Вряд ли существовала практическая польза в перемещении дивана на полдюйма вправо или влево. Вокруг были еще следы, не только принадлежащие ему – теперь Агги видел это, когда внимательно осматривал пол. Однако определить, чьи они, не представлялось возможным. "Да и мало ли, – не без досады подумал Агги. – Может, они слышали, как двигают совсем другую мебель. Быть может, слуги здесь искали что-то". Чердак, как думал Агги, будет заперт, но он ошибся: узкая лесенка привела его к неприметной двери, которая вовсе не имела замка и легко отворилась от первого толчка, и увиденное заставило его замереть на пороге. Из узких окон под самой крышей проникал слабый свет, и одного взгляда по сторонам хватило, чтобы понять: для того чтобы разобраться в нагромождении хлама вокруг, понадобится не один месяц, даже если работать в команде человек из пяти. Снова мебель, то ли старая, то ли сломанная, покрытые грязью картины, какая-то домашняя утварь, ящики и сундуки, мешки с неизвестным содержимым – все это было свалено в кучах друг на друге и не вызывало желания даже прикоснуться. Возможно, именно поэтому новые хозяева досюда пока просто не добрались. Взглянув под ноги, Агги увидел слой пыли толщиной в палец, нетронутый и чем-то напоминавший серый снег. На чердак не заходили уже много лет, понял Агги, и, стало быть, ему тут тоже делать нечего. Настоящие призраки, если бы и существовали взаправду, не оставляли следов, но Агги искал кого-то вполне осязаемого. Рассудив, что поиски в доме не принесли практически никакой пользы, он решил отправиться вниз и пообщаться с кем-то из местных обитателей, чтобы расспросить их, как они с Джури и планировали сегодня утром. Снаружи не сказать что было холодно – это Агги отметил умом, тогда как тело пробрало дрожью. На улице было зябко, как говаривали в селении, где он родился, и "зябко" считалось намного хуже, чем "холодно". Сырость пробирала до костей, и, пусть лужицы у порога не были покрыты тонкой пленкой льда, Агги казалось, что в Вонте даже снежной зимой было теплее и уютнее, чем здесь. Страдальчески вздохнув, он тяжелой поступью спустился по ступеням, кутаясь в плащ. При свете дня и отсутствии тумана сад просматривался во все стороны от изгороди до изгороди, и, хотя он был действительно очень большим, на громкое звание парка не тянул никак. Огромная усадьба как будто подавляла своих гостей, и Агги все чудилось, что он приехал в замок с бескрайними угодьями и лесами вокруг, а не в богатый, пусть и большой, но все же просто дом. В отличие от самого особняка, сад содержался в образцовом порядке – не иначе, тот самый садовник, остававшийся здесь долгие годы в течение болезни прежней хозяйки, несмотря на преклонный возраст, вовремя подстригал кусты, обрезал деревья и следил за клумбами. В самое унылое время года сад все равно выглядел неприглядно, но не казался запущенным и покинутым, как сырой дом, который Агги сейчас покинул не без облегчения. – Добрый день, – поприветствовал его знакомый бодрый голос, и Агги обернулся, даже не успев удивиться, когда тут же увидел единственного человека, которого мог тут знать. – А, Тео, – кивнул он. – Добрый день, рад вас видеть. Мужчина с тележкой, которого он заметил еще из окна, оказался их с Джури случайным знакомым с постоялого двора, посредником с заказчиком, только с высоты третьего этажа Агги не узнал его. На Тео был невнятного темного цвета балахон, который явно использовался исключительно для работы в саду. – А я как рад, – Тео и правда выглядел воодушевленным. – Как ваши успехи? – Монстров пока не поймали, – невесело усмехнулся Агги, на что Тео только головой мотнул. – Это ясно, но мало ли… – что именно "мало ли", он не придумал – представления о труде ведьмоловов у разнорабочего были очень смутными, и потому он поспешил задать следующий вопрос: – Говорят, ночью призрак напал на графа. Или на его супругу? – Кто говорит? – нахмурился Агги. – Все. Слуги сегодня только и обсуждают, что снова появился призрак. – Снова? – Агги почувствовал себя бесконечно глупым, опять переспрашивая. – Так. А что, он являлся и раньше? – А то, – Тео искренне удивился такой неосведомленности ведьмолова. – Он уже неоднократно появлялся, и не один призрак, а разные. Преследуют господина графа. Вы его видели? В смысле графа, а не призрака. Чахнет не по дням, а по часам. Мертвые высасывают из него жизнь. Тео сокрушенно покачал головой, а Агги мысленно послал все известные ему проклятия на голову графа, который словом не обмолвился о самом главном. Он вспомнил, как накануне Рина хотела рассказать еще какие-то подробности их жизни в усадьбе, но Сойк грубо прервал ее. Приказав себе не возмущаться, а просто выяснить, что все это значит, уже при встрече с хозяевами усадьбы, Агги решил задать вопрос, который не давал ему покоя со вчерашнего вечера, и кто, как не слуга, занимавшийся всей подряд работой, мог ответить на него лучше? – Скажите, Тео, а в доме кто-то из прислуги ночует? – Нет, что вы. Только господа. Прислуга спит в садовом домике, ну а некоторые, кто живет в Серых Холмах – это в трех милях отсюда – возвращаются домой. Агги не помнил, чтобы они проезжали какую-нибудь деревню по пути, и предположил, что та находится в другом направлении. – А смог бы кто-то из прислуги войти в дом ночью? – задал свой следующий вопрос он и, когда на лице Тео отразилось неподдельное изумление, пояснил: – Вот, например, если бы слуги в своем домике услышали призывы о помощи из усадьбы, или, допустим, если б начался пожар, они смогли бы как-то попасть внутрь? – Ключи есть только у старой Арлетты, – Тео покачал головой и добавил: – Насколько я знаю. Утром она впускает слуг растопить камины и накрыть к завтраку. Но чтобы ночью… Едва ли такое возможно. Старой Арлеттой Тео называл пожилую женщину, что накануне встречала их с Джури и открыла им дверь, как догадался Агги. Он хотел спросить, может ли кто-то из слуг уйти ночью из садового домика, чтобы не заметили остальные, но уже и так видел, как вытягивается лицо его собеседника, который понять не мог, чего от него добивается ведьмолов, и решил с этой проблемой разобраться позже самому. В конце концов, если он заглянет в этот садовый домик, наверняка сможет сделать правильные выводы. – Я смотрю, тут везде решетки на окнах, – задумчиво протянул Агги, задрав голову и посмотрев на дом. – Интересно, зачем такие предосторожности? – Не знаю, – Тео пожал плечами – Агги предположил, что тот ни разу не задавался подобным вопросом. – Наверное, чтоб воры не влезли. Воров скорее остановят болота да непроходимые чащи вокруг, как подумал про себя Агги, но спорить или уточнять ничего не стал. – А насколько возможно, чтобы кто-то пробрался внутрь без ключей? Пребывавший до этого в замешательстве Тео приоткрыл рот и вдруг понимающе улыбнулся: – А-а, вы думаете, что графа пугает не призрак, а кто-то из слуг? Такой проницательности от недалекого селянина Агги не ожидал и отметил, что с господами надо будет вести себя куда осторожнее. – Видите ли, Тео, как опытный ведьмолов я пока не вижу признаков присутствия здесь потусторонних существ. Что, впрочем, еще не означает, что их тут нет, – пространно ответил он. – А, вот даже как, – Тео почесал свою седоватую макушку. – Именно так. Поэтому я хочу убедиться, что нас не обманывает кто-то вполне себе… – "настоящий, а не выдуманный", чуть было не сказал Агги, но вовремя подобрал верные слова: – ...из плоти и крови. Некоторое время Тео стоял в задумчивости, и Агги уж решил было, что никакого внятного ответа не получит, когда тот наконец произнес неожиданно рассудительно: – Вообще мне кажется, что залезть в дом ночью без ключей вряд ли возможно. Здесь действительно на всех окнах до самого чердака решетки, а двери такие тяжелые, что их и незапертые тяжело открыть. Но что касается светлого времени… В доме есть парадный вход, а еще два черных – с западной стороны и с восточной. Так вот целый день все эти двери открыты. – Все три? – нахмурился Агги. – Да, – развел руками Тео. – Граф постоянно заказывает из Ройса мебель, продукты, всякую утварь – приезжают извозчики, товары выгружают, заносят внутрь. В то же время слуги убирают дом, заходят и выходят, выносят какой-то мусор. Нет смысла каждый раз запирать и отпирать двери. – Я понял, – перебил его Агги. – То есть днем в дом может войти кто угодно и остаться незамеченным, даже какой-нибудь извозчик из Ройса? Даже имени которого тут никто не знает? – Вероятно, да, – кивнул Тео. – Да только все уже наслышаны об усадьбе, лишний раз никто и приближаться к ней не хочет. Не думаю я, чтобы кто-то заходил сюда по доброй воле. – Спасибо, Тео, вы мне очень помогли, – поблагодарил слугу Агги. Слушать его измышления он не желал, достаточно было того, что он уже выяснил, и от этих новостей испытывал досаду. Агги был почти уверен, что спектакль с призраками устроил кто-то из хозяев или же прислуги в усадьбе, но ничего доказать или хотя бы ограничить круг подозреваемых не получалось. Если кто угодно в течение дня мог пробраться и затаиться в доме, а потом так же беспрепятственно выйти, то с одинаковым успехом обвинить можно было хоть самого графа, хоть нищего путника, забредшего в эти негостеприимные края по воле случая. "Ничего не получится", – уныло констатировал Агги. Их план с Джури всех расспросить и все разузнать, чтобы тут же найти ответы, трещал по швам. Дальнейший путь к решению проблемы Агги видел лишь один – определить, кому выгодна вся эта мистификация. Но с какой стороны подступиться к проблеме, он не мог придумать. – Я бы хотел поговорить еще со старой прислугой, – сказал он Тео. – Где их можно найти, не знаете? – Обычно они на кухне днем, но я вроде видел, как старая Арлетта пошла в домик, – Тео указал на садовую сторожку. – Отлично, – приободрился Агги, который хотел своими глазами взглянуть, где проводят ночи слуги. – Тогда туда я и пойду. Махнув на прощание Тео, Агги зашагал по расчищенной дорожке, пока слуга покатил дальше свою тележку, где уже горой высилась прелая листва. Обратно в хозяйский дом Агги возвращался уже в сумерках и чувствовал себя уставшим, как после целого дня работы на отцовской мельнице. Сбившись со счета, он уже не мог сказать точно, переговорил ли за этот день со всеми слугами или нет, но однозначно успел завести беседу с каждым, кого встретил. Старушка Арлетта была удивительно мила, напоила его чаем и рассказала уйму занимательных историй о жизни имения задолго до появления здесь Сойка и его супруги, из которых Агги не вынес ничего полезного, если не считать того, что уже и так знал – до приезда новых хозяев призраки старый дом не беспокоили. Арлетта помнила еще девочкой почившую графиню, и когда Агги спросил, сколько же ей самой лет, не смогла ответить на этот вопрос – сказала только, что сбилась со счета после восьмидесяти пяти. Однако, несмотря на преклонные годы, на недостаток наблюдательности престарелая служанка не жаловалась и кое-какими интересными замечаниями с Агги поделилась. В частности, она рассказала, что новый граф с утра до ночи в трудах, пытается разобраться с документацией и счетоводством усадьбы, что весьма и весьма непросто – последние несколько десятков лет никто толком не вел здесь учета. Что его юная супруга со своим кузеном предоставлены себе, и, что уж душой кривить, большую часть времени они просто бездельничают. – Молодой кузен учит ее музицировать, да что-то нечасто музыка доносится из их комнат, – с хитрым прищуром сообщила Арлетта. При других обстоятельствах Агги в силу собственной испорченности сделал бы однозначные выводы о скучающей молодой жене да ее смазливом учителе, вот только те были родственниками, и думать о подобном было как-то даже неприлично. При этом Агги пришел к другому единственно возможному здесь умозаключению: судя по всему, Рина и Леда относились друг к другу куда лучше, чем пытались продемонстрировать при знакомстве с ведьмоловами. "Вопрос только зачем", – недоумевал Агги. Старый садовник, с которым Агги тоже познакомился, не меньше двух часов рассказывал о саде и о том, как за ним ухаживать, сопровождая каждую вторую свою реплику фразой: "Вот в наши времена, не то что сейчас…", чем немало утомил гостя. Но в итоге показал ему садовый домик, куда так стремился попасть Агги. Там было всего пять комнат: слуги, остававшиеся ночевать в усадьбе, спали по двое или даже по трое. Сторожка была совсем невелика для такого количества людей, и Агги понял, что незаметно покидать ее под покровом ночи прислуге было непросто – наверняка бы кто-нибудь услышал. При этом никто – от прыщавого мальчишки, помогавшего на кухне, до самого Тео – не замечали, чтобы кто-то выходил или бродил ночью по саду. – Боги помогите тому, кто на улицу выйдет, – всплеснула руками полная кухарка, когда Агги задал ей вопрос, не слышала ли она, чтобы кто-то покидал садовый домик ночью. – Вы видели, какие тут туманы? Несчастный и до усадьбы не дойдет, заблудится. В общем и целом достижения этого дня у Агги вышли небогатыми. Из долгих разговоров он вынес, что Рину прислуга считала достаточно милой, Сойка уважали и побаивались, Леда же заработал репутацию местного бездельника и нахлебника. – Недавно в Ройс поехал, ишь ты! – делился садовник, усмехаясь в седую бороду. – Никогда не угадаете зачем. – За вином? – предположил Агги. – Как вы угадали? – тут же поразился старик. Агги мог бы ответить, что, кроме как спиваться, делать в этих дебрях нечего, но вместо этого напустил на себя загадочный вид, и старый слуга продолжил: – Привез целую телегу – шесть бочонков красного сухого закупил. А седьмой, поменьше, к себе в комнату забрал, можете представить? Думал, никто не заметит, да возница всем насплетничал. Мало того что никакой пользы от него, музыканта вшивого, одна обуза графу, еще и напивается с самого утра да по ночам, пока никто не видит. Про себя Агги подумал, что не может винить Леду за его слабость. Он лишь второй день находился в усадьбе Холмах, но сам не отказался бы от бочонка красного сухого у своей постели – глядишь, мир вокруг перестал бы казаться таким монохромным и гадким. С невеселыми мыслями Агги вошел в сырой темный холл, гадая, где ему искать Джури, а заодно – чем друг занимался весь день, когда у самого подножия лестницы вдруг услышал музыку. В первый миг Агги замер пораженный, вспомнив страшные истории о непонятных звуках, что рассказывали местные, но спустя мгновение расслабился: играли вовсе не на загадочной флейте, упомянутой Ледой, а на фортепьяно. Секунду поколебавшись, Агги решил, что поиски Джури подождут, и направился в музыкальный кабинет, расположение которого запомнил еще с утра. Он ожидал увидеть в комнате Леду и Рину, но девушка была одна. Она наигрывала какую-то печальную мелодию, но дверь, которую осторожно приоткрыл Агги, немилосердно скрипнула, и Рина, сбившись, резко обернулась. – Простите, надо было постучать, – покаялся Агги, только теперь вспомнив о правилах приличия. – Просто вы так чудесно играли – не хотел мешать. – Что вы, заходите, – невесело отозвалась Рина и, закрыв крышку фортепьяно, повернулась к нему. – Подарок Сойка после того, как он получил наследство. Агги не сразу понял, что та говорит о музыкальном инструменте. Фортепьяно действительно было новеньким и красивым, однозначно дорогим – оно выглядело неуместно среди старинной мебели и пыльных портьер. "Как и сама Рина", – вдогонку подумал Агги. Такой женщине было не место среди болот и лесов – ей бы блистать в салонах Вонта, ходить в театры и принимать гостей, чопорных дам, которые будут рассуждать о моде и погоде, а потом, склонившись друг к другу, шепотом делиться сплетнями об интрижках мужей своих же подруг. – Очень красивый инструмент, – сдержанно прокомментировал Агги, закрывая за собой дверь. – Я не особо разбираюсь в музыке, но играете вы прекрасно. – Ну что вы, мне еще учиться и учиться, – отмахнулась Рина, и Агги, неискушенный в этикете и правилах поведения в высшем обществе, даже не понял, было ли это заявление кокетством или констатацией факта. – Вам здесь, наверно, немного скучно, – не дождавшись приглашения, он опустился в ближайшее кресло, оказавшись прямо напротив девушки, и та, не глядя на него, передернула плечами. – Немного? Мне здесь ужасно скучно. Ни общества, ни развлечений. Книги все прочитаны, рукоделие мне уже снится по ночам, а играть на фортепьяно я в конце концов буду так, что меня пригласят выступать в театре. И не потому, что я так талантлива, а потому, что, репетируя по десять часов в день, кто угодно приблизится к гению. Агги вспомнились слова прислуги о том, что далеко не так уж часто они слышат музыку, которой якобы занимается хозяйка дома со своим кузеном, но решил никак не комментировать последние слова девушки. – Вы знаете, – решил сразу перейти к делу он, тем более что сейчас никто не мог помешать им, – сегодня от слуг я узнал интересную вещь. – Какую же? – Рина старалась сохранять скучающий вид, но Агги заметил проблеск любопытства в ее глазах. – Мы с Джури решили, что вчера ночью призрак появился впервые, ведь до этого, по вашим рассказам, вы лишь слышали странные звуки да находили следы чужого присутствия. Но слуги говорят, что призраки являлись раньше. Именно так – даже не один призрак, а разные и неоднократно. Выжидающе замолчав, Агги внимательно всматривался в лицо девушки, которая опустила ресницы и плотно сжала губы. По ее лицу было трудно понять, о чем она думает. Хочет ли она продолжать этот разговор или, напротив, гадает, как сменить тему? – Вчера мне показалось, что вы хотели поведать нам что-то еще, – подбодрил ее Агги, благоразумно пропустив конец своей мысли: "...пока ваш муж не запретил". Вряд ли Рине хотелось навлечь на себя гнев Сойка. – Сойк меня не похвалит за излишнюю откровенность, – будто мысли его прочитала Рина, и Агги посчитал, что это уже почти согласие рассказать ему все. – Но почему? Чем больше я буду знать, тем больше шансов на успех. – Видите ли, до вчерашнего вечера призраки являлись только одному Сойку. Ни я, ни Леда, ни бегущие отсюда слуги ни разу их не видели. Ваш помощник стал первым посторонним человеком, который увидел привидение. А Сойк… Мне кажется, он боится. Не столько призраков, сколько того, что сходит с ума. Выражение лица девушки стало откровенно несчастным, но Агги был так заинтригован, что не нашел в себе сил пожалеть ее или сказать что-то ободряющее. – Что именно он видел? – он даже не заметил, как выпрямил спину и впился пальцами в собственные колени. С тяжким вздохом Рина открыла и закрыла рот, будто передумав откровенничать, потом покачала головой: – Пообещайте, что не расскажете ему. Что я с вами поделилась. – Обещаю, – кивнул Агги. – Иногда Сойк просыпается по ночам и видит, как у его постели стоит белая тень. – Белая тень? – нахмурился Агги. – Силуэт, – объяснила Рина. – Какой-то человек в белом. Или в саване. Он сам затрудняется сказать. Сойк просыпается, видит его, но не может ни пошевелиться, ни заговорить с ним. Вопреки всему здравомыслию Агги и его твердой вере в нереальность привидений, он почувствовал озноб. Если бы с ним такое случилось? Проснись он однажды ночью, а рядом с постелью стоит некто, когда сам он даже двинуть пальцем не может – после такого есть все шансы поверить, что потусторонние силы все же врываются в реальность людей, несмотря на все его твердые убеждения. – Он рассказывал мне об этом раньше, когда мы только переехали, – Агги показалось, что глаза Рины подозрительно блестят. – Тогда наши отношения были лучше. Сейчас он не делится со мной уже ничем, но я вижу, чувствую, что эти видения не прекратились, если не стали хуже. Порой по утрам Сойк мрачнее тучи. Может, он стал видеть еще что-то, но не говорит мне, чтобы не расстраивать? Не знаю. – А почему ваши отношения стали хуже? – выдал Агги и тут же прикусил язык, осознавав, как грубо прозвучал вопрос. – Простите, это не мое дело… – Да ничего такого, – Рина ничуть не смутилась его нескромности и безучастно пожала плечами. – Мы отдаляемся друг от друга. Мало видимся в течение дня, почти не разговариваем. Его захватила эта проклятая усадьба, донимает нечто потустороннее, он не хочет делиться со мной. Все как-то само собой происходит. Возможно, отчасти именно поэтому девушка и хотела поскорее отсюда уехать, как смекнул Агги. Мало того, что место само по себе было унылым и неприглядным – ее брак рушился на глазах, а муж терял к ней интерес, если не вовсе сходил с ума. – И это еще не все, – устало продолжила Рина – вид у нее был такой, словно она решилась и сейчас прыгнет в глубокий омут. – Сойк начал ходить по ночам. – Что это значит – ходить по ночам? – Агги приоткрыл от удивления рот. – Ну знаете, как эти… Больные люди, которые ходят, не просыпаясь. Агги знал. В прежние времена таких больных на всякий случай жгли на кострах, считая колдунами и ведьмами – бытовало мнение, что, пока тело бродит с закрытыми глазами по земле, душа блуждает среди демонов и мертвецов. Позже лекари Аргата заявили, что это не одержимость, а болезнь – по сути люди, разгуливающие, но при этом не просыпающиеся, теперь приравнивались к безумным. Жечь на площадях их перестали, но вместо этого запирали в сумасшедшие дома – или дома призрения, как их еще иногда называли – как правило, до конца жизни. – Хорошо, что слуги в доме не ночуют, – ресницы Рины, как и ее губы, подрагивали. – Кроме нас с Ледой никто не знает. Ну и теперь еще вы. Я снова попрошу вас никому об этом не рассказывать. – Само собой, – пробормотал Агги. – А что же Сойк? – Он не верит, – вздохнула девушка. – Или просто не хочет верить. Мы ведь с Ледой оба видели, как это происходит, но он говорит, что этого не может быть, что нам привиделось или мы ошиблись. Что он бы запомнил, если бы разгуливал ночью. И даже доказательства он игнорирует. – Доказательства? – Как-то раз ему удалось выйти в сад и вернуться. К счастью, тогда его никто не заметил, даже я, но на полу остались следы, и его ноги тоже были перепачканы в грязи. Однако Сойк… Она безнадежно махнула рукой, и Агги не знал, как точно интерпретировать этот жест – отказался ли Сойк и тогда признавать правду, или же у семейной пары вышел из-за этого спор, но однозначно понял, что расспрашивать дальше не следует. – Одним словом, я уже не знаю, чем закончится история с этим проклятым домом, но надеюсь, что как можно скорее мы уедем отсюда, – подытожила Рина. – А теперь прошу простить, но у меня дела. Думаю, мы еще встретимся сегодня за ужином? Она поднялась со стула, и Агги тоже встал, однако, прежде чем попрощаться, вспомнил еще об одном важном вопросе. – Последнее, что я хотел спросить. Скажите, а случалось, что вы были все вместе, втроем в доме, без слуг, может, ночью или поздно вечером, и при этом слышали что-то потустороннее? Рина нахмурилась в непонимании, потом покачала головой: – Да, конечно. Почему вы спрашиваете? Лихорадочно Агги подбирал вежливый ответ вместо очевидного: "Пытаюсь понять, кто из вас тут всех разыгрывает", но девушка продолжила сама: – Буквально за день до вашего приезда Сойк и Леда играли в шахматы в зеленой гостиной, а я вышивала, и тут мы услышали детский плач. Ее всю передернуло, как будто плач разносился до дому именно в этот момент. – Леда тогда выронил пешку из рук, я сама чуть в обморок не упала. В доме нет детей. Во всей усадьбе нет детей. И тем не менее мы слышали, как плакал младенец. Это было… жутко. Пожалуй, тут Агги не мог с ней поспорить, а лицо девушки так заметно посерело от недавнего воспоминания, что он не решился спрашивать еще что-либо. Попрощавшись до уже скорой встречи за ужином, они разошлись каждый в свою сторону. Где в огромном доме искать Джури, Агги даже представить не мог – куда бы того ни занесло, в течение дня они ни разу не пересеклись, хотя Агги успел исходить усадьбу Холмах вдоль и поперек. Заглянув на всякий случай в обжитые гостиные и никого там не обнаружив, он отправился к себе в спальню – до ужина оставалось меньше часа, и, хотя как-то по-особенному приводить себя в порядок Агги не собирался, не мешало хотя бы выдохнуть и собраться с мыслями. – Какие люди! Где тебя носило допоздна? Агги так и замер на пороге своей комнаты, глядя на Джури, развалившегося в кресле с блаженным выражением на лице. Одет приятель был снова в модный, теперь уже серый сюртук и белую рубашку, вовсе не ту, что накануне, и Агги, испытывая одновременно и удивление, и отчего-то раздражение, решил больше не спрашивать, в честь чего такой парад костюмов. – Вообще-то я делом был занят – весь день носился по усадьбе, – Агги захлопнул за собой дверь и прошел к свободному креслу. – А что ты делал? – Я тоже был очень занят, – невозмутимо ответил Джури. – Весь день я провел с Сойком. На мгновение, не донеся свою пятую точку до кресла, Агги так и замер в воздухе, но быстро опомнился, как же глупо сейчас выглядит, и сел. – Что, прости? – решил, что ослышался, он. – Я общался с нашим хозяином, – Джури улыбнулся мечтательно, как последний дурак. – Целый день? – Да. – Но… Агги отказывался верить в то, что слышал. Мрачный Сойк, который вчера и трех слов им не сказал, провел целый день с Джури? Проще было поверить, что друг повредился рассудком, как и другие обитатели этого гиблого места, и весь день провел со своей галлюцинацией. – Боги нам в помощь, но о чем ты мог с ним говорить целый день? Ему разве не надо работать? – В том-то и дело, – теперь улыбка Джури напоминала лисью. – У него прорва дел и забот, а я ему помогал. – С чем? – теперь Агги заподозрил, что свихнулся здесь только он один. – С учетом. Я сказал ему, что учился на счетовода, и он очень обрадовался. – А он обрадовался, когда ты сказал, что тебя выгнали в шею после первых же экзаменов? – Этого я уточнять не стал, – Джури невозмутимо вздернул подбородок. – Но ради богов, Агги, зачем мне это вшивое образование, если я с младенчества только и слышал про земельные паи, цены на руду, поголовье скота, неблагодарных арендаторов, жадных банкиров, кредиторов и прочее, и прочее, – Джури демонстративно зевнул, – все это очень скучно, и от этого я бежал, но не поверишь: в компании Сойка даже складывать числа в столбик… прекрасно. Последнее слово Джури выдохнул, а взгляд его затуманился, и пока Агги сидел с отвисшей челюстью, друг добавил: – Я в жизни не встречал человека замечательнее. "Все с тобой ясно", – запоздало понял, в чем дело, Агги. Джури всегда был влюбчивым и увлекающимся, эту его черту Агги подметил еще во времена учебы. Правда, раньше друг больше интересовался девушками, но нравом он обладал эксцентричным, потому удивляться ничему не стоило. Агги подумал, что в случае Джури надо порадоваться, что очаровал его хотя бы реальный человек, а не мифический призрак, которого друг встретил накануне. – Ладно, это все хорошо, – решил не развивать тему он. – А по делу ты что-нибудь выяснил? – Конечно, – Джури с готовностью кивнул. – Сойк явно несчастен в браке. – И какое это имеет отношение к нашему вопросу? – закатил глаза Агги. – Прямое и непосредственное. Жена ему не друг и не союзник в этом мрачном и опасном месте, – сказал как отрезал Джури. – И стало быть, она наш первый подозреваемый. – То, что он недоволен женой, не делает ее в чем-то виноватой. К слову, а почему ты решил, что он несчастен? – А что, счастливые молодые супруги спят в разных комнатах? Измотанный бесконечно долгим днем и уймой информации, по большей части оказавшейся бесполезной, Агги почувствовал мимолетное, но достаточно острое желание придушить друга, который целый день обхаживал приглянувшегося ему графа, тогда как Агги работал – разгребал неприятности, в которые они угодили по вине Джури. Промолчать было трудно, но Агги знал, что от упреков толку не будет – Джури в принципе был не тем человеком, которого легко пристыдить, а сейчас, когда он так откровенно витал в облаках и упивался новой влюбленностью, с него, как с гуся вода, сошло бы любое негодование хоть Агги, хоть самих богов. – Так, слушай внимательно, – Агги придвинул кресло ближе к Джури и чуть подался вперед. – До ужина где-то около получаса, и я хочу успеть рассказать тебе, что успел узнать. – И что ты успел? – без особого интереса спросил Джури. – Что у Сойка твоего, похоже, серьезные проблемы. Расчет оказался верным: впервые с начала разговора Джури оживился и заметно напрягся. – Только не говори, что ты повстречал опасных призраков или каких-нибудь мертвецов, которые поделились с тобой своими коварными планами, – попытался пошутить он. – Мертвецов бояться уже поздно. А вот живых – очень даже. Слушай. И Агги постарался как можно более подробно пересказать Джури все, что он успел выяснить за этот день.