«Жил во век стародавний
Король, кто покорил за века
Семнадцать земель, что породил свет огня...»
Шитая золотом накидка синего цвета покрывала его доспех, придавая ему вид церемониальный и величественный. Серебром сияющий, явственно узнаваемый в любом месте мира благодаря гербу на накидке, чистый доспех приковывал взоры бедняков и благородных вельмож. Из-под латной юбки виднелась плотно сплетённая кольчуга, она покрывала всё тело под доспехом. Голову его венчал шлем с постоянно закрытым забралом, выглядящем так, словно к и без того совмещённому с ожерельем из плотно прилегавших к нагруднику сегментированных ободов металла, шлему пристроили металлическую челюсть, закрывающую предполагаемую прорезь для глаз в застывшем широком оскале. Он вызывал у встречных смешанные чувства: ощущение безопасности совмещалось с присутствием некоторого страха, явления мрачного присутствия. На поясе, в ножнах, рыцарь держал меч. Длинный обоюдоострый клинок с долом и изысканного вида гардой, что полумесяцем оканчивалась на одной линии с концами кромки небольшого расширения лезвия близ рукояти. Внешне меч был ценным и крепким. На спине воина находилось длинное древко с острым навершием — это знамя, штандарт с вьющимся на ветру стягом, привязанным к поперечной копью перекладине. Не было сомнений в том, кто шёл в тот день по улицам города магов; да и кто бы стал подражать рыцарю Лотрика? Жизнь дорога всем. Рыцарь шёл по центральной мостовой города, мощёной плиткой с затейливым узором, изображающим переплетения ветвей неизвестного дерева. Сам город являл собой зрелище неведомое даже в землях древних богов: башни, словно пронзающие небосвод костяные копья или поддерживающие его колонны из мрамора, уходили ввысь на необозримые расстояния. Соединённые меж собой витиеватыми переходами, лестницами и изящными мостами — крытыми арочными сооружениями, подвески которых без башен, арок и опор, будучи высотой в три человеческих роста, выдерживали большие возы, толпы людей. Целые амфитеатры, служившие лекториями для магов самых разных течений, формировались на стыках этих мостов. Великолепие города казалось неописуемым, его красота: от фундамента до прекрасных башен, вершины которых скрывались в облаках, была достойна чаяний самых смелых мыслителей и опытных путешественников. Рыцарь шёл к одной из центральных башен города на магическом холме, к центру знаний и мысли большинства колдунов и ведьм. Там он искал мага по имени Стрейд. Человек, живший уже не одну тысячу лет, по слухам, заставший закат эпох таких королевств, как стародавний Дранглик или полумифический Олафис. О последнем повествует лишь пара строк в записке некого обезумившего путника, который в тщетных попытках найти знание и колдуна, которого боялись во всём мире, замуровал себя и письмо вместе с катализатором из чистого серебра, увенчанным сияющим магией хтоническим самоцветом, в склепе, который сам же и соорудил голыми руками. Магия — это неописуемое естество, что представляется человеческому глазу как еле-мерцающая голубая субстанция разной степени твёрдости. Она пронизывает лишь избранных — людей, предрасположенных к использованию этих сил. Чары не похожи ни на чудеса, ни на пиромантию: маги черпают свои силы из знаний, что рано или поздно вызывает зависимость и жажду оных. Как полагал рыцарь, оттого внутри башня изобиловала только книгами. Радиальные лестницы, ведущие ввысь, были сделаны из чудного белого минерала, такого же, из которого возводилось практически каждое сооружение в Винхейме; однако отшлифован он был столь хорошо, что можно было разглядеть своё отражение в балюстрадах. Большие светильники цилиндрической формы, свисавшие с потолка, излучали голубоватое свечение, отражавшееся от белого минерала. Они озаряли сотни тысяч самых разных книг, лежавших на полках из дуба, прилегавших к стенам, как прилегает колесо к оси. Книги были древними, и казалось, что повествовали обо всём, но многие из них небрежно лежали на ступенях — в них, будто закутавшись в тёплую постель, лежали чародеи и ведьмы. Несмотря на то, что этому обилию книг границ не было, волшебники вели себя спокойно, даже легкомысленно: они будто имели с этим местом связь, позволявшую им чуть ли не чувствовать, где какая книга находится. Никто даже не взглянул на рыцаря, который, громко лязгая доспехами, поднимался всё выше и выше. С каждым лестничным пролётом, смешиваясь с запахом старинных книг и постепенно вытесняя его, пряный и едкий дурман становился всё чётче и ощутимее. Лестница выходила на платформу-перегородку, которая отделяла основную часть башни от её конической вершины. Платформу украшал чудесный цветочный узор, в котором множество лоз и стеблей неизвестных растений сплетались вокруг раскрывшей свой бутон, небесного цвета, магнолии, являвшейся своеобразным символом упорной тяги к знаниям для чародеев. Взойдя наверх, рыцарь очутился в просторном помещении с блистающим мириадами голубых звёзд потолком. Пол комнаты был устлан пиктограммами и магическими кругами, искрящимися то золотым, то красным, то голубым. Зрелище, обескураживающее своим таинственным великолепием, вводило в беспамятство и лёгкий ступор. Вдруг кто-то похлопал рыцаря по плечу доспеха. — Нравится наблюдать за небом? Магия способна сотворить невозможное, стоит только коснуться её. Знания способны даровать великую силу, однако искушение способно извратить натуру рыщущего во снах. — Холодным голосом проговорил Стрейд. Это был крепкий старик, с ухоженной серой бородой и такими же волосами. Смуглое лицо его покрывали морщины. Серьёзное и безжизненное, оно смотрело на рыцаря потухшими глазами, подобно тому, как статуя, вздымающаяся над древним склепом, холодно смотрит на пришельцев из мира живых. Они прошли в середину зала. Стрейд поднял руку, обёрнутую в полоски из кожи неизвестного происхождения, клеймёную печатями, изображающими разнообразные руны. Над его дланью возник обод, представлявший из себя замкнутую спираль, испускавшую голубые эманации, поглощавшие звёзды с искусственного неба. Рассеявшаяся тьма обнажила белоснежные облака и лучезарное солнце. — И для чего же вы прибыли сюда? Объявить войну? Убить неугодного королевскому двору чародея? Быть может, убить меня? — Маг зловеще улыбнулся: в его оскале читалось наслаждение своей силой и явное возбуждение от возможного смертоубийства рыцаря. — Лотрик дарует вам, магам Винхейма, знания Чёрной Церкви, взамен на содействие в борьбе с Лондором и его еретическим сбродом. — Ровным голосом, без тени эмоций, ответил озарённый солнцем рыцарь. — Приказываешь нам класть головы за право разворовать земли, что взрастили умы, достигшие в разы больших высот познания, чем вы? Жалкие букашки, пресмыкающиеся перед своими никчёмными богами, смеют молвить мне — богу, способному смять большую часть рыцарей вашей никчёмной армии одним заклинанием, что стоит делать, а что нет. — Стрейд звучал угрожающе, однако ни его положение, ни его лицо никак не изменились — он наслаждался моментом. — Скажи мне, что мы получим от еретиков с их никчёмным колдовством? — Приблизившись к рыцарю, с неожиданной теплотой в голосе, будто старому знакомому, прищурив глаза сказал старик. — Что из этих бесценных знаний дозволено взять мне? — «Цель Лотрика в сей войне — подавление восстания, устранение опальных князей и восстановление порядка. Остальное — короны не касается». — зачитал рыцарь фрагмент воззвания короля. — Прекрасно, всё же вы можете ставить заманчивые условия, не слишком-то бесполезные букашки. Конечно, найти сочувствующих нам будет непросто, но и не невозможно. –Стрейд сызнова улыбнулся, как и ранее, омерзительно и немного пугающе. — Что требует твоё королевство? Не только подкрепления вы решили просить, так ведь? Возможно, чего-то желает посол, который принёс мне любопытную весть? — Старик сел за показавшийся из-за темноты тёмный стол из дуба, заваленный книгами в старинных кожаных переплётах, местами подгнивших и выцветших. Отодвинув резной стул, сел и рыцарь, знаменосец, названный послом несколько дней назад самим канцлером Эдвином, и сейчас смотревший в глаза одному из сильнейших мира сего. Видевший его лукавую и беспринципную натуру. Внимавший его словам. Страшившийся его силы, но преспокойно державший себя, зная, что его дому — Лотрику будет худо без этого человека в роли друга. — Королевство нуждается в снаряжении — оружие, и доспех, пресыщенные магией способны эффективнее расправиться с Лондорским доспехом. Также на стороне Лондора численное превосходство. Лотрик осведомлён о ваших убийцах, они пользуются определённой популярностью в высшем обществе, мне хотелось бы воспользоваться услугами одного из них. — рыцарь был твёрд и спокоен, хотя близость окончания разговора со Стрейдом вселяла слабость в него. — «Мне хотелось бы»? — повторил старик с притворным удивлением. — В первых двух просьбах я не откажу, однако третья меня заинтриговала. Зачем тебе нанимать того, кто столь искусен. Неужели противник действительно так опасен? Может ты на должность канцлера захотел? А может короля? — Я живу лишь ради Лотрика, служу его интересам и прошу вас о помощи для удовлетворения этих интересов. — от смущения голос рыцаря задрожал, потеря самообладания была явно не к стати посла. — Живёшь ради королевства, но просишь от своего имени, если это так важно для короны, что ты взялся испрашивать меня об этом лично, как об услуге, не значит ли это то, что ты хочешь утаить что-то от любимого короля? — Я лишь прошу находиться рядом с нынешним канцлером человека, который сможет любым методом защитить короля. Дело в том, что господин Эдвин симпатизирует сторонникам восстания, он сам вышел из чёрных земель. В его верности сомневаться нельзя. Не без его справедливого руководства Лотрик стал господствующим государством, однако я не могу рисковать жизнью моего короля. — Я понимаю твои чаяния, но не находишь ли ты такие предрассудки розными твоему хвалёному рыцарству? Быть может, из-за того, что твои предки возымели душу, забрав её из огня самолично, ты готов просить о том, чтобы второе в королевстве лицо, но происходящее от слабого и порочного человека, кто-то убил? — Стрейд улыбнулся шире обычного. — Я предоставлю тебе помощь, за то, что позабавил меня. — убрав со своего лица ухмылку, сказал волшебник. — Орбек прибудет вместе с тобой в Лотрик. — Корона благодарна вам за содействие, ваша помощь не будет забыта! — выпалил рыцарь, встав со стула от напряжения. — Благодарю вас. — добавил он немного успокоившись. С улыбкой проводил его Стрейд до лестницы, показавшейся из-за отодвинувшегося пола, с той же неизменной гримасой он сел за стол, и по уходу рыцаря засмеялся. — Всё же есть любопытные вещи в этом мире. Сколько таких «послов» я видел, сколько ещё таких рыцарей суждено мне увидеть? Ещё одно потрясение случится в Лотрике? Будет ли оно последним? Грядёт нечто интересное. «В мире, где каждый мечтает стать богом в яви, трудно сохранить своё положение…» — вроде так говорил тот юноша, который сжёг себя в огне и отдал престол, жену и детей своих брату. Рыцарь шёл по белоснежным улицам, несколько помрачневшим из-за вечернего времени. Улицы были пресыщены чистотой и людьми в дивных нарядах. Некрытые коридоры-перемычки между круглыми дворами и площадями были усеяны деревьями и цветами. Овальные низкие здания и полукруглые здания-рёбра, сегментированные высокими и низкими башнями, словно ступенями, уходили вниз по склону: лестница за лестницей, пика за пикой, ребро за ребром. Путь был устлан проявлявшимися в сгущающейся тьме огоньками синего цвета, они наводили на мысли глубоко приятные, отчуждённые, и будто усыпляли. В городе становилось сыро и прохладно, но этого никто не замечал. В конце очередного чистого и к ночи обезлюдившего ребра стояла цилиндрическая башня, десять метров в высоту. Соединена она была парами мостов с высокими и более тонкими башнями предыдущей и следующей ступеней, как и остальные, служившие своего рода опорами верхнего города мостов и лестниц. Это был постоялый двор, из которого можно было без особых препятствий добраться до окраины города — места, где можно взять ямщика или лошадь. Однако рыцаря волновал лишь сон, он изрядно устал за день, подаривший ему надежду, охрану и союзника своему властителю. «Пускай старик и омерзителен, однако без него Лотрику будет худо» — рыцарь чувствовал, что сделал неверно, что не следовало говорить про свои опасения. Но было уже поздно. Он выполнил приказ короля и исполнил свой долг. А его скромная просьба — лишь кроткое выражение беспокойства, разделяемого многими его товарищами. Лучи яркого солнца, разрезая густые облака, освещали комнату, снятую рыцарем. Особую стать имело это освещение — мягкое, голубоватое, из-за единственной пары мутных витражных окон с изображением старца, читающего магический фолиант напротив цветущей яблони. Стерильное спокойствие, вызываемое таким светом, ничуть не придавало сил. Даже в нарочито разбросанных по столу писчих принадлежностях, сумбурно разложенных по тумбам, неприбранной постели, фрагментах доспеха, должных выделяться своим серебряным блеском, этот свет умудрялся наводить порядок. «Невероятно раздражает» — подумал проснувшийся только что рыцарь. Пошатываясь и разминая ноющие спину и поясницу, он встал со стула, резного, тёмного, дубового, такого же, как и везде — незамысловатого, но притягательного, эпатажного в некотором смысле, однако лишь для тех, кто увидит его у себя, на чужбине; в Винхейме такие стулья и подобные предметы резко теряли хоть какую-то ценность. Рыцарь, проспавший на стуле от силы пару часов, не ощущал усталости. Сказывался общий дух города. Не сознавая, по началу, время суток, он поплёлся в ванную комнату. Всё же было у магов одно преимущество — чистоплотность, даже не смотря на опостылевший минерал, из которого было сооружено всё, и на какой-то мутный металл, обрамлявший внутренности комнаты, рыцарю было приятно воспользоваться рукомойником. Умывшись холодной, удивительно чистой, водой, он взглянул в зеркало. На него смотрело, казалось, привычное лицо: светлое, оливково-бежевое, грубое, худое лицо с лёгкими морщинами на висках; проступающая щетина и жёсткие короткие светло-русые волосы, венчанные прекрасными глазами изумрудного цвета. Однако присутствовала на нём явно видная и неподлежащая сокрытию насмешка. Насмехался он над всем прошедшим днём: над своим глупым стремлением создать беспорядок, привнести сумбур в это монотонное явление жизни под названием «Винхейм» — стремление это выражалось в разном: от плутания по улицам города вчерашней ночью до разбросанных бумаг и пролитых чернил, от желания разговорить хозяина постоялого двора до сумбурно брошенных частей доспеха. Неосознанно и инстинктивно он пытался вернуть привычную ему суету естественной жизни Лотрика, Асторы, Иритилла…. С облегчением он уходил из этого места. С каждым пройденным метром, с каждой пройденной площадью, с каждой ступенью ему становилось легче. Проклятый белый город был схож в тот день со здешним небом своим холодным спокойствием и искусственным безмолвием, пресыщающим колыбель магов ощущением пустоты вещественного. Давно скрылся этот город за рёбрами зданий, опускающимися по крутому склону. Всё реже становились безупречно ухоженные растения, всё более живым казалось окружение. Вот окончился длинный и широкий главный мост, что вёл возы, путников и прочих в центр города. Он переходил в столбовую дорогу — мельчали здания, пропадали, без того редеющие, мостики-хорды, исчезали блеск и безропотность форм. Удивительно то, как плавно и радикально при этом менялся Винхейм: теперь это был простой городишко, с каменными потёртыми кладками, изъянами и плодами самовыражения жителей. Не столь красивый, но более приятный был старый Винхейм, чем величайшее детище прогресса и плод торжества ума над инстинктом и эмоциями, воплощённое в стеклянном городе на вершине холма. Впрочем, рыцаря это не волновало слишком сильно. Пьянящая незыблемость и праздность, притупляющая чувства, пропала. Настал черёд усталости отразиться на шедшем уже приличное время в тяжёлой экипировке человеке, однако он счастливо шёл к ямщику, наслаждаясь жизнью…. Конюх взялся подковывать лошадь — почти чёрную, гнедую кобылу, одну из лучших, со смоляной гривой и голубыми глазами. Для рыцаря было неожиданностью услышать, что она теперь принадлежит ему. Подарок сделал некий вельможа в серой мантии с глубоким капюшоном, который, ныне ждал рыцаря в трактире. Расположенный в ветхого вида здании, украшенном узорами из мрамора; трактир представлял собой чистое и опрятное место: светлое, многолюдное и спокойное. Посетители обсуждали дела, праздновали успехи и искали утешения в стакане со спиртным. Рыцарю нравилось такое окружение, даже не замечал он сосредоточения большинства здешних взглядов на себе. На своё удивление, он быстро нашёл волшебника, сидевшего около окна, в которое бил свет. — Нерасторопен ты, однако, Арден? Так ведь тебя зовут? Тот рыцарь Лотрика, который воззвал к нам? — Маг пнул стул с пренебрежением. — Орбек, если не ошибаюсь? Давай, расскажу тебе о деле. — Арден сел на стул, крепкий и дубовый. — Без надобности, я знаю, что от меня требуется. — Пренебрежительно промолвил чародей. — Тогда зачем ты позвал меня в это место? — Недоумённо спросил рыцарь. — Интересно узнать, кто ты? Кем служишь? Насколько важен? Почему послан был именно ты? М? — Орбек смотрел на Ардена пристально — будто сверлил взглядом. Этот утончённый человек в серой мантии и несколько более тёмной, чем у большинства волшебников, рубашке представлялся каким-то более холодным, чем остальные люди. То ли белоснежная кожа, то ли вредный нрав, возможно его излишняя задумчивость — создавали в нём образ, глубоко отторгающий; отторгающий, прежде всего, своим невниманием к собеседнику. — Я –гвардеец его высочества, принца Лотрика, был послан в эти земли канцлером для решения задачи государственной важности. Назначен послом за личные качества и боевые заслуги. — Ответил заученной фразой Арден. — Нет, не этого хочу. — Проговорил Орбек, засмеявшись. — Хочу услышать, как, за выслугу лет взошедший на высокий пост, дурак распинался перед сильнейшим магом: про то, как умолял помочь его королевству и «стойко» говорил об угрозе его обожаемому королю со стороны некого канцлера Эдвина! Весь трактир оживился разом: зачинаться стали сплетни, глумиться изволил народ, и, конечно, никто не взирал на рыцаря более с боязнью. — Ты услышал, что хотел — теперь изволь отправиться со мной в Лотрик. Лошадь должна быть подготовлена. — Арден встал из-за стола и пошёл в сторону конюшни…. Мимо рыцаря пролетали леса и поля, дома и хижины, возы и кареты. Тучи сгущались на небе, ветер прорезал с еле слышимым свистом сегменты и поры доспеха. Накидка ширилась от заполняющего её воздуха. Щуря глаза, Арден пытался держать в виду дорогу, прерывавшуюся местами и затмеваемую потоками бьющего в глаза ветра. Орбек двигался следом, на белоснежной лошади, с необычными, красными глазами. Он был невозмутим, недвижим, будто окаменевший. На дорогу он не смотрел, возможно, он даже спал, или дремал. Они держали путь в некий пограничный город между землями Лотрика и Винхейма. Оттуда Орбек должен был отправиться в столичную область метрополии, а Арден — в возведённую загодя до возможной войны крепость, расположенную в точке соприкосновения Лотрика и Лондора. Однако судьба распорядилась иначе. В ливень, сопровождаемый громом и порывистым ветром. В номер, снятый двумя промокшими насквозь господами, вошёл человек в чёрном плаще. — Кто ты? — Арден помог снять вымокший насквозь плащ. — Ты метался по всему городу. Зачем тебе было нас искать? — Орбек, еле заметно, задержал что-то пальцами под рукавом мантии. — Война началась. — Красный от напряжения гонец вручил гвардейцу повестку. В тот же день, герои выдвинулись в сторону Лондора.