00:00. Галактика-1
После шестого эпизода.
Прошла почти неделя с тех пор, как Авокато не стало. Его брошенного сына терзала душераздирающая скорбь, но со временем он стал изредка мелькать в коридорах корабля. Мнимое «смирение», переключение тимсквада на основную незаконченную миссию и прочая космическая рутина — всё это создавало раздражающую иллюзию того, что дела начинают идти своим чередом. Больше всего это ненавидел капитан. Вот почему он снова бродит по Галактике-1 в часы отбоя, катаясь рукой по холодным металлическим плитам. Вокруг ничего, кроме гула корабля и тихого храпа в вентиляционных решетках. Като младший всё ещё большую часть времени прятался в шахтах, пытаясь сражаться с безысходным горем, и кто как ни Гэри мог понять мальчишку. Блондин двигался дальше по знакомому пути, который выкинуло из его памяти сразу после случившегося, и он так и не понял, почему. Может потому что больше не было необходимости помнить этот путь? Нет… Это отчаянный побег от тошнотворной мысли, что этот путь приведёт лишь к разочарованию и пустой комнате. С каждым шагом Гэри был всё ближе к той комнате, и чем меньше оставалось идти, тем больше он замедлял свой ход, оттягивая этим заведомо неизбежную встречу с металлической дверью. Надпись D-41 уже со многим ассоциировалось в голове у капитана, обрела душу, полную воспоминаний и… чувств… Этого больше нет. Просто холодная надпись. Уткнувшись лбом в твердый металл, Гэри будто бы ждал приглашения, хотя прекрасно знал, что никто не скажет ему "заходи". Он и не должен был, это было бы неуважительно по отношению к покойному другу. Простояв в апатии ещё несколько мгновений он услышал тихое, механическое жужжание, от чего боязливо дернулся и проскользнул в комнату, заперев её за собой. Кевин, твою мать. Капитан облегченно выдохнул, будто только что увернулся от пули. Пришлось немного подождать, пока «дьявол» не сгинет. Сразу после этого, буквально через секунду, к нашему капитану пришло осознание. Он в его комнате. Гэри не был здесь уже несколько дней, и судя по скопившейся пыли, никто другой тоже. Вздохнув, блондин сделал шаг внутрь тускло освещенного помещения, и несмотря на то, что в комнате больше никто не жил, вокруг всё ещё веяло запахом Авокато, знакомым запахом, от которого так сильно болело сердце мужчины в красном костюме. Обреченно подойдя к стоящему слева комоду, Гэри осторожно коснулся шлема вентрексианца. Взяв его обеими руками, поглаживая большими пальцами по бокам, капитан трепетно взглянул в переливающийся янтарный визор, за которым виднелась лишь темнота. Гэри скучал за сиянием этих горящих золотых глаз, сверкающих каждый раз, когда их хозяин сражается, хищно выцеливая будущих трупов. Этот взгляд заставлял капитана чувствовать тепло глубоко внутри. Даже когда другие осуждали его за выскочки, котоподобный друг делал ему утешающие комплименты, смеялся над его глупыми шутками. Нежно смотрел на него, когда просыпался рядом. Этот взгляд всегда был любимым Гэри. Мягкий, сонный, нежный… Это было редкостью от Авокато, и каждый раз, когда капитан ловил его на себе — выигрывал лотерею, появлялся трепет в груди. В такие моменты показушник действительно ощущал себя особенным. Теперь их больше нет… Клятые, навязчивые мысли вернулись в голову капитана, вызывая болезненное покалывание в глазах. От обреченности происходящего руки начали судорожно трястись, и Гэри пришлось отложить шлем в сторону, чтобы хоть как-то подавить руками удушающее напряжение в области глазниц. С тяжелым, дрожащим выдохом, капитан смог кое-как усмирить лихорадку и сдавленной походкой продолжил движение по комнате, чтобы добраться до самой сокровенной точки. Кровать. И если как обычно не заправленная постель вызывала чувство уюта и комфорта, то пустота и отсутствие вмятин от владельца оставляли смотрящего лишь мучаться в жалкой агонии. По указке неведомого импульса сознания, Гэри пал на страдальную койку, медленно сняв с себя защитные ботинки. Все его шесть чувств были захвачены, как только капитан коснулся головой поверхности кровати, пропитанной кошачьим духом, смесью необычного табака, металла и сырого грунта. Было время, когда блондин забыл, что ничего лучше в жизни не вдыхал, и за такое хотелось наложить на себя руки. Переворачиваясь на другой бок, Гэри почти надеялся, что увидит мягкую, спящую фигуру напарника рядом с собой, но здравый смысл твердил обратное, не давая этой надежде сделать и шага. Капитана снова в один миг лишили всего, и даже себя самого. Снова осталась лишь оболочка. Снова всё сначала. СНОВА, БЛЯТЬ! Слёзы медленно стекали по щекам Гэри. Пробормотав несколько несвязных матов, он снова перевернулся, на этот раз лицом к стене, чтобы хоть как-то собраться с мыслями. Боже, он сошел с ума? Всё это головное безумие только из-за того, кого он едва знал? С этой сильнейшей головной болью и колотящимся сердцем ни с того ни с сего любой может почувствовать себя психом, и наш капитан не исключение. Но… можно ли назвать это сумасшествием? Сбросив все осуждающие, неприятные и угнетающие мысли быстрым мотком головы, капитан лег на живот и уткнулся лицом в подушку, жадно вдыхая аромат Авокато. ***??:??. Каюта D-41
— Доброе утро. — ... Сон Гэри начал развеиваться, заставляя слипшиеся от слез веки раскрыть глаза, тоже высушенные и режущие, как песок. Всё вокруг было залито мягким желтым светом, из-за чего капитан долго не мог сфокусироваться, пока окружение наконец не приняло четкие очертания. — Моё утро сегодня не доброе значит… На этот раз чей-то до боли знакомый голос привлёк внимание сонного, и осознав, что первая фраза была адресована капитану и уже ожидала ответа, он резко развернулся, чтобы увидеть… — Авокато… Вентрексианец немного изогнул бровь в ответ на хриплую констатацию факта, а губы изогнулись в ухмылке, когда тот сдвинулся, чтобы получше устроится на локтях. — Ммм. — утверждающе промычал гость, перед тем как прислониться к узкой боковой стенке, фирменно закинув руки за голову и скрестив ноги в лодыжках. — Плохо спал? — Плохо спал? — несоображающе повторил Гэри, пока судорожно обдумывал что черт возьми происходит. — ПЛОХО СПАЛ?! — еще раз, правда уже кричащим тоном воскликнул капитан, задавая этот вопрос уже не сколько себе, а самому собеседнику. — … — ухмылка все еще не уходила с лица другого, уже готовясь к тому, что сейчас начнется представление в духе Гудспида с перепадами децибел от минус шести до плюс ста пятидесяти. — Хе-хе-хе… — смех блондина был до жути не естественным, что ввело второго в напряжение. — ДА ЧТОБЫ ТЕБЕ ВСЮ ЖИЗНЬ ТАК СПАТЬ! — … — ... Несмотря на то что «вспыхивать» очевидная составляющая характера Гэри, ошеломительно нечеловеческий оскал и яростный взгляд, смотрящий прямо в золотые глаза апонента, заставил того понять, что собеседник действительно не в духе, отчего ухмылка дала слабину и окончательно сползла с лица котоподобного. Оба решили сделать паузу для небольшой разрядки. Авокато… точнее сон… или видение… какая-то нечистая совесть? Не важно. Нахмурился и сполз поближе к Гэри, снова облокотившись на один локоть. — Ты хочешь поговорить? Капитан сопнул носом, и потянул руку к лицу, чтобы стереть очередную слезу на щеке, но сразу убрал её, когда обнаружил, что мокрая дорожка уже успела высохнуть. Гэри медленно посмотрел на ожидающие выражение друга. Он действительно будет говорить об этом? Нет, ему обсолютно это не нужно. Рассказывать, насколько он обезумел в эти последние космические дни, срываться перед каким-то вымышленным фантомом колеченного разума. Последовало медленное качание головой. — Нет. Я не могу… Фантом долго обрабатывал отказ, опустив глаза вниз, но в итоге пожал плечами. — Ладно. — … — Просто я думал… Пока у нас есть время… Последнее предложение заставило Гэри в каком-то смысле «опомниться» и начать смотреть на происходящее в каком-то совершенно другом русле. Призрак? — А потом что? — Потом всё. — последовал загадочный, совершенно невнятный ответ, после чего Авокато встал с кровати, чем заставил другого почувствовать страх. Страх, будто капитан опаздывает на последний рейс из черной дыры. — ... — Можем сыграть партию или… сходить на мост… Может… Только вентрексианец повел головой, чтобы указать на выход из комнаты, как его тут же одернул внезапно вскочивший Гэри, схвативший синего за нерасторопную лапу. Она была такой тёплой и… живой… от чего капитан не верил в происходящее ещё больше. — Я… Я хочу остаться здесь… Просьба очевидно была личной, но по большей части относилась к синемеховому. — Как скажешь… — Авокато долго не думая сел обратно на кровать. Прошло некоторое время, перед тем как один из них нарушил молчание. — Кто ты? Вопрос был абсурдным, но задан был довольно серьёзно, что вызвало искренний смех у призрачного синего ассасина. — Старик, ты явно не в себе. — вентрексианец положил руку на плечо мужчины, от чего в груди второго как будто раздулось что-то очень воздушное и горячее, заполняя его изнутри. — Я знаю… — со спокойной ухмылкой согласился капитан, потому что это было единственное правдоподобное объяснение происходящему. Поняв, что точного ответа он не дождется, Гэри решил немного разогреться и начать с чего-то полегче, прежде чем ломать четвертую стену своими парадоксами. — … — Недавно я видел малого… — ..? — взгляд мохнатого солдата резко стал напряженным и сосредоточенным на лице Гэри, будто от каждого последующего слова зависит жизнь всей вселенной, однако вскоре он перевел голову в направлении пола, ведь тема была больной и в каком-то роде запретной. Разговоры о ней всегда создавали некий барьер между напарниками, в частности этим создателем всегда служил вентрексианец. — С ним… всё хорошо? Тишина повисла в воздухе на несколько секунд. Разумность вопроса была под сомнением, как и тон задающего, но для синего здоровяка не было ничего важнее сохранности его сына, и все остальные, казалось бы, более важные и логичные вопросы лишь перекрывались грубым отцовским инстинктом. — Издеваешься, да? — попытку сохранять спокойствие и улыбку на лице сорвали осуждающие ноты в голосе капитана, который, по видимому, принял этот вопрос на счёт своей кровной потери из прошлого. Гэри будто бы видел в друге собственного отца, срывая гнев на них обоих за на редкость схожее амплуа их опрометчивых поступков. Авокато как ни странно понимал, в чем кроется резкое недовольство, а именно на что его хотел навести раздраженный напарник, и грызущие совесть мысли на пару с угнетающим взглядом второго создавали чрезвычайно напряженную и неприятную обстановку, что с каждой секундой мертвым грузом давила на кота сверху. — … — Думаешь ты герой? — Ты убил… своего сына. — последние несколько слов из-за спертости высказывания вырвались будто стая бешенных собак. — Мне ничего не оставалось… — Хрена с два! Ты мог просто… швырнуть её в сторону, как горячую картошку! Как горячий, сука, КАРТОФАН! — к рассуждением Гэри приплюсовалась знакомая всем коронная жестикуляция. — НЕ МОГ, ЯСНО?! — Авокато силой схватил второго за шкирку, вгрызаясь яростным криком в уши капитана, но не львиный взгляд ни кошмарный оскал не заставили Гэри даже содрогнуться, не то что перестать солить на апонента. — Всё ты мог… — … — от непробиваемости позиции капитана агрессор решил оставить попытки его как-то переубедить и ослабил хватку. Авокато снова одарил теперь уже немного злостным взглядом голубоватый пол, и ссутулился, опираясь локтями на ноги. Марать руки мохнатый не стал не только из-за железной силы воли и врождённой терпимости, но и сами предложения товарища при всей их нелепости заставляли задуматься даже смекалистого и опытного бойца. — Просто не стал. Так… было легче? Проще? — … — вентрексианец продолжал сидеть неподвижно, впав в своего рода апатию, а загадочное молчание и нежелаение отвечать только давало Гэри ещё больше убедиться в своих словах, хоть и не до конца. Вскоре капитан понял, что не очень хочет залезать в голову товарищу и пытаться изменить случившееся пустым гавканьем друг на друга, поэтому лучшим выбором Гэри посчитал говорить о чем-то более приятном и спокойном, иначе скопившиеся в воздухе напряжение в купе с ненавистью, неловкостью и досадой задушат обоих ядовитым газом. Если времени действительно не так много, то скоро это прекрасное видение тире кошмар может завершиться. Далее голос стал идти полушепотом, как бы разряжая обстановку. — Классный пацан… — … — Его этот… огонь… в глаза-ах... Огнище, прямо как у меня, хм… Будто в зеркало смотрю, хах! Только он… ещё ярче, лучше. В нём столько энергии… Мне так нравится... — … — Но… больше он напоминает мне тебя… — ... Слова о сыне сильно смягчили стан Авокато, но если бы на этом все закончилось. Краем глаза Гэри мог заметить как его физиономия окончательно сползла куда-то на дно, брови судорожно тряслись, чтобы не съехать с нахмуренной формы на жалостливую, а искры в глазах заставляли беспокойно смотреть другого на начало катарсиса. Охотник за головами всеми силами пытался скрыть это зрелище, в стыде отворачивая голову в сторону от капитана и сжимая тигриные челюсти, чтобы ни одного жалкого хныка не выскочило сквозь стальные клыки. Несмотря на хитрые «операции» здоровяк не пытался как-то прикрывать лицо руками, наоборот, они ни на дюйм не изменили своего положения, будто не хотели учавствовать в утешающем процессе или их вовсе парализовало. Для многих, в том числе Гэри, это могло бы стать показателем каменного духа, бесстрашия перед слабостью, или… иммунитета к страданиям?.. И действительно, это страдание будто бы не могло вырваться наружу и заразить всех вокруг своей горечью, потому что хозяин крепко удерживал его изнутри, мужественно выжидая конца припадка, как будто это какая-то ежедневная процедура. Смотря на всё это капитан поражался не столько тому как он это делает, сколько… зачем. — Бесчувственный, свирепый головорез… Прямо перед вами… — … — … — Мне было нужно это. — Что? Поплакать за мой счёт? — Знать, что он… как-то с вами ладит. Мне стало намного легче. — … — Ты помнишь о чём я тебя попросил? — … — Гэри? — Что? Что ты хочешь от меня услышать? Я не стану ему отцом… никогда. — Станешь. Как же мощь Гудспидов? — Хах. И когда это ты стал в неё верить? — С того момента как один из них стал помогать незнакомому вентрексианцу, показал ему, что такое настоящая дружба, что можно исправиться даже… Если… захотеть этого как можно сильнее. — Лучшие годы. — Несколько дней, друг. — … — … — Хорошо. На том свете будешь мне торчать. — Уже, бро. — Я пошутил. — А я нет… — … — … — Слушай, можно тебя спросить кое-что? — ..? — Ты когда нибудь чувствовал, что… мы больше чем друзья? — … — … — Я думаю… что чувствовал себя… другим рядом с тобой. Хотел… и боялся… — Чего боялся? — Этих мыслей. Я… черт. — … — Я был не уверен, что ты чувствуешь тоже самое. Я гнал эти мысли прочь, но всё-равно… надеялся на что-то. Всё это… какой-то бред... — … — Твои чувства к Квинн они были… настоящими, ну я и… — ..? — Забей. Не важно… — Подожди… Стоп. Я-я не понимаю… Может ты это… не ты, а… мои чувства, которые просто притворяются тобой? Маскарад из нейронов в моём мозгу, или… — Ну может. Это то, что ты хотел услышать? — Я-я не знаю… Не знаю! Происходит столько странного дерьма, и я просто не знаю, как с ним справиться. Я… Какой смысл в моих чувствах сейчас? Ты мертв, тебя нет, слышишь?! — … — Мне очень… тяжело. Я скучаю… Ужасно. Скучаю. — … — Я снова в этом адском состоянии. И… не могу каждый раз… собирать себя заново, понимаешь?.. Нужно двигаться. Дальше. Вперед, а не назад! — Я понимаю. — Да? Тогда зачем это всё? — …Может… чтобы ты отпустил то, что чувствуешь. Сгруппируй мысли, дай им форму и помоги выйти наружу. Тогда ты сможешь идти дальше… — Что это должно значить вообще? Как? — Ты мне скажи, это твои чувства. — Ладно, тебе же хуже… — … — Думаю всё это значит, что я чокнутый шизофрейник... — … — Который в тебя влюбился… — Влюбился? — По крайней мере… Ты мне нравишься… Типа, даже очень, так стрёмно... Черт… Я всё ещё в аху– Без шанса закончить несвязную тараторку мужчины, мохнатый грабанул щеки капитана массивными ладонями, опосля прижался к его губам нежным поцелуем, заставив взбудораженного умолкнуть, вероятно второй раз за всю жизнь. От внезапности такого действия по телу ошалелого гомосапиенса пронёсся ледянящий озноб, проскользивший от крестца до самой шеи. Эти живые чувства от губ вентрексианца, таких шелковистых и мягких; от его шерсти, першащей человеческую кожу; приятного сдавливания лица матерыми, в то же время бархатными и складными лапами, будто бы вводили златовласого в ещё большее сумасшествие, диссоциировали его и без того хаотичный разум, однако в такой трепетный момент ему оставалось только принять это, целуя в ответ с вожделением и страстью, о которой до этого мог только мечтать. Момент сказочного блаженства прогремел свой пик, и на время мужчины смогли оторваться друг от друга. Гэри чуть ли не задыхался, попутно осознавая, что всё это время не сделал и глотка кислорода. — … — Нет, влюбился. Я люблю мертвеца… Блестяще… — Мне очень жаль… — Не надо… Я не могу его вернуть… Просто я жалею о том, что не успел сказать это раньше. — Он тебя услышал. — Ты?.. — Да, детка… Это я. — Ты… наплел про все эти группы и формы, только чтобы треснул? Чтобы признался? — Нужно же было дать тебе толчок… — Не ссакой деланый, я смотрю… Хитрожопый ублюдок. — Хе-хе-хе… Да ладно ть-- Капитан резким толчком накинулся на обидчика. Такой импульс заставил расслабленного второго упасть на спину, став подушкой безопасности для тела мужчины сверху. Выходка Гэри была очень грубой и небрежной, но сразу же забылась, как только он закрыл рот Авокато своим собственным. Пока ранее доминирующий солдат приходил в себя от такого храброго шага, раскочегарный блондин крепко сжал покоцанную безрукавку кота, его рот и язык жадно шевелились, задевая дёсны вентрексианца, лихо скользя по его острым зубам, словно меж смертельно заточенных копий. Прижатый горячим, гладким лобызанием мужчины, мохнатый приглушенным мычал и пытался следовать пылкой страсти капитана один в один, обхватив его талию массивными ладонями. Было приятно, черт возьми, даже прекрасно, наконец-то иметь возможность прикасаться и прикасаться друг к другу, даже если это всё было нереально. Когда Авокато начал отстраняться, чтобы захватить немного воздуха, Гэри подловил этот жест, и не теряя драгоценных секунд наклонился под голову синемеховому, чтобы оставить мокрые следы везде, где только можно: челюсть, шея, ключица — все это вызывало удивленные вздохи у котоподобного мужчины, когда хватка усиливалась с каждой новой остановкой на махровых частях тела. После сладостной передышки их губы снова соприкоснулись. Гэри сдвинулся, чтобы оседлать бедра другого, и притянул кота за плечи вслед за движением своего корпуса. Вентрексианец воспринял это спокойно, крепко прижимаясь и обнимая напарника в ответ. На мгновение наступила тишина. Тяжело выдыхая, двое увлеченных жеребцов разошлись, прежде чем медленно податься на бок и осторожно рухнуть на уже окончательно смятое постельное белье лицом друг к другу. Авокато наблюдал за Гэри с той нежностью, которую капитан мог видеть лишь в предрассветные часы, если ему счастливилось проснуться раньше вентрексианца. — Коснись меня… — попросил Гэри после нескольких минут приятного молчания. Нелепые слова капитана снова заставили вентрексианца смеяться. Глубокий, возбуждающий баритон кота ласкал уши блондина. Гэри казалось, что прошло много лет с тех пор, как он слышал этот смех. — Детка, я и так прикасаюсь к тебе — сексуально ответил Авокато, напоминающе сгибая пальцы на талии капитана. Ощущения пальцев, давящих на кожу сквозь тонкую рубашку, было достаточно, чтобы тот вздрогнул от возбуждения. Гэри покачал головой, прежде чем сменить положение на сидячее. Амурная улыбка на лице кота растаяла, когда он рассмотрел изменившееся выражение блондина. — Нет... — Гэри резко оседлал своего партнера. Колени были вровень с чужими бедрами. Крупные выпухлости под штанами обоих упруго соприкасались, создавая приятное трение. Тихий звук, вырвавшийся у вентрексианца от такого действия, был чем-то средним между жалостным стоном и требующим нытьем. — Уверен? — голос Авокато стал более низким и тяжёлым, рычание в его тоне заставило другого немного прикусить нижнюю губу, прежде чем кивнуть. Гэри жадно занёс пальцы под жилет вентрексианца, стягивая его кверху вместе с остальной защитной остнасткой. Оголенный, тёмно-синий торс с отливом бирюзы был идеально слаженным, скрывая рельеф натренированных мышц за толщей шерстяного покрова. Анатомия инопланетных котов была куда габаритнее человеческой примерно в полтора раза, из-за чего формы туловища и обхват рук страстно зазывали капитана своим брутальным калибром. Несмотря на то, что сам Гэри всегда был довольно крепким орешком, такие массы вызывали у капитана чувство лёгкой слабости и в то же время защищенности. Сбросив с себя немногочисленные одеяния, на снятие которых будто бы не было потрачено и секунды. Неуж-то в очередной раз проделки слащавого видения? Златовласый страстно припечатал шерстяную грудь Авокато обеими руками. Такой маневр конечно же не мог не сослужить вентрексианцу триггером к тому, чтобы через одно же мгновение ловко схватить прессовщика одной базукой вокруг оголённых плеч — другой за талию, прижав мощной синей ладонью к пояснице, после чего перевернуть его с постыдной легкостью, впиваясь в обнаженную, подтянутую фигуру капитана с вожделенным кошачьим зраком. Та нелепая уверенность, которую чувствовал эпатажник несколько мгновений назад, слегка сбавила обороты, из-за чего Гэри невольно пытался загородить рукой свою хоть и величавую, но бесчестную голизну. Авокато же, казалось, не задавался вопросом, что он явно видел в теле напарника, и просто самодовольно глядел на ожидающе-опоясонного белокура. Отведя преграждающую руку капитана плавным движением, чтобы подтянуться ещё ближе и сладко пригладить щеку Гэри, вентрексианец приложил пальцы к его зеву. В безмолвном понимании уста мужчины раскрылись, чтобы пустить их в рот, бесстыдно облизывая и посасывая, пока синемеховый охотник не отдернул руку и не расплылся мягкой, умиротвореннной лыбе. Уповая на дальнейшее продолжение соития, вентрексианец вошел в задний проход Гэри средним пальцем, проскользнул внутрь, медленно работая с возбуждённым мужчиной. Блондин закрыхтел и вытолкнул палец назад, следуя темпу своего партнера, когда внутрь уже прошпигованного и влажного очка погрузился второй палец синемехового. Всхлипы белокура превратились в стоны, когда верхние фаланги кота коснулись его райского места, замедляя свой темп гладкого трения и уделяя особое внимание массажу простаты блондина. На редкость искусное стимулирование нервной подушечки гомосапиенса завершилось, и два звёздных крейсера покинули межпространственный коридор белорука. Пустота, воцарившаяся после такого поступка и потеря драгоценного тепла в глубине сильно расстроили Гэри, прежде чем что-то гораздо массивней прижалось к его анусу. В последствии капитан понял, что это был отверделый, каучуково-рыхлый фаллос синемехового. С некоторым испугом Гэри было приоткрыл рот, чтобы резонно возразить: «— Едрена матрена, а как же смазка?!», но не издал ни звука, когда оглянулся на точку столкновения и пристально созерцал как лохматый хахаль неспешно внедрился в хоть и увлажнённое, но довольно узкое жерло живчика. От первого же толчка Гэри ахнул в голос. Всё, что оставалось капитану — ласково утюжить шерсть по нагруднику, плечам и сильным руках котоподобного, наслаждаться лёгким экстазом от шпигования его простаты заострённым, горячим и мощным, будто прошипованным вентрексанским началом. Началом Авокато… При этом не чувствуя абсолютно никакого дискомфорта в удовлетворяемой половине тела. Ах да… Со слезами на глазах хватился наш герой — всё это было не по-настоящему. Он лишь грезил обмануть плод своего воображения, которому довелось сыграть действительно убедительного Авокато. Но ничто не было бы так хорошо и гладко наяву. — Гэри?.. Большой палец образа воображения мягко прошелся по его щеке, вытирая случайную слезу. Тон Авокато звучал обеспокоенно, как будто понимал, что бешенному сердечному ритму капитана не давали угомониться противоречивые мысли. — Ты в порядке? — Я… — Гэри чутка сместился, с некоторым стыдом осознавая то, насколько плохо и странно выглядели его слёзы, в то время как его котопартнер был полностью погружен в него. — Нет… — наконец признал он. Стан Авокато выглядел встревоженным. — Хочешь, чтобы я остановился?.. — Нет. — Гэри обвил обеими руками мягкую, лохматую шею синемехового. — Продолжай… Пожалуйста. Желтоглазый бугай плавно кивнул, передвигая ноги Гэри, закидывая одну на плечо, чтобы предоставить своему рослому кошачьему достоинству больший доступ, Вентрексианец протяжно двигал всадника внутрь-наружу и слегка вытягивал позвоночник, натирая упитанным инопланетным органом самцовый клитор белокура. Эти божественные чувства принесли только ещё большие слезы — было адски приятно, да, и болевые ощущения были, но они как будто лишь имитировали возможные реальные. Всё это — грёза, старающаяся воспроизвести действительность… Гэри попытался выкинуть это из головы, когда услышал глухое придыхание Авокато, открывая мокрые веки, в желании ещё раз посмотреть на взволнованное лицо своего пихаря. Свет за его головой мягко отражался от его шерсти; синемеховый любовник излучал свет, который казался… безмятежным. Может показаться клише, даже ангельским. У Гэри перехватило дыхание, он чувствовал себя немного виноватым. Он должен получать удовольствие, а не увязнуть в мыслях о космо-галюцинациях. В итоге капитану наконец удалось кое как улыбнуться. Он убирает руку с необъятной спины вентрексианца, чтобы нежно погладить его сконцентрированный кошачий лик. Авокато попутно тыкался носом в ладонь мужчины, а из его горла вырывалось мягкое мурлыканье. Оказывается, даже котоподобные с Вентрексии обладают такими милыми контрприемчиками, и это только приближало капитана к скорому финалу. — Ух-х, тебе нравится, да? Нравится… — игриво вопрашал Гэри, видя, как голова напарника блаженно изворачивается в его ладони. Тем временем мохнатый охотник только ускорял свой темп, слегка передвигая Гэри на руках, чтобы ещё больше усилить зондирование щекочащей нейроны простаты. Златовласый джедай еле сдерживался, чтобы не закричать; его спина дернулась, а голова запрокинулась, чтобы сопроводить эйфорийные стоны. Приняв ответные сигналы, Авокато и не думал сбрасывать скорость, наоборот — с еще большим рвением он амбалом жахал проход гомосапиенса, в погоне за новыми, паче острыми стонами засаженного. Это страстное сношение продолжалось до тех пор, пока Гэри не начали мерещиться звезды, вздохи, вырывавшиеся из его горла, наполняли воздух, смешиваясь с глухими шлепками по коже и лёгким грохотом каютного лежбища. Он чувствовал, как слезы все еще рвутся наружу, однако сейчас белокурый рейнджер уже не мог сказать, по какой причине. В какой-то момент Авокато начал замедлять шаг. — Гэри, я… — начал со слипшейся от пота шерстью котоподобный, и оборвавшись на полуслове, когда капитан притянул его к себе. — Всё, что захочешь… — пробормотал вентрексианец, сладко пригубив командные уста мужчины. Авокато на мгновение растаял в поцелуе, прежде чем отстраниться. Улыбка заиграла на его кошачьем стане, прежде чем он уткнулся лицом в шею Гэри и вновь активировал таз, буравя лиловым елдыком уже раскочегаренный кузов балабана вниз по траектории. Последний толчок — столь инкубируемая до последнего возможного момента сперма низвергнулась на пару с непостижимым оргазмом, накрывшим кобелей с головой. Гэри вскрикнул — его бедра онемели. Неужели он просыпается? Чёрт подери, нет, только не сейчас! — А-авокато... я-а ль-… — начал доносить самые драгоценные, но такие тяжеловесные слова капитан, как его прервал очередной целомудренный поцелуй мохнатого ловеласа. — Я тоже тебя люблю. — Сокровенная фраза масленно зазвенела в ушах капитана, и всё же почему она звучала так искаженно? Теперь все вокруг мужчины словно в замедленной съёмке. Зрение размывалось, а взгляд будто бы накрывало светлой пеленой. Наш герой определенно был на пути к пробуждению, когда последние очертания возлюбленного растворились в небытие… Происходящее было вне его контроля, и Гэри был не в силах остановить это.***
02:41. Каюта D-41
Очнувшись в холодном поту и слипшейся жидкости под нижним бельем вплоть до самого живота, глаза Гэри сверкнули в блеске световых индикаторов, едва ли способных освещать траурную каюту. Зрение все еще было в разфокусе. Мужчине пришлось долго промаргиваться пока раздражающее мыло не исчезло. Тёмная комната накогец приобрела четкие контуры и напомнила ему, где он находился всё это время, и, что более важно — он был один. Разбитому в дерьмо после отключки, златовласому матросу потреблвалось время, чтобы осознать это. И с каждой последующей секундой, проведённой в гробовой тишине, беднягу вновь поглащала мучительная скорбь. Свернувшись калачиком под тонким фиолетовым одеялом, которое всё ещё слабо пахло усопшим напарником, его тело сотрясалось от страдальных всхлипов. Был ли он действительно влюблен в Авокато? Мысли об этом выжирали Гэри изнутри, ведь даже если так, то в этом уже не было смысла — потерянный близкий никогда не сможет услышать заветное признание, не говоря уже о том, чтобы дать капитану ответ, в котором он так смертельно нуждался. Позади послышался уже давно въевшийся в голову звук нарушения личного пространства. Капитан так и не смог пересилить себя и повернуться к зашедшему гостю. Он был железно уверен, что вот-вот потратит последние жизненные соки на очередную встречу с тем, кого со стопроцентной вероятностью не хочет видеть. В то же время он должен был сделать это даже ради малейшего, ничтожного шанса увидеть его… Авокато… Прошу, умоляю, пусть это будет он. — Гэри? — механический, убого-вымараживающий голос Кевина уничтожил родимое “молчание веры”. В этот момент Гэри почувствовал мощный прилив крови к голове. Это конец. От безысходности происходящего кулаки сжимались до мозга костей, сопротивление слезам и стонам создавало лишь боль в лицевых мышцах и делало только хуже. Последняя капля жалкой, но сильнейшей надежды капитана растворилась в полном небытие. Неужели Кевину действительно было так нужно приходить сюда и сыпать соль на раны своим ублюдским присутствием, наблюдая, как капитан рыдает, словно несчастный ребёнок? Последние секунды отчаянного здравомыслия и тело мужчины в красной жилетке перешло на инстинктивные резервы, в режим животного самосохранения. — УБИРАЙСЯ! — режущим криком раздался одичалый мужчина со звериным оскалом. Весь мокрый, растрепанный и помятый, резко вскочил с уже чуть ли не охраняемого им «алтаря». Его лицо было до жути покрасневшим, глаза яростно щурились, а по щекам текли раскалённые реки. — ПОШЁЛ НАХУЙ ОТСЮДА! — О-ёй... Психологический компаньон кое-как уворачивается от летящей со скоростью света подушки, уже готовый улепетывать на всех парах своего гравитационного модуля. После закрытия автоматической двери Гэри еще несколько секунд стоял в позе кровавого гладиатора, после чего его брови затреслись и он нервно бросился обратно на кровать, свернувшись калачиком от воображаемой тесноты. Громкость его страдальных стонов заставляла стены палубы безысходно содрогаться и вибрировать, отражая пронзительный вой от одного угла к другому. Однако страдальцу было уже глубоко наплевать. Кого вообще это волнует? Остальные смогли бы пережить еще одну ночь траура, даже в этой заброшенной комнате, но только не капитан. Не было такого существа во всём сраном космосе, которое могло бы понять его в этот момент. Больше не было... Гэри потерял счёт времени, и не мог точно понять, как долго продолжались его рыдания. Единственное, что он ощущал, это невыносимое жжение в глазах и мокрую, пропитанную соленой жидкостью подушку под своей щекой. Жалеть себя и свою потерю больше не было сил. Тело нашего капитана, изнеможенное ментально и физически, потеряло сознание. Снов больше не было.***