unusual

— Луна сегодня красивая, правда? Луна правда была красивой. Огромной, величественной, замершей над их головами и пугающей своей притягательностью. Самюэль Росинант любил луну. Кёичи Кусанаги любил приукрашивать, загадки, странности, Самюэля и луну. И много чего еще, но последние два аспекта в этот вечер превышали все остальное. Кёичи Кусанаги, как истинный японец (бывшая Япония) (сейчас страны перестали иметь значение в большинстве своем) был совсем немного странноватым, вот и методы ухаживания у него были странноватые. Росинант ценил так, как только мог их ценить, если вообще умудрялся распознать. Комфортно. Рядом с Кёичи было комфортно в первую очередь, пусть это едва можно было уловить, слишком уж незаметны были его жесты. А еще они становились очень привычными. А Самюэль не считал, что это слишком хорошо. Ему до ужаса хотелось отвечать комфортом на комфорт, поддержкой на поддержку, а чувствами на чувство. Но жесты выходили широкими, аляповатыми, нелепыми и смущающими их обоих. Цветы странно смотрелись в руках Кёичи, дорогие вещи он вполне мог позволить себе сам, а еще любил незаметные едва ли ощутимые касания. Росинанту хотелось взять за руку, вцепиться и никогда в жизни не отпускать, но это почему-то оказывалось ужасно страшно каждый раз. В этот раз тоже было страшно, а ведь они стояли только вдвоем, ночью, когда точно абсолютно никто их не увидит. Но руки в карманах, а еще между ними практически полтора шага расстояния. И эта огромная, огромная луна, которая к себе взгляд приковывает. Самюэль думает, что он, вообще-то, не прилив, не вода, чтобы так реагировать на луну, но все равно тянется к ней, взгляд отвести не может, только искоса поглядывает на Кусанаги, когда хочет убедиться, что он никуда тихонько не сбежал. Не сбежал. Руку из кармана вытащил. Ладонь у него оказалась немного влажная, но теплая и приятная. Пальцы они сжали одновременно и одновременно же отвели глаза в разные стороны. Им скоро будет по тридцать лет, а все равно кажется, что ужасно мало, что они ничем не лучше детей. Может и не лучше, другие дети в семнадцать в отличии от… Он мотает головой, набирает в грудь побольше воздуха. Чужие пальцы поглаживают тыльную сторону ладони, и это успокаивает лучше любого внутреннего монолога. Японцы странные. Кёичи милый, забавный, комфортный и любящий говорить загадками. И любящий притворяться загадочным и иногда говорить нечто подобное. Самюэль смотрит так внимательно, как может смотреть. Даже не на луну. Несколько мгновений выжидает и все же согласно кивает: — Красивая настолько, что умереть можно.