Проект «Чувства»

      Рейган особо искусной в межличностных отношениях не назовёшь. Отец — гениально бесчувственный придурок, вложивший в дочь не любовь и заботу, а несбывшиеся мечты и ожидания. Мать — отстранённая и самовлюблённая личность, что, в общем-то, и не воспитывала её, отдав это бремя отцу. Друзья — безответственные коллеги, за которыми приходится следить.       А если начать говорить про романтические отношения, то конфузов не насчитаешься. Признаться, Рейган буквально три раза портила свидания одной дракой с роботом. С другой стороны, однажды это даже сработало на ура, но, оказалось, девушка работала на Иллюминатов и общение прекратили мирно. На поиск партнёров и партнёрш уходило слишком много ресурсов, а возвращалось слишком много разочарований. Рейган предложила остановить всё первее Роботуса, больше к вопросу и не возвращалась.       Бретт, наверное, единственный, с кем Рейган сохранила и поддерживала хорошие отношения. Может из-за того, что он старается быть удобным для всех и всегда. Может от того, что он постоянно рядом и всегда помогает, из-за чего оттолкнуть его кажется сложным и бессмысленным. Может потому что их травмы по счастливому совпадению оказались совместимы, как кусочки пазла. Рейган знала — это в любом из вариантов не её заслуга.       Любовь? Свидание? Рейган вообще почти о них не думала, но чтобы лучший друг и... блять, свидание с ним? Не создаёт ли это лишь больше ненужных обязательств? Не перечёркивает это их дружбу и всё, что было до, ведь Бретт мог завязать с ней общение только из романтических побуждений, к которым она не была готова? Главное, не тупо ли это?       — Рейрей, всё в порядке? — побеспокоился Бретт и коснулся плеча Рейган.       Она положила руки на подлокотники и покосилась на него — лучше всего было вернуть её обратно на перелопаченный удобный стул, чем оставлять на полу или, ещё хуже, в руках Бретта.       — Рука, — бесстрастно напомнила Рейган.       — Извини, — тут же отпрянул Бретт и завёл руки за спину. — Всё в порядке?       — Мой лучший друг пригласил меня на свидание, мои ноги отключились от тела, из-за чего я даже сбежать не могу, мой телефон с рабочими переписками просран где-то в китайском квартале, — угрюмо заключила Рейган. — Как думаешь?       — Думаю, что нам бы не помешал положительный настрой!       — Заебись предложение, — фыркнула Рейган и откинулась на спинку стула. — А проблемы как решать будем?       — Не воспринимай всё как проблему.       — Меня буквально не держат ноги, а телефон с секретной и опасной информацией потерялся.       — Но ты думаешь не об этом.       Рейган взглянула на него и нахмурилась.       — Если я говорю об этом, значит я думаю об этом, — возразила Рейган.       — Теоретически, да, — Бретт неловко сощурился. — Но мне кажется, что возможность раскрыть всему миру существование теневого правительства волнует тебя меня меньше, чем, ну...       — Твоё ебаное свидание?       — Формально, оно «наше», — поправил Бретт и криво улыбнулся.       Да уж, Рейган впервые видела его смущенным. Хотя, скорее, впервые так внимательно за этим наблюдала. Бретт нервно поправлял воротник рубашки, переминал рукава пиджака, взвинченный, вился вокруг Рейган и заметно суетился, встречаясь с ней взглядом, отводил его первым — это, наверное, уже домыслы, Бретт делал так и до. Делал ведь?       — Да ничье оно, Бретт, его даже не будет, потому что я и шанса тебе не дам! — вспылила Рейган.       По телу прошлись мурашки, в груди кольнуло ледяной иглой — Рейган словно переклинило. Привычка — излагать всё свои мысли без учёта контекста. Частичная десоциализация не её вина, но её последствия уже на совести Рейган.       Она обидела Бретта? Оскорбила его? Нет, никаких оскорблений Рейган не говорила, одно радует. Бретт всё ещё считается её другом или уже очередной отвергнутый ею парень? Может, и не очередным, но отвергнутым. Или, того хуже, отвергнутым другом?       Встревоженный настрой разбился, когда на лице Бретта не проступило ожидаемого — как в городе вечных восьмидесятых — разочарования. Когда вместо сверкнувшей в медовых глазах затаённой боли и вдребезги разбитых ожиданий, Бретт потупил голову, потеребил волосы на затылке и пожал плечами, не очень весело, однако не сняв с лица улыбку. Рейган замешкалась, едва вспоминая, как составлять предложения.       — Потому что ты мой друг, — попыталась оправдаться Рейган.       — Рейрей, необязательно...       — В смысле, ты заботливый, понимающий, милый, не ведёшь себя как мизогин — это, вообще-то, довольно привлекательная черта в парнях, — подмечала Рейган, подняв палец вверх.       — Разве это не причины, по которым со мной стоит пойти на свидание?       — Нет! — бездумно высказала Рейган. — То есть да, но нет, — тут же продолжила она и тихо цокнула, понимая всю нелогичность сказанного.       В голове неприятно стрельнуло. Рейган приложили ладонь ко лбу и набрала воздуха в грудь.       — Ты отличный руководитель, ты прекрасный друг, как бы странно не было, добропорядочный человек, — уверенно объяснила Рейган, смотря Бретту в глаза. — И я думаю, что тебе ответит взаимностью такая же прекрасная пара.       Бретт ненадолго задумался и неудобно уточнил:       — Говоришь, как Джиджи.       — Что? Нет, я не говорю, как Джиджи!       — Ты помнишь, что Майк переслал нам с её аккаунта?       — Кучу дикпиков, — отвращенно сказала Рейган и поморщилась. — В кошмарах буду их видеть.       — А как же: «Не волнуйся, великолепная женщина снизойдет до тебя и...»       — Я не имела в виду себя! — Рейган перебила и возразила Бретту. — До высокомерия называть себя так мне, как Джей-Ару до законопослушности.       Бретт не ответил, и Рейган облегчённо выдохнула. Надо определённо поработать над отказами, а не брать штампованные фразы из мелодрам, думая, что это лучшее решение. Был ли это вообще отказ?       Рейган не до конца понимала желание объясниться перед Бреттом — отказала и дело с концом. Не хочется показаться невежливой? Рейган особой учтивостью не блистала. Не хочется видеть Бретта подавленным? Вороша память насчёт восьмидесятых, Рейган помрачнела — плевать как, Бретт ей дорог, и она не позволит себе оставить ему ещё один рубец. У самой шрамов выше крыши, заросли, а жжётся до сих пор. Никакой загадки, элементарная привязанность.       В голове отдалось жаром, Рейган помотала головой и отогнала все мысли. Видимо, вчерашний системный сбой не оставил энергии ни на запоминание, ни на мысли — банально думать уже больно.       — А мне кажется, ты великолепная.       Рейган подняла на него голову, собрала руки в замок и скуксилась, устало процедила воздух меж зубами.       — Я не настолько ужасна в социальных контактах, — буркнула она. — Да, может ты смотришь на меня в общении так же, как я смотрю на тебя в инженерии, но лесть даже мне подвластна.       — Это не лесть, не совсем.       — Давай проясним ситуацию, — по-деловому начала Рейган и закинула ногу на ногу. — Ты хочешь от меня того, чего не хочу я, но не отступаешь. Поэтому предпринимаешь стратегию чрезмерной похвалы, ведь людям нравятся признания и комплименты. Тех, кто это им даёт, люди держат рядом.       — Ты уже держишь меня рядом.       — Очевидно, недостаточно близко для тебя.       — Достаточно.       — Мне ещё раз объяснить схему взаимоотношений?       — Мы плавно перешли к тому, что теперь в Джиджи превратился я, — с кислой усмешкой вздохнул Бретт. — Рейрей, я считаю тебя великолепной не ради привлечения твоего внимания.       — Однако до сих пор про это говоришь, — хмыкнула Рейган.       — Я могу прекратить, — тут же встревожился Бретт.       — Не надо, — отмахнулась Рейган.       Вопрос закрыт или до сих пор в подвешенном состоянии? Она отказалась, смазанно и всё же отказалась. Бретт то ли принял, то ли нет, как ещё объяснить его угодливость? Он так просто принимает слова Рейган и подстраивается под неё, как у него только получается? Рейган через раз тошнит от вынужденного прогибания под кого-то — иногда отвращение, иногда панические атаки. А Бретт делает это непринуждённо, словно ему не отказали, а приняли с наилучшей похвалой и совсем не критично. Очень уважительно, мягко, как-то даже наивно, удивительно наивно и доверчиво, словно он... Бретт. Пиздец.       Пиздец-пиздец-пиздец.       Рейган мысленно дала себе оплеуху. А потом ещё одну. А потом ей надоело себя бить, и она начала осуждать. Хоть в этом ничего нового.       Бретт — Господи, Боже, Отец, Сын, Святой Дух — он не изменился. Может, признание и вовсе в его характере. Статус второй половинки даёт больше внимания, чем статус подруги, это ли не гонка за всеобщей симпатией? Нет-нет-нет. Рейган на пару секунд зажмурилась, стиснув зубы. Она додумывает, она всё додумывает. Бретт зависим от одобрения, но вдобавок он мягкий, тактичный, наивный — не в его характере выбивать благосклонность лестью. Лицемерным лживым восхвалением других, когда думаешь: «как бы свалить от этого мерзавца?» — а говоришь: «И Вам доброго утра, Джей-Ар». Он не такой. Не такой как Рейган. Не такой как Джиджи, Майк, Андре.       Бретт искренен в самых причудливых ситуациях, в которых другие бы трижды притворились сиротами. Теперь это кажется ещё нереальнее, чем в первый день их знакомства. Он считает её великолепной?       — Бретт, — Рейган набрала воздуха в лёгкие и встряхнулась. — Во-первых, лицо с «перезагрузки Виндовс» на что-нибудь другое переключи.       — Рейган, ты... Я запутался.       Бретт хмурился, растерянно переводил взгляд с Рейган в пустоту, мял костяшки. Возвращаясь к прошлым рассуждениям, два собачьих уха — наверное, как у акиты — и опущенный хвост, и Бретт станет идеальным псом.       — А это во-вторых, — указала Рейган. — Во-вторых, что ты имел в виду?       — Что я не понимаю твоей реакции.       — Когда говорил, что я, ну, ты понял.       — Что ты...       — Да.       Рейган не понимала, как он так легко это говорит, и прервала. Бретт кивнул, сразу решил ответить. Он с заметным трудом подбирал слова, будто только учился говорить на новом языке, однако немного расслабился: расправил плечи, приспустил уголки губ.       — Рейган, я запутался, — наконец высказал Бретт.       — Давай создадим клуб, — вспылила Рейган и развела руками. — Я тоже ничего не понимаю. Не понимаю тебя, не понимаю себя, не пониманию ситуацию, не понимаю, как себя вести. И, знаешь, с этим мне нужна твоя помощь.       — А ты мне поверишь? — без упрёка, но мрачно спросил Бретт. — Не пойми неправильно, ты можешь верить и не верить мне. Но я ни разу тебе не соврал.       — Я не говорила, что ты врёшь. Я верю тебе. Иногда люди говорят неправду и не лгут, потому что сами в неё верят.       — Теоретически, это может относится и не ко мне?       Рейган встряла. Да, возможно, её прошлые суждения и попытки уверить Бретта в собственной неадекватности ошибочны. И суждения о лести. Мозги у неё рабочие, иногда барахлят, пуская белый шум и переиначивая реальность, в остальном всё ещё рабочие. А от непреднамеренного вранья никакого толка. Она бы заметила в своих словах необъективность. Заметила бы. Заметила бы? Не заметила бы.       — Ты отрицаешь мои слова, даже если я в них уверен, — продолжил Бретт. — Ты правда веришь мне?       — Я не отрицаю твои слова, просто...       Бретт многозначительно посмотрел на неё.       — Забудь.       — Я имею в виду, будет ли смысл от моих слов, если ты сама всё решила? — горько хихикнул Бретт, сложил руки в карманы.       — Я не решила за тебя, — Рейган опомнилась и поправила: — Не хочу решать за тебя, — Рейган взвыла от недовольства и наконец заключила: — Я хочу разобраться и не хочу тебя потерять.       Бретт охнул и по-доброму улыбнулся. Рейган передёрнуло. Сказала так сказала, конечно, но зато честнее некуда. Бретт слишком важен — как человек, как друг, как коллега и работник, как часть её жизни и повседневности. А она резка и не привыкла чувствовать скребущихся кошек на душе всякий раз, как доказывает это. Обычно, посылаешь кого-то, отправляя исследовать просторы вселенной и чьих-то гениталий, и потом легко становится, словно сбрасываешь набитый камнями рюкзак. А тут Бретт. Со своей слащавой рожей и вечно сердобольными глазами — как будто посылаешь не человека, а собаку детства, которая утыкалась в тебя носом, когда было плохо, и с радостным скулежом встречала после школы. Рейган, правда, обошли стороной и школьный период, и заведение собаки, в сущности, детство тоже.       — Рейрей, ты всё ещё моя подруга, ты ничем мне не обязана.       — Обязана, Бретт, многим обязана, — возразила Рейган. — Ты рядом, всегда рядом, а я — это я.       — А ты — это ты, — мягко согласился Бретт. — И я тоже многим тебе обязан. Не знаю, как бы я справлялся с ребятами и кому бы для проверки на расизм слал картинки с ящерицами.       — Да там простецкие критерии: никаких сравнений с драконами и подчеркиваний их шипящего акцента — остальное рептилоиды оценят.       — Там столько условностей! Того гекончика ты одобрила, хотя там было продолжительное «с».       — Потому что это был гекончик с надписью: «Ты с-с-солнышко!» — и для людей комплимент, и для хладнокровных рептилоидов, — Рейган скривила губы и шлёпнула себя по коленкам. — Если это расизм, то Гленн, не знаю, очень любит людей!       Бретт усмехнулся в унисон с ней и, прикрывая рот запястьем, положил ей на плечо руку.       — Я бы всё равно не справился.       — А я не представляю, как справлялась.       Рейган на секунду забыла о всём, что было до темы рептилоидов. Наверное, только с Бреттом она могла начать серьёзный разговор и после не чувствовать себя пережёванной тряпкой. Рейган тепло улыбнулась, встретившись с Бреттом взглядами. Он вдруг отпрянул и поднял руки кверху, затараторив:       — Прости, прости, я случайно.       Момент озадаченности и до Рейган дошло.       — Всё нормально, не извиняйся.       — Точно?       — Нет, я пошутила, сейчас паническая атака будет.       — Рейрей! — испугано воскликнул Бретт.       Он встрепенулся и подскочил к ней, не уловив толики сарказма в её голосе. Рейган дёрнулась и округлила глаза, ей не по душе были скачки туда-сюда и непонятно зачем. Всё произошло быстрее, чем она смогла понять. Она включилась в реальность и вышла из оторопи, когда Бретт уже заключил её ладонь между двух своих, с одной переплетаясь пальцами, — Рейган рефлекторно переплела с ним пальцы, даже не осознала этого; дрессировка на уровне, будто собака в их паре не Бретт — и опустился, встав на одно колено. Он отчаянно наблюдал за Рейган в ожидании то ли взрыва, то ли оглашения завещания. А она, обескураженная произошедшим, на какое-то время застыла.       — Так, Анаис говорила, что стоит делать при панических атаках, она специалистка, всё будет хорошо, — быстро уверил себя Бретт, негромко бубня под нос. — Рейрей, давай восстановим дыхание, на два вдыхаешь, на четыре выдыхаешь. У тебя получится!       Рейган тупо и молча смотрела ему в глаза, осознавая уверенность и серьёзность его слов, закивала, а потом встряхнула голову и отошла от навязчивого желания последовать его уговорам. Он только что убедил саму Рейган, что и вправду сейчас нужно восстановить дыхание. И она не определилась — гениально это или по-идиотски.       — Рейрей, я начну считать, а ты дыши вместе со мной, представь, что мы занимаемся йогой где-то в другом месте. В просторной светлой комнате. Давай, раз…       — Я тебе сейчас глаз высосу.       — Агрессия — это абсолютно нормально, и ты можешь любым способом выражать свои эмоции. У тебя всё получится, Рейрей.       Рейган растерялась. Да уж, как реагировать на слова поддержки, коих она и единожды не удостоилась ни в детстве, ни юности, ни в зрелости, ей никогда не объясняли. И её эмоции не обесценивают, она точно в этом самом мире в этой самой реальности?       — Бретт, я в порядке.       — Ты отлично справляешься, Рейрей!       — А ты хреново! Уши прочисти, спаситель хуев, говорю, в порядке я! — Рейган разозлилась и указала пальцем на себя. — То ли лыжи не едут, то ли ты ебанутый, я пошутила, блять, пошутила!       — То есть, всё хорошо? — подозрительно уточнил Бретт.       — А я сейчас сказала, что всё плохо? При паничке люди не таскают других на хуях, если они вообще способны что-то таскать и говорить членораздельно.       — Да, я… Извини, Рейрей, — виновато сказал Бретт. — Я знаю, ты не любишь прикосновения, а мне они нравятся, и я привык так контактировать с людьми, но я не осуждаю тебя, ведь это твои границы и комфорт, которые я правда уважаю, и я подумал, что тебе может неприятно, а потом ты…       — Шарманку, — Рейган набрала воздуха, — прикрой, пожалуйста.       — Да-да, хорошо, извини.       Бретт опустил взгляд и нервно сжал ладонь Рейган.       — Ты спрашивай хоть перед оказанием помощи, это самое первое, чему тебя должны были научить, — вздохнула Рейган и погладила Бретта по руке. — И, когда у кого-то паника от простых прикосновений, никогда не подходи к ней, не садись рядом с ней и не бери её за руку, если не хочешь, чтобы она расплакалась. Я ещё не настолько гаптофобка, но, знаешь, перестраховаться бы.       — Мне отпустить твою руку?       — Да держи уже, ёб твою мать, успокойся сам немного.       Бретт поджал губы, крепче сжимая её руку. Всё ещё выглядел виноватым и очень сожалеющим.       — Наверное, не лучший момент для напоминания, но я всё ещё тебя не понимаю. Твоих действий и твоих слов.       — Моих действий и слов? — изумлённо переспросила Рейган.       Рано или поздно пришлось бы вернуться к тому, с чего начинали. Избегать мелких путаниц, значит путать весь клубок. Чего только Рейган не надумала себе и решила уже за Бретта, заранее выбрав худший сценарий. Успела разочароваться, поосуждать, разозлиться и запутаться во всём сверху этого.       Бретт позвал её на свидание — только вершина айсберга. Он влюблён в неё? Рейган даже внутри себя произнесла это с каким-то отвращением, с каким обычно пыталась лгать самой себе. Критический эксперимент показал, что это не маловероятно — точнее, почти все шансы, что так и есть. Есть ли разница между влюблённым Бреттом и обычным? В силу обстоятельств, Рейган не могла этого оценить, иначе её субъективная оценка сфальсифицировала бы объективную, то есть, превратила бы её в ещё одну субъективную. Бретт заботливый и милый — статичная характеристика. А если он слишком милый и заботливый? Есть ли шкала измерения для его заботливости? Если есть, то Бретт превысил средний показатель, остался на промежуточном или том же уровне? Он на полном серьёзе считает её великолепной?       Нет СИ, нет единиц, нет шкал. Исчисление разницы под вопросом. Может, стоит подойти с другой стороны: Рейган хочется быть с Бреттом? Если они лучшие друзья, то она разве уже не с ним? Насколько Бретт серьёзен в своих высказываниях? Есть ли весомое отличие между романтическим интересом и дружеским? В обязательствах и обещаниях? В сопутствующем романтике сексуальным интересом? Нет, Андре что-то говорил про друзей с привилегиями, сексуальный интерес — отдельное. В степени близости? Если отличия незначительные, может ли Рейган быть категорично против них? Логика заявляет — отличий нет, предчувствие возражает — есть.       Против ли она этих неведомых различий? Нет, влюблённость не имеет место быть, никаких её «симптомов» нет, кроме навязчивых мыслей. Но одно совпадение не даёт результата. Никогда не даёт, а тут — логичный вопрос. Физических проявлений не наблюдается, подсознательной тяги к партнёру также, идеализирования достоинств и закрытие глаз на недостатки нет. Является ли отрицание «симптомом»? Рейган блокирует напоминание о влюблённости, не хочет о них ни знать, ни слышать, и понимает это. Она не хочет их признавать, им верить. Боязнь обязательств? Боязнь серьёзных отношений?       В голове ещё раз стрельнуло, на этот раз сильнее и ярче, чем в прошлые разы. Больно думать, больно составлять логические цепочки. Что вообще можно было делать вечером, чтобы на утро всё было так плохо? Алкоголем от неё не пахло, вены в порядке, галлюцинации не появлялись. Чёртовы любящие свободу мыслей роботы и их системные сбои.       — Может, в этом ничего такого нет, я просто не понимаю: ты хочешь меня оттолкнуть от себя или подтолкнуть к себе? Я понимаю, наверное, не стоило вообще об этом говорить, глупо всё получилось, хах, — смешок вышел нервным, — но ты… Как будто… Не против?       — Я против, — категорично заявила Рейган. — Абсолютно точно против.       — Спасибо, Рейрей.       — Но всё равно объясни.       — Вот это меня и сбивает с толку, — признался Бретт, задумчиво хмурясь. — Ты уже всё решила и не поменяешь мнения. Зачем тебе разбираться в этом?       — Потому что, Бретт, я, как учёная, представляю все наиболее сложные задачи не просто путём из точки А в Б, а комплексом путей и вопросов, каждый из которых заканчивается в разных местах. И пока я не знаю, где кончается каждый, дело в моей голове решено не будет, и я попытаюсь решить его без твоей помощи, надумаю много брехни и, ну, — Рейган пристально смотрела Бретту в глаза. Тот внимательно её слушал, вникая и ловя слова, и Рейган запнулась. Щенок, мерзопакостный щенок. — В общем, не дойдёт до «Фантома» — считай, пронесло.       Бретт понимающе кивнул, хотя в самом деле вряд ли многое понимал. Рейган не жаловалась — мало кто мог поставить себя на её месте, отец разве что, да и он непосредственно приложил руку к проблеме.       — Если для тебя это важно, — согласился он и пожал плечами. — Мне отпустить твою руку?       — Делай, что хочешь, только говори, прошу тебя, — попросила Рейган, едва не взмолившись ему.       Руку не отпустил. Рейган внутренне подготовилась к фиксированию данных: взяла мысленный блокнот и мысленную ручку, навострила уши, абстрагировалась от окружающей обстановки, впрочем, пустая серая лаборатория не отвлекала броскостью, настроилась на нужный канал размышлений, будто настраивала радио. Почему Бретт считает её великолепной?       — Рейрей, я обещаю говорить правду и ни за что тебе не солгу.       — Да-да, стук судебного молотка, меч на плечо, молитва какая.       — По правде, не представляю, с чего начать, — Бретт наклонил голову, приподнял брови. — Мне с самого начала казалось, что ты удивительная.       — В Когнито мы говорим «не от мира сего».       — В самом лучшем смысле, — Бретт не возразил и не согласился, будто сразу продолжил прошлую мысль. — Ты с первой встречи была надёжной, собранной, ответственной. Ты и остаёшься. Иногда думаю, что я никудышный руководитель и работник по сравнению с тобой.       Когда в мысли клином прорубилось замешательство, Рейган пресекла попытку вставить слово поперёк Бретту. В голове не укладывалось, как можно так умалять свою значимость. Он сознательно рисковал всем ради коллег, работы, даже не думая о повышении и тепленьком месте директора, всегда разбирался с разладами между ребятами, помогал им, поддерживал вне работы. Чего он только не делал для людей и компании. Он не никудышный. Рейган по части коммуникаций никудышная, Майк по части тактичности никудышный, но не Бретт.       — Ты всегда знаешь, что делать, знаешь как, знаешь почему, ты не теряешься, когда что-то идёт не так. Ты целеустремлённая, настойчивая, волевая. Я не знаю ни одного человека, кто бы переносил всё, что на него взваливается, так стойко… и уверенно, — его взгляд размягчился и вместе с тем прояснился. Он смотрел не на Рейган, удачно оградив её от ещё большего смущения, куда-то в сторону, словно старец, вспоминавший образы из юности. — Ты смелая. Ты невероятно смелая. Ты никогда не боишься опасностей и рисков, если убеждена в чём-то, ты не отступаешь и не колеблешься. Ты… такая решительная!       Рейган почти загорелась мыслью, что с адекватностью Бретта могла поспешить, и лишь одно не давало ей высказать всё вслух — странное чувство, расползшееся от груди, сжавшее плечи и сдавившее глотку. С каждым новым словом всё сжималось сильнее; дыхание норовило дрогнуть и сбиться, из-за чего Рейган вдыхала глубоко и постепенно; в груди что-то забилось — сердце должно биться, но не должно будто бы касаться чего-то внутри — и под солнечным сплетением что-то забилось, пульсировало, и живот сжался в стальных тисках, будто сердце подначило все остальные органы двигаться ему в такт. Пугающе, странно и незнакомо. Но Рейган нашла в этом что-то одновременно приятное, донельзя правильное.       Бретт засиял — не в буквальном смысле, иначе Рейган морщилась бы не только от странно загоревшегося энтузиазмом Бретта, а ещё и от света. Перескочили они со своих мест, так перескочили. Теперь в недоумении сидела зачинщица, собирающая весь учёный интерес обратно по кускам, пока предмет интереса явно отошёл от научного стиля повествования. Вряд ли вообще к нему приходил, но изменившаяся интонация с толикой искреннего трепета отпихнула от себя даже нейтральный стиль. Финита ля комедия.       — Ты не отступаешь, ты берёшь и делаешь. Это восхищает, — Бретт лучезарно улыбнулся. — Ты честная, по-настоящему честная. Иногда это бывает неприятно, возможно, правда реально меня задевает. Но, знаешь, я рад, что ты не прекращаешь её говорить, — он неожиданно взглянул на Рейган и, добро жмурясь, погладил её по тылу ладони. — Это бывает больно. Зато это помогает.       На Рейган впервые не взъелась совесть за излишнюю прямолинейность.       — Ты умелая, ты умная, ты изобретательная. Я не всегда понимаю, что ты делаешь. Почти никогда, если честно. И всегда знаю, что понимаешь ты, и доверяюсь этому. Спрашиваю себя, разве она не выдающаяся изобретательница, инженерка, лидерша и просто женщина? Разве она не мастерила первый искусственный интеллект, способный мыслить и чувствовать? Разве она не проникала в суперохраняемую тюрьму для особо опасных преступников? Разве она не может сделать из подручных материалов буквально что-угодно?       Рейган вспомнила, что в планах было не просто слушать Бретта, но ещё и вносить мысленные заметки о его речи. На кой чёрт, правда, вспомнить уже не могла, да и не хотела отвлекаться. Странно. Кровь гналась по венам только быстрее, дрожь всё заметнее сбивала дыхание, тепло от рук Бретта становилось всё горячее. Хотелось его заткнуть. Хотелось уйти, сбежать, скрыться. Хотелось наблюдать и не быть под наблюдением. И почему-то не хотелось отвлекаться на всё это.       — Ты беспокоишься о людях. — «Эти люди, наверное, тоже впали в шок», — подумалось Рейган. — Несмотря на твою… Необщительность. Ты заботливая, точнее, заботливее, чем думаешь. Ты…       Бретт резко остановился и замер, не меняя выражения лица, и не менее неожиданно залился смехом. Не смущённым, не нервозным, своим смехом, который обычно был слышен после чьей-либо шутки. Рейган заволновалась. Могла ли она ошибиться во вменяемости Бретта? Мог ли невменяемый Бретт так долго косить под нормального? Мог ли невменяемый Бретт заговорить Рейган до… Как там люди это называют, остановка сердца? Отключение сердца? Замирание сердца? Нет, не то, ощущение больше походило на то, что сердце неимоверно хочет вырываться наружу через глотку, а все остальные органы лишь подсаживают его выше. Ротовирус, что ли?       — Ты заботливая, — сказал Бретт, прекратив смеяться. Рейган тут же обратила на него внимание. — Ты храбрая, воинственная, понимающая, упорная, твёрдая, вспыльчивая, своенравная, гениальная, находчивая, трудолюбивая, сильная, несгибаемая, ты — удивительная личность. Я рад, что могу быть просто рядом с тобой, в одной компании, в одном коллективе, на одной должности, потому что ты неподражаема, Рейрей. Я рад, что ты меня понимаешь, рад, что мы друзья, рад, что могу держать тебя за руку и слушать твои ночные голосовые про то, как ты ненавидишь Джей-Ара, отца и Фейсбук, рад, что могу посылать тебе на проверку картинки с ящерицами и возмущаться по поводу ужасного состава протеиновых батончиков. Мне правда это важно. И мне важнее, чтобы тебе нравились наши отношения, чем то, какими они будут. Ты…       — Бретт, — Рейган не сказала ничего более, кратко указала ему замолчать и приложила кулак к губам.       Наверное, в голове всё должно было бессвязно роиться, путаться. Так и было. За исключением того, что некоторые вещи всё же оставались ясными, как Юма в Аризоне. Чёртов Бретт. Какой уж чёртов? Ебучий, скорее уж.       — Это слишком. Даже для тебя, — отметила Рейган и освободила руку из хватки Бретта.       Он не решился что-то ответить, не был уверен, что нужно ли что-то отвечать.       — Пу-пу-пу, блять, — протяжно вздохнула Рейган и набрала в лёгкие побольше воздуха. — Где ты хотел провести свидание?       — Ох, ну, — он немного замешкался и вдруг вспомнил, для чего Рейган вообще просила его объясниться. — Я заранее сделал бронь на ресторан, но отменю её. Не подумай, я не ожидал только твоего согласия, я просто подготавливался к одному из возможных вариантов. Если ты не хочешь считать это вариантом, то я откажусь от последних слов.       — Не отменяй.       — Я не хотел бы идти в ресторан один.       — Не отменяй, потому что я иду с тобой, — фыркнула Рейган.       — Тебе не будет неловко из-за того, что изначально я подразумевал ужин как свидание? Не хочу, чтобы тебе было неудобно.       — Бретт, это и есть свидание, я согласна, — серьёзно заключила Рейган, обхватив его щёки.       Наблюдая за реакцией Бретта, Рейган полностью осознавала весь масштаб общей нервотрёпки и взорвавшихся внутри него то ли фейерверков, то ли бомб. В первую очередь, Бретт, конечно, образно ощетинился — хотя, почему образно? Может, и в процессе разговора растрепалась, а Рейган просто не заметила, но рыжей укладке Бретта был точно конец. В глазах читались непонимание, изумление, облегчение и полная растерянность. Возможно, ещё благодарность и радость. Рейган не особо искусна читать лица людей — буквами на них всё равно ничего не написано.       — За… Почему ты передумала? — всё-таки собрал слова в предложение Бретт.       — Скажу честно и чётко — понятия не имею. Никакого нахуй, — призналась она и медленно покачала головой. — Может, твоя аргументация убедила в том, что ты знаешь, что делаешь. Может, я чувствую, что должна хотя бы попытаться для тебя, раз уж всё так серьёзно. Может, лестью взял, может, влюбилась, может, так сильно боюсь тебя потерять, что согласна, — она потёрла виски и прикрыла глаза.       — Всё хорошо?       — Голова весь день болит, — отмахнулась Рейган.       — Знаешь, такие смешанные чувства. Не от того, что у тебя болит голова, это плохо, от всего остального. Я рад, если ты не чувствуешь себя обязанной мне, это много значит. Даже если ты не хочешь ничего большего, — Бретт мягко улыбнулся и наконец встал с колена, смахивая пыль со слегка побелевших брюк.       Рейган молча смотрела в его искрящиеся от восторга глаза, едва веря, что взаправду пойдёт на свидание с ним. С лучшим другом, коллегой, парнем, схожим по характеру и мимике с золотистым ретривером. Какое-то странное дежавю. Наверное, предвещает беды, собственно, и до ничего хорошего не сулило.       — Я серьёзно тебе нравлюсь?       — Да.       — Пиздец, мне правда жаль.