***
Спустя час.
— Что с ним? Когда… Когда он сможет очнуться? — Рон крепко сжимал ладонь Драко и умоляюще смотрел на колдомедика. — Господин Уизли… Мы не можем сказать точно, когда Ваш омега очнётся. Прогнозы пока неоднозначные. — вежливо и сдержанно отвечала колдунья в медицинской форме. — Дьявол!..— прорычал Рон и в отчаянье вцепился в копну своих рыжих волос. — Мы сообщим Вам, если его состояние изменится. — произнесла колдомедик и испарилась с палаты. Дела были однозначно плохи. Хуже просто некуда. Его друг чуть ли не убил своего же отца, а его возлюбленный лежит в чёртовой коме, откуда уже какое-то время не может вернуться. А если он не очнётся? Если колдомедики не смогут ему помочь? Если его хрупкое тело не справится со всем этим и всё закончится таким пренеприятнейшим образом? Уизли чуть ли не зарыдал от бессилия, но он не мог позволить себе такую слабость. Просто не мог. Он должен быть сильным ради Драко. Может, именно поэтому ему впервые за долгое время дико захотелось закурить, чтобы заглушить, унять эту раздирающую боль изнутри.***
Площадь Гриммо, 12
Пустота. Пропасть. И Гарри не выбраться, пока отчаянье и боль захлёстывают его с головой. И с ним здесь только этот проклятый, пропитанный смертельным ядом голос, что кричит в набат, на грани того, чтобы разорвать его барабанные перепонки к чертям. — Ничтожный избранный, безумец, что посеет смерть, страдания и руины. Ведь он безумец, безумец, безумец! Ведь он озлобленный и жалкий, вот каков ваш любимец Гарри Поттер! Поттер проиграет, проиграет и падёт! И умрёт, как нищий магл. Ведь он озлобленный и жалкий, вот каков ваш Гарри Поттер! — змеиный голос засмеялся безумным, издевательским смехом. Казалось, вот-вот голова лопнет, разорвётся на части, заливая всё вокруг багряным варевом. От ужасной пульсации, вызывающей жуткую боль, Гарри грохнулся на колени и закричал во что есть мочи: — Заткнись! Перестань! — но голос не останавливался, а только сильнее хохотал, заставляя мужчину постепенно сходить с ума.***
Месяц спустя
Тяжесть по всему телу. Слабость, будто Дементор высосал всё живое, что только было внутри. А веки были словно налиты свинцом, но Драко титаническим усилием, отказываясь от той сладкой сонной неги, что так и звала его обратно к себе, в свои цепких острые лапы, которые могли бы с лёгкостью умертвить его. Усыпить настолько, что проснуться уже будет невозможно. Но мужчина не был бы собой, если бы не пытался бороться. Он делал это всю жизнь. Стоически держался, когда его поливали грязью и пытались унизить тем, что он омега. Но Драко всё же удалось открыть глаза. С тихим хрипом от ужасной сухости в горле, в полусознательном, ещё не отошедшем от последствий глубокой комы, состоянии. Ослепительный, бьющий прямо в глаза свет ослеплял. Кричащие маги сбивали с толку. «Что, чёрт возьми, происходит?»***
Площадь Гриммо, 12
Гриммо было завалено разнокалиберным мусором, начиная от сломанного торшера, подаренного отцом, заканчивая очередными упаковками уже приготовленной еды. Повсюду были хаотично разбросаны бутылки алкоголя. Каждый, кто проходил мимо, ощущал грязь и затхлость. Пыль была везде, а едкая, прямо до слёз, вонь табака витала в воздухе. «Боже, до чего же я докатился?..» — поражался себе же Поттер, в тех коротких периодах, когда он был трезв. А затем этот чёртов змеиный голос в голове снова возвращался. Везде валялась сломанная мебель, пол был усеян осколками стекла, из фрагментов которых раньше состояли чашки, тарелки, бутылки, но его безумная магия разрушала всё на своем пути. Это было одновременно и проклятием, и даром. Но Поттера абсолютно не волновало, как выглядел его дом. Мужчина старался потеряться в алкоголе, это было его единственное спасение. Ведь только, когда он пьян он не слышал голоса. Долгое время друзья и родные пытались дозвониться до Гарри, но всё было тщетным. Мужчина обладал завидным упёртостью и продолжал игнорировать очередную совиную почту, что приходила ему ежедневно. И они сдались, отчаялись и наконец-то перестали тревожить его. А в голове настойчиво крутилось одно имя. Имя, с которым он засыпает. Имя, с которым просыпается. «Драко». В конечном итоге, в старом доме остался только Гарри. Он вздохнул и откинул очередную бутылку виски. — Я жалкий, раз боюсь одиночества, словно ребёнок... Мой милый ангел, я так скучаю… Я так хочу обладать тобой, что это желание меня пугает. Ты мой свет. И я знаю, что только ты можешь сдержать тот хаос, что живёт во мне. — Жалкий. Это слово тебе идеально подходит, знаешь? Жалкий Гарри Поттер... Ты никогда не можешь заполучить его. Как такой как ты, может прикоснуться к столь прекрасному магу? Ты лишь возомнивший себя героем мальчик, потонувший во вседозволенности, в успехе. Тебе досталось всё: слава, богатство, любая омега прыгает к тебе в койку, но ты, впрочем, как и всегда, решил замахнуться на настолько недостижимую цель, что у тебя уже начала течь крыша. Ты слаб, Гарри, ты никчёмен... Ты не достоин ни жизни, ни любви! — Блядь! Блядь! Оставь меня наконец-то в покое! Ты умер! Я убил тебя! — кричал Гарри в пустой комнате, но его никто не слышал. — Поздравляю, Гарри Поттер, ты наконец-то сошёл с ума! Теперь нас ожидает причудливый мир, наполненный безумием, горсткой страха, морем страданий и горой тел грязнокровк! Ах, разве это не прекрасно, мальчик мой?! Ты победил в войне, но, тем не менее, я здесь. Так откуда такая уверенность, что я мёртв? Твоя магия сходит с ума вместе с тобой и в один прекрасный день она поглотит тебя, и тогда ты пожалеешь, что не умер в младенчестве. Гарри схватился за голову. Шрам, спрятанный за волосами, резко начал болеть. От боли он не мог вздохнуть, мысли путались, пока в один момент в голове не стало пусто. Перед глазами всё плыло, а в ушах раздался страшный звон. — Нет, нет, нет... Я уничтожил крестраж! Ты должен быть мёртв! Ха-ха-ха, этого просто не может быть! Я просто сошёл с ума, и мне кажется, да, мне кажется, что шрам снова стал болеть... Да, да, я просто сошёл с ума на почве любви! — Ты безумец, Поттер, если веришь, что я мертв. Я жив и ты станешь мною. Ведь ты был мной с самого начала.— Том начал смеяться, а безумная улыбка появилась на его лице. Гарри замер, всматриваясь в мертвеца перед собой. Жуткая улыбка во весь рот, показывавшая острые клыки.