Маленький

      — Пойдём быстрее, — Кен потянул Сейшу за руку, и тот позволил утащить себя в сторону подворотни. — Дождину ещё на пару часов передают, пока доедем, продрогнем и ласты склеим.       — Зато умрём вместе, — улыбнулся Сейшу, пытаясь убрать с лица мокрые пряди.       — Я бы как-то, знаешь ли, предпочёл пожить с тобой, — фыркнул Доракен. — Как же мокро, фу.       — Вчера ты не жаловался.       — Я... это совершенно другое! Сырость разная бывает, понятно?       — А щёки-то покраснели.       — Я сейчас брошу тебя на обочине.       — Ты потом вернёшься за мной.       — А вот и не...       Доракен развернулся всем корпусом к Сейшу, чтобы доказать всю серьёзность своих намерений, и Инуи воспользовался этим, притягивая молодого человека за плечи к себе и целуя. Все возмущения разом испарились, не оставив даже намёка на своё присутствие. Рюгуджи мгновенно обмяк, мир как-то внезапно перестал быть таким мерзким и неприветливым, несмотря на холодные капли, стекающие по лицу. Кен провёл пальцами по лбу Сейшу, заправил прилипшие пряди за ухо, а затем неловко натянул ему на голову капюшон. Инупи усмехнулся в поцелуй и перехватил заботливую ладонь Доракена своей.       — По-прежнему мокро? — ехидно спросил Сейшу и ещё раз коснулся губ возлюбленного.       — Не знаю, — хрипло отозвался Доракен. — Не понял. Давай ещё раз.       — Хитрый, хитрый лис.       Никто из них не взял зонт, никто даже не попытался хоть как-то прикрыться, чтобы опасность заболеть не так отчётливо маячила на горизонте, а Кен вообще забыл о своём желании пререкаться. Теперь он ощущал себя героем одной из тех дурацких сёдзе-манг, которые так любит Чифую и над которыми Доракен с завидной частотой потешается. Потешался. Больше, видимо, не будет. Потому что целоваться под дождём — это, оказывается, круто. Настолько, что желудок скручивается в тугой узел, а сердце прыгает где-то в горле, словно это их первый поцелуй и Кен опять боится напортачить.       — У тебя нос холодный, — всё-таки выдохнул Рюгуджи, не сумев удержать приступ опеки в узде.       — Угу, — ещё одно мягкое, ненавязчивое движение.       — И уши.       — Врёшь.       — Пытаюсь образумить.       — Кен.       — Даже не думай снова применить на мне этот приём.       — Ке-ен, — сладко протянул Инупи, прихватив губами мочку уха. Чмокнул под волевой линией челюсти, мазнул носом по скуле, положил голову на плечо. Рюгуджи обречённо вздохнул.       — Я не буду тебя лечить.       — Прекрати выпендриваться. Болеешь всё равно всегда ты, а бегаю я.       — Могу я хоть иногда побыть королём драмы?       Сейшу закатил глаза и мстительно куснул Доракена в шею, мельком вдохнув сногсшибательный одеколон, который он же ему и подарил. Учуяв это чудо парфюмерии в магазине, Инуи сразу же понял, что если не возьмёт, то будет жалеть об этом до конца жизни. Теперь желание сожрать Доракена усилилось стократно, но Сейшу с успехом сдерживался.       — Я отдам тебе свою любимую шаль.       — Ты весь дрожишь, — внезапно заметил Рюгуджи. Инуи действительно слегка потряхивало, но это было скорее от переизбытка чувств, чем от холода, только вот объяснить Кену он не успел, да и бесполезное это занятие. А может, Сейшу действительно чуточку замёрз.       — Вот сейчас серьёзно, — произнёс Доракен тоном, не подлежащим оспариванию, и обнял Инупи за плечи, — поехали домой. Пока будем пережидать, ты совсем окоченеешь, а я уже вижу по твоим глазам, что скоро мне придётся подтирать тебе сопли.       Подтирать действительно пришлось, только вот Доракену было не в тягость. Он и не скрывал этого, видя, как расцветает на лице возлюбленного улыбка, каждый раз, когда он делает какие-то банальные вещи вроде чая с малиной или разводит премерзко-приторное лекарство в кипятке. Ни для кого не секрет, что красивая любовь заключается не только в картинных поцелуях. Главное — смотреть так, чтоб в груди щемило.