Лишний повод выгулять хтонь

– Коля? – Гуро заглянул в спальню. Там было тихо и пусто, но он все равно на всякий случай заглянул под кровать. – Николай, ты тут? Никакого ответа. Яков потер подбородок и наклонился, чтобы посмотреть под столом. Пусто. – Коля, где ты, у меня потрясающая новость! – Гуро прошел к гардеробу и решительно распахнул дверцы. Его окутало запахом пепла, праха и могильной земли. – Ага! – торжествующе воскликнул Яков и принялся перебирать одежду на вешалках. Наконец, из глубин шкафа за одним из костюмов на него уставилась тьма. – Вот ты где! Вылезай. – Не-ет. Гуро вздохнул, протянул руку и, решительно нашарив то, что могло бы быть локтем, дернул. На пол вывалилось нечто лохматое и закутанное в черный туман и рубашку Якова. Свою рубашку Гуро забрал, а туман развеялся сам собой, явив угрюмого парня в черном – мрачный Потусторонний Ужас, невыспавшееся Порождение Бездны, часть Первозданного Хаоса, страдающая социофобией, Темный из глубин Иных миров или просто Коля Гоголь. – Клянусь, я не привел с собой гостей, я здесь один, – заверил его Гуро, машинально приглаживая взъерошенные волосы Гоголя. Тот фыркнул и заклубился черным дымом. – Ну-ну, хватит. Что ты как маленький! – Я древнее всех цивилизаций мира. – Да-да, я помню, – Гуро наклонился и рывком поставил Николая на ноги. Темный из глубин Иных миров оказался довольно легким, словно внутри него был только дым, который окутывал хозяина и щупальцами дотягивался туда, куда хотел. – Я же просил не сидеть в шкафу, у меня потом одежда пахнет кладбищем. – Чтоб на тебя другие хтони не заглядывались, – проворчал Гоголь, и его черный туман оплел Якова щупальцами, подтягивая поближе. – Ну да, ну да, на меня ведь только всякие чудовища и западают, – усмехнулся Гуро, снисходительно обнимая своего Темного, глаза которого прояснились, посерели, а пепельная кожа приобрела более человеческий бледный оттенок. – Коля, у меня потрясающая идея. – Мне не нравятся твои потрясающие идеи, – сообщил тот, снова начиная дымиться. Яков мягко поцеловал его в макушку, и Гоголь прильнул к нему, положив голову на плечо. Гуро умиленно погладил его по волосам – ему досталась совершенно очаровательная хтонь, которую было совсем не сложно приручить. То ли Потусторонний Ужас переживал кризис веры, то ли его просто все достало… но по непонятным причинам Гоголь учился на заочном в московском вузе. Говорил, что Первозданному Хаосу там самое место. – Ну погоди, хороший мой, не спеши отказываться. Послезавтра Хэллоуин, и у меня есть приглашение на чудесную вечеринку. Тебе понравится. У тебя же, так сказать, уже есть костюм, – Гуро ласково пожал одно из дымных щупалец, которое тут же растаяло. Гоголь поднял на него серые глаза. – Зачем на вечеринку? – Брось, я знаю, что ты хочешь повеселиться, но стесняешься из-за своего вида, – Яков щелкнул по другом щупальцу, и Николай сморщил нос. – Я не стесняюсь. Я не знаю таких слов. – Я заметил, – Гуро хохотнул и погладил его по щеке, которая вновь посерела и покрылась трещинами, сквозь которые проглядывала первобытная Тьма. – Коля, тебе понравится. Ты же любишь праздники, не спорь. – Испытываю интерес. – Ну вот и иди испытывать интерес. Никто тебе за твои щупальца и глаза ничего не скажет, ты никого не напугаешь и не удивишь. Гоголь вывернулся из его рук и плашмя упал на кровать, раскинув руки и дымясь мраком. – Я не хочу никуда идти, – невнятно пробурчал он в подушку. – Господи, ну что мне за социофоб достался, – шутливо проворчал Гуро и сел рядом. Его пальцы закопались в черные волосы, массируя затылок Николая. – Обычно хтони любят пугать, любят внимание, а то и питаются людьми… Гоголь обернулся через плечо и с несчастным видом вздохнул: – Ты же знаешь, что у меня от людей изжога. – Тебе даже не нужны кровавые жертвы. – Меня мутит от вида крови! – Ну разве не чудо? – Гуро в полном восторге всплеснул руками и дружелюбно почесал свою хтонь за ухом. Такого пренебрежения Гоголь стерпеть не мог – его глаза вмиг заполнились чернотой, а дым, свернувшись жгутом, крепко обвился вокруг запястья Якова. Тот охнул и слегка побледнел, отчего глаза Николая тут же посветлели, и он, развеяв дым и рывком сев на кровати, перехватил запястье Гуро уже ладонями. – Больно? – Все нормально, – успокоил его Гуро, усмехнувшись. – Я от неожиданности. Да не смотри так, не сломал, не сломал. – Люди хрупкие, – уныло произнес Николай, внимательно изучая кисть Якова. – Чуть не рассчитаешь силу – и все. Нет человечка. – Ничего, я довольно крепкий, – Гуро снова хмыкнул. Ему нравилось, с каким трепетом к нему относится существо, способное проломить стену и даже не заметить этого. Да и вообще с Николаем было приятно иметь дело. Учитывая, что Порождение Бездны не питалось человечиной, готовить для него было одно удовольствие. А водить его по ресторанам – совершенно другое, потому что посуду мыть не надо. Николай скептически посмотрел на Гуро. Для него крепкой не была даже стальная входная дверь, которую не сломал до сих пор только потому, что, задумавшись, проходил сквозь нее. – Ну что, пойдем на праздник? – спросил Яков. – Там будет много людей, которым ты понравишься, много украшений и много вкусной еды. Гоголь помедлил, но обещание вкусной еды звучало слишком заманчиво. – Ладно. А у тебя есть костюм? – Найдется, – Яков удовлетворенно улыбнулся. Ему нравилось выгуливать свою хтонь в люди. – Ты у меня лучший. – Сравнивал? У тебя было много хтонических сущностей до меня? – заворчал Николай, смущенно клубясь. – Ни одной. Но ты мне рассказывал. Ладно, пойдем обедать. Гуро быстро накрыл на стол, и Гоголь уселся на свое место, задумчиво рассматривая лазанью. Потыкал ее вилкой. Попробовал кусочек и снова потыкал вилкой. Яков не выдержал такого надругательства над своими кулинарными талантами. – Ну что не так? Тесто не пропеклось? Соус жидкий? Приправ не хватает? Или ты не любишь итальянскую кухню? – Нет-нет, все в порядке! – Гоголь посмотрел на него щенячьим взглядом. – А не мог бы ты… поставить тарелку в центр ритуального круга и немного помахать ножом над нею с песнопениями? Гуро вздохнул и отодвинул свою тарелку. – Балахон надеть? Николай просиял. – Да! *** – Мне кажется, костюм вампира – это банально, – заметил Гоголь. Они стояли у входа в кафе, декорированное тыковками и призраками из марли. Николай чуть сутулился, пиная расшарканными кроссовками ступеньки. Выглядел он даже не студентом, а подростком, которого родители притащили на день рождения троюродной тетушки бабушкиного сводного брата. А этот самый родитель стоял рядом, сверяясь с адресом на приглашении. – Не банальность, а классика, – отозвался Гуро невнимательно. – Я же не костюм свой показывать сюда пришел, а тебя. Николай раздраженно засопел, и за углом завыли собаки. Яков оторвался от приглашения и строго глянул на Гоголя, и тот, душераздирающе вздохнув, печально посмотрел в небо. Собаки перестали выть, зато черный туман начал сочиться из рукавов и воротника. – Коля, – строго одернул его Гуро, – у тебя кожа трескается. Рано. – Идем уже, – проворчал Гоголь и с обреченной решительностью поднялся по ступенькам. Яков усмехнулся и последовал за ним. Он не знал, во сколько веков у хтонических порождений начинается переходный возраст, но Гоголь выглядел так, словно перманентно в нем находится. Догнав обиженный на весь мир Потусторонний Ужас, Гуро вытряхнул его из куртки, протянул приглашение охраннику и, подхватив спутника под локоть, поволок сдавать верхнюю одежду, а затем – в комнату, где можно было переодеться. Убедившись, что там никого нет, Гоголь блаженно улыбнулся и, прикрыв глаза, со вздохом облегчения преобразился. Его кожа посерела, потрескалась, не в силах сдержать Тьму Иных миров тонкой оболочкой, и та окутала хозяина непроницаемым клубящимся плащом, скрывшим потрепанные джинсы и клетчатую рубашку. Из плаща то и дело вытягивались щупальца, любознательно шарили вокруг и таяли в воздухе. Николай открыл глаза, полные космического мрака и первобытного ужаса. В воздухе повеяло пеплом. Долго скрывать свое естество ему не удавалось, поэтому выбраться куда-то вдвоем было настоящей проблемой. Пару раз в ресторан, где они ужинали, вызывали пожарных, когда из-под их столика начинал валить дым. Иногда официанты предлагали вызвать врача, поскольку «у мальчика какой-то нездоровый вид, у него нет аллергии на какие-то продукты, точно все в порядке?» Ну а про животных, воющих и шипящих в его присутствии, и говорить нечего. – Хорошо, – шелестящим голосом проговорил он, и у Гуро по спине пробежали мурашки. – А я переоденусь в кабинке, – решил он и направился к небольшим переносным раздевалкам. Обернувшись, чтобы задвинуть ткань, он чуть не упал – прямо перед ним замер Николай, сверля его пустым взглядом. Расхлябанные кроссовки остались валяться посреди комнаты – без них Темный двигался абсолютно бесшумно. Собственно, старую обувь он выбирал специально, чтобы не пугать никого внезапными беззвучными появлениями. – Я с тобой. – Ты древнее всех цивилизаций мира, а ведешь себя, как трехлетний ребенок, – пожурил его Гуро. Потусторонний Ужас молча взирал на него бездонными провалами глаз, и Яков сдался. – Ладно, заходи. А то до инфаркта доведешь. Гоголь тут же просочился в кабинку, и Гуро задернул шторку, после чего вытащил из пакета заляпанную бутафорской кровью рубашку и повесил ее на крючок, проверяя, высохла ли – окрашивать пришлось в спешке. Пока подобрали краску, чтоб ткань не задубела, пока живописно разбрызгали… Убедившись, что ходить в мокрой одежде не придется, Яков стянул через голову водолазку, как вдруг ощутил на ребрах знакомое невесомое прикосновение. Что-то почти неосязаемое щекочуще скользило по коже, поглаживало, ласкало, возбуж… – Коля, давай не сейчас. – Почему? Гуро развернулся и опять посмотрел в темноту. На сей раз она не только щекотала нервы ужасом, но и сулила незабываемые ощущения. Яков глубоко вдохнул, досчитал до пяти и выдохнул. Глаза на это время он благоразумно прикрыл, хотя дымные щупальца, которыми Гоголь его поглаживал, никуда не делись – напротив, их число увеличилось. Желание хтонического порождения невозможно было не ощутить. Не время. Сюда может кто-то зайти. Кто-то услышит. Здесь неудобно, в конце концов! – Потому что сначала мы перекусим, – терпеливо пояснил Яков, открывая глаза, – а дома можешь делать все, что хочешь. – Хочу делать сейчас. – Когда вернемся, – Гуро наклонился и поцеловал Гоголя в скулу. – Обещаю – все, что хочешь. – Опасно обещать подобное хтонической сущности. – Зато работает. Иначе я очень обижусь, что ты стоишь между мной и ужином, – Яков усмехнулся и поцеловал его в другую скулу. Николай задумчиво втянул щупальца – стоять между Гуро и едой не рекомендовалось даже Потустороннему Ужасу и частице Первозданного Хаоса. – Надеюсь, там будет что-то вкусное, – хмуро сообщил он, меланхолично царапая ногтем одну из трещин на щеке. – Это первоклассное кафе, они не должны нас разочаровать, – утешил его Яков и, быстро натянув перепачканную рубашку, накинул на плечи черно-алый плащ. – Пойдем, поможешь мне накраситься. – Я все равно не понимаю, почему вампир, – Николай скользнул прочь из раздевалки, фыркнув, – клыки будут мешать тебе есть. Придется их снимать. А еще они мешают говорить. – Отлично, говорить будешь ты, – заметил Гуро, доставая грим и склоняясь к зеркалу. Гоголь клубился рядом. – Ты же сам отмечал, что мне будет полезно помолчать. – Я думал, что не доживу до этого момента, а я бессмертный, – ехидно сказал Николай. Яков усмехнулся и деловито углубил тенями глазные впадины, имитируя запавшие глаза, и Николай не упустил случая добавить. – Твои темные круги и так почти как у мертвеца. – Как удачно, даже маскировать не надо, – пробормотал Гуро сосредоточенно. – Хорошо, что выходные, а то бы я тебя никуда не выгнал. Ты же не пошел бы один? – Нет, – Гоголь мотнул головой. – Зачем тебе работа? В принципе, я могу дать тебе все. Например, власть. – Потому что мне нравится моя работа, – философски отозвался Яков, осветляя кожу. – Мне нравится быть следователем и ловить преступников. Гоголь кивнул. Порождение Бездны очень уважало охоту и охотников. Гуро нарисовал струйку крови из уголка губ и повернулся к нему. – Похож на вампира? – Не знаю, не встречал, – Николай склонил голову к плечу. Черные провалы смотрели изучающе. – Мертвецов видел. Похож. – Мертвецов и я видел, – Яков опять повернулся к зеркалу, критически осмотрел себя и решительно захлопнул палетку с гримом. – Ладно, идем. Я проголодался. – Клыки. – Да, спасибо, – Гуро не глядя протянул руку, и на нее мягко упали бутафорские зубы. Яков, морщась, вставил их в рот и провел по ним языком. Поднялся, поправил одежду и покрутился сначала перед зеркалом, а потом перед Гоголем. – Что скажешь? – Тебе идет, – сообщил Николай и, подавшись вперед, коснулся губами щеки Якова. Поцелуй вышел таким же невесомым, как и касания, так что грим не был потревожен. – Тебе всегда идет классика. – Значит, уже не банально? – Гуро улыбнулся, обнажая клыки. Речь его звучала не очень внятно. Гоголь сморщил нос. Одно из его щупалец скользнуло под рубашку Якова, который хлопнул по нему ладонью и погрозил пальцем. – Николай, мы же договорились. – Понял, понял. В комнату вошла молодая пара, и Яков, дружелюбно поприветствовав их, потянул Николая прочь. Позади раздался восхищенный шепот «ты видел, какой у него костюм?» – Я же говорил, – Гуро удовлетворенно улыбнулся, – ты прекрасно вписываешься в обстановку. В украшенном к празднику зале было шумно и оживленно. Гости толпились группками, кто-то стоял у стола, кто-то танцевал под веселую музыку. У вечеринки намечалась какая-то программа, но ее не начинали до определенного времени. Гуро отвел Николая к столу и с улыбкой провел рукой над блюдами. – Я так и думал, что они уделят внимание мелочам. Смотри, на тарелках пентаграммы. Сойдет за жертвенный круг? Ведь главное – антураж. Гоголь возбужденно заклубился. Все-таки, жертва – это совсем иной уровень питания. Не будешь же рисовать специальный круг на скатерти в ресторане? А тут такая удача. – Сойдет. Ух ты, ведьмины пальцы! И глаза! Мозг? Потрясающе! Гуро, вновь усмехнувшись, оставил его один на один с угощением. Хотя Николай и отличался поразительным для хтонической сущности миролюбием, но природа давала о себе знать, так что Гоголя тянуло к крови и какой-нибудь расчлененке. Гуро всерьез подумывал, а не заняться ли выпечкой тортов жутковатой тематики. Он отошел к другому концу стола и выбрал себе немного из того, где было поменьше красителей. Антураж Хэллоуина Якова особо не занимал – ему просто нравилось наблюдать за людьми. И вообще, имеет же он право в свой выходной пообщаться не только с преступниками, полицейскими и Порождением Бездны? Но этому, кажется, не суждено случиться. Черт, неужели он так много просит? – Что случилось? – рядом с Гуро возник Николай, жующий кусочек мозга-чизкейка. Потустороннее создание очень чутко реагировало на смену настроений своего человека. – У тебя аж глаз дергается. Ты так не смотрел, даже когда я не закрыл за собой портал в Бездну и оттуда дуло. – Оттуда не просто дуло, оттуда какая-то гадость поползла на мой новый диван и испачкала его слизью! – Это не слизь. – Знать не хочу, что это! – Зато теперь это мой диван, – философски заключил Гоголь и подплыл, колыхая туманом, поближе. – Так в чем дело? – Не бери в голову, – Гуро устало прикрыл глаза и осторожно коснулся пальцами нижнего века, чувствуя, как оно дергается. – Все нормально. – Нет, не нормально, – шелестящий голос заиграл шипением и далеким рокотом – Николай выражал свое недовольство. – Если тебе что-то не нравится, пойдем домой! – Нет, – Яков покачал головой и указал в сторону двери. – Видишь там мужчину в костюме пирата? – Еще один банальный костюм. Но твой банальнее. – Да, хотя ему больше к лицу костюм оборотня. Это Саша… Александр Бинх. Мы с ним раньше работали в полиции, потом я ушел в МВД. – Саш-ша? – правильно угадал вектор повествования Гоголь. Гуро повернулся к нему и чуть сморщил нос. – Да, да, ты правильно понял, это мой бывший. – И у тебя дергается глаз при виде него. Вы плохо расстались? – Николай склонил голову к плечу. Черные трещины расползались по коже, то разрастаясь, то почти исчезая. – Плохо? Нет, что ты, – Яков покачал головой. – Вовсе не плохо. Как обычно. Со скандалом. – Интересные отношения. – Весьма, – согласился Гуро. – Ты подобрал чертовски правильное слово, хороший мой. Интересные. Было очень интересно. У меня до сих пор глаз дергается. А у него кулаки чешутся мне двинуть. В итоге мы хорошо расстались – уголовное дело заведено не было, обошлись без тяжких телесных. – В принципе, теперь я понимаю, почему тебе нравится мое общество. Яков ласково взъерошил его волосы и отдернул руку прежде, чем те оплели его пальцы. – Ну что ты. Ты просто кроткий котенок по сравнению с этой чокнутой бешеной сук… псиной. – Мяу, – хмуро ответил Гоголь, показав двойной ряд острых зубов. Гуро поежился. – Ладно, ты кроткий и очень зубастый опасный котенок. Пара дымчатых щупалец игриво потерлись о бок Якова, принимая поправку. Гоголь же смотрел на человека в костюме пирата, пока тот не начал проявлять признаки беспокойства – хмуриться, тереть висок, озираться по сторонам. Гуро дернул Николая за ближайшее щупальце. – Не пялься на него своей тьмой! А то он обернется и увидит меня. – А ты этого не хочешь? – Я хочу спокойный выходной, а не… интересный! Гоголь хмыкнул и, отвернувшись, прошел к столу. Яков, вздохнув, снова посмотрел на дверь… и встретился взглядом с Бинхом. Тот смотрел так угрюмо, что если бы можно было взглядом передать черную метку, он бы выжег ее на лбу Якова. Черт. Гуро расплылся в улыбке и пошел здороваться. – Мы можем оба сделать вид, что не заметили друг друга, чтобы не портить вечер? – уточнил Бинх, едва с губ Якова сорвалось приветствие. – Вот знаешь, пока ты не открыл рот, я хотел предложить то же самое. Но ты не оставляешь мне выбора. – Так это я еще и виноват? – взгляд собеседника отчетливо намекал, что пусть даже Яков и не сокровище, но Бинх его с удовольствием прикопает и поставит сверху жирный крест. – Да, Саша, ну не я же, – Гуро обреченно осознал, что язык его не слушает – его несло. Хотелось язвить Саше, это было выше его сил. Ведь Саша так забавно злился… смотрел исподлобья, вот как сейчас. – Ты зачем пришел на Хэллоуин, душа моя? – А ты? – Я первый спросил. – Мне плевать. Тебе, впрочем, тоже. – Я сам разберусь, куда мне плевать. – О да, ты умеешь делать это прицельно и ядом. Яков не выдержал и улыбнулся. – А ты в форме. Рад тебя видеть. – Не могу ответить тем же. – Да брось, – Гуро подхватил Бинха под локоть и потащил к столу. – Давай выпьем за встречу. Бутылку рома, конечно, не обещаю, но… – Слушай, упырь, ты моей крови мало выпил, тебе надо еще? – заметил Александр, оглядывая его костюм, но, в целом, не возражая против бокальчика-другого. – Предлагаю ограничиться пуншем. Как дела? – Меня никто не убил, я никого не убил – жизнь удалась. До этого момента, – Бинх задумчиво окинул взглядом Якова. – Но, чую, сегодня сорвусь, Яша. Особенно, если руку не отпустишь. – Ладно, ладно, – Гуро убрал руку. – Ты что такой злой? До сих пор один, что ли? – Нет. А злость – это мое естественное состояние в твоем присутствии. – Серьезно? – Яков разлил пунш по бумажным стаканчикам и протянул один Бинху. – В смысле, ты кого-то нашел себе? – Тебя это так удивляет? – вздернул бровь Александр, принимая стаканчик. – Ну что ты. Очень за тебя ряд. – Ты даже не пожалеешь эту несчастную? – подозрительно спросил Бинх. Гуро улыбнулся. – Так ты снова переключился на девушек? А вообще, я правда за тебя рад. И даже немного завидую этой девушке. Она сегодня с тобой? Познакомишь? – Еще чего! – Боишься, что уведу? – усмехнулся Яков. Бинх посмотрел на него как-то… странно. – Нет, вряд ли. Ладно, за встречу. Надеюсь, ты не вынудишь меня к рукоприкладству. Гуро опять усмехнулся и, подняв бокал в знак согласия, сделал глоток. Несмотря на взрывной характер, Александр обычно ограничивался словами, а потом уходил снимать стресс в спортзал или в тир. Были моменты в его биографии и в личном деле, которые научили сначала думать, а потом бить. – Значит, она сегодня с тобой. Отошла попудрить носик? – Угу. А ты? Подобрал себе очередного практиканта из вуза? – Типа того, – Яков коротко усмехнулся. Гоголь учился на филологическом и никогда не пересекся бы с полицией, но однажды Гуро вышел на след наркоторговцев среди студентов. Гоголь, разумеется, не употреблял, но развлекался тем, что являл свою сущность уколовшимся. Некоторые, кстати, после этого завязывали. – Все пацанов совращаешь, – проворчал Александр, отпив пунша и поморщившись. Оглядел стол, но ничего крепче не нашел. Яков опять не удержался от смешка – назвать Николая пацаном хотелось, но язык не поворачивался. – Каюсь, грешен. Но я заглянул ему в глаза и совсем пропал. Буквально, в первый раз он потерял сознание, и только это спасло его от полной, а не частичной потери себя. – Кстати, Саша, никогда бы не подумал, но тебе чертовски идет треуголка. – Заткнись. – Ну правда, костюм пирата – это прям твое. – Заткнись. – А этот крюк, который ты держишь, пряча руку в рукаве!.. – Заткнись. – Настоящий морской волк. – Напоминаю, осиновый кол убьет тебя, даже если ты ненастоящий вампир. – Да ладно, я же тебя хвалю. – Именно это мне и не нравится. Давай пошлем друг друга матом и разойдемся, – с надеждой предложил Бинх, но их перебили: – Дорогие гости, поприветствуем хозяина и организатора сегодняшнего вечера Алексея Алексеевича Данишевского! Раздались аплодисменты, и Гуро с Бинхом повернулись к сцене. Туда вышел импозантный мужчина в черном плаще с капюшоном и с косой в руке. На лице у него был изображен череп наподобие маски-грима для Дня Мертвых. – Вот это я понимаю – костюм, – заметил Гоголь, бесшумно возникая рядом с Яковом и утаскивая с его тарелки имбирное печенье. Тот не успел даже возмутиться, а Бинх, который смотрел на Данишевского, – обернуться на голос, как Николай уже растаял, хрумкая лакомством. – Это что было? – Это мой ценитель праздничных костюмов, – проворчал Гуро, выбирая себе новое угощение и делая мысленную пометку страшно отомстить. – Говорит, что вампир – это банально. – Согласен. – По его словам, пират – тоже банально. – Твоя новая зазноба определенно что-то смыслит в этом мире, – опять не стал спорить Бинх. Яков подозрительно прищурился. – Ты теперь во всем будешь с ним соглашаться просто потому, что ему и так не повезло со мной, вот ты и сочувствуешь? – Ты всегда очень точно угадывал мои мысли, – подтвердил Александр, меланхолично жуя что-то внешне кровавое, а внутри хорошо прожаренное. – Потому что в основном они заключались в желании заткнуть меня, двинуть мне или поцеловать. – Иногда все вместе. Музыка заиграла вновь, и Данишевский покинул сцену. Там его ждала высокая фигура – тоже в черном и тоже в капюшоне, только без плаща, но в кожаных доспехах. Из спины у нее торчали четыре изогнутых рога, а под капюшоном, казалось, не было ничего – лишь тьма и пустота. – Почему ты стоишь здесь? Выходи в зал, – предложил Данишевский, протягивая руку. Ладонь в черной перчатке крепко сжала его кисть, отчего Алексей стиснул зубы, но постарался вымученно улыбнуться. Существо разжало пальцы и глухо заметило: – Не рассчитала. – Понимаю, – Данишевский потряс рукой, сжал и разжал пальцы. – Но я для того и устроил вечер – чтобы ты чувствовала себя свободно и пообщалась с людьми без опаски, что у тебя внезапно отрастут рога. Существо в черном обратило пустоту под капюшоном в сторону гостей. – Но в программу вечера кровавые жертвоприношения не входят? – Лиза, пожалуйста, – Алексей страдальчески вздохнул. – Не сожри никого. – Не буду, – даже голос звучал как-то пусто. – Цикл еще не завершился. Я не голодна. Разве что чуть-чуть… – Там есть курятина в панировке. – Сойдет. Создание с нежным именем Лиза с неотвратимостью танка двинулось в зал. Данишевский, вздохнув, последовал за ним. *** – Древнее Зло пробудилось, – заметил Гоголь, опять возникая ниоткуда и протягивая щупальца к Гуро. Но на сей раз тот был начеку и добычу из тарелки в обиду не дал. Николай разочарованно задымился. – Я заметил, Николай. Хватит таскать мою еду! Целый стол есть. – Из твоей тарелки вкуснее, – одно из щупалец Гоголя попыталось прошмыгнуть под локтем с другой стороны, но Яков строго хлопнул по нему ладонью, и оно разочарованно растаяло. – И я не о себе. – А о ком? – насторожился Гуро, порадовавшись, что ранее Бинх ушел на поиски своей девушки. Николай поскреб одну из трещин на щеке, откуда пробивались струйки тьмы. – О Древнем Зле. Оно здесь. Один из Всадников Тьмы, – Гоголь запрокинул голову и шумно вздохнул. – Кажется, Всадник Гнетущей Пустоты, ненасытной и всепоглощающей. – Кто дает вам такие имена? – скептически уточнил Гуро. К нему потянулась тьма, выплескивающаяся из глазниц Николая, но тот моргнул, останавливая ее. – Это не имена. Это ощущения. Я пытаюсь перевести их на твой язык. – То есть, ты утверждаешь, что где-то здесь еще одно хтоническое порождение? – переспросил Яков. Гоголь равнодушно пожал плечами. – Весело. Поиграем в горячо-холодно? Где оно, твое Древнее Зло? – Оно не мое, – отказался Николай и мечтательно добавил. – Хотя попытки были. Гуро решил не вдаваться в подробности романтических взаимоотношений между потусторонними сущностями. Он подозревал, что это чревато ночными кошмарами и, что куда страшнее, потерей аппетита. – Как оно хотя бы выглядит? – уточнил он. Гоголь опять пожал плечами. – Как Древнее Зло. – Я знаю парочку описаний из фантастики и ужасов, – отозвался Гуро. – Одно из них, если не ошибаюсь, рыжий клоун. – Боюсь, оно сожрет тебя за одно упоминание о клоунах, – покачал головой Николай, зябко кутаясь во мрак. – Древнее Зло бывает разное, Зла вообще навалом. А вот Всадников Тьмы – единицы. Тем более, Гнетущей Пустоты. – Всадник – значит, у него есть лошадь? – Ну-у-у… – Гоголь задумался и выпустил изо рта струйку дымчатой тьмы. – Не обязательно. Не обязательно лошадь и не обязательно есть. В общем, по лошадке не вычислишь. – Но я попробую, – твердо решил Гуро. *** Оксану Бинх нашел в стороне – она смеялась и кокетничала с долговязым молодым человеком, одетым официантом. Пока Бинх размышлял, может ли такое быть, что парень оделся на праздник в костюм официанта, или это на самом деле официант, тот повернулся и, запинаясь, поздоровался. – А, привет, Тесак, – ответил ему Александр. – Что ты тут делаешь? Подрабатываешь? – Ага, – кивнул тот, неуклюже перехватывая поднос со стаканчиками и большой чашей с черпаком поудобнее. Бинху подумалось, что не зря на мероприятии используют по минимуму стекла, но неплохо было бы и вовсе его исключить. – Пунша? – Нет, спасибо, – отказался Бинх. Видеть Тесака в приличном костюме, пусть и живописно подранном местами (но не так заметно со спины), чтобы соответствовать тематике мероприятия, было непривычно. Обычно он одевался как гопник и ошивался в какой-то соответствующей компашке. Впрочем, официантов загримировали под зомби, так что что-то общее, с точки зрения Бинха, осталось. – А, так вы знакомы. Тесак как раз говорил, что у меня потрясающий костюм, – Оксана весело улыбнулась, хотя с ее образом улыбка выглядела жутковато: левую половину лица сплошь покрывали разнообразные ракушки, изящно огибая линию губ. Радужка левого глаза была белесой, в центре яркой точкой выделялся маленький зрачок. Этот глаз почти не двигался. Ракушки спускались по шее к плечу, а вырез платья демонстрировал под ключицей кошмар трипофоба – кожа имитировала пористый коралл или морскую губку. Струящееся платье красиво переливалось в свете ламп оттенками темно-зеленого и синего, словно настоящее море. Черные, как глубины океана, волосы украшало подобие коралловой короны. От девушки даже пахло солью и водорослями. – Совершенно невероятный, – подтвердил Тесак. Оксана, засмеявшись, отколола с щеки маленькую ракушку и протянула ему, игнорируя попытавшегося возразить Бинха. – Держи, это тебе. – Эм… спасибо, – смущенно пробормотал Тесак, неловко удерживая в одной руке поднос, а другой принимая подарок. Пока Александр примерялся, как бы перехватить блюдо, когда оно начнет падать, парень спрятал ракушку в карман и вцепился в поднос обеими руками. Бинх взял Оксану за руку и кашлянул. – Давай не будем отвлекать человека от работы, идет? – Ну не знаю… – Оксана шутливо надула губки, и Александр обреченно предложил: – Потанцуем? – А вот это неплохая идея, – девушка подмигнула Тесаку обычным глазом и потащила Бинха в центр зала, где танцевали несколько пар. Тесак повернулся, чтобы пройти к столам, и вздрогнул, чуть не уронив поднос – перед ним как из ниоткуда возникла высокая фигура в черном. Капюшон уставился на официанта пустой темнотой. Тесак занервничал. – Пуншу? – севшим голосом спросил он, обеспокоенно поднимая голову. Несмотря на его немалый рост, черная фигура была выше. Повисла гнетущая тишина. – Благодарю, – глухо отозвался человек в черном, рукой в грубой перчатке неожиданно ловко подхватил один из стаканчиков и опрокинул прямо в темноту капюшона. Не выпил, а именно опрокинул куда-то в глубину. Наверное, взволнованно прыгали мысли в голове Тесака, этот кто-то нормального роста, а под капюшоном действительно было пусто – только какая-то губка, чтобы впитывать напитки и вот так поражать остальных. – Очень… эффектно, – пробормотал Тесак, пытаясь унять непонятный страх. – Здорово. – Спасибо, – ответил глухой голос, и Тесак поспешил ретироваться. Пустой капюшон некоторое время смотрел ему вслед, а потом фигура побрела своей дорогой. *** – Где ты был? – спросила Оксана, крутанувшись вокруг своей оси и оказавшись в объятиях Бинха. Тому не удалось понять, какой танец она танцует, но быстрые и в то же время грациозные движения завораживали. Из-за влетающего подола казалось, что девушка качается на волнах. – Увидел старого знакомого, – отозвался Александр, стараясь хотя бы просто попасть в ритм, чтобы не стоять столбом перед плывущей Оксаной. – Представишь нас? – девушка поймала его руку и закружила, как в водовороте. Бинх смотрел только на ее лицо, чтобы не обращать внимание на вертящийся мир, превратившийся в размытое пятно. – Зачем? – Боишься, что уведет меня? – Я был бы рад, чтобы его увели куда-нибудь от меня подальше… – признался Александр. Песня сменилась на более медленную мелодию, и большая часть людей ушли к столам, уступив место парочкам. Оксана оплела руками шею Бинха, мягко покачиваясь в его объятиях. – Увели? – В смысле, пусть он себе найдет кого-то и будет спокойно жить, не пересекаясь со мной. Я не имел в виду ничего из того, что ты могла бы подумать, – поспешил объяснить Александр. – И, кажется, он кого-то нашел. Бедняга… – Почему ты жалеешь своего знакомого? – Не его. – Почему ты не хочешь перевестись в Питер? – вдруг сменила тему Оксана. – Или ближе к границе. Куда-нибудь к морю? Было бы здорово. – Ты же знаешь, я всегда рад видеть тебя после работы. Но видеть тебя еще и на работе… боюсь, это слишком легко перетечет во «вместо работы», – Бинх вздохнул и переместил ладони на талии Оксаны чуть ниже, но все еще оставаясь в рамках приличий. – Зачем ты отдала Тесаку раковину? Теперь у тебя неаккуратная проплешина на щеке. – Никаких проблем, – девушка широко улыбнулась, и на пустом месте, вспоров кожу, проросла еще одна закрученная спиралью ракушка. *** – Может, ты пойдешь и пообщаешься с кем-нибудь? – предложил Гуро, укоризненно глядя на Гоголя. Тот меланхолично общипывал лепестки с ближайшего букета хризантем, украшавшего стол. – Зачем? – Боже, Николай, у меня такое чувство, что я притащил на праздник сына-подростка и пытаюсь отправить его социализироваться, а он закуклился и угрюмо смотрит на меня из-под насупленных бровей! Гоголь угрюмо посмотрел на него из-под насупленных бровей. Правда, в отличие от гипотетического подростка, он смотрел черными провалами темноты, вытягивающими душу. Впрочем, они оба сходились на том, что из Гуро высасывать нечего. Яков вздохнул. К ним подошел официант в костюме зомби и поставил на стол поднос. Аккуратно расставив новые стаканчики и забрав пустые, он расположил рядом полную чашу с пуншем, а почти опустевшую забрал. Пока он этим занимался, Николай протянул одно из щупалец почти ему под руку и выхватил полный стаканчик. Официант чуть не подпрыгнул и ошарашенно оглянулся на него, но стаканчик уже перекочевал в руку Гоголя. Щупальца мерно покачивались в воздухе. – Господи! Это… это как?! – Простой фокус. Ловкость рук и никакого мошенства, – с приветливой улыбкой заверил его Гуро, стрельнув в сторону Гоголя еще одним укоризненным взглядом. Тот невозмутимо потягивал пунш. – Круто, – пробормотал официант и уважительно посмотрел на Николая. – Вы совершенно вжились в образ, – и он, подхватив поднос, быстро удалился. Слишком быстро, по мнению Гуро, и слишком нервно. – Мне кажется, он тебе не поверил, – заметил Николай. Яков снова вздохнул. – Зачем ты его напугал? – Ты же сам сказал, что на этом празднике я могу чувствовать себя расслабленно. Вот, расслабляюсь. – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. – И что? – черные прядки упали на лицо насупившегося Николая. Гуро, сдавшись, протянул руку и убрал волосы с его лба. – Ладно, ладно. Развлекайся как хочешь, хороший мой. Гоголь удовлетворенно кивнул, взял тарелку и забрался под стол. Яков устало прикрыл глаза ладонью. Потусторонний Ужас предпочитал места потемнее, а поскольку шкафов, подвалов и кроватей поблизости не наблюдалось, выбор был очевиден. *** – Вот ты где! – Данишевский нашел высокую черную фигуру у стены. Там же стояли две девушки, восхищенно ощупывающие кожаные доспехи и наперебой расхваливающие костюм. Краем уха Алексей поймал кокетливые просьбы заглянуть под капюшон и потрогать рога. Услышав голос, девушки ойкнули и обернулись, но тут же снова заулыбались и радостно поприветствовали организатора вечера. – А у вас костюм Смерти? – уточнила одна, судя по фате и белому гриму – призрак невесты. Данишевский, небрежно прислонив косу к стене, кивнул. Девушка обернулась к фигуре в черном. – А у вас? – Всадник, – пусто и гулко, как из трубы, прозвучал ответ. – Апокалипсиса? – озадаченно спросила другая, с петлей на шее. – Тьмы. – Наверное, это из какого-то ужастика? – предположила первая. – Или из книги. – Как ваши имена, прелестные создания? – ласково спросил Алексей, переводя тему. Девушки застенчиво переглянулись. – Варвара, – представилась та, что с петлей. – Прасковья, – представилась призрак невесты. – Какие чудесные имена! Очень приятно, Алексей, – Данишевский галантно поцеловал воздух в паре сантиметров от рук смущенных девушек. – А это… – он скользнул взглядом по фигуре. – Всадник. Девушки засмеялись, но расспрашивать не стали. Они перекинулись еще парой фраз, после чего Варвару позвала сестра, и девушки упорхнули, пообещав вернуться позже. Алексей некоторое время улыбался им вслед, после чего улыбка сползла с его лица. – Лиза, только не говори, что ты уже присматриваешь себе жертв. – Они сами подошли. – Лиза… – Данишевский терпеливо вздохнул. – Лиза, я же просил. Пожалуйста, не выбирай никого с этой вечеринки. Твои жертвы не должны быть связаны со мной, иначе маленький секрет моей семьи будет раскрыт. – Что вы служители древнего и почти забытого культа? Такой себе секрет. Слушай, если я не могу выбрать жертву на этом вечере, зачем ты меня вообще пробуждал? – Ну… свидание? Пустой капюшон повернулся к Алексею и посмотрел на него как-то даже скептически. – Леша, Древнее Зло не пробуждают для того, чтобы пригласить на свидание. – А Древнее Зло кокетничает и отзывается из пустоты, что будет готово через десять минут? – Я не кокетничала! – Лиза скрестила руки на груди. – Я… я правда была не готова! И вообще, ритуал призыва занимает три часа – подумаешь, подождать несколько лишних минут! – Полтора часа. – Я измеряю время вечностью! – капюшон хмуро отвернулся. Алексей примирительно погладил Всадника по рогу. – Но я заметил, что на тебе нарядные доспехи. И рога выглядят превосходно. – Как мило, что ты обратил внимание. Алексей улыбнулся и снова погладил рог. Лиза немного успокоилась и повернулась к нему. Жизнь (или существование) Лизы было подчинено тридцатилетним циклам, и большую часть времени она пребывала в спячке. Пробуждаясь незадолго до начала нового цикла, она собирала кровавую жатву в виде тринадцати невинных жертв, как завещали фильмы ужасов, и уходила в спячку вновь. Но иногда она не могла отказать себе в удовольствии и просто гуляла среди людей, когда кто-то из членов культа призывал ее ради каких-то темных делишек. Алексей призывал Лизу только и исключительно для того, чтобы провести с ней время. С одной стороны, Древнее Зло было недовольно тем, что ее пробудили, а с другой… ну, это было… мило, что ли. Лиза специально для него принимала облик человека, хотя Данишевского не смущали ни рога, ни пустота под капюшоном, способная затянуть принесенного в жертву барана. Алексей наблюдал за этим с немым восхищением, прекрасно осознавая, что баран – не предел. Лиза полагала, что у Алексея для человека весьма странные вкусы, но мальчику симпатизировала – ну, по меркам Древнего Зла. То есть, до сих пор не убила за ложные вызовы. *** – Ну почему, почему ты не хочешь знакомить меня со своим другом? – канючила Оксана, потягивая третий стаканчик сока. Бинха немного нервировало, что на него смотрел белый, «пустой» глаз. – Потому что для этого мне придется снова с ним встретиться, очевидно же. И он мне не друг. Он… хуже. – А кто? Враг? – Оксана нехорошо прищурилась. – Нет! Он мой… – Александр сделал над собой усилие, – бывший. – О, – девушка помолчала, а потом ухватила Бинха за запястье и потащила к столам. – Тогда я просто обязана на него посмотреть! – Нет, нет, погоди! Оксана, пожалуйста! Она обернулась через плечо и посмотрела на него… нет, не белым глазом. Другим, темно-карим, почти черным и, на первый взгляд, совершенно обычным. Но стоило было приглядеться, и он оказывался абсолютно бездонным, как океанские глубины, где мерцали далекие манящие и опасные огоньки. – Я только посмотрю. Обещаю. Александр обреченно поплелся за ней. Спорить с Оксаной было бесполезно, все равно, что спорить с прибоем – он будет накатывать на берег, нравится тебе это или нет. Гуро нашелся все там же, у столов, что Бинх не замедлил подчеркнуть. – Ну а что еще тут делать? – философски отозвался тот и поставил тарелку. – А ты хотел… – Я Оксана, – перебила девушка, выступая вперед. Правый ее глаз весело прищурился, а левый остался широко открытым и смотрел прямо и неподвижно, словно ее разбил паралич. – Саша сказал, что вы не друзья, а хуже, поэтому я решила, что просто обязана с вами познакомиться. – Оксана, это Яков. Яков, это Оксана. Познакомилась? Уходим, – Бинх потянул девушку прочь. Гуро засмеялся. – Пудинг, это Алиса, Алиса, это пудинг. Унесите пудинг. Саша, яхонтовый мой, ну кто так знакомит? У тебя такая очаровательная спутница, ваши костюмы так гармонируют. Как там было? Часть корабля… – он слегка запнулся, встретившись взглядом со взглядом Оксаны. Насмешливый, изучающий, затягивающий, наводящий жуть… все смешалось в разноцветных глазах. По спине пробежал холодок. – Прямо пираты Карибского моря. – Балтийского, – поправила Оксана с улыбкой, – мы познакомились на Балтийском море. Саша решил спасти меня из воды. – Ты постоянно будешь мне это припоминать? – пробормотал Бинх. Гуро ухмыльнулся. – Очень похоже на Сашу. Небось, прямо в одежде и прыгнул в море? – Ага, – радостно подтвердила Оксана. – А вы тут тоже не один? – Мой спутник отошел, – невозмутимо отозвался Яков, надеясь, что музыка заглушает чавканье Николая под столом, и все звуки, которые он слышит – лишь плод воображения. – Он очень стеснительный, к сожалению. Постоянно пытается где-то спрятаться. – И где ты себе таких находишь? – Где нашел – там больше нет. Оксана, а чем вы занима… – Гуро запнулся и прищурился. – Простите, у вас что-то на щеке? Мне кажется, что-то с гримом. Нет, не там, где ракушки – на другой щеке. Кажется, грим… осыпается. Бинх быстро посмотрел на Оксану и отрывисто кивнул. – Ой, – девушка прижала пальцы к щеке и захлопала ресницами. – Извините, мне нужно в дамскую комнату… – Я провожу, – отозвался Александр и, бережно подхватив ее под руку, увел. Яков покачал головой. – Ну, Саша… лишь бы сбежать. Ох… – почувствовав давление на щиколотке, он наклонился и заглянул под стол. – И ты не лучше, Коля. Чего ты хотел? Гоголь, который обвил щупальцем ногу Якова, уставился на него провалами глаз. – Как тебе эта девушка? – Оксана? Милая, бойкая девочка. А что? – Она не девочка. – Ты сейчас говоришь о смене пола? Или, как это… господи, в моей молодости таких слов не было… трансгендер? – озадаченно уточнил Яков, прикидывая, сможет ли он вытащить Николая из-под стола. – Я имею в виду, что это Порождение Глубин. – Что? – Гуро удивленно вздернул брови. – Еще одно хтоническое существо? – Весьма хтоническое. Это Сердце океана, Морская госпожа, Повелительница морских глубин, Холод Бездонных пучин и прочее, прочее… – Гоголь поежился и поплотнее завернулся во тьму. – Не говори ей, что я здесь. – Почему? Как с Всадником Тьмы? – Яков усмехнулся. – Тоже адюльтер? – Почти, – Николай поморщился, и его кожа сильнее пошла трещинами. Мрак вырывался наружу, растворяясь в окружающей тьме. – Я за ней не успеваю. Ты знаешь, как быстро меняется погода на море? – То есть, она опасна? – Гуро протянул руку и пощекотал одно из щупалец, которое ему удалось разглядеть. – Спрашиваешь! – тьма ласково закрутилась вокруг его запястья и потянула под стол, так что Якову пришлось поторопиться и высвободить руку. – Она капризна, как море – то спокойна и ласкова, то жестока и яростна. Она не знает жалости. – Ясно, – Гуро выпрямился. – Ладно, я сейчас вернусь. – Куда ты? – забеспокоился Николай, оплетая его ноги тьмой и не собираясь отпускать. – Как куда? – Яков нахмурился и принялся отцеплять от себя щупальца. – Пойду, расскажу Саше. – Что? Зачем? – Как зачем? Я не думаю, что он в курсе того факта, что встречается с потусторонней сущностью! – Я думал, ты его терпеть не можешь! – Гоголь попытался снова поймать его ноги, но Яков, нахмурившись, бросил под стол горсть печенья, отвлекая щупальца. – Коля, если я его терпеть не могу, это не значит, что я желаю ему смерти. Так что подожди здесь или пойди погуляй без меня, а мне надо найти Сашу. Бинха он нашел неподалеку от уборной. Александр стоял, прислонившись спиной к стене, и мял в пальцах сигарету, но на улицу выходить не спешил. Крюк висел у него на поясе, чтоб не мешался. Мимоходом припомнив, что Бинх вроде бросал курить, Гуро приблизился и задумался, а с чего же ему, собственно, начать. – Чего тебе? – Александр, разумеется, не мог его не заметить. – Потянуло на общение с прекрасным полом, подстерегаешь мою Оксану? – Вот я насчет Оксаны… ты не замечал за ней ничего… странного? Бинх нахмурился. Сигарета переломилась. – Ты о чем? Ты ее в чем-то подозреваешь? Она у вас проходит по каким-то делам? – Нет, я о другом, – Яков потер переносицу. Александр был самым рациональным человеком в его окружении и абсолютно твердо не верил во все потустороннее. Он же непрошенного советчика на смех поднимет! Но попробовать стоит. – Ну там… странное… необычное… вот когда вы познакомились? – Весной, на Балтийском море. – И ты прыгнул в воду, потому что тебе показалось, что девушка тонет? – Ну, – Бинх угрюмо посмотрел на него. Он не любил говорить о своих достижениях. – А ты уверен, что она тонула? – Яша, к чему ты клонишь? – не выдержал Александр. Гуро сдался. – Твоя подруга – хтоническое порождение океанских глубин. Только не смейся. – А, – Бинх невозмутимо пожал плечами. – Да, я заметил. В смысле, я в курсе. – В курсе? И тебе… нормально? – поразился Яков почти с восхищением. – Слушай, Яша, после тебя мне все нормально. Куда там Холоду Бездонных пучин. – Мне кажется, это не совсем комплимент, – усмехнулся Гуро. – Это и есть не комплимент. Далеко не комплимент. – Значит, Оксана ушла, поскольку у нее с щекой случилось что-то… хтоническое? – Ей постоянно не хватает воды, – пояснил Бинх, вздохнув и выкинув поломанную сигарету в урну. – Сейчас напьется и придет. Господи, а это что такое? Яков оглянулся, проследил за его взглядом и увидел выползающие из-под скатерти закрученные отростки черного дыма, которые таскали со стола конфеты. По полу разливалась тьма, нервно затекая обратно в глубину, стоило кому-то подойти за угощением. – А, это мой, – представил Гуро, укоризненно глядя на Гоголя, который, похоже, не захотел оставаться один и пополз за ним. – Ну тогда понятно, почему ты стал столь сведущ в хтонических порождениях, – Бинх скептически изогнул бровь. – Хренасе он у тебя странный. – А у самого-то! – возмутился Яков. – Моя Оксана хотя бы приличная, – заметил Александр недовольно. – Да ну, – Гуро фыркнул, вспомнил внимательный немигающий взгляд и поежился. – Хотя, в принципе… ты прав, она приличная – иначе бы нас тут всех затопило к чертям собачьим. Ей вообще нормально на суше? – Ну… обычно она на берег вообще не выходит. – Получается, выходит она исключительно ради тебя, – Яков усмехнулся, – и я ее прекрасно понимаю. – Ей просто интересно, что тут происходит, – возразил Бинх хмуро. – Нет, он прав, я выхожу ради тебя, – подтвердила подошедшая Оксана, обнимая его со спины и кладя подбородок на плечо. На Гуро уставилась бездонная морская пучина с далекими огоньками рыб-удильщиков в глубине. Кожа покрылась мурашками. Если темные провалы Гоголя просто засасывали, то глаза Оксаны игриво манили, полностью лишая воли. По сравнению с правым глазом левый, пустой, казался совершенно безобидным. – Откуда ты знаешь, кто я? – Я догадливый, – улыбнулся Яков, памятуя о просьбе Гоголя. Оксана прикрыла темный глаз и посмотрела на него белым. Стало жутко, и Гуро непроизвольно поежился. Вот оно, общение с нечеловеческими сущностями. – От Древнего Зла узнал? – Древнее Зло? – спросил Бинх, чуть скосив глаза в сторону девушки. Та хихикнула и чмокнула его в щеку. – Да вот пробудилось… тут где-то бродит. – Древнее Зло – это такое бесформенное, темное и гнетущее? – предположил Яков наугад. Оксана снова засмеялась. – Нет, это такое в черном и с капюшоном. Скажешь тоже! Гуро улыбнулся ей в ответ. С Гоголем такой фокус не прокатывал – тот лишь хмуро смотрел из-под длинной челки и бурчал «Древнее Зло – это Древнее Зло, что тут непонятного?» А Оксана, похоже, не была такой скрытной. – Что за Древнее Зло? – настойчиво повторил Бинх. – Да пробуждается раз в тридцать лет, собирает кровавые жертвы и обратно в спячку, – отозвалась девушка, забавно морща носик. – То есть, это твое Зло собирается устроить бойню на празднике?! – возмутился Александр. Гуро обеспокоенно посмотрел на Оксану, но та лишь поджала губки. – Вряд ли, сейчас вроде не время. Зануда и педант, скучно с ней, не люблю ее. – Ее? – Оно часто принимает облик девушки, – охотно поделилась Оксана. Яков позавидовал Бинху – это ж на любые вопросы можно получить ответы без капризов! Или это пока у Морской Госпожи настроение хорошее? – Саш, я пить хочу! – Ты только что из… а, ладно, – Бинх махнул рукой. – Тебе пунш, сок или ведро воды? – Сок, пожалуйста, – девушка расцвела, и Александр, вздохнув, пошел к дальнему столу, где еще оставался сок. Яков проводил его взглядом, а когда обернулся к Оксане, чуть не бросился наутек – вот только чужой взгляд разноцветных глаз пригвоздил его к полу. Морская госпожа была в гневе. Ее черные волосы развевались без всякого ветра, грудь тяжело вздымалась, губы плотно сжались, а глаза метали молнии. В воздухе запахло йодом, а на губах ощущался привкус соли. – Ты! Что ты сделал Саше? – Я? – Гуро даже опешил. Мысли заплясали в голове, но картина вроде бы складывалась: похоже, Оксана сделала вывод, что ее Саше будет лучше, если Якова на белом свете не будет. – Все, что я сделал, я больше не делаю, мы расстались. – Этого мало! – в голосе Оксаны слышалась неотвратимость приближающегося шторма. Но когда он готов был обрушиться на голову Гуро, между ним и воплощением морской бури вдруг метнулась тень. – Это мой ччщщеловек, – прошипел Гоголь, оплетая Якова своей тьмой. Оксана удивленно моргнула, ее волосы опали. – Темный? – Ну я, да, – буркнул Николай, покрепче прижимаясь к Гуро. Тот машинально приобнял Гоголя, привычно ощутив, как тьма мягко поглаживает ладонь. – Не дам. – Темный… – Оксана расплылась в улыбке. – Рада видеть тебя. Какого морского дьявола ты защищаешь этого человека?! – она снова вскинулась, ее губы исказила гримаса злобы. – Где ты был последние три века?! – Ну… – Гоголь рассеянно принялся загибать пальцы. – В Сибири, в Гималаях, на западе Китая, в Бездне, в Колорадо… – В общем, подальше от океана, – процедила девушка, взмахивая рукой. Подол платья взметнулся следом, и Гуро окатило солеными брызгами. – Но я рада тебя видеть. Или нет. Или… ай, не определилась. Это все из-за тебя, Темный. Ты во всем виноват. – Ну да, конечно, ага, – пробормотал Николай хмуро. К ним подошел Бинх с целым графином сока. – Я решил не мелочиться. А что у вас тут… – он окинул взглядом присутствующих и закатил глаза. Гуро умилился – раньше это выражение лица он видел слишком часто, но никто так не закатывал глаза, как Бинх, и оттого Гуро успел по нему соскучиться. – Оксана. Пожалуйста, мы же говорили об этом. Не надо пытаться убить всех, кто мне не нравится. – Иначе придется выкосить половину человечества, – не удержался Яков. Бинх кисло посмотрел на него. – Две трети. – Это совсем не сложно, – проворчала Оксана, но успокоилась и, забрав графин, медленно, глоток за глотком, опустошила до дна. Александр меж тем разглядывал Гоголя, который, определив, что Якову больше не грозит опасность, теперь пытался под шумок спрятаться за его спину. – Вот это вот – твой очередной студент, значит? – Я правда студент, – отозвался Николай. Гуро дружелюбно потрепал его волосы. – А мне нравится эта идея! – Оксана, сунув опустевший графин Бинху, воодушевилась. – Я тоже хочу играть среди людей! – Милая моя, но ты не можешь долго находиться на земле, – заметил тот, ставя графин на стол. Яков покачал головой. – Это не такая уж и проблема. Можно работать в бассейне, например, инструктором по плаванью. – Мне нравится! – девушка засмеялась и посмотрела на Гуро благосклоннее. – Саша, Сашенька, ты мог бы приходить поплавать, а я… – Оксана, работа подразумевает, что там надо работать, – перебил ее Александр. – Тебе будет скучно. – Но ты же ходишь. Тебе там тоже скучно? – Мне на работе охрененно весело, – ответил Бинх так мрачно, что даже у Оксаны отпало желание продолжать расспросы. Она надулась и дернула его за рукав. – Танцевать? – Да, да, хорошо, – Александр перестал хмуриться и, подав девушке руку, увел в центр зала. – Какой… сложный характер, – высказался, наконец, Гуро. Гоголь пожал плечами. – Морская госпожа. – А ты не хочешь танцевать? – шутливо спросил Яков. Глаза Николая на миг очистились до серого цвета – лишь для того, чтобы там мелькнул натуральный ужас. Потом тьма вновь разлилась от зрачка, заполнив все пространство. – Нет! – Ладно, ладно, пойдем. Давай посмотрим, какие здесь есть игры и развлечения. Я не очень хорошо знаю… вылавливать яблоки из воды зубами? – он усмехнулся и увлек за собой Николая, заинтересованного словом «игры». Потусторонние порождения очень любили игры и веселье. Главное, чтобы ваши представления о веселье совпадали. Когда они удалились, на их место вышел официант в костюме зомби. Трясущимися руками он поднял пустой графин и, поставив на поднос, пробормотал: – Я ж вроде не пил сегодня, так в чем дело? Неужто белочка, вот и мерещится всякая ерунда… Качая головой, он подобрал несколько фантиков с пустыми стаканчиками и торопливо убежал на кухню.