На краю, где встречаются горы со степью

Сбор войск начался ещё задолго до рассвета. Лёша слышал постоянное движение недалеко от майхана судалы и, не справившись со своим любопытством, вышел-таки на улицу поглазеть. Он не признался себе, но он очень надеялся увидеть талла, хотя бы одним глазком, хоть издалека, перед тем, как войска выдвинутся к Сумеречному Лесу. Все сервы и прислуга оставались во временном лагере кочевников во время сражений под присмотром части воинов талбаров, которых оставляли в качестве резерва и охраны на время отсутствия основных сил. Лёша стоял возле майхана и наблюдал, как вдалеке ровными колоннами по два, иногда три человека быстро шла пехота талбаров. Несмотря на всё ещё господствующую ночь, видно было хорошо — полная Луна ещё не скрылась с небосвода, а слева дополнительный свет падал от растущей оранжевой Нама́р. Пехотинцы были уже в полном вооружении, готовые к несколько-часовому марш-броску до намеченной точки, где они должны были быть с началом восхода и ждать прибытия конницы. Лёша видел у них в руках лёгкие копья с металлическими наконечниками и круглые небольшие щиты за спиной. У некоторых воинов к поясу крепились топоры, у кого-то — короткие, широкие мечи в ножнах. Лёша не видел, но знал, что скорее всего у каждого был ещё в запасе один или два ножа, спрятанные в сапогах. У одних воинов грудь была закрыта панцирями из специально обработанной толстой кожи. У тех, кто был немного состоятельнее, защита состояла из подвижно соединённых друг с другом твёрдых металлических поперечных полос по корпусу тела. У всех на голове красовались шлемы, которые имели сфероконическую форму и оснащались или наносниками, или полумасками, или забралами. Сейчас все они были открыты на время перехода. Хоть её и было трудно разглядеть в деталях, Лёша заметил, что шлемы были покрыты декоративной росписью, обозначавшей принадлежность к войску того или иного варлора, чтобы воинов было легче идентифицировать — во время битвы или уже после неё при подсчёте выживших и убитых. Снова не справившись со своим любопытством, Лёша быстро направился в сторону майхана талла, стараясь держаться подальше от быстро двигающихся колонн воинов, и остановился с противоположной стороны, недалеко от входа, где стояло несколько телег, перевозивших во время похода вещи талла. Стоя в тени одной из них, светловолосый видел, как Нурлан тихо давал какие-то указания Байдалу. Стражник обычно не сопровождал его в боях, чтобы не мешаться под ногами. Нурлан уже тоже был полностью одет для предстоящего сражения, если не считать шлема, который держал в руках. Лёша ещё не видел его в кольчато-пластинчатых металлических доспехах. Длинные вертикальные пластины на груди, боках и спине властителя были сделаны из его специального сплава и соединялись полосками из мелких металлических колец для большей подвижности. Плечи, руки и широкий пояс были сделаны из кольчужных вставок. Бёдра талла были также защищены пластинами, подвижно соединёнными между собой мелкими колечками. Лёша, сам того не замечая, чуть дольше задержался взглядом на знакомых кожаных штанах, которые сейчас дополнились металлическими наколенниками. Талл подошёл к Тулпару, который тоже уже был «одет» в защиту, и погладил верного скакуна. Оба бока лошади были накрыты плотными кожаными прямоугольниками с металлическими вставками в самых уязвимых местах туловища животного. Эти две детали были соединены ремнями через спину коня и под животом. Ещё одна защитная накладка закрывала грудь Тулпара и крепилась ремнями к боковым частям. На лоб была наложена металлическая пластина. Меч талла, щит, арбалет с колчаном и аркан были закреплены по бокам от седла. Откинув совсем чёрные при ночном свете волосы, Нурлан быстро надел шлем, который полностью закрыл его лицо, и сел на коня. Покрутился возле своего майхана, глянув несколько раз в сторону майханов татвара и судалы, и, ударив Тулпара в бока, быстро поскакал в сторону Сумеречного Леса. *** Накануне поздним вечером талл хмуро выслушивал доклады варлоров о результатах допросов тысячников и сотников насчёт подлого ночного нападения на одно из поселений ширэнгэн. Никто ни в чём не признался, и найти виновников не удалось. Высказав варлорам всё, что он о них думал, Нурлан обрисовал план захвата основных поселений, которые были целью талбаров в этом походе, и возможного сражения. Последний раз талл был в этой местности ира полтора назад, и за прошедшее время, по докладу разведывательных отрядов талбаров, многое изменилось. Особенно после того, как ширэнгэн прогнали наместников талла, которые управляли этой территорией от его имени. За несколько последних мунов жители Леса успели понастроить множество деревянных защитных сооружений вдоль многокилометровой границы Степи с западными поселениями. Многочисленные башни, высотой около пяти метров каждая, протянулись непрерывным рядом на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров друг от друга и являлись первой линией обороны. В каждом таком сооружении, а было их несколько сотен, сидело три-четыре лучника, которые прятались внутри и могли практически беспрепятственно обстреливать приближающегося врага на расстоянии нескольких сотен метров. За рядом деревянных башен шёл высокий насыпной вал, который скрывал всё, что происходило по ту сторону, давая ширэнгэн небольшое преимущество — было непонятно, чего ожидать от них на той стороне. Как таковой армии у ширэнгэн не было. Лесные жители не привыкли нападать и захватывать чужие территории. В основном, они защищались и пытались бунтовать время от времени, поэтому и талл, и варлоры с железной уверенностью считали сражение выигранным. Вопрос был только насколько быстро произойдёт подавление неповиновения, и скольких людей они потеряют. Талбары предполагали, что в основной массе ширэнгэн будут воевать пехотой, в оснащении которой, скорее всего, будут копья, топоры и разные колюще-режущие орудия. Разведывательные отряды также видели и всадников ширэнгэн, совсем малое количество. Те использовали низкорослых, коренастых коней, которые не отличались большой скоростью, но были выносливыми. По оценке талла, численность новоиспечённых воинов Леса была приблизительно вдвое меньше, чем у талбаров, но ширэнгэн были дома и могли спрятаться в лесу, где воины Степи воевали не так часто, предпочитая открытые пространства. Чтобы не изобретать колесо, план захвата западных земель Сумеречного Леса следовал стандартной тактике талбаров — изматывание врага маневрированием перед оборонительными укреплениями, а потом перед пехотой, и обстрел из луков и арбалетов лёгкой конницей. После этого подключалась тяжёлая конница с мечами и топорами для ближнего боя, а потом нападала пехота, которая была самая значительная по численности среди всех родов войск талбаров. Каждый из четырёх варлоров имел в своём войске, которое насчитывало около двадцати тысяч человек, и лёгкую и тяжелую конницы, и пехоту. Личное войско талла, численностью где-то тысячи две, состояло из наиболее опытных и преданных властителю воинов, которые были исключительно всадниками и могли выполнять любые задания Нурлана — в зависимости от того, что было нужно по его оценке на данном этапе сражения. Для предстоящего наступления в авангард — центральное, нападающее первым войско — был назначен Хойд со своими воинами. Будучи самым агрессивным из всех варлоров, он так же тренировал и талбаров, которые подчинялись ему, и зачастую они не только прорывали оборону противника своим напором, но и устрашали его жестокостью. На правом крыле предстояло воевать войску Зууна, на левом — Баруна. Во время боя они должны были пробить фланги противника, пройти дальше на территорию и стянуться позади, заключая воинов врага в кольцо. Коннице и пехоте Омнода было поручено стоять в нескольких километрах позади всех остальных войск в резерве и ждать указаний талла. Воины Нурлана вместе с ним должны были двигаться за авангардом и флангами и закрывать дыры, которые могли возникнуть во время боя. Талл всегда был в центре сражения, быстро перемещаясь на Тулпаре между разными войсками и наблюдая за тем, как шёл бой. Он всегда принимал решения на ходу — где нужно было добавить людей, а где — изменить тактику. Талбары стремились решить исход любого сражения на начальном этапе боя, когда наступала лёгкая конница, максимум — во время набега тяжёлой, чтобы минимизировать потери людей в пехоте. В этот раз планировалось, что пехота выступит задолго до рассвета, чтобы прибыть к границе с Лесом, отдохнуть некоторое время, а потом, после приезда конницы, быть готовой наступать с началом восхода. *** До восхода оставалось совсем немного, и Нурлан заканчивал объезжать все войска, которые выстроились ровными рядами в нескольких километрах от линии оборонительных укреплений ширэнгэн. Он всегда говорил напутственные слова воинам, чтобы укрепить их боевой дух и напомнить им, что они — «воины Великой Степи, которые не допускают неповиновения на своей территории и воюют, получив благословение Од». Когда первые лучи уже осеннего солнца озарили ещё серое небо, талл кивнул одному из воинов, который отвечал за подачу звуковых сигналов и оповещение наступления, и тот с силой ударил в барабан — бомбо́р. Практически сразу к нему присоединились несколько других воинов с бомбо́рами на лошадях, которые находились в каждом из наступающих войск. Быстрые частые удары подавали сигнал для лёгкой конницы. Около девяти тысяч всадников с луками и арбалетами, в вооружении которых также были арканы и топоры, на случай наземного боя, поскакали вперёд, быстро направляясь к деревянным башням. Всадники держали перед собой длинные деревянные щиты, которые закрывали практически всю верхнюю половину туловища. На каждом из воинов был шлем, панцирь из кожи с прикреплёнными с изнанки металлическими пластинами и металлические накладки на штанах. В центре, чуть впереди воинов на флангах, мчались талбары Хойда, справа — Зууна, слева — Баруна. Варлоры находились позади и наблюдали. Как только лёгкая конница приблизилась к первой линии обороны Леса на расстояние полёта стрелы, навстречу всадникам полетела первая партия стрел от ширэнгэн. Практически все стрелы попали или в щиты, или мимо, нанося минимум потерь. Талбары тоже сделали по одному выстрелу для разогрева и тоже без видимых положительных результатов. Пока ширэнгэн продолжали стрелять, несколько воинов талбаров с факелами пронеслись вдоль ряда лёгкой конницы, поджигая специальные наконечники, и после следующего выстрела множество горящих стрел попало в деревянные укрепления, вызывая возгорание только в некоторых из них, где ширэнгэн не успели быстро затушить огонь. Проделав ещё несколько выстрелов огнём, талбары подожгли большинство башен, заставляя ширэнгэн спрыгивать вниз и бежать назад к Лесу, быстро перебираясь через земляной вал. По сигналу, войска Степи двинулись вперёд проезжая разрушенную первую линию обороны и неспешно въезжая на вал, чтобы не нарваться на неприятные сюрпризы. Нурлан был одним из первых, кто выехал на возвышенность, чтобы посмотреть, что было на другой стороне. В нескольких сотнях метров от вала на протяжении нескольких километров стояла многотысячная пехота ширэнгэн и ждала нападения. Лёгкая конница подъехала на расстояние выстрела и снова начала осыпать врага стрелами. Воины Леса быстро выставили вперёд и вверх большие щиты, полностью закрываясь от обстрела. Периодически они тоже стреляли в ответ, иногда задевая кого-нибудь из всадников. Поняв, что никакого значительного перевеса в наступлении лёгкая пехота не получит, бомбо́рам дали сигнал, и они начали выбивать более медленный темп, оповещая наступление тяжёлой конницы. Всадники с арбалетами отъехали назад, уступая место новым воинам и меняя арбалеты и луки на топоры и клинки. Тяжёлая конница с выставленными наготове мечами и топорами быстро двинулась к пехоте ширэнгэн, прикрываясь небольшими круглыми щитами от всё ещё периодически летящих стрел. Нурлана смутило то, что в это время ширэнгэн стояли и не двигались, не пытались ни бежать, ни принимать более защитные позиции. Когда он понял, что было не так, и дал сигнал тяжёлой коннице остановиться, было уже поздно. Первый ряд ширэнгэн быстро отдал щиты назад и поднял с земли замаскированные до этого под травой и листьями длинные, толстые, заострённые колья, метра по четыре в длину. Они выставили их под углом вперёд, упираясь в землю позади себя. Многие лошади талбаров, которых всадники не успели вовремя затормозить, на большой скорости напоролись на острые стволы, смертельно или очень серьёзно раня себя и иногда своих всадников. Нападение тяжёлой конницей талбаров посыпалось. Они сразу же лишились почти трети лошадей. Раненные талбары своими криками вносили разлад в до этого упорядоченное и распланированное нападение. Пользуясь эффектом внезапности, ширэнгэн быстро добивали раненых талбаров или тех, кто оказался на земле, неожиданно потеряв лошадь. — Вот ёнды! Пехоту! — Нурлан понял, что не всё было так радужно, как они первоначально предполагали. Бомбо́ры начали отбивать тяжёлые медленные удары, напоминавшие грузную поступь великана, и к оборонной линии ширэнгэн уже бежало несколько десятков тысяч талбаров. Сейчас казалось, что численность двух армий уже не отличалась настолько сильно, и первоначальные преимущества воинов Степи таяли на глазах. Талл быстро мчал вдоль линии сражения, с каждым мгновением понимая, что нужно было предпринимать что-то другое, потому что быстрой победой уже и не пахло. Вокруг пахло гарью от догорающих оборонных башен, кровью его воинов и лошадей и досадой от очевидно недооцененных сил противника. Добравшись до своего отряда, Нурлан приказал троим воинам скакать назад, где в нескольких километрах стояли отряды Омнода и передать послание, чтобы конница варлора вместе с ним скакала к югу, а потом, объехав линию сражения, повернула на запад в лес, где как Нурлан помнил, он был не такой густой. Потом им следовало заехать в одно из больших поселений с тыла, недалеко от скопления баев, где скорее всего и прятались князья ширэнгэн. Пешему отряду Омнода следовало присоединиться к основной битве. Талл вытащил из-за пазухи карту, показал посланникам путь для продвижения конницы и место, где он будет ждать Омнода с его воинами, и отдал им её. Трое всадников быстро исчезли, выполняя приказ властителя. Сражение было в самом разгаре — бой уже в основном шёл между воинами пехоты с обеих сторон. Только изредка всадники талбаров пытались попадать в самую гущу, но на лошадях было неудобно, и они быстро спешивались. Большинство воинов талбаров уже сражались на своих двоих, и пока перевеса не было ни у одной из сторон. Талбары были более опытными воинами, но ширэнгэн защищали свои дома, стараясь изо всех сил изгнать захватчиков со своей земли. Нурлан нашёл одного из троих варлоров, Баруна, и сказал, что возьмёт две сотни воинов из своего отряда и попробует пробиться через оборону ширэнгэн и поскакать напрямую к поселению, чтобы захватить князей и заставить их сдаться. Он знал, что те обычно не воевали. Пехотой руководили назначенные воины, которым князья давали приказ защищать Лес любой ценой. Варлорам было приказано продолжать сражение на линии границы и, при возможности, продвигаться дальше в сторону поселения. По расчётам талла, Омнод со своими всадниками должен был уже быть в пути и как раз бы поддержал его нападение в тылу у ширэнгэн. Улучив момент, когда в одном месте появилась брешь в обороне, Нурлан с двумя сотнями своих воинов прорвался за ряды ширэнгэн, и быстро поскакал через лес в сторону намеченного поселения. Подъехав к месту, куда должен был с другой стороны приехать Омнод со своей конницей, Нурлан никого не увидел. Решив подождать, они начали обороняться, отстреливаясь от внезапно появившихся всадников ширэнгэн. По численности тех было больше, чем талбаров, и они медленно оттесняли воинов Степи обратно к Лесу, подальше от поселения. Потеряв почти половину воинов, оставшись практически без запаса стрел и не дождавшись Омнода с подкреплением, Нурлан попытался взять себя в руки, чтобы продолжать мыслить холодной головой. Сильная ярость клокотала внутри. Переступив через гордость, талл отдал быстрый приказ воинам скакать обратно к линии сражения, чтобы снова попытаться пробиться там и захватить поселение бо́льшими силами. Здесь они не могли долго держать оборону — ширэнгэн было больше, и они уже пытались зажать их со всех сторон. Видя отступление талбаров, всадники ширэнгэн поскакали через лес за ними. Нурлан громко отдал приказ своим воинам рассыпаться по лесу и быстро ехать к намеченному пункту. Талл быстро мчал через лес, направляясь обратно к земляному валу, где скорее всего ещё шло сражение войск трёх из его варлоров с местными. Прокручивая в голове произошедшие события, он не понимал, почему Омнод со своей конницей не пришёл туда, куда он приказал. Не понимал, где он просчитался, и что пошло не так. Периодически оглядываясь назад, Нурлан видел за собой до десятка ширэнгэн на своих низкорослых конях. Хотя, лесным жителям было удобнее скакать мимо ветвистых деревьев, они не могли соперничать в скорости с Тулпаром, и расстояние между ним и преследователями постепенно увеличивалось. Глянув по сторонам, он уже не видел никого из своих воинов, они все рассредоточились по лесу, скача обратно. До опушки леса оставалось недалеко, и талл внутренне радовался, что вот-вот сможет встретиться с основными войсками и, взяв нормальное подкрепление, вернуться обратно, чтобы всё-таки достать главных князей ширэнгэн. Расстояние до его преследователей позади увеличилось ещё больше, и Нурлан чуть сбавил скорость, давая Тулпару немного передохнуть. Внезапно слева метрах в тридцати от него появилось ещё несколько ширэнгэн на конях и, талл резко взял вправо, чтобы уйти от новой погони. Через метров сто на пути возник большой ручей, и он сильнее подхлестнул Тулпара, чтобы тот ускорился и перепрыгнул через него на большей скорости. Конь-то перепрыгнул, а вот Нурлана вместе с седлом резко занесло вправо. Ремень подпруги лопнул, и седло поехало вбок. Не ожидая этого, талл не удержался в нём и полетел с высоты на землю, теряя арбалет, щит и шлем, но сумел сгруппироваться и приземлиться относительно удачно — отделался несколькими сильными ушибами, но, вроде, ничего не сломал. Тулпар по инерции отбежал на некоторое расстояние, а потом развернулся и начал возвращаться к хозяину. Седло с пристёгнутым к нему мечом лежало недалеко на земле. Нурлан вскочил на ноги, и сразу же на него накинули сеть, низ которой быстро затянули верёвкой, сваливая его обратно на землю. Чтобы ширэнгэн не достался ещё и конь, талл, уже лёжа на земле, громко свистнул, отгоняя Тулпара от себя. Не сразу, но норовистый скакун послушался и умчался в сторону опушки леса. Несколько ширэнгэн быстро подбежали к талбару, пытавшемуся выбраться из запутанных верёвок наброшенной на него сетки. Навалившись на него и сильно наподдав ему по рёбрам, они на некоторое время утихомирили бурно сопротивлявшегося талла. Они значительно превосходили его по численности. Высвободив Нурлана из сетки и связав руки за спиной, ширэнгэн обыскали его и забрали ножи. Подобрав остальное оружие талбара и амуницию, они начали толкать его копьями в сторону, противоположную той, куда ускакал Тулпар. Через короткий промежуток времени они вышли на небольшую просеку, где их уже ждало ещё человек пять, стоя возле низеньких коней. Пока ширэнгэн обсуждали, куда и как вести Нурлана, из леса, со стороны линии сражения, небыстро выехал всадник, по виду талбар, с поднятыми в стороны руками, и направился к ним. — Стой! Ты кто такой? — несколько воинов выставили вперёд луки, и тот затормозил свою лошадь, чтобы не нарваться на выстрел. — Не стреляйте. Я из Уулс. — Уулс? — все ширэнгэн округлили глаза и уставились на него. — Так вот как они выглядят, — сказал кто-то тихо. Как и талбары, ширэнгэн только слышали про уулс, но никогда не видели ни одного из них. Подъехав совсем близко, всадник слез с коня и снял шлем. Нурлан посмотрел на светлые волосы и знакомое лицо, которое не было похоже ни на кочевников, ни на жителей Леса. Лёша ещё выше поднял руки вверх, показывая, что без оружия и приблизился к группе. — Что тебе здесь надо? — один из лесных недружелюбно посмотрел на него. — Это — мой рэн, — Лёша кивнул на Нурлана, который стоял на коленях в окружении двенадцати ширэнгэн со связанными за спиной руками. — Приехал его спасать? — усмехнулся кто-то из толпы. — Нет, — Лёша улыбнулся. — Я сбежал от талбаров. Хочу посмотреть на смерть этого варлора. Сильно долго мучал меня. В толпе одобрительно загудели. — Варлора? Я думал, нам удалось поймать самого талла, — один из мужчин разочарованно, но с некоторым недоверием, посмотрел на Лёшу, а потом на Нурлана. — Нет. Талла я знаю в лицо. А это — Хойд. Он отвечает за северное войско. — Ты талл или варлор? — один из ширэнгэн обратился к Нурлану, но тот молчал, не выказывая никаких эмоций. — Вот, окаём! — Но это же сплав талла, — мужчина, который изначально смотрел на Лёшу с недоверием, подошёл ближе к Нурлану и показал на характерный цвет металла доспехов. — Да. Он получил это в подарок от талла за то, что убил позавчера одного из ваших князей. Лёша быстро подошёл к Нурлану и, сильно замахнувшись, ударил его наотмашь рукой по лицу. Тот не удержал равновесие и упал в сторону. — Ёнда! — светловолосый плюнул на землю возле упавшего талла, и ширэнгэн громко загудели, явно приветствуя такое действие. Нурлана снова подняли с земли и опять поставили на колени. Его тёмные волосы совсем растрепались, а кровь большими алыми каплями выступила на разбитой нижней губе, но талбар молчал, сверля светловолосого со смешанными эмоциями во взгляде. — Что вы будете с ним делать? — Лёша с интересом посмотрел на одного из ширэнгэн, который по виду явно возглавлял всю эту компанию. — Если это точно не талл, то перережем ему горло и повесим на въезде в Лес, чтоб остальные видели и не совались. Мы хотели отвести его к князьям, но теперь… — Откуда у тебя конь? У сервов талбаров не бывает коней, — опять вопрос от недоверчивого ширэнгэн. — Украл у одного из сотников. Я часто его мыл, и он привык ко мне. Лёша быстро глянул на Орла, который спокойно стоял в стороне и ждал своего хозяина. Потом светловолосый незаметно натянул ниже рукава на лёгком, коротком кафтане, который тоже, как шлем и штаны, стащил в лагере. Он не хотел, чтобы ширэнгэн заметили на нём клеймо с разъярённым львом. Герб каждого талла знали все в Амгалане. — Может не стоит убивать его так сразу? — Лёша кивнул на Нурлана. — Его можно использовать в переговорах, например. — Мы больше не будем договариваться с талбарами. Хватит! — главный из лесных отрицательно покачал головой. — В прошлый раз мы им поверили и лишились двух князей и многих невинных людей в одном из поселений. Они постоянно врут, — подойдя к Нурлану, мужчина сильно ударил его коленом в бок, и талл согнулся, сцепив от боли зубы, и снова не проронил ни слова. — Просто перережем горло и повесим, как дикую собаку. — Или ты предлагаешь ещё и наказать его перед тем, как убить? — другой ширэнгэн с интересом посмотрел на светловолосого. — Что он с тобой делал? Лёша постоял несколько секунд, раздумывая, а потом нехотя ответил: — Заставлял меня с ним…- он замолчал, краснея. Ширэнгэн загудели, поняв о чём идёт речь и осуждая талбара. — Они все там вымески. Это, конечно, не наши методы, но если ты хочешь отомстить ему, мы с радостью его подержим для тебя, а потом убьём, — нескольким из них явно понравилась эта идея. Лёша посмотрел на говорившего, а потом на Нурлана. Тот вскинул голову, и в тёмных глазах читался вызов. Светловолосый подумал, а потом усмехнулся. — Нет. У меня даже не встанет на него. Так себе девка. Ширэнгэн громко засмеялись, а талл гневно вскинул бровь. Внутренне Лёша просил у него прощения, понимая, что другого выхода сейчас не было. — Не хочешь, как хочешь. Мы же не талбары, чтобы опускаться до такого. Если хочешь, можешь его убить. Ты же явно давно об этом мечтал? — такое предложение Лёше, высказанное главным, показалось всем остальным отличной идеей, и ширэнгэн одобрительно загудели. — А давайте! — светловолосый наигранно улыбнулся, но в светлых глазах мелькали совсем другие эмоции. Один из мужчин подошёл и протянул Лёше небольшой клинок с загнутым вбок лезвием. Тот взял его и улыбнулся ещё шире. — Ну, что? Доигрался, Хойд? — светловолосый подошёл к Нурлану и, быстро глянув на непроницаемое лицо, обошёл талбара и стал у него за спиной. Потом резко схватил талла за тёмные волосы и притянул голову к себе, обнажая крепкую шею и приставляя к ней лезвие клинка. — Готовься! Это тебе за всё, что ты со мной делал. Все ширэнгэн стояли вокруг метрах в пяти и с нескрываемыми ухмылками наблюдали за казнью талбара чужими руками. — Вон! Талбары! Это за ним! — Лёша быстро указал в сторону, позади ширэнгэн, где никого не было, и пока все отвлеклись на секунду, быстро полоснул ножом верёвку на запястьях Нурлана, отдавая ему нож. — Возьми тех, что слева. На мне — шестеро справа. Нурлану не нужно было повторять, он быстро вскочил на ноги с ножом в руке и кинулся в драку. Откинув лоскут ткани со своего нарукавника, светловолосый начал быстро доставать один за одним ну́ки, которые ему ночью до этого принёс Рустам, и метать их в ширэнгэн, которые уже повернулись обратно и увидели, что талбара освободили. Лёша целился в незащищённые плотной одеждой или металлом участки кожи, особенно в лицо и кисти рук. Пока ширэнгэн опомнились и попытались схватиться за оружие, светловолосый уже успел ранить пятерых, и все они, громко крича от боли и матерясь, пытались достать острые предметы из своих тел. Нурлан не смертельно ударил ножом двух других, обезвредив их полностью, и уже расправлялся с третьим. Не успев кинуть, Лёша зажал ещё один нуки в руке, выставляя вперёд три острых конца метательного оружия и вступая в рукопашную с накинувшимся на него очередным ширэнгэн. Светловолосый был намного быстрее мужчины и успел нанести тому глубокие порезы на руках и лице до того, как тот что-то вообще сообразил. Ширэнгэн упал на землю, закрывая лицо руками и громко скуля. Пока Нурлан дрался на ножах с двумя другими, Лёша свистнул Орлу, и тот быстро подбежал к хозяину. Светловолосый увидел, как ещё один ширэнгэн, который пока не вступал в бой ни с ним, ни с таллом, уже целился в того из арбалета. Лёша быстро выхватил последний нуки из нарукавника и метнул прямо мужчине в запястье. Тот не успел выстрелить, роняя оружие и хватаясь за повреждённую руку с диким криком. Светловолосый быстро заскочил в седло, потом подъехал к таллу, который как раз нанёс сильный удар ножом последнему ширэнгэн в плечо, добавляя коленом в живот. Лёша протянул Нурлану руку, чтобы тот взобрался на Орла. — Давай! Быстрее! Мало времени. Они сейчас оклемаются. У меня больше ничего нет. — Сейчас. Нурлан подбежал к одной из лошадей ширэнгэн и снял свой меч и арбалет, которые те забрали в лесу. Потом он подбежал к Лёше, и тот затянул его на коня за собой. Они быстро удалялись от израненных ширэнгэн в сторону всё ещё продолжающегося сражения. — Как ты меня нашёл? — Нурлан крепко держался за Лёшу. Он уже и не рассчитывал, что ему удастся сбежать. — Долго рассказывать. — Зачем приехал? — Не люблю быть в должниках. Ты мне спас жизнь два раза. Теперь мы в расчёте. — И всё? Лёша не видел, но почувствовал, что Нурлан улыбался. — Всё. — Так что, у тебя на меня не встаёт? Совсем? Лёша поджал губы и сильнее ударил Орла в бока. Как знал, что талл не пропустит эти слова. — Сейчас остановлю и пойдёшь дальше пешком. Нурлан ничего не сказал больше, но и улыбаться не перестал. Въехав в самую гущу сражения, Нурлан сказал Лёше ехать к одному из воинов, который был в стороне всё ещё с бомбо́ром, и приказал тому отбивать сигнал к отступлению — непрекращающиеся повторения двух длинных ударов, а потом — двух коротких. Кроме талла, никто не мог отдать такой приказ. Бегство с поля боя каралось у талбаров смертью. Только если бы они знали наверняка, что талл погиб, командование перешло бы к одному из варлоров, но о смерти талла никто не заявлял, и сражение всё ещё продолжалось. С обеих сторон потери были значительные, и за всё это время никто так и не смог добиться перевеса в свою пользу. Талбарам не удалось пробиться далеко за линию обороны ширэнгэн, и вокруг было много убитых и раненых. Услышав сигнал к отступлению, талбары с явной радостью начали отступать на восток, и ширэнгэн их не преследовали, позволяя даже забирать раненных. Отъехав на некоторое расстояние от границы, Лёша подвёз Нурлана к варлорам, которые собрались вместе, чтобы обсудить дальнейшее передвижение войск. Все трое с сильной неприязнью поглядывали на светловолосого, но ничего не говорили. Талл приказал, чтобы войска возвращались обратно в лагерь, а воины, которые были в лагере всё это время, пригнали нужное количество телег, чтобы забрать раненных. По возвращении всех воинов обратно, варлорам предстояло пересчитать уцелевших, определить количество убитых и раненых и подготовить эту информацию для талла к следующему утру. После этого Нурлан сказал Лёше скакать туда, где они оставили утром Омнода с его войсками. К огромному удивлению талла, варлор вместе со своими воинами всё ещё стоял на том же месте и откровенно маялся, не зная, чем себя занять. — Ты получил послание? — Нурлан гневно обрушился на Омнода. — Какое послание, Нурлан-талл? — Я отправлял к тебе трёх посланников, чтобы ты и твои воины встретили нас в тылу ширэнгэн. — Никто не приезжал, — в глазах варлора читалось искреннее непонимание. Нурлан глянул на нескольких тысячников, которые стояли неподалёку, те тоже отрицательно покачали головой. — Какого хуна здесь происходит? — этот вопрос талла адресовался скорее к небесам, чем к кому-то одушевлённому. — Возвращайтесь обратно в лагерь. Повоевали сегодня уже. — Всё? — Омнод с нескрываемой досадой и грустью посмотрел на талла, по которому чётко можно было сказать, что битва была напряжённой. Нурлан не удостоил варлора ответом, и Лёша подхлестнул коня, направляясь обратно в лагерь. *** Приехав в поселение талбаров, Лёша остановился возле майхана талла и подождал, пока тот слезет с Орла. Обычно светловолосый привязывал коня здесь же, но в этот раз изменил этой привычке и, ничего не сказав Нурлану, уехал к майхану Шати. Там Лёша налил животному воды и притащил корзину с травой. Когда он уже собирался идти в жилище судалы, появился Байдал и сказал, что талл хочет его видеть. Как бы Лёше ни хотелось отсрочить выяснение отношений, пришлось идти. Он зашёл в майхан и увидел Нурлана, который уже привёл себя в порядок и переоделся. Он сидел в своём кресле в размышлениях. — Что ты хотел? — светловолосый с напускным недовольством посмотрел на него. — Я устал и хочу спать. — Зачем ты меня спас? — тот пристально посмотрел на него, вставая с кресла. Лёша стоял и молчал. — Ты же мог им позволить перерезать мне горло и оказаться на свободе. Или сделать это сам — в этот раз тебе вряд ли бы кто-то помешал. А мог вообще не соваться туда. Уехал бы, пока все были заняты сражением. Светловолосый поднял руку, показывая ребро левой ладони. — Забыл? Я не думаю, что у меня получилось бы уехать просто так. Особенно, если бы тебя убили. Все талбары уже знают, кто я. Бежать отсюда до Уулс займёт четыре или пять мунов, и скоро зима. В одиночку в Степи не выжить. И у ширэнгэн я не хочу оставаться на всю зиму. — Но я тебе не обещал свободу, когда мы вернёмся в Коргау, — Нурлан опять впился в Лёшу тёмными пронизывающими глазами, и светловолосый отвернулся. — Мне кажется, ты не поэтому меня нашёл и спас. — Ты мне скажи, почему! — Лёша резко развернулся и посмотрел на талла с вызовом. Нурлан подошёл ближе и чуть наклонил голову. — Я всё-таки тебе нравлюсь, — его губы растянулись в лукавой ухмылке, — только ты никак не хочешь признать это. — Иди ко всем мангасам! — Лёша сильно толкнул его в грудь, и Нурлан, немного поморщившись от боли в местах ушибов, сделал несколько шагов назад. — Скажи, что это не так, — лукавая ухмылка растянулась ещё шире. — Не так! — Более уверенно скажи. Что-то не верится, — Нурлан снова подошёл ближе. — У тебя есть Алтан. Зачем тебе я? Талл видел, насколько сильно Лёша искрил от пожирающей его ревности, и решил добавить: — Алтан красивая и сообразительная. Из неё получится отличная… — Заткнись! — Лёша уже плохо контролировал свои эмоции. — А если нет, то что? — талл подошёл к нему вплотную, нависая сверху. — Пожалеешь! — светловолосый схватил Нурлана обеими руками за полы расстёгнутого кафтана и сильно толкнул вбок, опрокидывая спиной на стол, на котором стоял нетронутый ужин. Чаши и тарелки с металлическим грохотом полетели в разные стороны. Совершенно забыв о возможном проклятии, Лёша навалился на талла сверху и сильно прижался к его губам своими, начиная их целовать с каким-то неудержимым безумием, кусая и без того повреждённую кожу и сталкиваясь зубами. У обоих во рту отчётливо чувствовался солёный вкус крови, но ни один из них не спешил разорвать дикий поцелуй. После всего, что произошло за день, кровь ещё бурлила по венам, и ей нужно было куда-то выплеснуть всё напряжение и сильные эмоции. Нурлан оттолкнул Лёшу и несильно пнул его ногой в бедро, перехватывая инициативу. Теперь уже светловолосый полетел на пол, цепляя по пути какую-то вазу, которая разлетелась вдребезги, ударившись о что-то твёрдое. Нурлан быстро сел сверху и прижал оба Лёшины запястья у него над головой. — Ненавижу тебя! — Лёша сверкал молниями в светлых глазах. После грубого поцелуя его чуть вспухшие губы горели кроваво-красным. — Так ненавидишь, что готов меня протаранить сейчас? — Нурлан сильнее прижался к Лёшиному паху, ощущая твёрдый орган, которому уже было совсем тесно в штанах. — По-моему, там всё отлично стоит. И мне кажется, стоит на меня. — Иди в… Лёше не дали договорить, снова затягивая в дикий и жёсткий поцелуй, в котором оба языка уже переплетались между собой и жили отдельной жизнью от своих хозяев. — Великий талл… — из обжигающей страсти их вырвал голос Байдала. Нурлан недовольно вскинул голову и посмотрел на своего стражника. — Всё хорошо? — огромный талбар с наивным непониманием в глазах смотрел на двух парней, которые лежали на полу, и у которых на губах была размазана кровь. Талл намертво вцепился в Лёшины запястья и плотно прижимался к нему. — Тебе показалось, что у меня не всё хорошо? — сейчас он мог бы убить взглядом. — Я слышал сильный шум… — Вышел вон! Никого сюда не пускать, даже если все ширэнгэн окружат майхан. Иначе удавлю тебя! — талл гаркнул так, что Байдал, несмотря на всю свою грузность, выскочил на улицу, как маленькая, юркая птичка. Удавить ведь талл точно мог. Воспользовавшись паузой, Лёша вывернулся и толкнул Нурлана ногой, опрокидывая уже его на спину и садясь сверху. Коленями он придавил его руки к полу. — Ты не заставишь меня тебя полюбить… — Ты уже… Лёша не дал ему договорить, снова склоняясь вниз и закрывая рот Нурлана своим и продолжая издеваться над им же разбитой губой. Только для талла это не было издевательством. Сейчас он бы разрешил даже избить себя до смерти, но только чтобы перед этим полностью насладиться своим саби́. Темноволосый с трудом высвободил свои руки, пока отвлекал Лёшу настойчивыми поцелуями, и начал стягивать с него тонкую полотняную рубаху, впиваясь в голую влажную спину длинными пальцами и притягивая к себе желанное тело ещё ближе. Получив даже частично то, о чём он мечтал так долго, Нурлан не собирался отпускать, даже если тот вздумает сопротивляться. Лёша быстро отстранился и резко распахнул кафтан талла, стягивая его с широких плеч и длинных рук. Потом потянул вверх тёмную рубашку, обнажая уже тоже мокрую грудь. На теле Нурлана было много кровоподтёков и синяков после встречи с ширэнгэн, но его это явно не заботило. Он смотрел на Лёшу так, что от одного его взгляда было невыносимо жарко — раскалённой сталью в тёмных глазах по влажной коже. Громко вдохнув, светловолосый запустил пальцы в тёмные растрепавшиеся волосы и сильно потянул в сторону, опускаясь к разгорячённому телу под собой и начиная с жадностью покрывать поцелуями крепкую шею. Прикусывал сильно, оставляя новые тёмные отметины, которые быстро наливались стремительно бегущей по организму кровью. — Ты хуже мангасов, — Нурлан сжал зубы после очередного совсем болезненного засоса-укуса и скинул с себя светловолосого. — Но так даже интереснее. — Я никогда не стану покорным, нежным котёнком. Ты же знаешь, — Лёша уже снова лежал под ним с сильно покрасневшим лицом, тяжело дышал, но останавливаться явно не собирался. — И не надо. Я хочу тебя любого. Теперь уже Нурлан с каким-то животным рыком накинулся на Лёшу и начал безудержно целовать его шею и грудь, с силой втягивать в рот твёрдые и уже совсем чувствительные бугорки сосков. Светловолосый выгибался под ним от лёгкой боли, но её полностью затмевало всепоглощающее желание. Пока он мог взять и ему разрешали, талл хотел потрогать везде, поцеловать, крепко сжать, вобрать в себя запах упругого тела под собой. После дня сражения всё вокруг пропиталось терпким, густым запахом, который порождал внутри совсем животные инстинкты. Он с упоением слушал и даже чувствовал под пальцами громкое, рваное дыхание светловолосого. И сам дышал ненамного легче. Лёша сейчас выбивал из его головы всё, включая, казалось бы, самую базовую способность — умение дышать. Нурлан опустил вниз одну руку и начал поспешно стягивать с Лёши штаны. Он уже делал это не в первый раз, но сейчас хотелось побыстрее, как никогда. Он с трудом контролировал разливающиеся по всему его телу горячие волны возбуждения, и пальцы предательски не слушались. Хоть бы дожить до самого главного. Осознание того, что он сейчас сможет получить то, чего так долго добивался и на приемлемых для обоих условиях, ослепляло. — Да что так долго?! — Лёше тоже не терпелось, и он просунул свои руки вниз, и сам начал помогать Нурлану. Ноющий, твёрдый орган безумно жаждал прикосновений сильной руки талла, и светловолосый не сдержался, застонав в голос, когда дождался-таки. Его член сжали сильно, но не больно, начиная быстро растирать обильно выступившую влагу. Громкие рваные выдохи, смешивающиеся с хриплыми стонами — слишком оглушающе. Всё это было чересчур приятно и, боясь, что долго он не выдержит таких прикосновений, Лёша оттолкнул от себя Нурлана в сторону шкуры, лежавшей возле дивана, и снова взобрался на него сверху, чтобы хоть на короткое время отогнать тяжело контролируемое возбуждение. Талл был не против. Лёжа на спине, он быстро стаскивал с себя свои кожаные штаны, не дав Лёше возможности развязать самому заветную шнуровку. Голые, влажные, разгоряченные тела тесно прижимались друг к другу, лежа на шкуре. Не хотелось тратить даже секунду, чтобы переместиться выше и лечь на диван. Оба боялись, что всё это безумие может вдруг прекратиться так же внезапно, как и началось. На полу было даже лучше. Нурлан кинул руки Лёше на ягодицы и сильно сжал их в больших ладонях. Тот лежал уже всем телом сверху, продолжая покрывать шею и плечи талла бесчисленными поцелуями. Никак не мог насытиться. Нурлан чувствовал всего Лёшу — как его влажная, напряжённая грудь касалась его груди, трясь затвердевшими, возбуждёнными сосками по напряжённым мышцам, как крепкие бёдра вжимались в его бёдра и низ живота, как их совсем мокрые от естественной жидкости и совсем твёрдые члены касались друг друга чувствительными головками и постоянно тёрлись, сжатые между крепкими телами. Кожа к коже. Совсем близко и откровенно. Ближе не бывает — так, что оба могли чувствовать бешенное сердцебиение, отдававшееся ощутимым эхом по телам. Когда талл сильнее притянул светловолосого к себе за ягодицы, чувствуя обоюдное напряжение и болезненную пульсацию в паху, и легко провёл пальцами по впадине между ними, Лёша быстро отстранился и сильно упёрся рукой во влажную грудь. — Разреши… — в тёмных глазах светилась надежда. — Нет! — Лёша был против. Не смог до конца принять себя и свои запретные желания. — Или так, или вообще никак. — Хорошо. Пусть будет по-твоему. Но только в этот раз, — Нурлан хотел большего, но понимал, что жадность может погубить то ценное, чего он успел добиться. Светловолосый упирался в шкуру руками, по бокам от туловища Нурлана, и быстро скользил вперёд-назад по его телу, вызывая до безумия горячее и желанное трение между ними. Нурлан смотрел на Лёшу и уже не видел в светлых глазах и намёка на ненависть или неприятие. Он видел безудержную страсть, которую светловолосый уже не мог спрятать. И внутри у талла всё озарялось надеждой. Он уже забыл о битве и подавлении неповиновения ширэнгэн, о том, что кто-то хотел убить и его, и Лёшу, о выборе избранницы. Забыл обо всём. Он хотел смотреть в эти светлые глаза, которые напоминали ему лазурные воды далая, вечно. Крепко сжимая Лёшины ягодицы, Нурлан придавливал его тело с силой к себе, помогая ему скользить и постоянно тереться, чувствуя твёрдое низом живота. Плоть к плоти. Глаза в глаза. Если бы они хотели развести огонь с помощью активного трения, у них бы могло это получиться, если бы не чересчур влажные тела. Обжигающее, безумное удовольствие без проникновения — такого талл не испытывал ни с одной из своих серв, хотя их подбирали для него тщательно, из лучших девушек в Степи. Ему так хотелось забрать светловолосого себе целиком. Хоть так. Хоть на время. Чтоб прочувствовать каждой клеточкой, даже если тот не до конца его принял. — Ещё …чуть-чуть… — Да… — Давай…для меня… — Нур… — Давай со мной… Совсем стремительное трение, заставлявшее их обоих громко стонать и теряться в волнах накатывающего всё больше и больше удовольствия, прекратилось после нескольких резких движений друг о друга. Они оба ощутили прокатившуюся по телам сильную дрожь, после которой между ними стало ещё более влажно и жарко, хотя казалось куда уж больше. Лёша соскользнул с мокрого тела вбок и лёг рядом с Нурланом на спину, тяжело дыша и закрывая глаза. Они не видели себя со стороны, но сейчас оба лежали на шкуре и улыбались, как два остолбня, которые наконец-то правдами и неправдами добились своего, но признавать это не хотели. — Что у тебя вчера было с Алтан? — Лёша вдруг повернул голову и внимательно посмотрел на Нурлана. Тот глянул на светловолосого и улыбнулся: — Ревнуешь-таки? Лёша вспыхнул ярко-красным. — Ничего не было, — Нурлан решил его больше не мучить. — Она сама явилась ко мне в майхан. Я её не звал. Видимо, очень хочется стать той самой — единственной. — У неё есть шанс? — Ты мне скажи. — Я не знаю. Лёша поднялся со шкуры и начал искать свою одежду. — Останься со мной, — Нурлан привстал на локтях и смотрел на него спокойным, мягким взглядом. — Ты можешь заставить меня остаться силой. Можешь держать меня своим сервом хоть всю жизнь, но я не смогу любить тебя в неволе. Лёша всё ещё боялся. Боялся себя и того, что он чувствовал к таллу. — Что будет с ширэнгэн? — светловолосый уже почти оделся и вопросительно посмотрел на Нурлана, который всё ещё расслабленно лежал на шкуре, наблюдая за ним и снова прожигая дыры тёмными глазами на всё ещё покрасневшей коже. — Завтра буду разбираться. Сегодня не хочу портить себе волшебный вечер. — Надо бы извиниться, если ты не хочешь больше крови. — Правители талбаров никогда не извиняются, — в тёмных глазах вспыхнул гневный огонёк. — Так может пора начать? — Лёша испытующе посмотрел на Нурлана, но тот молчал. — Лёша, ты?.. — Мне надо время, — светловолосый быстро глянул на Нурлана и поспешил выйти из майхана, подальше от чересчур манящего соблазна. Возле входа сидел Байдал и с некоторым удивлением посмотрел на него. — Нама́р сегодня такая яркая, — Лёша сморозил первое, что пришло в голову, кивая на небо на уже увеличившееся за последние дни оранжевое светило. Стражник молчал. Светловолосый хотел уже пойти в сторону майхана Шати, как увидел Тулпара. Конь тихо стоял рядом с Орлом, положив ему голову на спину. Лёша подошёл к лошади и погладил по выпачканной в грязи морде. На Тулпаре не было седла, а защитная амуниция болталась совсем криво. — Умница. Ты нашёл дорогу обратно. Я так рад, что ты не погиб. Орёл рядом тихо заржал. — Да, Орлик, мы все рады, что они оба вернулись живыми. Строптивые, упрямые жеребцы. Оба. Лёша погладил коней, но говорил совсем не о них.