Мотыльки в её волосах

      Прошло несколько дней, пока Драко Малфой не забил тревогу. Его сын, как обычно, уходил после завтрака прогуляться по лесу, но почему-то возвращался уже ближе к вечеру.       Обедал Драко в одиночестве. А ему не нравилось одиночество в летнее время года, когда сын приезжал на каникулы. Несмотря на то, что они не сильно ладили, Малфой предпочитал есть вместе с ним.       Но и на ужине Скорпиус словно витал в облаках, мысленно уплывая куда-то далеко. Если Драко задавал вопросы, то он отвечал невпопад, выглядел несобранным и потерянным. Драко хотел бы ошибиться, но он не был слепым или дураком, и догадывался, что сын так изменился после того, как притащил в дом Грейнджер.       Ему это совершенно не нравилось. Драко надеялся, что его сын благоразумный человек и не продолжает встречаться с магглорождённой ведьмой старше себя в два раза.       Малфой давно не общался с Грейнджер, но постоянно видел её важное лицо в утренних газетах на колдографиях рядом с Поттером. Обычно это портило аппетит. Гермиона Грейнджер была помощницей Мальчика-который-хочет-власти в борьбе за кресло министра.       Ну что ж, они добились своего. Поттер выиграл выборы пару месяцев назад и сейчас спокойно занимал своё тёпленькое местечко. А Грейнджер вдруг исчезла с полос газет.       Не то чтобы Драко интересовался ею. Нет. Но чем ещё заниматься вдовствующему аристократу, пока его единственный сын учится в школе, кроме как не следить за политикой и всем, что творится за стенами его особняка? Повседневность Драко Малфоя была не слишком насыщена событиями, потому что в последнее время он вёл тихий, даже затворнический образ жизни. Читал, гулял в саду, занимался спортом, рисовал, раз в год выезжал в гости к матери и изредка выбирался в город в книжный магазин.       Сегодня он тоже планировал прогуляться в Лондон, но поведение Скорпиуса становилось слишком подозрительным. Парню всего семнадцать, хоть и выглядел он старше своего возраста. Вырос выше отца, а занятия квиддичем превратили его в широкоплечего крепкого мужчину. Но это не значило, что он действительно повзрослел.       Он мог совершить глупость. Драко даже и думать не хотел об этом. Нужно было что-то делать.       В это утро Скорпиус, как всегда, завтракал молча, рассеянно кроша печенье на стол. — Э-э… сын… Расскажи мне, пожалуйста, где ты пропадаешь весь день? — Драко вновь попытался достучаться до него.       Он задавал этот вопрос уже третий раз за неделю, но получал всегда один и тот же невнятный ответ: — Папа, я же говорил — гуляю. Погода потрясающая. В Уилтшире никогда не было такой жары в августе.       Этого было недостаточно. Драко отпил чай, внимательно наблюдая за сыном: — Ты просто гуляешь? До вечера? Один? — Нет, я подружился кое с кем… — С кем? — Это неважно, — отмахнулся Скорп. — Не возражаешь, если сегодня я пройдусь с тобой? — проговорил Драко после минутного молчания. — Давно не выбирался из мэнора.       Скорпиус тут же очнулся от своих мыслей. Он заморгал, что-то обдумывая, и неуверенно вымолвил: — Нет, отец. Я считаю, что это не очень хорошая идея… — Я не видел тебя почти год, в начале лета ты отдыхал у Забини, потом ездил к бабушке в Марсель, даже не сообщив о своих планах заранее. — Драко еле сдерживался, чтобы не вспылить, его голос дрогнул, выдавая обиду. — А сейчас ты снова уходишь… Неизвестно куда и к кому.       Парень с досадой закатил глаза и тут же получил от Драко недовольный взгляд: — Скорпиус, прекрати это. Веди себя нормально. — Видишь, отец, что ты делаешь? — сын встал с места, отодвигая тарелку и чашку. — Я давно не ребёнок, и мне надоели твои правила. Сиди прямо! Не горбись! Не закатывай глаза! Не груби мне! Я больше не подросток, но ты продолжаешь ломать меня! Остановись и дай мне жить так, как я хочу, и встречаться с теми, с кем я хочу! Чёрт возьми!       Он произнёс это резко, а лицо его искривила ненавидящая гримаса.       Драко хмуро наблюдал за ним.       Да, с сыном после смерти его матери Астории у Драко не сложилось тёплых доверительных отношений. Это было сложно. Она умерла, и Скорпиус почти сразу после этого уехал учиться в Школу Чародейства и Волшебства. Даже на Хогвартс-экспресс мальчишку обычно провожала Нарцисса. Малфой ни разу не навестил его в школе, и, когда тот первое время пытался что-то рассказывать о своей учёбе, почти не слушал его.       В то время Драко занял себя изучением истории Магического мира. Это было его спасением, отдушиной, его побегом от реальности. Он круглыми сутками просиживал в библиотеках и архивах. Нашёл соавтора из магглорождённых волшебников — Бена Коппера, преподавателя истории, который так же, как и он, увлекался прошлым. Они вместе переписали учебник по Истории Магической Британии для школьников.       Они с Беном корпели над книгой три года, прежде чем отдать её на суд Министерства, в отдел образования. Работу Малфоя и Коппера признали великолепным и самым точным историческим трудом. А после устроили торжественный вечер, наградив за вклад в историческое наследие Магического мира. Малфой ожидал всего, но только не этого. Его, бывшего Пожирателя, тепло приняли в обществе, воспринимая кропотливый труд над книгой как искупление. Фамилия Малфой получила новый окрас. Он больше не был преступником, скорее оступившимся в детстве мальчишкой, который понял свои ошибки и исправился. Общество простило его.       И теперь его имя значилось на новых учебниках по истории. Драко был более чем рад этому факту, считая, что сделал невозможное, чтобы поднять статус семьи.       Несмотря на такой ошеломительный успех в обществе, за годы работы над книгой сын совершенно отдалился от него. Скорпиус предпочитал на каникулы ездить к бабушкам или друзьям и почти не писал писем. И однажды в рождественские каникулы, сидя в одиночестве у камина, Драко понял, что упускает кое-что очень важное. Что он теряет сына.       С тех пор он старался как мог. Драко требовал, чтобы Скорпиус приезжал домой в поместье, разговаривал с ним и писал хоть строчку раз в неделю. Он пытался быть хорошим отцом. Но, кажется, у него ничего не получалось. Младший Малфой смотрел на него как на врага, не желая сближения. — Вот именно, сын, ты ведёшь себя сейчас, как подросток, скрывая своих друзей. — Драко всё ещё надеялся на то, что сможет узнать, где и с кем пропадает Скорпиус. — Кто они? Какие-то бандиты? Магглы? А может, это девушка? Просто ответь мне честно.       Скорпиус поразмыслил, держась за спинку стула. Он тяжело вздохнул: — Знаешь, отец, ты долгое время не интересовался моей жизнью. Давай всё останется так, как было? До вечера!       И он поспешил к выходу из столовой. Драко не успел и слова вымолвить, как входная дверь громко хлопнула, оповещая о том, что Скорпиус ушёл. — Дерьмо! — ругнулся Малфой, и вдруг ему в голову пришла идея в духе Слизерина.       Через несколько минут он уже спешил за своим сыном по тропинке, петляющей между деревьями в роще. Дезиллюминационные чары не относились к наукам, которые Малфой хорошо изучил в школе. Возможно, его было даже видно, но Скорпиус не оборачивался, и это радовало Драко. Парень бодро шагал вперед, весело посвистывая и пребывая явно в хорошем настроении.       Значит, утренняя перепалка ни капельки не расстроила его.       Драко это разозлило. Он шёл, нахмурившись, разглядывая широкую спину Скорпиуса и стараясь наступать только на мягкую траву или землю на тропе, чтобы не шуметь.       Оказалось, что сын шёл к озеру. — Скорпиус, привет! — услышал Драко знакомый радостный голос из-за поросли дикой малины. — Привет, Гермиона! — младший спустился ниже, раздвинул ветви кустов, и Драко увидел, как с зелёного клетчатого пледа на песке у озера поднялась Грейнджер.       Чё-ё-ёрт! Так и знал!       Драко еле сдержался, чтобы не зарычать. За злостью последовало гневное изумление — Грейнджер встречала его сына в белом слитном купальнике, можно сказать, почти голая! Ни стыда, ни совести у взрослой женщины. Он оглядел её фигуру и с недовольством понял, что ей не за что стыдиться — ведьма выглядела потрясающе. Подтянутая, очень стройная, и грудь имеется. В Хогвартсе он этого не замечал. Хотя о чём тут говорить — в школе ему было вообще не до неё. Драко больше занимал и бесил святоша Поттер и его рыжий подпевала.       Пока Малфой стоял в стороне, в смятении разглядывая происходящее, Грейнджер тепло обняла его сына и предложила лимонад. — Садись, Скорпи, давай перекусим… — она повела рукой, и из корзинки на покрывало вылетел стеклянный кувшин с лимонным напитком, пирог на круглой тарелке, бокалы и фрукты. — Я встала пораньше и испекла нам шарлотку. Не знаю, что вышло, но яблоки из твоего сада оказались очень сочными.       Скорпиус потёр руки в предвкушении, словно совсем недавно не завтракал дома и был очень голоден. Он плюхнулся на покрывало с широкой улыбкой. — Обожаю шарлотку! — проговорил он, сияя от счастья как начищенный котёл. — Уверен, она получилась вкуснейшей, тем более из наших малфоевских яблочек. — Вот ты какой, и меня похвалил, и себя не забыл.       Грейнджер рассмеялась, и звук её лёгкого смеха, искренняя улыбка на лице и счастливый блеск в глазах заставили Драко сжать кулаки. Он заметил, как смотрит на неё Скорпиус. Жадно, изучая каждый дюйм её тела, облизываясь и даже… Чёрт, его сын желал Грейнджер…       Только не это!       Драко совсем забыл о том, что заклинание быстро теряет силу. И когда Грейнджер, случайно повернув голову в его сторону, заметила его, старший Малфой не знал, что и сказать. Она смотрела прямо на него, держа кувшин с лимонадом над бокалом. Напиток начал проливаться через край, и Скорпиус остановил её руку. Он оглянулся. — Отец! Что ты здесь делаешь?! — вскрикнул он, в его голосе послышались сердитые нотки.       Что ему ответить? Я следил за тобой? Хотел узнать, с кем ты пропадаешь последние дни?       Напряжённую ситуацию, как ни странно, разрядила Грейнджер. Она поставила кувшин, поскорее прикрыла свои ноги полупрозрачным парео и, натянуто улыбнувшись, произнесла: — Привет, Малфой! Присоединяйся к нашему маленькому пикнику! — взглянув на Скорпиуса, она рассмеялась. — Ой, прости, ты тоже Малфой… Наверно, стоит называть вас Малфой Первый и Малфой Второй…       Скорпиусу это не понравилось: он нахмурился, сжав губы. — Привет, Грейнджер. Можешь называть меня по имени, — проговорил Драко, неуверенно приближаясь к парочке. — Я тоже решил прогуляться к озеру, — эти слова он адресовал Скорпу и аккуратно уселся на край покрывала, вытягивая на песок свои ноги в светлых брюках.       Солнце начинало припекать, а Драко не очень любил жару. Он наколдовал над собой навес из белой ткани. Сын всё так же сверлил его недовольным взглядом, а Гермиона, отрезав кусок своей хвалёной стряпни, положила на блюдечко и протянула ему: — Угощайся, Драко. Это… — Шарлотка, я слышал, Грейнджер… — сухо отреагировал он. — Ты тоже можешь называть меня по имени, — дружелюбно произнесла ведьма, настойчиво предлагая ему тарелку с куском пирога. — Помнишь, как меня зовут? — Грей… Гермиона, я помню…       Оглядев её долгим тяжёлым взглядом, он заметил, что Грейнджер выглядела совсем не так, как на колдографиях в газетах. Как будто летнее солнце раскрасило её в яркие цвета. Распущенные кудрявые волосы мягко ложились на её загорелые плечи, острое в форме сердца лицо было наполнено светом и выглядело молодым и свежим. Малфой опустил взгляд на её небольшой чувственный рот, оценил пухлую мягкость декольте и вновь взглянул в медово-карие глаза. Грейнджер смотрела в ответ пытливо и, как ни странно, по-доброму. Он сглотнул, потому что внутри скопился комок из волнения и возмущения. Драко не нравилось то, что он видел. Не нравилось, что Грейнджер выглядит прекрасно для своего возраста, как юная девушка. Но он пересилил новую волну гнева и изящным движением взял блюдце из её рук. — Не откажусь… Спасибо, — пробормотал он.       Прикосновение к её горячим тонким пальцам почему-то заставило Драко внутренне напрячься. Он выпрямил спину и сделал вид, что ничего не произошло. Что сидеть у озера с магглорождённой ведьмой и сыном и есть пироги, запивая лимонадом, самое обычное дело для него.       Скорпиус тоже взял свой кусок и принялся молчаливо жевать, не спуская подозрительного взгляда с Драко.

***

      Они недолго сидели в неудобной напряжённой тишине: на водную гладь озера, шумно размахивая крыльями села стая лебедей. Гермиона восхищённо ахнула и заворожённо проследила за чинным передвижением красивых белых птиц по поверхности воды. — Как же у вас красиво! — произнесла она, расслабленно улыбаясь. — Сказочное местечко. Наверное, зимой я буду скучать по Уилтширу.       Скорпиус, несмотря на то, что злился на наглое вторжение отца в их тёплый уютный мирок, снова переключил всё своё внимание на прекрасную волшебницу. — Согласен, тут очень красиво. Кстати, в этом озере плавают золотые рыбки. — Он приложился к бокалу с прохладным напитком, любуясь кудрявой ведьмой. — Правда? Как интересно, — Гермиона ласково улыбнулась ему. — Мы с отцом запустили их сюда, когда мне было где-то шесть лет, — вспомнил Скорпиус, переводя взгляд на Драко, а тот только небрежно хмыкнул: — Вряд ли те рыбки выжили… Они не были волшебными существами, их место было в тёплом аквариуме. — Они выжили, я уверен, — холодно откликнулся парень. — Я их видел как-то раз… — Быть такого не может. — Я могу проверить, — прервала зарождающийся спор Гермиона. — Сейчас доем и занырну поглубже. В озере такая чистая прозрачная вода, что золотые рыбки найдутся в два счёта. Поплывешь со мной, Скорпи? — Ну конечно, — парень поставил блюдце на покрывало. — С тобой я готов к любым приключениям.       Гермиона заулыбалась, щурясь на него, как на солнце. Скорпиус ответил ей такой же яркой широкой улыбкой. Он чувствовал, что влюбляется в неё и ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел. Гермиона была доброй, умной и красивой — разве можно не влюбиться в женщину с таким набором качеств? То, как она воспринимала всё вокруг, с каким детским восторгом любовалась красотами природы, как плавно двигалась, как говорила… Он готов был слушать её мелодичный голос целыми днями и радовался каждой минуте, проведённой рядом с ней.       Отец никак не вписывался в их компанию. Скорпиус кожей чувствовал, как зол Драко из-за его общения с магглорождённой ведьмой. Он сидел рядом и напрягал своим надменным видом, не скрывая дрянное отношение к Гермионе. — Сколько тебе лет, Грейнджер? — спросил вдруг отец, допив лимонад и поставив бокал на покрывало с показным пренебрежением. — Мы ведь одногодки с тобой, не так ли? Или я ошибаюсь?       Скорпиус обернулся на него с намерением растерзать за столь грубый вопрос. — Мне тридцать пять, — быстро и просто ответила Гермиона. — А что? — Н-да, точно одногодки. Почему-то мне казалось, что ты меня на год старше… — он опёрся на ладони, откинувшись назад и разглядывая волшебницу колючим взглядом с еле заметной ироничной усмешкой.       Скорпиус знал, к чему клонит отец — Гермиона Грейнджер слишком взрослая для общения и дружбы с его сыном. Вот идиот! Разве это важно? Она прекрасно выглядит, и с ней так хорошо, что возраст просто ерунда! Сколько бы ей ни было, она чудо!       Гермиона, казалось, совершенно не обратила внимания на грубые игры отца. Она спокойно смотрела на него с понимающей улыбкой: — Мой день рождения в начале учебного года, девятнадцатого сентября. Так что да, скорее всего, я была старше многих на курсе. — Знаешь, ты так хорошо выглядишь, что когда я увидел тебя впервые, то подумал, что тебе лет шестнадцать, — проговорил Скорпиус, решив смягчить вопрос отца: он преувеличивал, но это стоило того — Гермиона смущённо рассмеялась и махнула на него рукой. — Хватит, Скорпиус! Ты мне безбожно льстишь, врунишка!       Но её глаза засверкали такой неподдельной радостью, что Скорпиус был счастлив продолжать говорить ей приятности: — Нет, серьёзно, это была моя первая мысль!       Она смеялась, а отец раздражённо закатил глаза, хотя сам какое-то время назад отчитал за это Скорпиуса. — Ты замужем? Дети есть? — продолжал Драко свой допрос с пристрастием. — Я помню, ты обручилась с Уизли или…?       За пять дней общения с Гермионой Скорпиус узнал, что она развелась несколько лет назад, и детей у неё нет и не было. Но она сама ему это рассказала. Не вдаваясь в подробности, конечно. Спрашивать так нахально, как это делал отец, было верхом невоспитанности. И Скорпиус догадывался, что всё это Малфой-старший делает специально — чтобы что-то кому-то доказать. — Драко, ты, насколько мне известно, историк-исследователь. Вот и узнай мою историю, если тебе это так интересно! — со смешком, парировала Гермиона и, не дав старшему Малфою и рта раскрыть, весело произнесла: — Не знаю, как вы, а я хочу купаться! Кто со мной, Малфои? — она поднялась с покрывала, сбросила босоножки и парео и побежала к воде.       Скорпиус проследил за её стройной фигуркой, останавливая взгляд на сочной попке. Он облизнулся и тяжело выдохнул, представив, как его ладони гладят по загорелой бархатной коже упругих полушарий, как скользят выше по тоненькой талии, как обнимают красивую женскую грудь… Он резко остановил поток мечтательных фантазий, вспомнив, что рядом сидит отец. Не хватало ещё, чтобы Драко заметил его возбуждение.       Волшебница обернулась стоя уже по пояс в воде и помахала рукой: — Ну что вы? Догоняйте! — она рассмеялась и нырнула в прозрачные воды озера, как маленькая рыбка.       Скорпиус встал, стянул футболку, намереваясь догнать Гермиону. Он заметил, что отец тоже следит за купанием волшебницы. — Зря ты так… — тихо бросил он Драко. — О чём ты? — Не обижай её, прошу тебя. Мы друзья с Гермионой… — Скорпиус сжал губы, заметив, как недоверчиво прищурился отец. — Я хочу, чтобы так и оставалось. Или мы поссоримся с тобой. По-настоящему.       Отец изумлённо моргнул, услышав его последнюю фразу. Скорпиус не хотел угрожать, но и терять возможность общаться с женщиной своей мечты тоже не хотел. Драко Малфой умел всё портить. И Скорпиус просто обязан был предупредить отца о последствиях его вмешательства. — Окунёшься с нами? — спросил он, когда остался в одних плавках. — Не думаю, что мне это интересно, — фыркнул отец и, закусив щеку изнутри, снова повернулся к озеру.       Вот и славно.       Вода была поначалу бодряще прохладной, но тело быстро привыкло к температуре, и стало тепло. Скорпиус скоро нагнал Гермиону, плывущую ближе к лебединой семье. Он замедлился и наконец заговорил: — Прости моего отца… Он иногда ведёт себя как… набитый индюк. — О, я это уже давно заметила! — рассмеялась ведьма, останавливаясь рядом с ним и плавно перебирая в воде руками и ногами. — Не извиняйся, его вопросы меня совсем не смутили. Тут нечего скрывать, но ему я не хотела рассказывать о личном… Другое дело ты. — Он может быть нормальным, но почему-то предпочитает показывать свою мерзкую сущность, — продолжил парень. — Всё хорошо, Скорпи… — уверила Гермиона. — Ты же знаешь, что мы с ним учились вместе, и я помню, каким он бывает… Впрочем, всё это в прошлом. А почему ты с ним так строг? Он же твой отец. — Не знаю… Было время, когда он был мне никем. Я не злопамятный, но что-то внутри словно сломалось… Я просто не могу с ним нормально общаться, — проговорил Скорпиус, пожимая плечами.       С Гермионой было легко делиться всем, что было на душе. Он разглядывал её, а в груди теснилось столько чувств — восхищение, нежность, желание.       Скорпиус не мог налюбоваться ею. Мокрые кудрявые волосы облепили лицо Гермионы, выделяя скулы. А карие понимающие глаза теперь казались ещё больше. Она легла на воду и взглянула вверх. Солнце озарило её фигурку в белом купальнике, капли скользили по её груди, лицу, волосы разметались по поверхности воды, как лепестки красивого цветка… — А мне кажется, твой отец беспокоится за тебя. Он любит тебя, — задумчиво сказала Гермиона, вглядываясь в синеву неба.       Мимо с громкими криками пролетели утки. — Ты слишком добра к нему, — заключил Скорпиус. — Это не доброта, это внимательность к деталям. Я вижу, что он переживает за тебя. — Она с громким всплеском перевернулась. — Поплыли искать золотых рыбок? — Их здесь нет. Честно говоря, я пошутил, — усмехнулся Скорпиус. — Ах ты лжец! — брызги воды попали на его лицо. — Я не врал, а немного преувеличил, — он смотрел на неё с влюблённой улыбкой. — Ты определённо лжец, а я поверила в твои сказки! — Гермиона хохоча, брызнула ещё раз. — Сказочник Скорпиус Малфой к вашим услугам! — рассмеялся он и ответил фейерверком капель.       Они начали брызгаться, весело смеясь, уворачиваясь и создавая вокруг себя водяной хаос. Не заметив, как рядом оказался отец, Скорпиус зарядил мощную волну воды прямо в лицо Драко. — Ой! — Гермиона испуганно замерла, а отец, откашливаясь, вынырнул. — Я всего лишь хотел с вами поплавать! — возмущённо воскликнул он, вертя головой, как собака, чтобы отряхнуть длинные волосы.       Ведьма начала звонко смеяться. Отец нахмурился и мстительно шлёпнул по водной глади, орошая Гермиону брызгами. — Ах ты! — она наигранно сердито сузила глаза и не осталась в накладе, ответив ему тем же.       Скорпиус помог ей, и началось новое водное сражение. Скоро все они выдохлись, и Гермиона первая поплыла к берегу, весело крича, что сдаётся.       Скорпиус последовал за ней и замер, когда она начала медленно выходить на берег. Горячая волна возбуждения прошлась по его паху от той шикарной картины, которую он увидел — белый купальник облепил тело волшебницы, не скрывая её прелестей. Именно в этот миг Скорпиус решил, что сделает всё, чтобы эта невероятная прекрасная женщина была с ним. Он поклялся себе, что добьётся её, завоюет, докажет ей, что он тот самый, кто ей нужен. Он хотел стать её единственным.       Оглянувшись на отца, Скорпиус с неудовольствием заметил, что тот так же с интересом разглядывал его ведьму.       Он не смел этого делать!       Драко перехватил его ревнивый взгляд и, покачав головой, словно догадался о мыслях сына, поплёлся вслед за Грейнджер.       Когда они с отцом выбрались на берег, Гермиона уже лежала на узком полотенце на спине, подставив своё тело жаркому августовскому солнцу. Она явно слышала их тяжёлые шаги по песку и, не открывая глаз, проговорила: — Вы же не будете против, если я немного позагораю? — В чём смысл загорания? — проворчал отец.       Драко уселся на своё место, поправляя чёрные мокрые боксеры. Скорпиус тихо усмехнулся — его отец действительно совершил сегодня подвиг, искупавшись в нижнем белье в озере, которое называл «утиной лужей». Малфой-старший был брезглив до невозможности. — Смысл в том, что мне идёт загар, и он, кстати, полезен для здоровья, — откликнулась ведьма. — В разумных дозах.       Она бросила взгляд на Скорпиуса, расслабленно сидящего рядом с ней на песке. Потом оценивающе посмотрела на Драко и хмыкнула: — Но вам, конечно, лучше поберечь свою нежную кожу. Или намазаться защитным кремом. Он у меня там, в сумке… — она лениво указала на соломенный мешок. — Скорпиус, будь другом, достань, пожалуйста, и помажь свои щёки и плечи. И папе тоже…       Скорпиус потянулся к сумке и привычным движением вытащил оттуда тюбик с кремом, которым Гермиона намазала его в первый день у озера. Было приятно ощущать её маленькие крепкие ладони, скользящие по спине и плечам. Но она больше не предлагала это повторить, а Скорпиусу было неловко просить её, особенно при отце. — Обойдусь как-нибудь… — Драко сразу отверг неизвестный ему крем, и никто не стал его переубеждать.       Отец налил себе ещё лимонада и сидел под наколдованным навесом, образовывая вокруг себя новый пузырь напряжённости. Но Гермиона снова его разбила, заговорив о книге. — Жаль, я не смогла присутствовать на вручении вам с мистером Коппером награды, — продолжила она. — Это невероятный труд, и я, честно говоря, не ожидала такого профессионализма. Вы на самом деле хорошо поработали.       Скорпиус ненавидел эту тему, но не стал мешать. Отец очень ревностно относился к своей работе. — Признаюсь, я и сам не ожидал, — усмехнулся он, чуть расслабляясь и убирая влажные светлые волосы за спину. — Словно мы с Беном выпили ведро Феликса Фелициса, и нам очень повезло. — Повезло? — не выдержав, недовольно выдохнул Скорпиус. — Да вы жили этим! Я помню, что ты почти не спал и не ел, пока работал над книгой. Ты даже… Ладно. Ерунда.       Он сердито махнул рукой и встал с песка. Заметив, что Гермиона смотрит на него с лёгкой тревогой, натянул улыбку, чтобы не беспокоить её. — Хочу ещё кусочек твоей потрясающей шарлотки, — воодушевлённо произнёс он и пересел ближе к еде.       Отец не ответил на его выпад. Он задумчиво смотрел вдаль, на другой берег озера, где шелестел листьями густой лес. — А почему ты не смогла присутствовать? — вдруг поинтересовался Драко. — Я помню, что тогда досконально изучил все твои интервью и рассказы про ваши с Поттером и Уизли геройства. Мы с Беном нашли для себя много интересного. Думаю, ты читала в книге… Честно говоря, после того, что я узнал, то посчитал вас троих ещё более чокнутыми.       Гермиона почему-то не оскорбилась на последнее утверждение, а только тихо рассмеялась. — Я и сама сейчас думаю, что в юности мы были слишком импульсивными и сумасшедшими. Бросались в самое пекло. Наверно, стоило больше думать, но время торопило… И это было так странно — жизнь и смерть, добро и зло, всё это мы познавали через огонь, кровь и борьбу, будучи всего лишь школьниками. Детьми…       Скорпиус слушал Гермиону и жалел, что не мог быть рядом с ней в то жестокое время, когда она совсем юная спасала целый мир. Он хотел бы своей спиной закрыть и спрятать её от боли и зла. Раздражающая досада на себя за то, что он просто физически не мог этого сделать, стиснула его горло изнутри холодными клещами, и Скорпиус закусил губу, чтобы не закашляться.       Отец скривил губы, опуская взгляд на свои руки с бокалом лимонада. Он согласно покачал головой: — Да… Мы были детьми…       Скорпиус никогда не осуждал отца за его прошлое, хорошо понимая, что тот попал в тот замес по детской глупости и указке взрослых. Бабушка Нарцисса очень много об этом говорила, объясняла, оправдывала. Но именно сейчас Скорпиусу было жаль совсем не отца, а невинную жертву действий его предков.       Вот только невинная жертва, казалось, совсем не ощущала себя таковой. Она расслабленно загорала перед ними двумя, вытянув руки вверх. — А на награждение я не пришла, потому что в тот день развелась. И уехала из города. Мне это было нужнее, — проговорила Гермиона, глубоко вздохнув и снова закрывая глаза. — Люблю иногда вот так перезагружаться. Снимаю домик где-нибудь в красивом местечке и живу одна. Думаю, читаю, записываю в дневник какие-то интересные идеи или мысли. И общаюсь с местными жителями.       Она улыбнулась, все так же не открывая глаз, и Скорпиус понял, что на этот раз местными жителями оказались они с отцом. И Скорпиус очень надеялся, что Малфой-старший не сотрёт нежную улыбку с её лица своими идиотскими грубыми вопросами. — Почему вы развелись? — спросил тот вдруг, словно назло мыслям сына.       Гермиона цокнула языком и покосилась на Малфоя-старшего, стараясь не рассмеяться: — А тебе не кажется, что так нечестно? — Ты о чём? — Теперь моя очередь задавать тебе личные вопросы. Ты с кем-нибудь встречаешься?       Отец поперхнулся лимонадом…       До самого полудня они втроём так и сидели на пляже — общались, перекидываясь колкими фразами, посмеиваясь или тихо злясь.       Скорпиус привык, что вот уже который день он обедал в домике Гермионы. Обычно они ели её стряпню или она заказывала доставку. Потом долго пили чай на веранде и болтали. Иногда читали её маггловские книги и обсуждали героев. Но в этот раз Скорпиус решил, что не хочет идти к ней на обед. Гермиона из вежливости пригласила бы и отца, а Драко бы не отказался. Просто из вредности, чтобы не дать им нормально пообщаться.       Это не то, чего бы хотел Скорпиус. Отец не имел права осуждающе или как-то по-другому смотреть или общаться с его женщиной.       Они попрощались с Гермионой на пересечении тропинок, одна из которых вела к её дому. Ведьма не задавала вопросов, почему в этот раз Скорп решил не заглядывать к ней в гости. Она помахала им с отцом, приглашая ещё раз встретиться завтра у озера. — Спасибо за компанию, мы сегодня хорошо провели время вместе! — улыбнулась она и подмигнула Скорпиусу, а Драко на прощанье кивнула головой. — Отлично, я приду, — проговорил отец с лёгкой самодовольной усмешкой.       Чёрт, только не это!       Уже в мэноре Скорпиус не выдержал. — Я надеюсь, ты пошутил и не станешь нам завтра мешать? — резко бросил он, останавливаясь в холле у лестницы.       Драко спокойно поднимался вверх и ответил, даже не оглядываясь: — Не заметил, чтобы я кому-то мешал. Ты слышал — мы хорошо провели время вместе.       Скорпиус последовал за ним, нервно хватаясь за мраморный поручень лестницы. — Отец, она сказала это из вежливости! — Я тоже хочу подружиться с ней, что не так? — они остановились в коридоре второго этажа.       Отец выглядел растрёпанным. Он чуть загорел, и его скулы горели розовым. Скорпиус понимал, что не имеет права запрещать ему общаться с бывшей однокурсницей, но внутри всё будто сжималось от возмущения и какого-то непонятного чувства. — Ты не пойдёшь! — сердито выговорил он и сжал зубы. — У тебя на неё какие-то личные планы? — Драко вопросительно вздёрнул одну бровь и сложил руки на груди. — Нет, как ты смеешь такое предполагать? — почти уверенно воскликнул Скорпиус. — Тогда не вижу проблемы. — Драко хотел уже развернуться и уйти, но парень продолжил, понизив голос: — А что если и есть? Планы на неё…       Малфой-старший сразу изменился в лице. Он осуждающе покачал головой и заговорил таким тоном, будто его слова являлись непреложной истиной: — Тогда услышь меня сейчас, сын! Не строй никаких иллюзий и планов на счет неё! Во-первых, она стара для тебя. Как бы хорошо ни выглядела Грейнджер, между вами пропасть длиною в восемнадцать лет. Во-вторых, она лживая стерва, которая врёт как дышит. Грейнджер крутится в политике с тех самых пор, как ты надел подгузники! И она…       Отец брезгливо сморщил нос, и Скорпиус, поняв, что он хочет сказать, перебил его: — Магглорождённая, ты об этом? А как же Бен? — Бен Коппер? Святой Мерлин! При чём тут он? — Ну ты же с ним общаешься! Ты почти три года общался только с ним! С магглорождённым волшебником!       Драко рассмеялся, словно услышал сейчас огромную глупость: — Он мужчина, Скорпиус… И он не лезет в штаны к богатым юным аристократам!       Парень чуть не задохнулся от негодования: — Отец! Ты… Я не понимаю, почему ты делаешь всё хуже и хуже! Я не знаю, как можно быть настолько мерзким!       Он развернулся и поспешил в сторону своей комнаты, чтобы не слышать отцовских наставлений, больше похожих на издевательство. — Я всего лишь хочу уберечь тебя от разочарования и обмана! — крикнул ему вслед Драко. — Лучше молчи! Мне на хрен не сдалась такая забота! — огрызнулся Скорпиус и грохнул дверью со всей злостью, на которую был способен.