This was a triumph. I'm making a note here: HUGE SUCCESS. It's hard to overstate my satisfaction. Aperture Science We do what we must because we can. For the good of all of us. Except the ones who are dead. But there's no sense crying over every mistake. You just keep on trying till you run out of cake. And the Science gets done. And you make a neat gun. For the people who are still alive.
(Aperture Science Psychoacoustics Laboratory — Still Alive)
Ночь выдалась тихой и очень спокойной. Чуть прохладный, едва заметный ветерок игриво трепал её рыжеватые волосы под большим красным бантом, пока сама девушка задумчиво глядела куда-то за горизонт, сквозь нескончаемую водную гладь. Всё небо вокруг неё пестрело маленькими крупинками холодных звёзд. Сейчас на корабле стало совсем безлюдно. Обычно от одного взгляда на эти небесные фонарики Саёри всегда становилось легко и как-то немного загадочно на душе. Хотелось поглядеть на них ещё и ещё, помечтать, вдохновиться. Сейчас же… её пустую голову всё ещё занимала кипа обосновавшихся там вопросов, которые, если не вдаваться в подобности, неизменно делились на два типа: «кто виноват?» и «что делать?». Ответа не найти было ни там, ни там. И звёздочки не помогали. Но она почувствовала себя на порядок лучше, всё-таки выйдя на воздух, да. Особенно сейчас, когда все вокруг спали. Корабль словно вдруг стал другим. Её бесчисленные сомнения вместе с тревогами не уходили, но что-то как будто бы переменилось. Дышать стало немного свободнее, может быть. Саёри прислонилась к перилам грудью и сделала глубокий выдох. Хоть где-то тишина и покой. Кажется, уже шёл второй или третий час ночи. А сна ни в одном глазу. Сейчас не получалось просто взять и не думать. Возможно, стоило позвать кого-нибудь на разговор? Хоть о чём-то. Девушка недавно где-то читала, что это поможет разгрузить уставшую голову и, может, уберёт часть тревог. Кромешная тишина немного давила, всё-таки. Ей не хватало рядом кого-нибудь. Только народ уже давно десятый сон смотрит. Кругом пусто! Да и к кому она придёт вдруг вот так вот, внезапно, посреди ночи? К Рантаро? Ну, это неловко. Он мальчик, ещё подумает что-то не то, да и вообще… К подругам? Если у неё ещё хватит смелости так их называть, разумеется? Нет. Вот туда не хотелось. Ни в коем случае. Не сейчас. Саёри ещё раз глубоко вздохнула. И оставалось ей лишь… …но что это?.. Похоже, в полнейшем безмолвии она вдруг различила шаги с другой стороны палубы. «Здесь что, кто-то есть?»***
К довольно большому удивлению для Саёри, неспящей оказалась вдруг… Ольга Дмитриевна. «А мне всё казалось, что эта милая женщина — главная среди тех, кто у нас тут по часам и ложится, и просыпается…» Но, видимо, это не было правдой. Либо не всей. Потому что прямо сейчас, среди глубокой ночи, самая образцовая вожатая сидела почему-то на одном из шезлонгов и, положив на стоящий рядом небольшой столик какую-то раскрытую книжку, сосредоточенно что-то туда записывала. Оля упорно создавала впечатление человека, крайне погружённого в свою деятельность. Даже язык от усердия чуть-чуть высунула. Луч света от большого фонарика, стоящего около ежедневника, высвечивал крайне серьёзное лицо «воспитательницы». Сейчас Ольга Дмитриевна показалась Саёри не грозной домоправительницей, как всё светлое время, но на удивление незащищённой, хрупкой, а также вдруг очень и очень милой леди. Девушка не смогла спрятать появившуюся улыбку. А после что-то выдало её здесь присутствие, какой-то незначительный шорох, которого сама глупышка и не заметила… Теперь обе дамы взволнованно глядели аккурат друг на дружку. Растерянное молчание продолжалось не больше пары долгих секунд. — Я не… эм, собственно… а почему ты ещё не в кровати?! — похоже, Ольга первой сумела всё же взять себя в руки. Она подбоченилась. Саёри потупилась, растерявшись, не зная, как быть. Её как будто бы застали врасплох родители, в далёком-далёком детстве, журя теперь за то, что съела конфеты из своего же подарка на День Рождения. Это ведь должно было стать сюрпризом! От этого невольного воспоминания Саёри вновь улыбнулась. Ей бы сейчас стоять и бояться эту грозную тётю, но… Вожатая, видя странную реакцию, довольно быстро смягчилась, и, кажется, даже немного смутилась: — Саёри, я… всё время забываю, что уже не на работе. Прости. Конечно же, ты можешь гулять, где и когда тебе заблагорассудится. Если только это не причинит вред другим ребятам или тебе! — А вот закончила она опять строго. — Да нет, я просто… думала тут про всякое… — Но, почему-то, как раз сейчас все её тёмные мысли куда-то вдруг разбежались. И нужно было занять чем-то неловкую паузу. — А это у вас что? Дневничок, да? Как миленько! — Ну… вроде того, — опять довольно неловко ответила Оля, быстренько закрывая книжку и бережно прижимая её к груди, пряча от лишних глаз. — Зову его «Дневник Воспоминаний». Он вроде моего самого близкого друга, которому я могу всё рассказать. Поведать любые тревоги. И убрать подальше из головы! Так глупо для солидной тётки моего возраста, да?.. — Теперь уже Ольга Дмитриевна, вся вдруг зардевшаяся, выглядела пойманной на чём-то крайне неловком. — Да нет. У меня и у самой были такие, давно-о ещё, в младшей школе, — Саёри спокойно пожала плечами, когда дошла до ясного осознания, что ей и сейчас подобный «верный друг» не помешал бы. Прямо здесь. Тот, с кем всегда очень легко общаться, и можно делиться даже самыми тёмными или неприличными мыслями, а он не осудит. Тот, кто никогда не станет поучать тебя очевидным вещам, спорить из-за разных взглядов, или избегать, или же предпочитать другую компанию, когда тебе плохо… тот, кто всегда будет рядом с тобой. Тот, кто поймёт. Саёри с интересом взглянула на Олю. Та выглядит такой милой, когда смущена чем-то… «Серьёзно, так этого дневничка стесняется?» «А из-за чего? Из-за возраста?» Конечно, глупышка давно уже предполагала, что их «бессменная вожатая» является на корабле одной из самых старших ребят, если не самой. Но даже пусть и так, какая у них разница в возрасте? Лет пять-семь? Меньше? Сейчас это всё уже не выглядит таким значимым. Да даже то, что Оля всю свою сознательную жизнь провела где-то в далёкой холодной стране, обычаев и порядков которой Саёри и близко не знает… разве сейчас, разве в данной ситуации, оно важно?.. — Слушай… прости меня. Девушка не ожидала столь внезапного перехода и потому даже вздрогнула, поймав на себе искренний, опечаленный взгляд вожатой: — А? — Я так замоталась с девчонками после обеда, что о тебе совсем позабыла. Юри мне, вроде, упоминала, что тебе тоже досталось от этой бандитки. А я не заметила… а после как-то вылетело из головы. — Да всё хорошо, — и вновь пришла пора Саёри зардеться. — Я… там, это… со мной всё в порядке. «Не считая израненной гордости, но это уже другое». — А ведь… она была такой доброй, ответственной, — сокрушённо продолжила свой монолог Ольга Дмитриевна. — И за задания любые бралась только с улыбкой. Всегда приветлива. Почти, как наша Славяна. — Похоже, Оля вспомнила кого-то из прежней жизни. — Забавно, как порой, живя бок о бок с человеком, ты не замечаешь его тёмную сторону, пока не становится поздно. — Вы это про Монику говорите? — Ага, — сокрушённо покачала головой вожатая. — Я почти весь вечер провела в компании тех двоих, пытаясь всё-таки выяснить, кто из них кому чем насолил. Но это, как об стенку горох. Одна не признаёт за собой ни капли вины и отмалчивается, вторая ничего объяснить толком не может. Забились в разные углы комнаты, и глядят друг на друга волками. Саёри понимающе покивала. Вдумчиво. Ей тоже было весьма любопытно, что же там между подругами такого произошло… хотя, может, уже и без разницы. — Ты только не пойми меня неправильно! — Вожатая вдруг вложила ладошку девушки аккурат в свои, а после пристально заглянула прямо Саёри в глаза. Взгляд самой Оли отчего-то уже увлажнился. — Я очень за ребят беспокоюсь. То, что происходило здесь, это ужасно! К тому же, нелепо. Особенно с твоей милой подругой. Как девочку звали? Нацуки? И насчёт Шуры недоразумение получилось, — тут Ольга всхлипнула, не нашла больше сил в себе сдерживаться, и голос перешёл в плач. — Из-за меня. Это я! Я была виновата! Неправильно истолковала вам обстоятельства, не позволила объясниться, и в решающий момент ничего полезного, по сути, так и не сделала! Это из-за меня… они умерли… *всхлип* только из-за меня… Она сорвалась и горько-горько заплакала. Саёри, не ожидавшая подобного откровения от местной «железной леди», не нашла ничего другого, кроме как обнять содрогающуюся вожатую и по-дружески похлопать ту по плечу. Она прижала Ольгу Дмитриевну к себе и тихо-тихо повторяла назубок уже выученное: — Всё будет хорошо. Не надо так убиваться. Всё будет хорошо. Что было, то уже не вернуть. Я сама знаю. Всё будет хорошо. Пожалуйста, держитесь. Всё будет хорошо. Спустя минуты две общего молчания, порядком раскрасневшаяся вожатая отстранилась и, понурив голову, чуть слышно произнесла: — Да разве же всем непонятно? Никто из нас ничьей смерти не хочет. Ну, чтобы взаправду, по-настоящему. Споры, перепалки и даже драки тут могут быть — это дело житейское. Затем я и здесь, — Оля решительно сжала кулаки. — Чтоб не позволить вылиться во что-то большее мелким склокам! Но люди иногда оступаются и… это не повод… никто из ребят не заслуживает этих проклятых судов, этих казней, всего этого вот! Ведь ни один человек ещё не пришёл сюда с мыслью кого-то убить, заставить другое живое существо страдать, лишить жизни! Всему виной только какое-то недопонимание, я уверена. Пускай роковое. Как было в тот, первый раз. Или несчастный случай, как во второй. Знаешь, я всё ещё продолжаю верить в людей. Саёри ничего не ответила. — Я знаю, что ты будешь считать меня круглой дурой, ведь правильно? На этом корабле любой будет. Потому как и Моника, и Джехи, с которыми я уже пыталась начинать эту тему, наперебой мне твердили, что за убийствами всегда стоит нечто большее. Что для первого дела нужен был некий план. И… — тут Ольга Дмитриевна подозрительно подбоченилась, утерев бегущую по щеке слезу. — Ты почему на меня так странно смотришь? Что с твоим лицом? У тебя нерв защемило? — Она забеспокоилась. Глупышка и сама не заметила той невольной, чуть диковатой и явно очень глупой улыбки, что прямо сейчас расцветала на её лице, пока не заболел рот. Потом она переборола себя и чуть дрожащим голосом отозвалась: — Забавно. Ведь я думаю также, как вы. Несколько долгих, бесконечных секунд Ольга Дмитриевна глядела на свою собеседницу, словно увидела привидение. Она усердно старалась заглянуть поглубже в глаза девушки, просканировать душу. Саёри взгляда не отводила. Наконец, обе дамы улыбнулись друг дружке с выражением явного облегчения. А потом Ольга положила руку на голову Саёри и растрепала той волосы, улыбнувшись и захихикав как-то по-сестрински: — Знаешь? Мы с тобой хорошо сегодня поговорили. Давно так себя не чувствовала! Надо почаще собираться, только в более раннее время! Может, пойдём, выпьем чаю за это дело, и спать? Новая подруга возражать не стала. … … …***
Новое утро начиналось почти для всех обитателей корабля явно не с кофе. — Ну вот! Нас опять поднимают ни свет ни заря… — Чуть слышно ворчал Зен стоящему рядом другу. — И что же на этот раз? Подобное, между прочим, — актёр крайне трепетно огладил ладонью собственное лицо, — вредит моей идеальной коже! Да и в любой литературе на данную тему понятным языком будет написано, что, дабы оказаться во всеоружии и всё своё окружение поразить наповал собственной красотой, в первую очередь следует не ходить с огромными мешками под глазами, а высыпаться! Люсиэль встретил крайне сердитый взгляд приятеля своим, полусонным. Задумчиво покивал и ответил: — Кхем, куда высыпаться?.. — … — Извини, я не слушал. Залип прошлым вечером на планшете в игрушку одну, она мне думать помогает. Поэтому спал ночью где-то… часок-другой. Может быть, того меньше. Но это всё равно рекорд за последнее время. Эх, вот ведь радость-то: здесь я наконец-то стал по-настоящему отдыхать… — Простите, болтуны, я вам не мешаю? — сурово подбоченившись, исподлобья глянула на них Ольга Дмитриевна. Парни смущённо притихли прямо посреди разговора. Как можно уже догадаться, именно преисполнившаяся внезапным чувством ответственности за всех вокруг вожатая сегодня и стала инициатором внезапной побудки с первыми лучами восходящего солнца. Это Оля бесцеремонно и безжалостно собрала всех сейчас прямо на палубе, притом большинству даже переодеться и привести себя в порядок по-человечески не позволили! Народ теперь стоял, буквально вытащенный за шкирку из тёплых кроватей, мёрз на прохладном утреннем ветерке, жался друг к другу, пытаясь согреться и не заснуть. Точно голуби на промокшей автобусной остановке холодным осенним вечером, ни дать ни взять. Из всеобщего хмурого настроения выделялась, разве что, извечно позитивная (или отчаянно старающаяся таковой быть) Чабашира: — Раз-раз-раз-раз-раз-раз-раз! Зарядочка! — Та настолько яростно вертела руками, поворачивая корпус в разные стороны, что народ невольно расступался подле неё. — Давайте-давайте-давайте! Не спим, девочки! Все дружненько просыпаемся. Даже не думая обращать внимание на обалдевшее окружение, она в гордом одиночестве продолжала свой комплекс физических упражнений. — Нахуя ты отжимаешься-то?! У тебя шило, что ль, в жопе? Бля, сядь, посиди… — Итак, — игнорируя не относящееся к теме высказывание, строго (строже обычного) продолжила Ольга Дмитриевна, — поскольку корабль, на котором мы с вами сейчас и находимся — наш новый дом, его необходимо содержать в чистоте. О чём мы все совсем позабыли! Поэтому я объявляю сегодняшний день Днём Генеральной Уборки! И это не обсуждается! Вы будете работать по группам, ребята. Сейчас я каждому раздам их задания… — К-хм, Оля, если ты не заметила, то Джехи и Саёри всё ещё не пришли. Вожатая метнула в сторону Моники испепеляющий взгляд: — Не слышу тебя. Тогда бывшая Президент под тихие смешки стоящей неподалёку Юри глубоко вздохнула. Весь её угрюмый вид так и спрашивал: «без этого точно никак нельзя?». Она ещё раз прочистила горло. — Ольга Дмитриевна, я очень хочу отметить, что две наших, м-м-м, соратницы, а именно — Джехи и Саёри, отсутствуют на этом построении. Мне всё же хотелось бы знать… — Джехи всё ещё довольно плохо себя чувствует, — сухо отчеканила Оля, глядя в розовеющее восходом небо, спокойную тёмную воду за бортом, да, впрочем, куда угодно, но не на Монику. — А Саёри мне сказала, что у неё живот заболел. Должно быть, женские дни. Наверное, присоединится по ходу дела. Увижу, что специально филонит — заставлю вместе со мной кухню драить! Присохшего жира и всякой застарелой грязи по углам там ещё на пятерых хватит, так что не думайте. Работают все! Поняв истинную причину очередного внепланового собрания (которая оказалась получше каких-нибудь новых мотивов, но ненамного), народ принялся недовольно ворчать и тихо переговариваться между собой. Пойти же на прямую конфронтацию с Самой Суровостью в лице Ольги никто пока не осмеливался. Возможно, в их новом «доме» и впрямь стоит время от времени прибираться? Здесь ведь люди гибли… И, хотя труп, к примеру, того же Юсона по возвращении (почти) всех прочих после суда таинственным образом пропал из столовой, а Морти лишний раз заверил своих подопечных, что находиться и даже принимать пищу там всё ещё можно… наверное, лишний раз продезинфицировать не помешает? — Но почему, эм-м, так рано? — переборов себя, негромко спросила тихоня. — Утро ведь только-только начинается… Вожатая подошла ближе к Юри, стоящей в самом конце. Почти что вплотную: — Раньше начнём — больше успеем! — Ольга хихикнула. — Берите все пример с нашей Тенко. Будьте хорошими и работящими, как она. Тихоне не понравилось подобное посягательство на её сокровенное личное пространство. Но ещё меньше ей понравились запахи, которые лишь на долю секунды она сумела уловить от вожатой. Три очень мощных амбре — моющих средств, кофе и пота — делили тут свою территорию, но под этой странноватой компанией, как будто бы чуть затаившись, скрывался какой-то другой, новый запах. Спросонья тихоня не смогла сходу определить, что же это. Но он Юри крайне не нравился. Очень. До дрожи. А после Ольга Дмитриевна шагнула подальше и всё исчезло. Остался лишь встревоженный вид вожатой: слишком уж бледный и куда более напряжённый, чем могла позволять ситуация. Всё это проступало через крохотные движения, но не задерживалось на поверхности, а сразу же исчезало, стоило лишь чуть расслабиться, перестать быть внимательной. «Это её так… наша вчерашняя разборка с Моникой подкосила?..» Девушке сделалось жалко эту милую женщину. «Или потом имело место что-то другое?» «Ольга не выглядит по-настоящему опасной, так что, скорее всего, бояться нам нечего…» — успокаивала себя тихоня. А может, вообще, это ей показалось? Вот девочки в Клубе, к примеру, считали Юри довольно мнительной, о чём никогда не говорили напрямую, но это было понятно без слов. Она ж не какая-то дура. Так что всё может быть. Вожатая же, не слыша и не ведая размышлений тихони, уже вовсю начала раздавать указания: — За каждым закрепляется его личная комната! Она будет только на вашей совести. Однако, помимо этого — и я буду проверять! — сейчас оглашаю весь список. Миу Ирума и Моника — с вас туалеты, — гаденькая усмешка, — а станете спорить или выпендриваться, добавлю ещё и мужские. Чего вы хотели? У нас равноправие! Услышали меня? — Два очень печальных кивка, один мат. — Так, хорошо. Сыроежкин! Тебя сегодня сильно мучать не стану: просто немножечко приберёшь в комнатах у усопших, ибо практика нам обычно показывает, что там пыли немерено. Далее…***
На часах давным-давно уже близилось время обеда, но генеральная уборка, кажется, лишь только начинала набирать обороты. Никто уже толком не помнил, когда именно, но где-то в процессе сего наиувлекательнейшего действа Ольга Дмитриевна выбрала Чабаширу своей новой заместительницей. Последняя с этой ролью справлялась ну просто великолепно, порою успевая побывать, кажется, аж в нескольких местах одновременно. И даже не вымотаться в процессе. То и дело на весь корабль, сотрясая барабанные перепонки его взволнованных обитателей, откуда-то слышалось звонкое, убедительное, пугающее своей жизнерадостностью: «Это ещё что?! Кто так убирается! Смотрите, сколько грязи оставлено. А ну, переделать!» «А это за тебя кто мыть будет? Непорядок! Давай лучше заново». «Ты точно влажной тряпкой везде прошлась? Я пятно вижу. А ещё никогда не забывай про вентиляцию! Там больше всего всякой пыли, и мы этим дышим!» «Молодец. Хорошая работа! Заслуживаешь отдохнуть свои пятнадцать минут. А после тряпку в зубы — и друзьям помогать! А то они там уже вчетвером не справляются». Короче говоря, их «идеальная картина» ещё даже не близка к завершению, хотя прошло уже столько времени… Из каждого угла давно так несло моющими средствами, дышать невозможно. Да и никто уже, кажется, не смог бы припомнить, чтобы боялся хоть чего-то в этой жизни сильнее, чем ступить по помытому! Однако смельчаки, нарушающие негласный закон и отлынивающие от общей деятельности, даже здесь находились. Тук-тук. Зен неуверенно постучал в дверь своей давней подруги. Ещё разок, на всякий случай, подёргал ручку. Закрыто. — И не похоже, чтобы кто-нибудь подходить собирался… — грустно пробормотал он, задумчиво почёсывая свою светлую (во всех смыслах) голову. — Может, вышла?.. — Ага, попался! Так ты тоже здесь, приятель! Прогуливаешь?! — ответом для него вдруг стал крайне хитрый смешок Люсиэля, который, как выяснилось, тоже не прочь пофилонить, пока все рядом вкалывают. Хакер с искрящимися от веселья глазами задорно шагал прямо другу навстречу, игриво проводя рукой по стене. Пока не остановился возле самой ближней от его цели двери, двери в Ольгину комнату. — И тоже решил заглянуть к Джехи на досуге?! Вот так совпадение! — Пауза. — Я даже не сомневался, что все гении мыслят одинаково! Как мы с тобой. Или то были дураки? Не помню… — Да ладно, — Зен постарался говорить тише. К чему негласно, суровыми взглядами и танцем хмурых бровей, призывал и своего шумного друга. — Мне Ольга где-то с час назад говорила, что уже относила завтрак. Просила не беспокоить. И не беспокоиться, — актёр хмыкнул. — Ведь мы про нашу Джехи говорим! Тут отдых даже понужнее обычного. Пускай себе спит. — Но ты всё ещё беспокоишься, — ответил вдруг Севен. Куда суровее и тише привычного. Хакер сложил руки на груди, изучая собеседника прицельным, понимающим взглядом. — А кто бы нет?! Хотелось бы, знаешь, хоть как-то, хоть парой слов перекинуться! — не стал скрывать Зен. — Мы видели её вместе со всеми вчера вечером, и с той поры ничего. Тогда Джехи по-прежнему была, типа, не в лучшей форме! Она ведь постоянно загоняет себя. Помочь, может, чем-нибудь нужно? Мы же друзья! Не могу я так, когда всю работу за меня делают. — Думаю, сейчас наши разговоры под дверью разбудят и мёртвого… — Севен с неловкой улыбкой вытерпел пронзающий недовольством взгляд друга. — Может быть, разминулись? — Чувак. Я тут стою уже минут десять-пятнадцать. Для быстрого похода в туалет или, там, за водой, на кухню — более, чем достаточно! Если Джехи вышла, чтобы начать работать вместе со всеми, то из-за её состояния вряд ли кто ей позволит. Ольга хорошо мне дала понять. Так что, в любом случае, ей пора бы верну-… — Стой. Ты это слышишь? Хакер напрягся, прислушался. И, следуя его примеру, Зен тоже. Не стоило обладать супер-острым слухом, чтобы разобрать шевеление в комнате: кто-то по ту сторону явно возился. Возможно, прямо сейчас вставая с кровати, дабы поприветствовать незваных гостей. — Ну вот, теперь уже точно разбудили, — шикнул актёр, — спасибо, блин. — А я-то что? Я ничего! — Дурашливо пожал плечами Люсиэль. — Это ты сюда первым припёрся! Но никаких шагов в свою сторону они не услышали. Ребята озадаченно переглянулись: дверь открывать им по-прежнему никто не собирался. — Впустите! Это полиция, — опять попытал счастья хакер. Ответа всё не было. — Послушай, может, мы чем-то её обидели? — не выдержав затянувшейся паузы, одними губами спросил друга Зен. — Я не представляю. — А помнишь тот раз с Днем Рождения, когда..? …вот только договорить актёру не дали. Из недр его одежды донёсся вдруг знакомый щелчок. Планшет. Сообщение. — Потом прочитаю, сейчас не до этого. Так вот, я хотел вспомнить случай, когда… Ответом на это вдруг стал обиженный и даже немного просящий взгляд Люсиэля: — Нужны мне твои дамские секреты, как рыбе зонт, чел. Давай не выпендривайся и читай уже. Чутьё мне подсказывает: там может быть нечто важное! Немного подумав, Зен сдался, и очень скоро оба поняли, что штука, столь скромно называемая своим хозяином не иначе, как «Великое Шестое Чувство Могучего и Прекрасного Севена», пока ещё исправно работает. Потому что во вкладке с непрочитанными сообщениями многообещающе подмигивало единственное входящее послание от давней хорошей подруги. Джехи Кан: пожалуйста извините боюсь вас заразить поэтому пока через дверь. простыла горло болит не могу говорить много но вечером будет лучше. попью таблеток. спасибо вам Парни недоумённо переглянулись, опять и опять перечитывая. — Ну… ладно, — ответил, наконец-таки, Зен, немного расстроенный тем, что встреча откладывается. И слегка удивлённый. — Если настаиваешь. Мы тогда, это… вечерком зайдём? Ты там отдыхай. Беседа оказалась окончена куда быстрее ожидаемого, но чувство недосказанности всё ещё давило тяжким грузом на всех троих. Готовые приступать к нелюбимой работе в ожидании скорого ужина и новой встречи, ребята покидали место несостоявшегося «свидания» в полнейшем молчании. А взгляд Зена невольно зацепился за теперь уже предпоследнее сообщение от неё в открывшемся диалоге. Оно было отправлено собеседницей ещё довольно задолго до Второго Суда. Актёр не помнил точно, о чём они тогда переписывались, но прощались на спокойной ноте. Джехи Кан: Постараюсь сделать, как ты говорил, и не волноваться. Мне лишних забот и у нашего несносного босса хватало! Спасибо за добрые слова :)***
— Давай же, скажи это ещё разочек, пожалуйста, ну! — тихонько попросила неуверенно улыбающаяся Саёри, сводя и разводя указательные пальцы обеих рук. — … Хоши был непреклонен в своём молчании. — Ты же сказал, что тебе необидно! А если это неправда, то прямо ответь, и мы больше никогда-никогда не станем касаться этой темы, я обещаю! И я тогда как-то заглажу свою вину, на твоё усмотрение. Только не придумывай ничего гадкого! Потому что мне не сложно сделать что-то хорошее, на твоё усмотрение. — Ладно, — Рёма устало помассировал веки, натянул свою забавную шапочку почти на глаза. Вдохнул поглубже, набираясь решимости. И, наконец, с привычно-каменным, но почему-то слегка покрасневшим лицом он произнёс: — Покатай меня, большая черепаха. Всё? — Господи, это так миленько-о-о! — завизжала глупышка, от счастья прикрыв глаза. — Забирайся! Девушка приняла перед ним «преклонённое» положение и с плохо скрываемым трепетом дождалась, когда Хоши, забравшись на стул, перешагнёт на её спину и позже усядется на плечах. Затем, уже убедившись, что он устроился прочно, она осторожно выпрямилась. — Божечки~! Как будто котика на себе катаю! — Закончила радоваться? — сгорая от смущения, тихо спросил теннисист. — Теперь-то мы можем приступать к работе? Всё дело было в том, что Ольга Дмитриевна поручила Саёри, на правах самой опоздавшей, одно из наиболее дурацких заданий, за которое никто добровольно браться бы не спешил. А именно — перемыть всю столовую. Включая полы, столы, стулья, и — девушка вообще впервые услышала, что так хоть кто-то делает, ибо зачем, а главное, зачем? — стены. С последним возникла проблема ещё и ввиду того, что никаких стремянок и подобных им лестниц поблизости найти не удалось, а забираться на уже помытое грязными ногами не особо хотелось. Как же повезло, что в напарники (тоже методом случайного подбора, как и, видимо, большинство заданий) ей достался довольно компактный и лёгкий Хоши, который просто проходил мимо. Тогда Саёри подумала, что, если посадить наиболее маленького участника команды на спину к большому, они смогут дотянуться туда, куда по отдельности не доберутся! Идея понравилась им двоим, хотя кто-то и не подал вида. И вот теперь процесс уборки вовсю кипел. Рёма намывал влажной шваброй особо недосягаемые места, дотягиваясь почти до потолка, а Саёри заботливо перевозила того с места на место, что для неё оказалось куда интереснее, чем в который раз держать в руках тряпку или ведро. Тем более, что у себя дома она вообще практически не убиралась. — У тебя что-то случилось? — в какой-то момент негромко произнёс теннисист, что, надо отдать ему должное, неслабо выбило собеседницу из колеи. Саёри аж вздрогнула. — А с ч-чего… с ч-чего ты вообще т-такое взял?.. — наконец-то, очень нервно посмеиваясь, пролепетала она. Её лица, конечно, Рёма б сейчас не увидел, поэтому говорить, что на нём всё прекрасно написано, было не очень корректно с его стороны. Хотя поведение его новой знакомой и оказалось сегодня каким-то слишком, слишком, ну сли-ишком уж наигранно радостным и беспечным. Поэтому он сказал так, как оно есть: — Ты вся напряжена и дрожишь. Не знаю, с чем это может быть связано, но прямо сейчас, пока я сижу у тебя на плечах, это чувствуется. — А-а-а, ну-у… просто… — задумалась девушка, как будто бы подыскивая наиболее подходящую правду. — Меня сегодня очень расстроило и напугало, когда вожатая за неявку отругала. При том, на виду у почти что всех. Да ещё обозвала лентяйкой! Дома никто так не сделал бы. Хотя, может, мо-ожет быть, — уклончиво добавила она. — Это немножечко правда. Совсем чуть-чуть. Это Хоши собственными глазами видел, да и не он один, так что тут спорить сложно. И всё же, у него имелась немного иная догадка на этот счёт: — Едва я отворачиваюсь, ты всё время сидишь в своём планшете. Рёма действительно неоднократно замечал, как девушка то и дело, с самым что ни на есть сосредоточенным видом получала и отправляла какие-то сообщения неизвестному собеседнику. Просто не в его правилах лезть не в своё дело, поэтому спрашивать о содержании не касающейся его переписки он и не стал, даже когда постоянные отвлечения напарницы в дисплей устройства стали откровенно его утомлять. А подглядеть через плечо он тоже не смог бы, даже имей желание: рост маловат. Саёри, услышав «обвинение» товарища, снова вздрогнула, и даже напряглась куда заметнее. Но говорить ничего не стала. — Любовные похождения, не так ли? — чтоб разрядить повисшую между ними давящую тишину, попытал счастья Хоши. Девушка что-то довольно неловко пробормотала. Он не разобрал даже одного слова. — На мой взгляд, сейчас у нас не самое подходящее время, чтоб предаваться различного рода любовным утехам. Я имею в виду всю эту ситуацию с кораблём, в целом, — Рёма задумался. — Тут слишком опасно кому-нибудь доверять свою жизнь. Хотя… с другой стороны, если не сейчас, то когда же ещё? Потом может стать уже слишком поздно… — Всё будет хорошо, — уже отчётливее ответила собеседница. Так, словно повторяла заученную ею назубок мантру. — А ведь и у меня тоже когда-то давно была любимая девушка, — внезапно пустился Хоши по волнам воспоминаний. Он говорил с заметной горечью в голосе. — Мы даже собирались поехать в свадебное путешествие. Круиз. Ну, ещё до того, как всё произошло. Что именно произошло, Саёри не осмелилась спрашивать. Почему-то, в отличие от присутствия того же Рантаро, на долю которого также выпадало немало тяжких испытаний, поблизости с Рёмой она не ощущала подобной свободы и желания открываться. Взаимного. К примеру, если вдруг их разговор невольно приводил к какой-нибудь теме, не очень приятной или болезненной для Амами (или для неё самой), тот всегда знал, как взять бразды беседы в свои руки и переключиться на другую тему так, чтоб никому здесь не стало неловко. У него это обычно почти всегда как-то само собой выходило. У Хоши — нет. Он вообще редко с людьми сам заговаривал. Именно один из подобных моментов застала сейчас Саёри. Но она понятия не имела, как здесь среагировать. Начать расспрашивать и лезть в душу? Практика уже показала, что она не очень-то в людях разбирается, и не всегда понимает намерения тех или иных их поступков. А вдруг со своими попытками узнать больше будет выглядеть глупо или, что ещё хуже, сделает ему больно? Тема-то явно тяжёлая. Поэтому Саёри ждала, пока Рёма продолжит. А он просто молчал. Остаток своей работы они доделали в тишине.***
Время медленно (куда-а медленнее, чем всем бы того хотелось) подошло к полднику. — Бардак какой. Я аж уже устал прибираться! Как здорово, что у меня подобными делами по дому всегда занималась моя милая горничная! — Так это ж был ты, только в платье, — Зен изучающе взглянул на своего друга. — Все в чате видели те фотографии. Чувак, не отнекивайся. — Ну-у, и да, и нет, — Люсиэль дурашливо пожал плечами, чуть показав приятелю свой язык. — Там всё, на самом деле, довольно сложно и неоднозначно… Актёр пробормотал что-то себе под нос. Не всё можно было услышать и разобрать, но главной мыслью определённо стало: «а должен ли я в это лезть?». Ответ он пока что решил подержать при себе. Воспользовавшись тем, что работа почти закончена, ребята перекусили сами и, взяв в качестве подношения парочку сладких булочек вместе с бутылкой сока, решили пройтись до Джехи. Беседа с подругой не задалась ещё утром, а дальше у них попросту не было времени до неё дойти. На самом деле, не очень-то многое им было нужно: просто увидеть Кан и поговорить с ней. Да хоть парой фраз перекинуться! Узнать, как она себя чувствует. А то, судя по тому, что во время завтрака было, картина нерадостная. Хотя вожатая и говорила им, что волноваться здесь не о чем, то и дело подкидывая по пачке новых дурацких заданий, словно специально старалась держать их подальше. Во время своих перемещений по кораблю ребята сегодня ни разу Джехи не увидели. Значит, скорее всего, по-прежнему сидит в своей комнате. Учитывая её состояние и в целом готовность до самого конца гореть на работе, подобное даже к лучшему. Наверняка вожатой огромных сил стоило не выпускать её, заставив ещё отдохнуть. — I don't wanna work today, maybe I just wanna stay … — стал громко напевать хакер, уже стуча в хорошо знакомую дверь. Ответа по-прежнему не было. — Да сколько там можно спать? Открывай, сова! — любовно позвал он ещё раз. Стоящий рядом с ним Зен нахмурился: с той стороны явно послышались торопливые шаги с места на место, но вот отпирать им почему-то никто пока не собирался. — Ничего не понимаю, — актёр почесал свой затылок. — Аналогично. — Кхм, кхм! Кхм! — С той стороны громко прокашлялись, как будто бы прочищая своё горло и настраиваясь на беседу, а после донёсся голос. Какой-то немного странный, но явно принадлежащий Джехи. — Простите, ребята! Я, действительно, вот только-только проснулась и пока ещё, кхем, не успела себя привести в порядок! Лучше приходите попозже… Говорила она весьма нервно. Парни переглянулись: «но… что ж, теперь она хотя бы так разговаривает», отмечали их довольно взволнованные взгляды. Всё ещё. — Да мы люди не гордые, мы тогда здесь подождём! — во всё горло прокричал Люсиэль по эту сторону двери. — Можешь переодеваться, сколько захочешь. — Теперь он получил мощный тычок локтем в бок от своего приятеля. — Ай! Да за что? — Ах… это… эм-м… — по ту сторону двери вдруг явно смутились и сильно забеспокоились. Актёр взглянул на обиженного подобным с его стороны обращением друга: — Чего это с ней? Севен пожал плечами. Уже очень скоро за дверью всё стихло. С минуту ребята стояли в томительном ожидании, вяло оглядываясь по сторонам. Больше в коридоре никого не появлялось. — Ну что вы к человеку пристали-то? — ближайшая к комнате Джехи (одна из) дверь вдруг распахнулась, оттуда показалась взъерошенная Саёри. Выйдя из своей комнаты и сложив руки на груди, девушка продолжила с довольно для неё несвойственным (лёгким) укором в глазах. — Когда ей станет лучше, сама вас найдёт! А пока идите поскорее к Ольге Дмитриевне. Она, если вас на местах не увидит, снова ругаться будет… — А ты тогда чего тут сидишь и бездельничаешь? — подловил хитрый хакер, понятливо подмигнув. — Вздремнуть захотелось… — пойманная врасплох, глупышка смущённо отвела взгляд. — А тут — голоса! Громкие. Прямо около двери… — Тоже тогда пойдёшь, лежебока! — хихикнул ей вредный Люсиэль, глазами указывая на выход на палубу. — А то почему получать должны только мы? Ишь, от работы она уклоняется… Зен с лёгким сочувствием взглянул на Саёри. Кивнул. В его чуть обеспокоенном взгляде можно было прочесть беззвучное: «ты лучше уж давай с нами, а то за действия этого человека я отвечать не могу». Что ж, делать нечего. Повиновалась.***
— А я ей и отвечаю: да как я, бля, буду вилкой-то чистить?! Ты мне хоть покажи, ёпт. — Суровая у вас была начальная школа. — Это ещё что! Вот однажды… …сказать по правде, Моника успела равнодушно пропустить мимо ушей что-то около половины старательно рассказанных Ирумой историй (она давно научилась вежливо игнорировать людей), просто кивая и делая вид глубоко погружённого слушателя. Монике были крайне мало интересны подобные люди с подобными им проблемами. Хотя, некоторые рассказы, из тех, что она всё-таки слышала (вроде последнего), смогли даже вызвать в ней лёгкое удивление. Или сочувствие. Ведь если все проблемы выходят из детства, то это очень многое объясняло. Стоило всё-таки отдать Миу должное: не будь её рядом, и ненавистная работа по намыванию туалетов (и всего, что находилось поблизости) оказалась бы не такой весёлой и прошла б не так быстро. Бывшая Президент тоже, в свою очередь, рассказала пару не особенно с её точки зрения важных, но хоть чуть-чуть интересных историй из своего детства. Которые ещё помнила. Говоря более простыми словами, время прошло не так уж и плохо. Работа была почти выполнена. А прямо сейчас дамы торжественно отправлялись на кухню, чтобы немного попить. Моника как раз поправляла уже осточертевшую ей косынку, главная заслуга которой оказалась в том, что великолепные и столь горячо любимые своей хозяйкой длинные русо-рыжие волосы ещё не подмели собой унитаз (у Миу была такая же), когда вдруг заметила… За чуть приоткрытой дверью в комнату Юри сейчас явно происходило некое странное оживление. Бывшей Президенту это сразу же не понравилось. Ведь мало того, что ни ранее, ни прямо сейчас эта сука не желала признавать её фактической власти над ними, постоянно всё пытаясь делать наперекор, с тем же молчанием, а потом исподтишка отстаивать своё жалкое мнение, так ещё своей бараньей упёртостью рассорила их с очень близкой подругой. С Ольгой. Будто уже сделанного ей не хватило. Подобного удара аккурат в свою открытую спину Моника никак не могла ожидать, и уж точно никому прощать не готова. Пускай это займёт теперь чуть больше времени, пускай придётся попотеть, но она ещё поставит Юри на место. Она её перевоспитает и сделает из неё человека. Научит это бесполезное животное уму-разуму. Она как никто знала наклонности своей типа-подруги. Как знала, что на собственных ошибках та, увы, тоже не учится: эта идиотка ведь как-то раз уже облажалась во время Второго Суда, что чуть не стоило им всем жизней. Во время Первого попытки тоже замечены были. Здорово опозорилась, и любой другой бы уже отступился. Задумался. Преклонил и голову, и колени. Но, кажется, этого не достаточно. Или она получает от этого такой кайф? Вот чего было никак не понять. Моника сжала зубы от ярости. «Я ещё поучу тебя хорошим манерам, только дай повод». А поводы Юри давала исправно. Вот и сейчас: возможно, всё бы осталось вполне незамеченным, но Тенко, то и дело бегающая здесь и там, постоянно настаивала, чтобы двери были открытыми (кроме Джехи, которая заболела). Часто сама же их и отпирала — потому что никогда не знаешь, что за непотребствами занят человек в своей закрытой комнате, а если её открыть, ТО МОЖНО ВИДЕТЬ ЕГО РАБОТАЮЩИМ! И подгонять, если нахал бездельничает.***
Во время уборки своей комнаты тихоня наконец-то улучила момент сходить в кухню и добыть себе нож! На сей раз — действительно, незаметно. Сейчас она сидела в своей комнате на полу, с босыми ногами, перед ним, будто перед святыней, и зачарованно глядела, как переливается на свету его лезвие: красивое, заточенное, новое, большое и такое… от единственного взгляда на это сокровище по спине у Юри носились мурашки. Это был божественный трепет. Поймите, пожалуйста, правильно: она не собиралась использовать его для чьего-то убийства! Ни в коем случае. Точно нет. Снять вечерком стресс от минувшего дня, нанеся себе парочку новых царапин? Возможно. С таким потрясающим трофеем просто грех этого НЕ сделать, пока никто не видит. Использовать при самозащите? Лишь в крайних случаях. И Юри очень хорошо знала, от кого. Просто ей так намного спокойнее. Психологически. Некоторые мужчины же предпочитают спать со своим начищенным стволом под подушкой? В особенно неблагоприятных районах, по крайней мере. Ну. А здесь — почти то же самое. Размер тоже имеет значение! Тогда, чем нож хуже, спрашивается? Нужно лишь спрятать его получше. Настолько, чтобы никто не смог докопаться. Даже если они, перепуганные пропажей, станут проводить обыск. Зная её, они станут. Только Юри свою комнату знала намного, намного лучше всех прочих, соорудив уже несколько импровизированных нычек, которые никто кроме неё здесь не отыщет. К примеру, небольшое углубление, где плитка чуть отходит от пола. Как раз вот туда-то она сейчас и… — Юри. Ты опять суёшь что ни попадя в половую щель? Подобное поведение в приличном обществе непростительно, — лёгкий, укоряющий наклон головы. — Знаешь ли. Чуть позади от говорившей стояла довольная как поевший сметаны кот Ирума и негромко посмеивалась. Глядя в это пустое, ухмыляющееся, издевающееся лицо перед ней, тихоня невольно вздрогнула. Едва слышно выругалась. «Да чуйка у тебя всякий раз, что ли…» Сжимая в руке ещё не спрятанный нож, она очень медленно поднялась с колен. Похоже, Миу что-то заметила в её взгляде — что-то, чего вечно переполненная пьянящей самоуверенностью Моника никогда не увидит вовремя — потому что более благоразумная из них решила с опаской попятиться. Другую же не остановили даже тревожные потягивания за рукав. Моника попросту их игнорировала. Остекленевший, застывший, как у кошки, взгляд Юри молча говорил самой смелой: «Давай, подходи». «Подойди и увидишь». Немножко это был блеф. Или хитрость. Она хорошо знала: обидчица едва ли станет что делать, когда рядом найдутся свидетели. По крайней мере, она сдержит себя в руках. Не позволит явить всю свою неприглядную сущность. Как было недавно, с Саёри. Того раза ей более, чем хватило, до сих пор пытается проглотить горькие последствия… «Ты очень не хочешь, чтобы о тебе плохо думали, Мисс Совершенство, да?» От этих сладких мыслей губы тихони невольно растянулись в лёгкой полуулыбке. Если так посмотреть, она уже победила. И это немножко пьянило её без того едва ли здоровый рассудок. Ей и в прошлой-то жизни очень мало когда удавалось выйти на прямое (словесное) противостояние с Первой-Среди-Равных. И, кажется, ни разу — отстоять своё мнение. Но поражение почти всегда оставалось разгромным. Ибо одна из них умела грациозно и красиво себя подать в людском обществе, лить в уши эффектные речи, а после — давать ответ. Со скрытой внутри едкой издёвкой, которую, может, не все в их кругу понимали, но тихоня, как самая начитанная — определённо да. А другая была Юри. Здесь правила чуть-чуть поменялись. Вводные, вроде, остались всё теми же, но теперь уже стало куда сложнее скрывать своё прогнившее насквозь естество. Им. Обеим. — Шлюха, — негромко чихнула тихоня. Поймав на себе убивающий взгляд со стороны Моники, она ещё и закашлялась: — Сдохни, сдохни. Утерев нос рукой, она чуть виновато уставилась сквозь свою извечную оппонентку, на Ируму. Да. Чих, кашель. Подобное иногда случается, если слишком много времени проводишь, копаясь в пыли. …Игнорируя предупредительный возглас со стороны Миу и сжав кулаки, бывшая Президент медленно двинулась к цели. Её взгляд ничего не отображал, а губы едва шевелились. Ирума попыталась было схватить свою новую подругу за рукав, но тот выскользнул: её пятерня прошла, словно сквозь воздух. — Горлышко у тебя заболело, да? — как-то странно и почти нараспев сказала вдруг Моника, неминуемо приближаясь. Тихоня вся подобралась, словно натянутая струна, и приготовилась. Покрепче сжала в руке свой «трофейный» нож: что бы там ни случилось — нет, она не проиграет. И ни за что не отступит. — Ха-а-ха-ха!!! — вдруг комнату поглотил зычный хохот Ирумы, который, наверно, теперь по всему кораблю было слышно. — Нихуя ты её опустила, конечно! Это просто пиздец. Я не могу!!! Обе девушки вмиг застыли и глядели теперь на неё, как на душевно больную. А с секунду спустя с дальнего конца коридора вдруг раздался очень уж быстро приближающийся голос всеми любимой вожатой: — Что там у вас происходит, бездельницы? Опять не работаете?! — Ладно, — Моника вяло махнула рукой и очень лениво отправилась к выходу. Почти что скучающе, она обронила: — Ещё увидимся. Юри по-прежнему стояла посреди комнаты, готовая охранять свою территорию до конца. С постепенно зарождающимся торжеством во взгляде она наблюдала уход оппонентки. Вернее, тактическое отступление. Ирума постояла перед ней ещё немного. Они просто рассматривали друг дружку без лишних слов, пока, наконец, Миу не сказала: — Ебать она криповая, конечно…***
— Тебе… тебе тоже пришло сообщение от неё? — хакер с подозрением поправил очки. Актёр же, с лицом бледнее, чем мел, отозвался: — Ага. Чел, это очень странно. — Если это такая вот шутка, то нашей дорогой Джехи стоит поучиться у меня чувству юмора! — вопреки своим привычным остротам, выглядел Севен сейчас каким угодно, но не весёлым. Прикрывая свои глаза, он озадаченно тёр виски, будто бы говоря себе: «думай, думай». Ситуация и впрямь находилась за пределом нормального. К настоящему моменту это бы даже круглый дурак уже понял. Оба парня стояли в каюте Кан, озадаченно переглядываясь. На этот раз дверь оказалась не заперта. Внутри их уже ожидала чуть смятая постель, к сожалению, без хозяйки где-то поблизости. Да и раскрытая тонкая книга, одиноко лежащая на тумбочке страницами вниз, словно бы намекала: сюда вот-вот вернутся. Человек ушёл минут пять назад! Проявите терпение. Безумная беготня по причине уборки, по поводу и без, подошла уже, наконец, к своему завершению. Ужин тоже прошёл. И — вероятно, удивляться сему факту теперь даже не стоило — но Джехи на нём не было. Кого бы Зен или Севен ни спрашивали, на борту среди бедолаг-работящих её не видели. Никто не придавал этому большого значения, потому что всем пока забот и без неё вполне хватало. К тому же, разве непонятно объяснила вожатая?! «Болеет человек! Оставьте лучше его в покое. У вас дел мало?! Тенко, скажи». Оба незваных гостя, наверное, даже б не стали задумываться, что с их подругой что-нибудь не в порядке (то есть, совсем-совсем не в порядке: от одной мысли живот уже скручивало), если бы эта безуспешная попытка навестить её не оказалась уже третьей к ряду за сегодняшний безумный день. Дверь на сей раз была гостеприимно приоткрыта. Комната выглядела спокойно и тихо. Никаких следов, указывающих на что-нибудь аномальное. Но и никаких следов Кан. А ещё — пальцы Зена вновь невольно потянулись к планшету, открывая самый верхний диалог с последним сообщением. Боже, как давно ему так не хотелось курить. А ещё — это: Джехи Кан: Спасибо вам большое за всё, ребята! Должна извиниться перед вами: я больше так не могу, правда. Мне хорошо видно, что люди на этом корабле пока что справляются и без меня. Но не в моих правилах сидеть, сложа руки. Если я ненадолго покину вас, то вы не пропадёте. А я постараюсь привести помощь. И буду как можно скорее. Пожалуйста, простите меня, но это кто-нибудь должен сделать. Сообщения пришли им обоим и, как ребята только что выяснили, оказались полностью идентичными. Тон показался им примирительно-успокаивающим, однако спокойствия что-то ни у кого из них не вызывал. Даже напротив. Да, стилем и манерой речи это куда как больше походило на послание хорошо знакомой им Кан, чем странное утреннее недоразумение, полученное актёром. Вот только… Зен серьёзно обернулся к своему другу: — Она же сама ещё про Юсона говорила, что ей его затея с побегом казалась небезопасной. Мягко говоря. К чему тогда теперь передумывать? К тому же, этот Морти хорошо дал понять нам, что оберегать и возвращать назад в случае беды он больше никого не намерен. — Может, её гибель близкого человека так подкосила? Я не знаю, бро, — Люсиэль только пожал плечами. — Людям иногда свойственно менять свои решения прямо в последнюю минуту. Особенно под влиянием таких обстоятельств. Но ты определённо прав! Что-то в этом деле нечисто. — Я что-то не вижу, чтобы кто-нибудь ещё приходил сюда. Не стали же они дружно игнорировать такое послание! Чего тогда других не предупредила, сбежала по-тихому? Боялась, что мы отговорим? Зная нашу Джехи, это кое-что новенькое. Когда они здесь появились, Кан, разумеется, поблизости не было. Сообщения каждый из них получил где-то минут пять назад, вряд ли больше. Времени покинуть корабль у неё было впритык. Если, конечно, она всё ещё находилась здесь, когда отправляла прощальную весточку. Севен ничего не ответил на тираду товарища, он лишь сосредоточенно о чём-то задумался. — И даже не обнялась на прощание, вот ведь, — Зен сокрушенно покачал головой. — А если не сможет вернуться?! В её характере никогда не было покидать коллектив столь быстро и незаметно. Да что я говорю, творить такую необдуманную дичь — это вообще у нас куда больше на тебя похоже! Ведь знал же, знал, что с ней что-то нехорошее происходит. Ещё сон этот дурацкий приснился… не помню уже подробностей, но он был… Одной спокойной, отстранённой фразой Севен резко прервал причитания своего друга: — Вожатая что-то об этом знает. — А? — Взгляни на неё! Она целый день сегодня, как на иголках. Будто специально не хотела подпускать нас сюда, задания всем придумывала… если нам нужны подробности, это сто пудов к ней. Чутьё Севена не ошибается. — Но, чувак, ты ведь знаешь Ольгу! Она если не захочет что-то рассказывать, из неё слова не вытянешь, — обречённо подметил Зен. Это чистая правда. — Да и захотим ли мы таких подробностей, друже… — Что? — Надо план действий выдумать, говорю, — уже куда громче и чётче ответил Люсиэль. Сложив руки за голову, он потянулся, стараясь вернуть себе свой несерьёзный вид. — Прогнило что-то в этом королевстве. Опять. — Другим будто совсем дела нет! Чувак. Я очень за неё беспокоюсь. — Тогда мы как можно скорее должны… — что именно они скорее должны, хакер так и не успел договорить. Потому что, едва они вышли из помещения, обоих полоснула своим крайне убийственным и очень-очень подозрительным взглядом некстати оказавшаяся здесь Чабашира: — А ну-ка, дегенераты! Признались сейчас же, что делали в комнате моей подруги! Если её пропажа связана с вами, я… По виду самой Тенко, хотя она и усиленно пыталась сейчас это скрыть под (большей частью) напускной яростью, стало заметно, что она волнуется о судьбе беглянки ничуть не меньше парней. Хакер с облегчением улыбнулся. — Ты тоже получила сообщение?! — с надеждой поинтересовался актёр, опережая мысли товарища. — Какое сообщение? — Тенко выглядела всерьёз удивлённой. Чтобы не оказаться голословными, парни показали ей свои диалоги с Джехи (очень осторожно и издалека, боясь резкой отдачи), а после зачитали последний месседж. — Тенко тоже была взволнована её состоянием весь этот день. Джехи и Тенко хорошие подруги, — наконец, весьма-весьма нехотя, призналась она. Было невооружённым глазом отлично заметно, какие дискомфорт и смущение ей доставляет общение сразу с двумя представителями противоположного пола. Одной. Она хотела бы прямо сейчас сбежать и куда-нибудь спрятаться. Но не могла. Ради близкого человека! — Про Тенко опять все забыли… Ребята с интересом и плохо скрываемым недоверием уставились на неё. — Если вы чего-то не видите, оно не означает, что этого нет, идиоты! — всплеснула руками обуреваемая эмоциями Чабашира. — Мы очень хорошо с ней общались. Ну… недолго, правда. Обидно, что она не посчитала нужным сказать о своём уходе. И этим мне напомнила других моих бывших подруг. Мы как-то раз пошли с ними вместе на Праздник, а они взяли своих гадких парней и почти всё время провели, уединяясь с ними! Ещё сказали: «Тенко, погуляй где-нибудь часок-другой и не отсвечивай, нам надо позаниматься тут такими вещами, о коих тебе пока рано знать». Крайне удивлённый подобными откровениями со стороны самой агрессивно настроенной к противоположному полу, Зен подал свой голос: — Ну-у… вообще, порой и такое бывает. Друзьями иногда надо делиться, не всё же внимание себе одной забирать? — Но Праздником был День Рождения Тенко… — … — Народ! — видя, как беседа обретает совсем уже странный уклон, влез Люсиэль. — Раз уж так вышло, что все мы здесь сломали свои головы над пропажей Джехи, пока что есть предложение объединить усилия! — Дегенерат прав, — с большой неохотой, но всё же призналась вдруг Чабашира. — Не думаю, что я одна много сделаю… к тому же, надо неустанно следить, чтобы вы не натворили за моей спиной каких-нибудь гадостей! А лучший способ победить врага — это его возглавить. — По-моему, там не совсем верное… так, ладно, — глядя на своего боевого товарища, Зен выдохнул. — Что мы сейчас делаем? — Нам нужно выяснить правду. Я пару раз имел дела подобными нашей вожатой людьми, — тихо ответил хакер. — Допросы Ольги Дмитриевны мало чего дадут. Даже если она что и знает, то до последнего включит дурочку. Мы должны действовать тоньше, исподтишка, чтобы явиться к ней уже с доказательствами! Тогда точно не отвертится! — Которые где возьмём? — немного поторопил своего уже разошедшегося друга актёр. — Постойте, то есть вы двое… — Тенко сделала небольшую паузу, запнувшись в своей обвиняющей речи, из-за чего более опытный хакер уже догадался, что она едва не добавила «тоже», — подозреваете Олю? — Ты видела её лицо целый день, даже почаще других, — в манере победителя ответил гордый своей находчивостью Люсиэль. — Попробуй-ка мне возразить, что она не скрывает чего. — Ну-у, — Чабашира слишком долго мялась с ответом. — Она слишком часто куда-то бегала. Тенко пробовала её расспросить, почему так, но Оля мне сказала, я сама всё надумала. И что она просто немного устала. Мы общались не так хорошо, как когда-то с Джехи, так что врёт она или нет, сказать сложно. Только я точно знаю, что Оля честная девушка, и она не желает нам зла! — Правда это или нет, мы сможем узнать, лишь хорошенько порывшись в её комнате… — Севен задумался с пальцем у рта. — Которая без хозяйки всё время закрыта. — Стоп, мерзавец, ты что, проверял?! — На лице Чабаширы, будто написанное невидимыми чернилами, проступало всё ярче и ярче заметное: «НЕДОВЕРИЕ». — Мне не хочется этого признавать, но… но он в чём-то прав, — негромко вмешался Зен, кивая на лучащегося улыбкой друга. — Остальные, похоже, вообще все не в курсе. Иначе народ бы уже сбежался. Других методов как можно быстрее и эффективнее продолжить наше маленькое расследование я здесь не вижу. — Тогда я иду с вами, — очень-очень решительно ответила Тенко, с бо-ольшими подозрениями продолжая коситься на Севена. — Мне этот парень очень не нравится. Походит на извращенца. Я не желаю пускать его в комнату девочки. ОСОБЕННО — ОДНОГО. — А я же к вам со всей своей душой, миледи, как та~ак… — хакер печально вздохнул, мигом вернув себе привычное расположение духа. — Да не переживайте, никакого беспорядка вам там старина Севен не сделает! А если вдруг что, то мы с моей давней подругой, мисс Мэри Вандервуд, лучшей на свете горничной, всё быстренько приберём! И станет даже чище сиять. — С… кем, прости? — Чабашира оказалась не в силах скрыть своё огромное удивление. — Только, пожалуйста, не говори мне, что у тебя и здесь с собой оказался… — едва слышно пробормотал Зен. — А-ага, — Люсиэль просто лучился счастьем. Тенко переводила свой любопытный взгляд с одного на другого. Пока, наконец-то, актёр не решил прояснить: — Поверь мне, ты этого знать не захочешь… — Ладно, посмеялись, и хватит, — серьёзно продолжил вдруг Севен. — Нам всем стоит как-то уже попасть внутрь. Чем незаметнее и быстрее, тем лучше. Повисла довольно неловкая тишина. — Эм… — первой неуверенно начала Чабашира. — Так что, идеи у кого-нибудь будут? Я вижу, у тебя одна есть! Всё-о давно на лице написано. — Тенко не хочет говорить её тебе, мерзопакостный ты мужлан, но… — девушка очень сильно поникла. — Видимо, если она всё ещё хочет узнать истину о своей пропавшей подруге, выбора у неё нет… — Чабашира стала нервно мять подол юбки. — Ты можешь сказать мне, — похоже, Зен сегодня выбрал стратегию доброго полицейского. — Вообще, ключ от комнаты Оли… — оба вдруг с интересом оглянулись на девушку, начавшую вдруг говорить непривычно тихо. — У Тенко есть. Я смогла аккуратно утащить его, когда она отвернулась. Видимо, пропажи Оля всё ещё не заметила. Мне тоже хочется очистить доброе имя подруги и самой всё узнать. Но ТЕБЯ я туда не пропущу! Нет-нет-нет! — указующий перст оказался направлен на хакера. — Твои мысли слишком грязны для этого сокровенного места. — Ладно, ладно, вышибала ты наша… — в миролюбивом жесте тот приподнял свои руки, открытыми ладонями выставив их вперёд. — На шухере постою, ничего страшного. Возьми, вот, моего приятеля. — Наверное, придётся. Этот менее подозрителен. А одна я не смогу всё найти… Зен в ответ спокойно пожал плечами, дескать, надо, значит, надо. — Но учти! Если мне что-нибудь не понравится в твоём хищном, коварном взгляде или в движениях рук!.. — Да поняли, поняли! Давайте уже побыстрее за дело, пока никто не идёт. И так балаболим тут минут двадцать. Скоро вся секретность ни к чёрту… Собственно, сказано — сделано. Проникновение в «стан врага» прошло без других приключений. Вот только и внутри не оказалось ничего необычного. Простая жилая, уютная комната. Довольно неплохо прибранная, хотя с лёгким бардаком, если знать, где искать. Под матрасом оказались припрятаны фантики из-под съеденных сладостей и пара пачек кофе, самого простого, какой только здесь можно найти. На тумбочке лежала книжка в приятной глазу, хотя и немного потрёпанной обложке. В общем, все интересные и более-менее запоминающиеся находки на этом, однозначно, заканчивались. Никаких тебе тел под кроватью (слава богу!), загнанных под ковёр упаковок от странных ампул, валяющихся в тумбе шприцов с пузырящимся ядом, подробных схем смертельной ловушки в отделе для нижнего белья… комната Ольги Дмитриевны казалась простой и приятной глазу. В общем-то, как и сама хозяйка. Ничего подозрительного или же настораживающего хоть сколько-нибудь. Зену даже сделалось стыдно за их с Люсиэлем решение вломиться сюда. Судя по опустившимся плечам Чабаширы, ей, за недоверие к своей новой подруге — тоже. — Кажется, ничего интересного, — тихо подытожил актёр. — И здесь нет… — Пойдём? — Нашли что-нибудь? — серьёзно поинтересовался у вышедших хакер, всё это время ожидавший снаружи, за закрытой дверью. И готовый применить максимум своих театральных умений, если вдруг понадобится кого-нибудь отвлекать, уводить отсюда подальше, тянуть время, чтобы дать сбежать незваным гостям. Слава богу, сегодня без этого. Зен и Чабашира печально помотали головами: — Наверное, зря я в ней сомневалась. Оля хорошая. — И всё же, что-то не даёт мне покоя… что-то словно не клеится… — Постойте-ка, — вмешался вдруг Севен. По виду, его словно бы осенило. — До меня вот только что дошло. По крайней мере, мы всё ещё сможем проверить, является ли полученное нами послание от Джехи ложью в главном! — Прости, в чём? — Тенко тоже не поняла. Ответом ему стали два нацеленных аккурат на него удивлённых взгляда, и в этом-то как раз не было ничего удивительного. Немного вздохнув для вида, Люсиэль всё-таки пояснил: — Спасательная шлюпка, ведь верно же? Джехи уплыла на ней, если ей верить. Сейчас мы с вами поднимемся на палубу! И если лодки не бу-… Договорить хакер всё-таки не успел. Даже не дослушивая окончания его реплики, двое, расталкивая друг друга, помчались в сторону лестницы. Нашёлся ещё один, окончательный способ выяснить истину! Ничто не смогло бы теперь их остановить. Всё так просто. До ужасного. И даже когда осознание близости правильного ответа начало отдавать в груди острой болью, останавливаться уже нельзя. Пан или пропал. Если небольшая надувная лодочка исчезла со своего привычного места, значит, всё-таки уплыла. Подобное под вечно счастливой, веселящейся маской было бы больно осознавать даже ему, Севену. Получится, Джехи всех просто бросила здесь. Оставила их. Может быть, умирать. И даже не попрощалась, как следует. Подобное было бы явно не в духе подруги, которую он знал и к которой привык, совсем нет. Они очень хорошо понимали друг друга. Без фальши, без всего этого «хи-хи», «ха-ха». Но люди иногда ломаются, сбегают от жизненных трудностей. Сдаются, оставляют всё позади. И даже самые сильные. Ему ли, Люсиэлю, в конце концов, об этом не знать? С какой-то неизбывной печалью в глазах Севен смотрел вслед убегающим. Не стоит другу видеть его таким. Но любопытство в любом случае будет сильнее. Поэтому, немного подождав и точно уверившись, что парочка достаточно оторвалась, он двинулся прямо за ними. Пускай на негнущихся ногах. Пускай медленно. Но он тоже будет знать. Он должен. «Потому что, если всё ровно наоборот и лодка остаётся НА СВОЁМ МЕСТЕ, это означает, что Джехи не покидала борт корабля. И это намного хуже. Тогда получается, что кто-то прямо сейчас водит всех нас за нос… и крайне умело водит…» Положа руку на сердце, ни один вариант Люсиэлю бы не понравился. Да только третьего нет и не будет. Он вышел на палубу медленно, пошатываясь, как в дурном сне. Осознание близости неприятного осознания, простите за тавтологию, невидимым прессом сдавливало все внутренности, скручивало живот в тугой узел. Мираж очень скоро рассеется, ответы найдутся. Где-то на периферии, у самого края борта стояли Саёри и Ольга. Они о чём-то тихо переговаривались, любуясь пламенеющим закатом. Картина-то, действительно, загляденье! И в любое другое время наш старина шумный Севен, всеобщий весёлый любимчик, появившись на палубе в хорошем расположении духа в такой момент, непременно бы занял скучающих дам какой-нибудь забавной беседой, да так, чтоб на весь океан было слышно! Только сейчас его куда больше интересовала другая парочка, с противоположного борта. Зен вместе с Тенко стояли спинами к нему, о чём-то неразборчиво переговариваясь. Какой бы она ни оказалась, на счастье или же не к добру, но они уже узнали ту, настоящую, правду. Пока Люсиэль медленно, слишком медленно приближался к товарищам по несчастью, ответа на свой главный вопрос, что находится чуть впереди них, ему было не разглядеть. «Двум смертям точно уже не бывать, а одной не миновать! — неумело, весьма неумело подбадривал себя хакер. — Даже, если это…» Однако, что это такое именно, додумать он не успел. Ребята, стоящие перед ним, расступились, и Севен увидел… … … … …увидел, что шлюпки на месте не было.