***
А следующее утро вновь начиналось ни свет ни заря в столовой, за завтраком. — Послушай, Миу… — робко пробормотал Шура, обращаясь к сидящей рядом изобретательнице. — Я, конечно, понимаю: у всех разные предпочтения в пище и всё такое-прочее, но не могла бы ты питаться как-то, не знаю, чуть менее… — А фто не фак? — рассеянно отозвалась та, вытаскивая изо рта длинный сушёный банан. Кому что, а Ируме вот нравились именно эти сладости, коих на складе можно было найти в избытке. При этом употреблять сие вкуснейшее угощение без всяких гастрономических экспериментов она считала ниже своего достоинства. Стоило лишь отыскать несколько ящиков банок вкуснейшей сгущёнки, как стало понятно: эти два кушанья созданы друг для друга! — Н-ну, как бы тебе сказать? — замялся учёный, деловито поправляя очки. Он отстранённо смотрел, как липкая белая капля стекает по подбородку девушки. Ощущение становилось не из приятных. — Да брось, — отозвался вернувшийся от стола с закусками Электроник. Сыроежкин, как обычно, сиял своей беззаботностью. — По-моему, это очень здорово. Миу посоветовала мне сделать так, и мне тоже понравилось! Попробуй и ты! — Экхм, — Шуре стоило огромных усилий не выдать свои эмоции. — Ты только что упал в моих глазах, друг. Ты в курсе об этом? — А что не так-то? — оставшаяся парочка рассеянно поглядывала в сторону несчастного Шурика. К счастью, произошедшее далее избавило бедолагу от необходимости объяснений. К несчастью, это неминуемо означало скорейшее продолжение и обострение вчерашней истории. — Вы только что что-то спрятали, не так ли? — Моника обвиняюще указывала на вожатую. Ольга Дмитриевна, сидящая за самым дальним и крайним столиком, непонимающе покачала головой и неловко всем улыбнулась: — Понятия не имею, о чём ты. Тебе, наверное, показалось! Всё в порядке. Ребята, продолжаем наш завтрак! При этом руки она продолжала держать за спиной, как ни странно. — А если мы вам не поверим? — хитровато усмехнулся Зен. — Если есть желание переназначить вожатого, в-вы можете попробовать составить коллективную… — покраснев, заговорила бедная Ольга, как по уставу. Выглядела она в этот миг печальнее некуда. Однако закончить свою фразу так и не успела. — Девиз Великолепного Севена: «доверяй, но проверяй (кхм-или-никогда-не-доверяй-никому-и-умри-в-подозрениях-кхм)»! — прокричав что-то быстрое и неразборчивое, шустрый хакер, подкравшийся за время их разговора ближе уж некуда, выхватил столь тщательно скрываемый за спиной вожатой предмет, которым оказалась… похоже, вторая записка. Он поднял высоко над головой белый бумажный листок. Возвращаясь немного назад, да-да, на сей раз, после долгой ночёвки аккурат на полу третьего этажа, во время которой парни рассказывали друг другу разного рода жуткие истории и спали по очереди, дабы следить за их пленником, на завтрак отпущен был Севен. Рантаро же даже не настаивал на проведении какой бы то ни было жеребьёвки, просто печально махнул рукой: «ты сходи, только захвати что-нибудь пожевать». Из рассказа того же Амами хакер уже знал, как обстояли дела с недавней запиской, но вот причину грусти своего нового друга так и не понял. — И зачем же тогда вы от нас её прятали? Собирались что-то мерзкое выкинуть?! — недоверчиво протянула Чабашира. — Тенко всегда ожидает разного рода грязных приёмчиков от пошлых, извращённых мужланов, но уж точно не от этой классной девчонки, которая ей так нравилась… — разочарованно протянула она. Пока Чабашира говорила, Севен уже ознакомился с содержимым бумажки, добытой им. Выглядел он невесело. Теперь же рыжий ожидал со стороны Ольги любой реакции, вплоть до того, что она опрокинет стол и набросится, пытаясь отобрать трофей силой и снова вернуть себе лидерство… …Вместо этого вожатая только склонила голову: — Вы правы. В зале повисло гробовое молчание. — Вы правы, — опять повторила она, невесело улыбаясь и потерянно глядя в пол. Оля обнимала себя за плечи, как будто здесь вдруг стало холодно. — Это сделала я. И вчера, и сегодня собиралась, но сейчас передумала. Мне просто захотелось проверить, насколько сильно вы, ребята, будете доверять друг другу. Насколько хороший у нас отряд. Потому что если кругом витают взаимные подозрения и недоверие, значит, я плохо справляюсь со своей работой. И вы оказались такими молодцами! Никто никого обижать не стал, даже в настолько экстремальной ситуации. Горжусь вами, — измученно улыбнулась вожатая. — Вот скотобаза тупорылая, — реакция от Ирумы не заставила себя долго ждать. — А если, ну вот если бы, что-то плохое и вправду произошло?! — обиженно воскликнул Юсон, резко подавшись вперёд. — И во всём вы были бы виноваты! Крайне непрофессионально! Могли пострадать невинные люди! — Осмелюсь с ними согласиться, — задумчиво сказал Шурик. — Весьма нерациональный подход. — Ребята, ребята, давайте мы не будем обижаться на Олю? — вмешалась чересчур сердобольная Саёри. — Она хотела сделать, как лучше! Ведь важно, что мы все здесь друзья и в конце концов помирились. Давайте простим её? Вожатая благодарно улыбнулась своей спасительнице. — Вы, конечно, Ольга, но уж точно не Мудрая, — сгустившуюся было вновь тишину вдруг пронзил другой, непривычно красивый, тревожащий, тихий голос. — И точно не умеете лгать. По комнате словно пронесся порыв ледяного ветра. Все с удивлением обернулись на Юри. А убедившись, что заполучила себе всеобщее внимание, некогда тихоня со следами лёгкой усмешки на лице продолжила: — Я видела эту записку, когда мы ещё заходили. Мы с Моникой пришли немного раньше, чем Ольга, и вперёд большинства остальных. К тому моменту послание уже лежало на столе. Я удивляюсь, как моя столь прекрасная и первая везде и во всём подруга сразу же его не заметила. В какой-то момент Оля села за этот стол и словно невзначай прикрыла злополучное сообщение от большинства глаз салфетницей, так как столик стоял в углу. Вот только я понятия не имею, кого вы пытаетесь обмануть. Ведь начиная с первого дня нашего здесь появления мы все, как-то уж так получилось, выбрали себе полюбившиеся места… и вы, Оленька, всегда предпочитали сидеть за другим столом. Ну, а сегодня переместились за этот. Совпадение? — Цокнув языком, Юри рассеянно огляделась по сторонам. Затем, словно вновь осознав, что все взгляды в этом помещении поражённо застыли на ней одной, девушка как-то сжалась и чуть слышно добавила. — Пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Мне… это не нравится. И-извините меня. В-вот. А после она вдруг замолчала, прикрыв глаза и виновато опустив голову. Какое-то время зал безмолвствовал. — Ладно, пора уже покончить с этим театром, — первой, нарушившей громогласную тишину снова, оказалась Джехи. Кан чинно прошествовала к своему другу и, игнорируя необычайно тихую Ольгу, глядящую на неё чуть обиженно, протянула вперёд открытую ладонь. — Люсиэль, дай-ка взглянуть на это, пожалуйста. Севен молча послушался. А вскоре и остальные столпились вокруг них, желая поскорее взглянуть на те самые, априори вселившие страх в души многих, слова. «Похоже, среди вас ещё остались неверующие или же сомневающиеся в моём существовании. И в мощи, которую я могу представлять. Печально, очень печально. Тогда-а, что ж… Никуда не уходите (будто вы можете, как же). Сегодня во время ужина я хочу продемонстрировать вам часть своей силы. Только часть. Когда я это сделаю, сомнения в серьёзности всей вашей ситуации развеются даже у самых недалёких из вас. До связи».***
— Я… нечаянно обратил внимание, что в столовой сегодня утром ты так ничего и не съела! А это не совсем хорошо, можно ведь упасть в обморок, поэтому я и п-принёс тебе… вот, кексик, — Юсон любезно возвышался над Нацуки, неловко протягивая ей угощение. Девушка угрюмо сидела на своей кровати, прижав ноги к себе и обняв колени. Больше в женской спальне никого не было: другие бродили, кто где. — Я сама готовила это вчера полдня, — сердито пробурчала вдруг та. — Видеть их больше не могу! Ешь сам. И вообще, какого чёрта сюда вломился? Это ДАМСКАЯ комната! А вдруг я была бы здесь не одна и кто-то бы переодевался?! Нахал, — сложив свои руки на груди, она вздёрнула носик, прикрыла глаза и очень (как показалось Юсону) забавно фыркнула. — Я… но… но было ведь не закрыто! — как бы извиняясь, пробормотал тот. — Была бы здесь Тенко, она б тебе врезала! Ты даже не думай: я тоже могу. Сейчас просто лень. Чего пришёл? — Я, ну… ты выглядишь очень взволнованной… — неловко ответил Ким, отведя взгляд и почёсывая голову. — И поэтому твоими первыми мыслями стало, дай угадаю: «надо к ней подкатить, пока она вся такая слабая и доступная, иначе к ней подкатит кто-то другой»! Ведь милые девушки все поголовно напоминают принцесс в беде, не так ли? С такими легко быть героем! И заткнуть их легко, случись что! — Послушай, если я тебе мешаю, то я могу просто уйти, не надо так ругаться, Котоко… — негромко ответил Юсон, покраснев. — Даже имя моё не помнишь, — прикрыв своё лицо рукой, она вздохнула. Однако, увидев, что парень собрался уйти… вдруг подвинулась. — Если действительно хочешь, то можешь остаться. Я не то, чтобы сильно против. Судя по его реакции на этот ответ, Нацуки поняла, что, будь у её собеседника хвостик, он бы им сейчас завилял. А если бы она бросила ему палку, то Ким бы принёс её тотчас же. Он быстро сел рядом. — Только… — негромко сказала она. — Не делай ничего нехорошего, ладно?.. Около целой минуты они внимательно изучали друг друга в тишине. Затем Нацуки спросила: — Как твой ушиб? Уже не болит? — Нет-нет, всё в порядке. — Страшно это, — ответила вдруг она, зябко поёжившись. — Ты был прав. Если вчерашнюю историю ещё можно было списать на чей-то дурацкий розыгрыш, и я даже пыталась в этом себя убедить, то сегодня я в это не верю. Ни капельки. Даже кусок в горло не лезет. — Почему-то мне не кажется, что здесь есть какие-нибудь, грубо говоря, люди с автоматами, которые за нами следят, — неуверенно признался Юсон. — Иначе бы мы их давно уже встретили. У меня ещё много вопросов, но я думаю, это такой же человек, как и мы, из плоти и крови, который сидит где-нибудь и наблюдает. Не супер-космический интеллект из будущего! — он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. — Но это хуже всего! — воскликнула Нацуки. — Кому я здесь могу доверять? Никому! Ещё я за Юри волнуюсь. Ей некомфортно, когда много людей. Плюс, она тут почти никого не знает. — Она очень славная девушка, как по мне, — слегка невпопад сказал Ким, почесав свою голову. — Хотя и чуть-чуть жутковатая… — ? — … — Короче говоря, предателем может оказаться кто угодно. Даже ты, — ответила Нацуки. — Хочешь сказать, кто угодно ИЗ НАС мог подложить эти тупые записки? — Если действовал очень тихо, ходил на цыпочках и ночью никого не разбудил, то… думаю, да, — тихо призналась девушка. — Но это огромный риск! Если слишком громко доска скрипнет или кто-то, например, в туалет вдруг захочет? — Юсон задумался, и очень надолго. — Я-то спал этой ночью крепко, но всё равно… — Думаю, уже скоро, хотим того или нет, мы узнаем больше, — печально ответила Нацуки, задумчиво теребя в пальцах свой розовый локон. — За этим ужином? — За этим ужином, — грустно сказала она. Они посидели ещё немного.***
— И всё-таки мы должны, обязаны что-то сделать… до ужина осталось всего два часа! Думай, думай… Моника обнаружила Зена бродящим из угла в угол по необычайно пустому коридору второго этажа, возле столовой. Он повторял одни и те же слова из раза в раз, точно молитву. — Послушай, в воздухе и так напряжение можно ложками есть, — не выдержав, сказала она. — Попробуй хоть ты расслабиться? Хоть на минуту? — в словах девушки слышался не вопрос, а почти что самая настоящая просьба. — С чего это ты стала обо мне так заботиться, юная леди? Моника не ответила. Тогда актёр вновь задумался: — По крайней мере, пока я нахожусь здесь, не дам проскользнуть этому ублюдку с новой дурацкой запиской! — попробовал он успокоить сам себя. — Мне кажется, в этот раз будет нечто гораздо масштабнее, — ответила собеседница. — И просто нет смысла пытаться дёргаться, гоняться за призраком, предотвращать то, не знаю что. Мы знаем чуть меньше, чем ничего, понятия не имеем, откуда придёт наступление. Так что лучше постараться собрать свои нервы в кучу, не разбазаривать их раньше времени и… — она вдруг запнулась. — Да это может быть, чёрт возьми, что угодно! Летающие тарелки заполонят небо, ад разверзнется, или мы вдруг отыщем чей-нибудь хладный труп… я даже не представляю! — Тоже с трудом держишься? — хмыкнул Зен. Он присел на подоконник, подпёр окно, глянул на темнеющий по ту сторону непроходимый лес, закинул ноги наверх и обхватил их. — Сплошное грёбаное безумие. Всегда удивлялся… — начав говорить, он вдруг понизил голос и осмотрелся, удостоверившись, что лишних ушей рядом нет. — Всегда удивлялся, как тебе здорово удаётся держаться на публике. Если то, что ты говорила чуть ранее, правда. То есть, в суматохе при свете дня ты ведёшь себя среди всех этих людей более чем естественно! Я восхищаюсь. — Ну, я тоже своего рода актриса, — печально улыбнулась ему в ответ Моника. — Актриса, натворившая в своё время много… глупостей. Да, при свете дня и в суматохе некоторых обязанностей, выпадающих на их роли, наши «дежурные» умудрялись взаимодействовать тихо, мирно и без лишнего шума, в свободное время особо не контактируя. Со времени случившейся тогда, сразу после их назначения, спонтанной беседы, они больше не касались темы прошлого Моники и вообще особо не откровенничали. — Ещё раз повторюсь, у меня было время хорошенько присмотреться и подумать об этом, — примирительно заговорил Зен. — Знаешь, Моника, как по мне, ты очень много на кого похожа. Но точно уж не на плохого человека. Я делаю выводы согласно тому, что вижу. — Хотела бы я почаще оставаться такой же легкомысленной, как и ты. Нет, серьёзно! Тебе уж самобичевание не идёт абсолютно. Поэтому избавь меня от него, — девушка невинно хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Перестань нагружать себя почём зря. Отпусти ситуацию. — Я постараюсь. Но тогда ты взамен выложишь душу тем, кто якобы держит здесь на тебя обиду! Потому как, мне думается, это всё по большей части в твоей голове. Со стороны других девушек из вашего клуба мне не было видно ни намёка на какую-нибудь агрессию! А мысли столь очаровательной дамы должны быть заняты лишь каким-нибудь очаровательным молодым человеком! Вроде меня, например. Моника ненадолго задумалась, усмехнулась: — Так и быть, приму к сведению.***
Время судьбоносного ужина пришло медленно и неотвратимо. В столовой велись вялые разговоры, но в большинстве своём народ хмуро помалкивал, уныло трапезничая и время от времени печально поглядывая куда-то в окна: на темень за деревьями и на обступившие дом болота. Бежать некуда. А чтобы одолеть неведомого врага, неплохо бы для начала выяснить, кто он и куда лучше бить. Об этом представления, даже самого смутного, тоже не было ни у кого. Пока что, по крайне мере. Потому что за несколько ближайших минут всё должно будет измениться. Что-то вот-вот произойдёт. За одиноким столом в углу сидели вожатая, Кан и Рёма. Троица вела приглушённые разговоры. Вернее, говорила-то, в основном, Джехи, в то время как Ольга, виновато потупившись, имела сейчас самый что ни на есть натуральный вид нашкодившей пятиклассницы. — Я только хочу сказать, Оля, — обходительно, но в то же время серьёзно продолжила Кан. — Сейчас нам всем, как никогда, следует собраться, обмозговать всё, начать принимать разумные решения, и если ситуация выходит из-под контроля, порой самый верный первый шаг — просто признать. Попытки замалчивать катастрофу, пытаясь вести себя, как и обычно, могут привести лишь к худшим последствиям. — Сколько мы помним примеров Всемирной Истории, когда средства массовой информации скрывали всю правду? — тягуче произнёс теннисист, сверля Ольгу своим весьма неприятным, как будто бы пустым и от того немного кукольным, взглядом. — Многие великие революции начинаются именно так. Задумайся. — Но… но… но..! — До побледневших костяшек сжав кулаки, вскричала Оля. Лицо её сделалось вдруг почти ярко-красным. — Вам разве не очевидно, что это всё — глупая шутка, просто чья-то глупая шутка?! Если мы не будем на неё реагировать, нехороший человек поймёт, что больше никому не смешно, и всё кончится. Хватит этих пустых разговоров! Я вам запрещаю!!! У нас в отряде — лишь дружба, мир, торжество пролетариата, и так будет всегда, ведь за нами — будущее, и… — Боюсь, это уже давно перестало быть шуткой, — угрюмо пробормотал Хоши. Ольга по-прежнему что-то там говорила. Кан закрыла лицо руками и грустно произнесла: — Опять, как об стенку горох… ну почему я чувствую себя, будто я опять на работе?! — Я, эм, сидел в тюрьме. Можно сказать, я тебя понимаю. — … — Я не очень успокаиваю людей. Извини. Странная, бессмысленная и беспощадная беседа с попытками убедить вожатую начать смотреть на мир трезво и явным переливанием со стороны той из пустого в порожнее могла продолжаться ещё нескончаемо долго. Если б не это.КА-Б-У-У-У-У-У-У-М-М-М!
Громкий, невероятно мощный взрыв вдруг сотряс помещение. С потолка обильно посыпалась штукатурка, здание задрожало. Сомнений нет, окажись очагом поражения эта несчастная столовая, в живых не осталось бы уже никого. Однако все вокруг ощутили лишь сильнейшую отдачу и тряску от взрыва. Значит, долбануло где-то поблизости. Не сговариваясь, все без исключения тут же бросились к коридору. Не хватало, разве что, «заключённого» вместе с одним из охранников, оставшихся на третьем этаже, «на посту», и, соответственно, в «камере». Первым-наперво следовало проверить, не оказалось ли это делом рук одного из них и не пострадал ли другой, но… едва толпа оказалась в коридоре на выходе из столовой, ответ уже стал очевиден. С оставшимися на третьем этаже ребятами сейчас, если только они вдруг не полезли в очаг взрыва во время всего этого представления, всё в полном порядке. А вот что не было в полном порядке, так это ближайшее к ним крыло дома. Одна из запретных частей, огороженных лентами. Теперь там зиял завал. Покорёженные доски и уродливый фарш из перемолотых взрывом перекрытий намертво закрывали проход в эту сторону. Оттуда сюда, к ребятам, просачивался удушливый дым. По этажу уверенно распространялся надоедливый запах гари. — Откройте все окна, которые можно открыть! Ну-ка, скорее!!! — не растерявшись, приказала вдруг Ольга. Большая часть её импровизированного отряда мгновенно поспешила исполнять сей приказ. — О-ху-еть не встать, — не веря своим собственным глазам, прокомментировала взрыв Миу, оставшаяся стоять неподвижно. — Кажется, рванула бомба где-то в перекрытиях, — задумчиво сказал оказавшийся рядом Шура, деловито отряхиваясь. Он выглядел крайне взволнованным. — Бомба? И сколько ещё их там, как ты думаешь? — ответил его закадычный друг. Шурик пожал плечами: — В этих старых стенах что угодно можно спрятать, если хорошо постараться. Особенно — в непроходимых местах, которые реально… кхм… ну, непроходимы. — Резюмируя всё вышесказанное, их может быть ещё до пизды и даже больше, — сказала Ирума. — А это был так, показательный салют, чтоб мы обделались. — Оюшки-ой-ёй, — посетовала проходящая рядом Саёри, бледная, точно мел. — Такие розыгрыши мне совсем, совсем не нравятся… — Тогда вот это не понравится ещё сильнее, подруга, — отозвалась вдруг Чабашира. Голос её стал довольно серьёзным. — Глядите, что Тенко нашла. На одном из окон, которое Чабашира и открывала, с внешней стороны оказалась прилеплена на липкую ленту… ещё одна записка, ну, разумеется. И текста на этот раз оказалось действительно много. Все моментально столпились вокруг неё. «Надеюсь, вам понравилось моё показательное выступление и ваши сомнения вас покинули. В противном случае — могу повторить, но уже куда доходчивее и кровожаднее. Естественно, данный взрыв был спроектирован так, чтоб не затронуть жилой корпус. Без паники: пламя сюда не перекинется. Хорошая демонстрация мощи, не правда ли? Однако перейдём к главному. Всё-таки, с моей стороны весьма бесцеремонно было закинуть вас в самую гущу событий и даже ничего толком не объяснить. Пора исправлять это. Ибо по всем законам жанра у нас для начала должна была быть хотя бы некая… ну, Церемония Открытия, что ли. Будем называть это так. Особенное Событие в Совершенно Особенном Месте. И вы все приглашены! Стоит ли упоминать, что неявка и отказ от присутствия могут повлечь за собой крайне неприятные последствия для нарушителя? Ведь фантазия у меня довольно большая. Да ещё, поговаривают, и нездоровая. Так что мы с вами скоро увидимся. Завтра, во время ужина. Но не всё здесь будет так просто, настоятельно требую дочитать сие послание до конца. Прийти на званый вечер без костюма? В кругах высшего общества это уже моветон. Поэтому у нас с вами тоже будет некоторый дресс-код, если можно так выразиться. На обратной стороне листа вы отыщете карту, наиболее точно указывающую, где именно на складе лежат эти костюмы! Помните: ЯВКА НЕ ПО ФОРМЕ также СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА И БУДЕТ КАРАТЬСЯ ЗАКОНОМ! Необходимо быть в ПОЛНОМ КОМУФЛЯЖЕ. Также на оборотной стороне вы отыщете ещё одну карту — это путь к месту, где проводится наш Званый Вечер. Для тех, у кого плохо с чертежами, квадратиками и крючочками, я поясню, что место это находится в одной из запретных комнат уцелевшего разрушенного крыла на втором этаже, прямо по коридору, первое помещение. Полы, потолки и всё вокруг ужасно непрочное, особенно для подобной оравы, поэтому я бы настоятельно советовал, когда придёте на место, держаться разметки и вставать в строго отведённые для этого места! За сим я прощаюсь. До скорой встречи, и пусть этот вечер станет незабываемым!».***
— Вот эти стрёмные тряпки — и есть наш церемониальный наряд? — с сомнением спросила Тенко, недоверчиво осматривая сложенную в дальнем углу склада одежду, одинаковую для каждого из шестнадцати. Сюда их всех привела карта, и каждый незамедлительно поспешил изучить, что же такое для них уготовано. Теперь каждый мог повертеть свой наряд в руках, или даже примерить, если найдёт желание. — Впрочем, оно лишь лишний раз подчёркивает, что этот так называемый «организатор», который с нами связался — грязный мужлан и тот ещё извращенец! — Я бы не стала говорить, что они прямо уж «извращенские»… — не спешила соглашаться с ней Моника, задумчиво сложив руки на груди. — Скорее, просто, ну… странные. Очень странные, я бы сказала. — Детка, Хэллоуин был с месяц назад! — Все с удивлением оглянусь на хакера, почёсывающего голову. — Насколько я помню, по крайней мере! А память Боженьку Севена ещё не подводила. Да и костюмчик у меня был — не чета этому! Ну что за… — Захлопни варежку, ссаный ты пиздолиз, — не стала дослушивать Миу. — Никого не ебёт, что ты там будешь вякать. — Воу, воу, полегче со мною! Моё сердечко не готово к такому, — немного обиделся Люсиэль. — Если, конечно, ты не желаешь, чтобы история твоего браузера вдруг стала общественным достоянием. Теперь пришла очередь Ирумы зардеться и отступить. А выбор наряда для следующего вечера, между тем, и вправду оказался не самым обычным. Всем выдали длинные чёрные, как у сектантов, накидки во весь рост с капюшонами, готовыми скрыть лицо. И, будто этого мало, к костюмам прилагались довольно нелепые маски. Похожие на хоккейные, с прорезями для глаз. Их тоже было шестнадцать. — У Тенко от этого холодок по коже, — промямлила Чабашира. — Надеюсь, нам всем не придётся в этом позировать! — А по-моему, маски прикольные! — Юсон был с ней не согласен. — Напоминает этого, как там его, маньяка из фильма! — Бред, — пробормотала Джехи. — Ну, бред же. Они серьёзно заставят нас это сделать? — Идиотизм, — буркнул в ответ Хоши. Теннисист только что в спешке просмотрел все наряды, и теперь казался немного обиженным. — А что тебе не нравится-то? — поначалу искренне не понял его наивный Ким. — Ткань приятная, маска крутая, и на каждого нашлось по одно… — Посмотри на себя, — не стал дослушивать его Рёма. — Потом на меня и снова на себя. Есть одна маленькая проблемка, тебе так не кажется? — Он не стал ждать, пока Юсон догадается. — Они все, как и большинство из вас, подогнаны под стандартный размер. — Тебе в этом выходить очень неловко будет… — посетовала Саёри. Хоши кивнул. — А запасных точно нет? Прямо нигде-нигде? — Ребята! — Двое тут же обернулись на порядком смущённую Нацуки. — Завтра всё равно целый день делать нечего будет. Я, эм, могу, если надо… короче, я помогу подогнать костюмчик. Могу так ушить — как влитой будет, а лишнее откромсаю! Всё одно лучше, чем сходить с ума в ожидании этого дурацкого вечера, — недовольно пробурчала она. — Я не стою и половины той заботы, что ты готова мне предложить, — угрюмо ответил ей Рёма. — Но на этот раз возражать не стану. Спасибо, — его губ едва коснулась тень лёгкой улыбки.***
Следующим утром, сразу же после завтрака. Столовая уж давно опустела. Атмосфера тревожности, витавшая в помещении весь прошлый день, с наступлением нового только усилилась. Народ сегодня даже почти не разговаривал. Лишь тишина и несколько синхронно жующих ртов — вот каким был приём пищи. Задавать новые вопросы, также, как и в сотый раз обмусоливать старые, больше не было смысла. Ибо пройдут каких-то десять часов, ответы сами придут. Нагрянут, словно гром среди ясного неба, и уже никому от них будет не спрятаться. Моника напевала весёлую песенку и протирала столы, стараясь при помощи подобной работы отогнать от себя нехорошие мысли, прочистить голову, попытаться мыслить в позитивном ключе, так сказать. Да и поддерживать порядок тоже кому-то надо! Именно в этот момент в её сторону со стороны кухни направился Зен. Выглядел актёр крайне встревоженным. — Что случилось? — с нарочитой беспечностью спросила девушка. — Лицо у тебя больно уж недовольное. Представил, что здешняя вода может натворить с твоей кожей рук? — Мыть посуду? Фу, нет! — Зен с заметным волнением взглянул на свои две пятерни. — Господь создал моих красавиц не для ужасной ручной работы. По графику этим вообще сегодня утром Саёри должна заниматься, но она снова где-то филонит… — Я передам нагоняй, если её найду, — игриво хмыкнула Моника. Затем её тон вновь стал серьёзным. — И всё же, что-то не так? — Ах, это! — Актёр явно задумался, как бы помягче сказать. Затем он огляделся вокруг, убедился, что лишних ушей рядом нет, и доверительно понизил свой голос. — Я пересчитывал приборы сейчас, как обычно. И обнаружил, что, эм-м… — Да? — Похоже, часть его тревоги передалась, наконец, и ей. — Одного ножа нет. И я сейчас говорю не про тех безобидных ребят, которыми масло намазывают. Нормальный такой, только что наточенный кухонный нож теперь просто взял… и пропал. — О боже. — Я думаю, стоит сообщить остальным. Ведь, чем быстрее мы его найдём… — Нет, подожди, — внезапно ответила Моника. Впервые за всё их время знакомства Зену показалось, что он уловил тень этой эмоции в глазах девушки. Он уловил мольбу. — О чём ты?! Здесь может быть что-то серьёзное! А вдруг, если мы потянем время, кого-нибудь скоро.? — Я знаю, — вздохнула она. — И всё-таки… дай небольшую отсрочку. — Не вижу здесь логики! Если только он не у тебя. Тогда нам, кто знает, следует серьёзно поговорить?.. — Нет, нет, у меня его точно нет, — робко ответила Моника. — Но… раз уж мы здесь одни… я догадываюсь, у кого он скорее всего. Могу дать девяносто процентов. — Тогда в чём проблема? — заметно напрягся Зен. — Ладно… ладно, — девушка надолго задумалась. — Наверное, тебе я могу сказать. Ты помнишь, что я говорила чуть ранее? О подругах. — Никто не знает их, как знаешь ты? — Да. Именно. Проблема как раз в том, что, как минимум, у одной из них уже были некие, назовём это так, проблемы психического характера ещё при её жизни… прошлой жизни, — быстро исправилась Моника. — И, опять же, во время своей мирной рутины Юри едва ли сумеет обидеть даже цветок. Но у неё была одна привычка. Очень нехорошая, эм, привычка. — Внезапно нападать на людей? — Нет, — с заметным упрёком ответила Моника, похоже, не оценившая шутку. — Она… она резала себе руки. Я всегда говорила, что это отвратительно. Но вот такой у человека способ снять стресс, ничего не поделать. — И ты думаешь, сейчас она опять.? Ответом стал один очень быстрый кивок. — Соответственно, чем больше людей это знают, тем сильнее полученный стресс? А там и до плохих последствий путь недалёк. — Правильно. Очень понятливый мальчик. Зен озадаченно почесал голову: — Н-да, ситуация. Я помолчу ещё какое-то время, и всё же, тебе стоит с ней об этом поговорить. Дальше так не пойдёт. Ты ведь уже беседовала с остальными девочками по поводу, ну… всего этого? — Нет, — немного виновато ответила Моника. — Пока ещё нет. — Отлично. Сейчас, я думаю, будет самое время.***
— И всё же, зачем ты нас здесь собрала, Моника? — задумчиво поинтересовалась Нацуки, выражая тем самым немой вопрос от всей троицы. Моника пригласила оставшихся членов Литературного Клуба провести небольшое собрание чисто для своих, так сказать. Местом проведения стала выбрана маленькая классная комнатка в самом дальнем углу третьего этажа, ибо меньше всего посторонних ушей. Никто не горел особым желанием просто так разгуливать рядом с помещением, где держат «заключённого», а импровизированная охрана последнего крайне редко покидала свой пост. — Что такое? Ты довольно встревожена, — тихо добавила Юри, неуверенно отведя взгляд от их бывшего Президента. Девушка сложила руки на животе, задумчиво уставившись в пол. — У тебя вид, будто ты вот-вот какую-нибудь мировую тайну откроешь! — согласилась Саёри. Она вдруг переполошилась. — Слушай! Если это касается того, почему десерты из столовой пропадают, то я поговорила с этим человеком! Вот! И он… эм-м… больше так не будет. Наверное. В ответ на это Моника лишь вздохнула. Разочарованно но, кажется, и с облегчением: — Вы… правда ничего об этом не помните? — Девушка надолго задумалась. — Можете говорить всё, что хотите. Здесь больше никого нет. Троица, стоящая перед ней, озадаченно переглянулась. Во взгляде каждой из собеседниц читалось отчётливое: «о чём она, чёрт возьми, говорит?». — Ну, как же? — спросила вдруг Моника. — Наша прошлая жизнь. До попадания вот сюда! И то, что я делала перед Фестивалем. — … Опять ответом стали три непонимающих взгляда. — Новенький! Клубные вечера, «счастливые мысли» Саёри, и, Нацуки! Неужели при фразе «поиграй со мной» у тебя не возникло странных ассоциаций? На миг во взгляде Саёри промелькнула какая-то смешанная эмоция, Нацуки же и вовсе глядела на собеседницу, как на душевнобольную. — Если у вас есть, что сказать мне, вы можете! Вы должны! Здесь и сейчас, — Моника неожиданно схватила подругу за руку. Интонации её стали вдруг требовательными. — Саёри, ударь меня! От всей души, хорошенько! Того, что я с вами делала, снова и снова, нельзя так просто оставить… Но та лишь отдёрнула руку и сделала шаг назад: — О чём это ты? Я не понимаю! И мне становится не по себе, если честно. Может, ты отдохнёшь? Э-хе-хе… — Эти обязанности заместителя управляющего или как там его, — постаралась припомнить Нацуки, но тщетно, — тебя уже доконали, — Она покрутила пальцем возле виска, — сходи-ка, поспи. До вечера время есть. А то я начинаю переживать. — Я только, — постаралась исправиться Моника, находясь под откровенно настороженными взглядами остальных подруг, — хотела сказать, что… если у вас есть какие-то проблемы или нужно просто выговориться, пожалуйста, приходите ко мне! Не стоит это держать в себе. Здесь не то время и место. — Я, эм-м… хорошо, и ты тоже! — ответила ей Саёри, с тревогой поглядывая на дверь. Откровенно говоря, из-за всей этой неловкой беседы ей давно уже хотелось уйти. — Послушай, я обещала этому странному пареньку, Рёме или как там его, помочь с тем костюмом… ушить под размер, обрезать всё лишнее и так далее, время есть только до вечера, — неуверенно добавила Нацуки. — Если от нас не нужно ничего конкретного, то могу ли я?.. — Конечно, — разочарованно вздохнула в ответ Моника, — идите. Просто помните о том, что я сказала, — она немного помолчала, а затем снова добавила, но уже только себе под нос. — Они всё забыли. Возможно, так будет даже лучше. — Ах да, — вдруг припомнила Моника, когда за девочками уже почти захлопнулась дверь. — Юри, ты останься. С тобой нам надо отдельно поговорить. — Хорошо, — робко отозвалась тихоня, всю встречу простоявшая серым призраком где-то чуть в стороне. С несмелой улыбкой она помахала двум уходящим подругам, пока закрывала отделяющую их дверь. «Это будет непросто…» — подумала про себя Моника, пытаясь догадаться, с чего же лучше начать их разговор. Юри всегда казалась ей весьма ранимым человеком, и отстранённость была самой сильной чертой тихони. Влезала в разговоры она довольно нечасто, обычно лишь, если спросят, а всё остальное время стояла и слушала где-нибудь в стороне. Всегда будто бы жила в своём собственном мире. Из всех участниц клуба самой наименее социализированной, конечно, являлась именно Юри. Как раз потому и понять, что у неё на душе, а значит, как вести себя с ней в диалоге, становилось труднее всего. А тут ещё не просто «понять», но и раскрыть ей проблему так, чтобы подруга не обиделась или не начала, не дай бог, закрываться в себе ещё больше. Проблемы с ножом нужно решать немедленно. Да, это будет очень непросто. Моника даже не представляла себе, насколько. — Ну и как оно? — Что? — Президент вздрогнула, прижав свои руки к груди, настолько неестественным в данной ситуации и просто неподходящим стал этот вопрос. — Ощущать себя единственной здесь с кровью на руках. С чужой кровью. Как оно? — Взгляд Юри по-прежнему представлял собой тихое, спокойное, гладкое озеро. Вот только это было не озеро, то было море. А может быть, и океан. Созерцая его мирную поверхность в погожий денёк, ты и представить себе не сможешь, что обитает далеко в глубине. Холодная дрожь невольно пробежала по спине Моники: — Так ты всё же помнишь… — Я не хотела говорить об этом при девочках, смущать их, — подруга опустила глаза. На миг собеседнице вдруг показалось, что это вернулась обычная, «прежняя» Юри. — В конце концов, им повезло. Они сохранили в основном светлые воспоминания расцвета Клуба Любителей Литературы. А если что и осталось где-то в подкорке, то лишь отголосок, мрачные тени из подсознания… послеобразы, — Юри надолго запнулась. — Слишком много говорю, да? Я знаю, п-прости. — Допустим… — задумалась Моника, стараясь прийти в себя, оправиться от услышанного. — Я могу чуть лучше остальных помнить прошлую жизнь и свои… эм… некоторые поступки… ибо первой узнала, что местом нашего обитания буквально была игра, в которой, спустя некоторое время, всё же научилась сохраняться, делать небольшие поправки, даже повторять весь цикл заново! Другие девочки ничего этого не умели и даже близко не знали. Они были обычными персонажами. При том, не очень-то хорошо прописанными, если честно… тогда откуда же ты знаешь? — Можно сказать, всякий раз, когда ты погружала Клуб в пучины отчаяния, я делала… своего рода… м-м-м… засечки. Смотри, — Юри без обычно присущего ей стеснения задрала рукав своей формы. Моника за свою жизнь видела много жестокостей (часть которых, к тому же, сама она и учиняла), но тут даже ей стало дурно. На руке подруги от порезов буквально живого места не оставалась. Довольная такой реакцией, Юри продолжила: — У меня ещё и на других местах есть. Показать? — … — Ладно, м-м-м… извини, — неуверенно ответила она вновь, поправляя рукав обратно. — Проблема в том, что… в какой-то момент это перестало быть просто хобби, этаким способом снимать стресс. Оно отпечаталось во мне куда глубже. Вместе с памятью. Мышечной, подсознательной. Вместе с тем, как дышу. И я стала помнить. Если опустить пару лишних подробностей, то… благодарю тебя, Моника. Своею игрой в бога там, в нашем прошлом, ты медленно, но очень уверенно сломала мне жизнь, — последние слова будто были сказаны чужим голосом. — Я… просто я… — Считала нас бесполезными NPC? Да, разумеется, — Юри сделала шаг навстречу. — Особенно мне понравилась твоя фраза, в которой ты говорила, ну-ка, дай-ка припомнить, — продолжила говорить она вновь слегка изменённым голосом, — «...местом нашего обитания буквально была игра, в которой, спустя некоторое время, я всё же научилась сохраняться, делать небольшие поправки, даже повторять весь цикл заново!». Не стоило делать того, о чём тебя никто не просил, дура, — уже своим голосом. — Не стоило чинить то, что работает. А также исправлять то, что не сломано. — Я, кажется, не до конца понимаю тебя… — Моника невольно принялась отступать. — Ты что-то попыталась поменять тогда в наших характерах, в наших личностях, если я верно помню? Я верно помню? Скажи же мне? — Юри приблизила своё лицо к лицу подруги настолько, что запросто смогла бы дотянуться языком до кончика её носа. Тихо, уверенно и отчётливо она снова заговорила. — Наверное, как раз тогда ты что-то во мне и сломала. Случайно или же это был один из твоих экспериментов по установлению границ своей мощи? Этого я сказать не могу. Да и неважно уже. Потому что в какой-то момент своей не особо долгой, но зато бессмысленной и состоящей в основном из тщетных самокопаний жизни я вдруг осознала, что ничегошеньки больше не ощущаю по этому поводу. Страх? Он ушёл. Грусть? Нет её больше. Печаль? Боль? Какие там ещё синонимы есть у страдания… счастье? А что это? Наслаждение? Радость? С того столь злополучного дня я больше не могу чувствовать, Моника. Если раньше жизнь моя состояла из полутонов, то теперь стала полностью серой. И знаешь, о чём я сейчас думаю? Все эти последние несколько дней? — Юри игриво провела нежной, холодной ладонью по подбородку прижатой к стене подруги. — Мы наконец-то оказались в месте, где может стать интересно. Поэтому есть лишь одна просьба, Моника: не дай мне заскучать, хорошо? Не проебись уж хотя бы здесь. — Я… только хотела вернуть в кухню нож, — неуверенно ответила та. — Видишь ли, Зен узнал о пропаже и он волнуется… — Нож? Какой нож? — По эмоциям на лице собеседницы Моника не смогла прочитать, удивляется ли та искренне или дальше ведёт свою игру. Не в этот раз. Юри холодно улыбнулась. Она положила руку на грудь. — Однако, вопреки всей моей неприязни, боли или обиде в твой адрес, клянусь честью: что бы здесь ни происходило, я пальцем тебя не трону. Оставив несчастную Монику в полном недоумении, она быстро и уверенно направилась к выходу, напоследок немного нараспев обронив: — Взгляни на других: каждый из них лучше тебя. Сколько минут спустишь ты ни на что, сколько часов прожито зря? Сколько будешь зависеть от мнений других, и ждать одобрения? Вся твоя жизнь — это сказка, — ещё одна ледяная, пробирающая до самых глубин души, улыбка, — …о потерянном времени. Дверь громко захлопнулась.***
Длинный и непроглядно тёмный, но непривычно просторный коридор запретной части третьего этажа, казалось, всё не заканчивался. — Куда мы идём? Осторожнее! Ведь Шура не врал, когда говорил, что здесь может быть довольно опасно! Мы сами всё видели. Не спотыкайся о доски. В этом мраке очень легко покалечиться! А нам встречаться и идти на званый вечер уже меньше, чем через час… — Ты вообще когда-нибудь затыкаешься? Ей-богу, как сопливая баба, — Миу только сильнее сжала ладонь несчастного Электроника в своей влажной пятерне, и лишь настойчивее потащила дальше, вглубь коридора. — Как славно, что на этаже уже никого нет. В другой руке Ирума держала пакет с какими-то непонятными принадлежностями. Зачем он был ей? Кто бы знал. Наивный Сыроежкин вот спросить пока не решался. Она растолкала и подняла его от плавно перешедшей в весьма крепкий сон послеобеденной дрёмы, бесцеремонно вломившись в мужскую спальню каких-то минут пять назад. Что же касалось мотивов и объяснений сего поступка… пока что их озвучено не было. Наконец, звучно выдохнув, она остановила их славную недопроцессию у ближайшей двери, уже относительно знакомой по самому первому осмотру всех скрытых помещений. Робкий, неяркий свет лился сквозь щели в плохо сколоченных досках с той стороны (иллюминация в запрещённых частях здания вообще была отдельной загадкой), так что здесь они хотя бы могли видеть что-то дальше своего носа. — Закончилась эта ебучая темнота, — с заметной радостью сказала Ирума, отпуская руку своего «пленника». Электроник же с сомнением поглядел на манящую, как и любой запретный плод, висящую здесь табличку: — «Смешанные купальни»? — с сомнением протянул он, почёсывая белобрысую голову. — Ольга Дмитриевна ведь будет в ярости! Она запретила сюда ходить. И что мы здесь будем делать? — Совсем дурак? — Ирума недовольно тряхнула пакетом, и Сыроежкин углядел в нём банные принадлежности. При чём, судя по всему, она позаботилась припасти плавки и для него. — Всего через пол сраных часа или вроде того кто-нибудь из нас запросто может и сдохнуть. И это могу быть в том числе я. Такая охуенная девушка-гений не заслужила глупую смерть в кругу быдла, но если с этим ничего нельзя сделать, а отмазаться и забить хуй я не смогу… — Миу отчего-то вдруг покраснела. — Надо ну хотя бы хорошенько спустить напоследок, — она призывно тряхнула его за руку. — Ты ведь понимаешь, о чём я? Время идёт. Давай шевелись! Когда ещё ты увидишь настолько обалденное тело в действии? А благодарить меня позже будешь, если ещё успеешь. — Я, эм, — попытался хоть кому-то из них вселить уверенность Электроник. — Не думаю, что всё будет так плохо. Это же всё для нас просто как… встреча! Встреча с высоким начальством. Не надо относиться к этому, как к концу света. Знаешь, как говорят на моей малой родине? Всё будет нормально. Только не передёргивай! — Твою мать, — недовольно сказала Ирума, кивая на дверь. — Кончай и давай уже внутрь! — Ну, ладно, — пожал тот плечами, уже, похоже, принимая свою будущую судьбу. — По крайней мере, посмотрю, как эта штука с пузырьками работает. Рантаро вроде бы «джакузи» её называл. Надеюсь, в хорошем состоянии! Выглядело весьма занимательно. — Идём уже, дубовая твоя башка! Если не будешь таким тупым, я позволю тебе испробовать со мной это и ещё как минимум одну вещь, которой тоже не было в вашем СССР! Но этим планам свершиться было не суждено. По крайней мере, уже не сегодня. — Послушай, — напрягся вдруг Электроник. Ирума вмиг обратилась в слух. — А это разве не… вода льётся там, за дверью? По ту сторону что-то и вправду негромко журчало. — Вот бля, — с досадой топнула Миу. — Какая-то сука наше место под солнцем уже заняла! Давай выбирайся оттуда, тварина! — Она демонстративно постучала по двери, выбивая Сыроежкину барабанные перепонки и почти снося ту с петель. — Не только ты здесь желаешь снять свой стресс напоследок. И подмыть там за собой не забудь, мразь! — Я, эм-м… не думаю, что нам стоит торопить человека. Особенно, если он там не один… меня уже как-то за подобное здорово отлупили. Всей сменой. Опыт есть. — Я, бля, сама знаю, что мне делать! Не учи мать..! — однако, договорить она не успела. Ибо в этот самый момент, напугав несостоявшуюся сладкую парочку почти что до дрожи в коленках, из непроглядной тьмы со стороны обитаемой части третьего этажа показались два… нет, не мрачных жнеца и даже не призрака. Всё куда хуже: два очень хорошо знакомых беглецам силуэта. — Как я и говорил, Ольга Дмитриевна, вот они! — торжественно прокричал Шура. Он первым шагнул из темноты и, деловито поправляя очки, отвёл друга в чуть сторонку. — Прости меня, Электроник, но я не мог поступить иначе. Боюсь, одного меня ты не послушаешь. А эта женщина не доведёт тебя до добра, уж поверь мне, — едва заметно он кивнул на изобретательницу. — Чё там спизданул?.. — долетело с другой стороны. — Лучше беги отсюда, пока музыка играет громко! — Но я не слышу никакой… — Так, ребята! Никто никуда не бежит, — вклинившись между спорщиками со скоростью пули, отважная вожатая своей бульдожьей хваткой схватила за шиворот в одну руку сразу поутихшую Миу, в другую — бедного Сыроежкина. Выглядела Ольга весьма недовольной. С невероятной силой и скоростью всё ещё на грани фантастики Оля потащила вяло упирающихся беглецов к выходу с этажа. Шурик увязался за ними следом. — Вы что вообще здесь задумали? Пионерское знамя опорочить решили?! Ну да ладно. О вашем поведении мы поговорим позже, уже после собрания и… м-м-м… встречи с местным руководством Отдельно я добавлю ещё за опоздание. Всё уже вот-вот начнётся! Мы ждём только вас!***
Чуть ранее, конец коридора второго этажа. — Алоха, народ, — Семён противно осклабился, окидывая взглядом собравшихся здесь. — Скучали? На всех уже были надеты костюмы, маски пока что неприкаянно болтались на лбах. Большинство оказалось уже готово сделать шаг в пугающую, тёмную неизвестность. Осталось лишь дождаться опаздывающих. Нацуки с нескрываемым отвращением взглянула на пионера, затем перевела взгляд в сторону стоящей поблизости и нервно отбивающий ритм носком ноги, побледневшей вожатой: — Вот обязательно было ЕГО сюда приводить? — Не переживай, красотуля, я больше не нападаю на маленьких милых девочек, — чуть слышно ответил Семён. Затем осклабился ещё больше. — Во всяком случае, при свидетелях. Но и ты тоже один на один не будешь уже такой разговорчивой, правильно? — … — Эй, эй, дружище, забыл уже, о чём мы с тобой говорили? — послышался голос хакера, затем, откуда ни возьмись, появились Рантаро и Севен. Они аккуратно отвели собеседника в сторону. — Мы НЕ ПУГАЕМ тут мирное население! Тем более, это за нас уже сделали. И справились на голову лучше! — Сказано — «всех», значит, всех, — отрезала Ольга Дмитриевна. — И слышать ничего не желаю. — Она недовольно взглянула на девушку. Даже вопреки её привычной упёртости было видно, что Оля волнуется, переживает чуть ли не больше других. — Встреча с руководством должна пройти без сучка, без задоринки! Где носит Электроника с этой бестией? — Как раз, эм… по этому поводу… — с лестницы сюда уже бросился Шурик, он стремительно подлетел к вожатой. Парень был взмыленный, точно бежал целый кросс. — Как вы и просили, я попытался отыскать их! Заметил на верхнем этаже, направляющимися в запретную часть здания. Меня эта парочка, скорее всего, уже не послушает, поэтому срочно прошу подкрепления! — Ладно, что с вами делать, — Ольга Дмитриевна недовольно подбоченилась. — Пошли уж. Все остальные смиренно остались ждать их возвращения. Зен с интересом проследил, как импровизированные охранники в очередной раз обыскивали своего заключённого. По его мнению, справлялись они со своими новыми обязанностями довольно неплохо. Затем актёр вспомнил кое-что, обернулся к Монике и, с молчаливого согласия девушки, отвёл ту чуть в сторону, чтобы никто более не смог слышать последующий разговор: — Так чем же закончилась та история с ножом? Ты поговорила? — Ну… — Президент уклончиво отвернулась, дабы скрыть смущение. Ей очень не хотелось вспоминать свой недавний провал. И в качестве всеобщего защитника, и в качестве подруги, чего уж там. — И да, и нет. Всё прошло весьма… сложно. Ножа я не получила. — Тогда нам стоит обыскать Юри, здесь и сейчас. Ну, знаешь, во избежание… всяких эксцессов, — без лишних предисловий ответил Зен. Поймав на себе странный взгляд собеседницы, он добавил. — Не переживай. Если бы мне захотелось полапать симпатичных девиц, я обратился бы к кому-нибудь из фанаток. Поэтому обыскивать её будешь ты. Мне кажется, Ольга в чём-то права. Наш долг — сделать так, чтобы с нашей стороны всё прошло без проблем. И если есть хоть крохотная вероятность, что что-то пойдёт не так, то… н-да… она не даёт мне покоя, — Зен невесело усмехнулся. — Можешь считать меня странным, если угодно. — Я поняла. Наверное, ты всё же прав, — коротко кивнув, Моника снова протиснулась в самое столпотворение. Она нашла подругу там, где и ожидала: чуть в отдалении, в уголке, по другую сторону шумной людской массы. Юри стояла здесь и одиноко куталась в свою мантию, задумчиво глядя в пол. Моника постаралась выдать для тихони нечто, похожее на дружескую улыбку, что после недавнего разговора пока ещё давалось с великим трудом. — Привет ещё раз! Можно тебя на минуточку? — А? Эм-м… конечно, — чуть слышно ответила Юри. Она покорно проследовала за Моникой обратно — туда, где, привалившись к видавшему виды подоконнику, уже стоял Зен. — Боюсь, тебе придётся пронаблюдать, — сказала ему Моника. — Из пущей предосторожности. Но если я узнаю, что ты получаешь от этого излишнее удовольствие… — Так ведь ты сама попросила. — К-хм. Сказано — сделано. Следующие несколько мгновений Моника с небывалой тщательностью проверяла, обыскивала каждый сантиметр, каждую выпуклость и каждую впадинку на теле своей подруги. В какой-то момент Юри томно выдохнула в самое её ухо: — Зачем ты так напрягаешься? Я держу свои обещания. — … Естественно, обыск закончился без результата: ничего необычного во время него у Юри найдено не было. Разве что блокнот, судя по всему, со стихами, и самая простая ручка. — Надеюсь, всё хорошо… — неуверенно сказала тихоня, глядя на Зена. Она извинилась и спокойно забрала свои вещи. Ранее, чем актёр успел бы ответить, придумав на ходу какое-нибудь нелепое объяснение своей излишней предосторожности, вернулась вожатая и опоздавшие. Выглядели ребята довольно смущёнными, даже Ирума. Миу и Электроник впопыхах принялись напяливать свои костюмы, уже вручённые им очень, ну очень хмурой Ольгой Дмитриевной. Теперь здесь собрались уже все шестнадцать. — А мы, типа, будем знака какого-то дожидаться, или..? — спросил было Севен, но вместо ответа откуда-то из-под потолка по всему этажу разнёсся вдруг оглушительный, до зубовного скрежета напоминающий школьный звонок, звук. — А вот и ответ. Начинается представление нашего театра абсурда! Всем занять места согласно билетикам! Вожатая недовольно на него шикнула: — Всем облачиться по полному предписанному уставу! И маски, маски наденьте! Только тогда пропущу. Среди собравшихся прокатилась небольшая волна возмущения, но спорить на сей раз никто не стал. Убедившись, что предписаниям последовал каждый, Ольга Дмитриевна и сама выполнила свои же рекомендации, теперь уже окончательно сливаясь с массой, которая в буквальном смысле стала безликой. Под непрекращающийся звон, один за одним, толпа направилась вперёд, вглубь просторного, непроглядно тёмного коридора. Где-то там их ожидала загадочная комната, в которой всё и случится. — Руки уже чешутся узнать, что за сделку они нам предложат! — Семён, заметно воодушевившийся предстоящим, не горел особым желанием плестись в конце очереди. По дороге вперёд, к своей загадочной цели, он сильно толкнул зазевавшуюся, стоящую аккурат у него на пути, задумчивую фигуру. — Ползи быстрее, слепошарый! — И-извини… — донёсся сдавленный голос Юри. — Всякому гаду, что обидит здесь хоть одну несчастную девочку, придётся иметь дело с Тенко! — Откуда-то из середины процессии на звук удаляющихся шагов пионера рванулась молниеносная Чабашира. — Кии-йя! Раздался звук оглушительного шлепка. — Ты здесь кого вообще бьёшь?! — теперь в темноте раскатился обиженный голос Юсона. — У-упс! Не тот противный мужлан! Значит, это тебе было авансом, на будущее! Прости, прости, пожалуйста, прости меня! — … — Значит, вот ты где. Получа-а-ай!!! Новый удар. — Послушай, я бы попросил сперва хорошенько думать, и только потом уже атаковать, — не очень довольный голос Рантаро. — Прости-и-и-и!.. — Так, прекращайте весь этот грязный балаган! — сердито прикрикнула Ольга. — Или мы все идём на встречу с начальством, как люди, или вообще никуда не идём!!! Если раньше здесь и было некое подобие чёткой цепочки, сейчас оно оказалось вконец разрушено. Превратившись в шумную, галдящую массу, народ вслепую пробирался по темноте прямо, в сторону нужной им двери. Пока ещё все шестнадцать находились в строю, все они шли к своей цели. Но мало кто смог бы ответить с уверенностью, не станет ли эта их встреча в подобном составе последней.