В объятиях боли

Внезапный глухой шум пробудил Риверию ото сна. Встав с постели и прислушавшись, женщина поняла – шум идет из комнаты Айз. Последние месяцы девушку мучали кошмары и ее поведение, обычно замкнутое, дошло до своего апогея, полностью превратив ее приемную дочь в ту, кем ее считали непосвящённые – куклу. Поскольку время шло, а состояние Айз все не улучшалось, Риверия настояла на том чтобы переселиться из своей комнаты в комнату напротив от Айз, чтобы она могла быть рядом в случае необходимости. Уже несколько раз ей приходилось врываться в комнату к юной мечнице посреди ночи, чтоб обнаружить ее корчащуюся во сне и произносящую отрывки фраз. – Прости, стой, вернись, нет, прошу, не отворачивайся от меня, за что?! – были наиболее часто повторяющимися словами, но среди них выделялось одно слово, вернее имя – Белл. Имя мальчика, что сумел оказать на «Принцессу меча» столь сильное влияние повторялось раз за разом словно мантра. В конце все всегда заканчивалось одинаково: бедная девушка просыпалась в холодном поту, проливая слезы и бормочущая пытаясь что-то сказать, словно гонясь за призраками из сновидений. Риверии только и оставалось, что быть рядом, чтобы обнять и постараться утешить. Так они провели уже несколько ночей, мать и дочь в объятиях друг друга. Через несколько минут Айз обычно засыпала, и Риверия аккуратно клала ее обратно в кровать, ложилась рядом чтобы находиться с ней до начала утра. Утром же, она неизменно просыпалась в одиночестве, ее дочь тренировалась на заднем дворе их поместья, или и вовсе уходила в подземелье, никого не предупредив. Риверия множество раз пыталась поговорить с ней в такие моменты, но та как будто не слушала. Начавшая было расцветать и обретать нормальные человеческие чувства, девушка вновь вернулась к своему изначальному состоянию, когда семья Локи приняла ее к себе: нелюдимая, мрачная и зацикленная на одной единственной цели, ни во что не ставящая свою собственную жизнь. Боль, которую ощущала Риверия, наблюдавшая как ее дитя вновь встала на путь ненависти и мщения, нельзя было описать словами. Она была не из тех кто ищет виноватых в своих бедах, но только не на этот раз. В конце концов, как она могла не искать виноватого если дорогой ей человек страдает? Виноватый, однако, был ей хорошо известен – это было чувство, одно из тех, что пробудились в сердце юной авантюристки, чувство сокрушавшее великих, низвергавшее их в пучины отчаяния и скорби – любовь. Благородные черты высшего эльфа очертились гневом. Как он посмел… этот выродок подаривший ей надежду на лучшее будущее, только для того чтоб заставить ее страдать и снова закрыться в себе. Самое худшее, что ее тогда не было рядом чтобы помочь. Теперь, смотря в глаза своей малышке, она вынуждена созерцать след, который он оставил на ее лице, ранив в самую душу. След, врезавшийся в сознание, так что ничто не помогало его раз видеть, след – лаконично, но ясно напоминавший ей что она облажалась, и как руководитель ее семьи, и как мать. Она никогда не простит себе этого. Эльфийка с трудом подавляла желание кричать. Ей хотелось рвать себе волосы, вырвать глаза из глазниц, лишь бы не видеть ее страданий. Она не могла, у нее были обязанности, у нее еще были некоторые неоконченные дела. Вздохнув, высшая эльфийка досчитала до трех чтобы успокоится. Она стояла напротив двери в комнату Айз, посреди темного коридора держа в руке зажженную свечку. Риверия насторожилась, в комнате стало тихо, все ее чувства говорили ей что тут что-то не так. Прислонившись к двери она стала внимательно слушать, приложив ухо к гладкой древесине. Чуткий эльфийский слух, подкрепленный статусом авантюриста шестого уровня выхватывал каждый шорох из монотонной тишины. Какое-то время ничего не было слышно, кроме учащенного дыхания. Риверия не могла бы при всем желании сказать принадлежало оно Айз или ей самой. В тихом напряжении на ее лбу выступил пот. Риверия собиралась уже войти, но к ее удивлению, дверь была заперта. Наконец, тишину прорезали звуки голоса доносящегося из комнаты. Голос был слабым и больше походил на нервное бормотание, в любом случае, Риверия больше не собиралась ждать. Оторвавшись от двери она постучала по ней три раза костяшками пальцев. – Айзу, у тебя все хорошо, милая? Открой дверь, я хочу поговорить. – Ответа не последовало. – Айз? Риверия хотела постучать еще раз но внезапно воздух разрезал удар и треск сопровождаемый звуком рассыпающихся по полу осколков. Затем последовал крик. Истошный, полный боли, почти нечеловеческий, смешавшийся с отголосками битого стекла. Риверия уже не стучала – била по двери руками в надежде достучаться до девушки внутри. – Айз! Умоляю тебя, открой дверь! Это я, Риверия! Ты ведь не забыла, Айз?! – все попытки были тщетны, а крик прекратился, сменившись приглушенным мычанием. Риверия не намерена была оставаться в стороне. Она стала сильнее бить по двери выжимая все из своего статуса первоклассного авантюриста. Удар за ударом, кусок за куском, дверь разлеталась в щепки под ее неумолимым натиском. Пожалуй, в другой ситуации, она могла бы пошутить над Гарретом, что в отличие от него, она мало того что танк, так еще и магией владеет. К сожалению ситуация отнюдь не располагала к чему либо кроме желания прорваться поскорей в эту чертову комнату! Наконец, дверь пала под ее давлением, пропуская высшего эльфа во внутрь. В комнате царил абсолютный мрак, ночник с волшебным камнем по неясным причинам не работал. Ничего не видя даже при ее обостренном зрении, Риверии только и оставалось что идти на ощупь, изо всех сил прислушиваясь к окружению. – Айз? – позвала она – Айз, все будет хорошо, просто ответь мне, я пришла помо… – внезапное ощущение чего-то острого, врезающегося в кожу ее пяток заставило женщину запнуться на полуслове. Тишину вновь прорезал треск, в комнате не было и намека на сквозняк. – Вероятно, осколки зеркала –подумала Риверия, ее нервозность увеличилась вдвое. Проходя в глубь комнаты, она вновь и вновь ласково звала Айз. Вновь и вновь ответом ей была лишь монотонная тишина, нарушаемая хрустом стекла под ногами. С каждым шагом количество осколков увеличивалось, что означало что она все ближе к цели. Риверия не боялась осколков, нет, они могли лишь беспомощно крошиться под ее ногами, не нанося вреда. Её больше пугало то, что она могла обнаружить у источника россыпи стекла. Почти полное отсутствие шумов и темнота лишь подливали масло в огонь ее разгорячившегося беспокойства, рисовавшего все более и более ужасные картины в ее воображении. По мере приближения к своей цели, высший эльф смогла различить тонкий словно дуновение ветра, едва различимый голос. Наконец получив ориентир, Риверия ускорила шаг. Голос, прерываемый глухим мычанием бормотал что-то бессвязное и непонятное, иногда проскакивали обрывки фраз или отдельные слова, но Риверия едва ли могла из них что-то понять. Почувствовав носком внезапное прикосновение к чему то холодному она остановилась. Что-то железное покатилось по полу от столкновения с кончиками пальцев ее ног. – Светильник! – тут же сообразила она. Нагнувшись к земле и встав на колени, Риверия начала водить руками по полу в попытках нащупать заветный источник света. К счастью, это не заняло много времени, и уже через четверть минуты в ее руках был маленький светильник, стилизованный на манер ночника. Не вставая с земли, она принялась водить руками по светильнику в поисках кнопки для включения прибора. Эльфийка вновь осеклась –бормотание Айз прекратилось, и тишина вновь окутала их с головой. От этого осознания Риверию бросило в дрожь, отдавшуюся в кончиках пальцев. Наконец, почувствовав под подушечками пальцев выпуклость, женщина незамедлительно нажала на кнопку. Яркий белый луч ударил ей прямо в лицо, на секунду ослепляя и сбивая с толку. Придя в себя и вытерев начавшие слезиться глаза, Риверия протянула руку перед собой – туда, где предположительно находится юная девушка, которую она зовет своей дочерью. Мгновение. Осознание. Неверие. Падение. Стук. Тьма. Все произошло так быстро что казалось, будто бы все было лишь наваждением. Риверия сожгла бы дотла родной лес, лишь бы так оно и было. Она Риверия Лиос Альф – наследная принцесса высших эльфов, воительница обладающая вековой мудростью, она авантюрист шестого уровня прошедшая сквозь огонь, кровь и воду, повидавшая ад и низвергавшая туда своих врагов, за что и получила свой знаменитый титул. Увиденное раскаленным клеймом отпечаталось в ее сознании, и честно говоря, она была в ужасе. Там, всего в паре метров от нее, освещаемая огнем упавшей на земь лампы, была ее дочь, ее Айз. Сидела опираясь спиной о стену в привычной ей манере, спрятав лицо в поджатые к груди ноги, обхватив оные руками… с которых ручьями текла кровь, покрывая ноги. Не уступая им, ручьи слез уже текли из глаз Риверии капая на пол непрерывной струей. – А-а-ай…з – прохрипела она, остолбеневшая женщина едва могла найти в себе силы говорить, задыхаясь в тщетных попытках успокоить разрывающееся сердце. – Ри-я – донеслось в ответ. Сглотнув, эльфийка постаралась взять себя в руки – Милая, все хорошо, я рядом, слышишь? Все хорошо. – эта была ложь, и Риверия низа что не признается в том что эти слова были отчасти адресованы ей самой. – Ри-я – заикаясь, Айз вновь подала голос – Ри-ве-рия – каждый звук, КАЖДЫЙ звук доносившийся из ее охрипшего горла рвал сердце Риверии на части, втаптывая в грязь остатки самоуважения и даже банального желания жить. Каждый хрип ее собственного имени сорвавшийся с девичьих губ как будто вторил ей одно и тоже. Облажалась. Ты облажалась. Это твоя вина. Твоя вина. Твоя. Рвано вздохнув, эльфийка вновь попыталась наладить контакт с дочерью. – А-а-айз – Риверия ненавидела то как дрогнул ее голос. Болезненно сглотнув ком подошедший к горлу, она, еще раз вздохнув, попыталась продолжить, но ее опередили. – У… ееей… ня – Риверия вновь хотела высказаться, но ее вновь прервали. – У-у-у… б-б…бееей… м-ня… – тело молодой мечницы пробрала крупная дрожь, и женщина не решилась попытаться заговорить в третий раз. Девушка раз за разом повторяла нечто нечленораздельное, пытаясь сказать что-то. Еще одно мгновение. Еще одно осознание. Звук деревянных половиц, разрываемых под нервной хваткой Риверии. Нет. Нет. Нет. Она не могла, она… она не могла… НЕТ!!! – Айзу! – теперь Риверия не просто говорила, она кричала, вкладывая в крик все свое сострадание, всю родительскую любовь и мольбу на которве была способна – то что Айз пыталась ей сказать, было ужасно, то что она пыталась сказать это… Блондинка подняла голову, смотря в глаза своей матери… И, о, боги… О, всемогущие боги! Она вырезала бы весь свой народ, сожгла бы все леса и навсегда покрыла свое имя кровью невинных, только бы эти слова небыли произнесены вслух. – Уб-бей… ме-ня!!! – Еще один крик. Боль. Разочарование. Отчаяние. Еще одна мольба, мольба об избавлении… Блондинка начинала впадать в истерику, обещавшую утопить молодую девушку в пучине безумия. Кошмар, все это кошмар, не так ли?! Боги, она этого не заслужила! Риверия не помнит что произошло потом, просто в какой-то момент она обнаружила себя, держащую свою малышку в крепких объятиях и что-то отчаянно кричащую ей сплетавшимся языком, стараясь тем самым защитить ее, утешить, найти утешение… Сначала она сопротивлялась (и, боги, какое счастье что Локи додумалась заблокировать Айз ее фалну, когда у нее начались «ночные срывы») но почти сразу она перестала сопротивляться обняв женщину в ответ. Так, рыдая на грани срыва, лежа на полу, в обломках битого стекла, они провели эту ночь, отчаянно цепляясь друг за друга, с желанием никогда не отпускать. Заснув от нервного перенапряжения, они все еще держались в объятиях друг друга, Мать и ее дочь.