Ломая проход / Breaking the Window

Гермиона все больше волновалась, снова выглядывая из окон, чтобы посмотреть на улицу. Трикс по-прежнему не было видно. Может быть, она заблудилась? Честно говоря, Гермиона не могла себе представить, как это возможно: Хитгейт — всего лишь одна улица, и она удобно располагалась всего в нескольких минутах ходьбы от транспортного узла в центре Хит. Конечно, Трикс не могла быть настолько беспомощной в магловском мире, да? Тем не менее, она опаздывала. Ей оставалось только вышагивать взад-вперед по гостиной. Ее довольно забавный отец, сидевший на диване, поднял глаза от книги, которую читал. — Подними голову, куколка, — сказал он. — Она опаздывает всего на десять минут. Гермиона вздохнула. Возможно, отец был прав. Возможно, она волновалась из-за пустяков. Возможно… возможно, ей стоит снова броситься к окнам, чтобы посмотреть, не направляется ли она уже сюда. Увы, это было не так. Молодая ведьма хмыкнула и потопала к стеклянной раздвижной двери, выходящей на просторный задний двор. Она слышала, как ее мама возится на кухне, а сама погрузилась в детские воспоминания об этом дворе. Бегала с семейной собакой, когда у них еще была собака. Игра в бадминтон с мамой. Плавание в надувном бассейне летом. На самом деле она открыла свою магическую природу именно здесь, на этом заднем дворе, после того, как споткнулась носком ноги о большой камень, а затем отбросила его в небо, гневно махнув рукой. Как это было поразительно. На следующий день МакГонагалл пришла навестить семью. После этого ее жизнь приняла такой странный оборот. Приятный звон дверного колокольчика разнесся по дому, заставив сердце Гермионы учащенно забиться. Она развернулась и бросилась к входной двери, едва услышав благожелательное «иди за ней, Тигр!». Гермиона остановилась, едва не столкнувшись с входной дверью, перевела дыхание и погладила одежду, чтобы убрать несколько неприглядных складок. Она открыла дверь и, к своей радости, увидела Беллатрикс по другую сторону. Волшебники и ведьмы должны были приспосабливать свою одежду, выходя в мир маглов, и Беллатрикс именно это и сделала, переодевшись в наряд, соответствующий последним модным тенденциям… 1968 года. Беллатрикс надела пару очень расклешенных брюк с удивительно красочным цветочным рисунком и сочетала их с мешковатой и ослепительно яркой блузкой. Завершала образ пара огромных пластиковых солнцезащитных очков. Беллатрикс выглядела, как осмелилась бы сказать Гермиона, довольно «круто». Поэтому абсолютно черный дорожный плащ, перекинутый через спину, и традиционная остроконечная шляпа ведьмы на голове совершенно не вписывались в и без того совершенно и абсолютно не подходящий наряд. — Эм, — начала Гермиона после того, как все это осознала. — Прости, я немного опоздала, — сказала Беллатрикс. Обе девушки улыбнулись и коротко поцеловались губами. — Maman не отпускала меня, пока я не разрешила ей наложить на меня следящие чары. И на мою палочку. И на мою одежду вплоть до нижнего белья. Наверное, она сейчас смотрит на нас через чашу. Привет, maman! Видишь? Я прибыла целой и невредимой, — сказала она, помахав в пустоту. Гермиона подняла бровь на психоделическую Беллатрикс и постаралась сохранить нейтральное выражение лица. — Т-ты нормально добралась? — Да, это всего одна улица, но… Я говорю, путешествовать по магловскому миру действительно до усрачки страшно, — сказала Беллатрикс. — Эти маглы не могли перестать пялиться на меня! Они как будто чувствовали, что я ведьма! — Нет, — ответила Гермиона с ухмылкой. — Я могу честно сказать, что они смотрели на тебя не из-за этого. Беллатрикс выхватила палочку и коснулась своей одежды, трансфигурировав свой психоделический облик 1968 года в черное бархатное платье под плащом. Это было замысловатое платье с корсетом на талии и расширяющимся от бедер вниз рукавом. В стратегически важных местах ткани были инкрустированы серебряные руны. Конечно, самой яркой особенностью было то, что, несмотря на отсутствие декольте, в платье был очень хороший эффект пуш-апа. Гермиона и не подозревала, что смотрит на нее, пока Беллатрикс не подняла руку, чтобы приподнять нижнюю челюсть Гермионы, пока ее рот не закрылся со звонким щелчком. Молодая ведьма сразу же почувствовала, как жар поднимается к ее щекам. Беллатрикс, со своей стороны, выглядела весьма довольной собой. — Я могу куда-нибудь положить свою шляпу? — спросила Беллатрикс тоном, в котором было слишком много вынужденной невинности. Действительно, Беллатрикс была одета в свой воскресный наряд. Несомненно, она хотела произвести хорошее впечатление на ее родителей. Кудрявоволосая ведьма выглядела игривой и радостной. Даже счастливой. Трудно было представить, что Беллатрикс была не намного старше ее, когда стала членом Пожирателей смерти и получила свою Темную метку. Подождите? Что? О чем это она? Беллатрикс никогда не была Пожирателем смерти! Или… была? Подождите, была. Но… И снова Гермиона почувствовала, что голова вот-вот взорвется. Боль в задней части ее черепа была более мучительной, чем в прошлый раз. Несмотря на это, Гермионе удалось ее скрыть. Она взяла шляпу Беллатрикс и повесила ее на вешалку рядом с дверью. Затем Беллатрикс достала свою сумку и поставила ее на пол. Конечно, она оставалась на ночь, поэтому Гермиона решила, что Беллатрикс захватила с собой кое-какие припасы. Эти надежды развеялись, когда она услышала тихое жужжание. Гермиона тяжело вздохнула. — Только не говори мне, что ты принесла осу. — Я принесла осу, — усмехнулась Беллатрикс и выпустила Молнию из сумки. Гигантская оса тут же устремилась через коридор исследовать окрестности, не оставляя Гермионе времени на то, чтобы предупредить своих бедных родителей. Из кухни послышался крик, а затем звук чего-то разбившегося, упавшего на пол. Из гостиной раздался крик «Боже! Удивительно!». Молния влетела обратно в прихожую и лениво взлетела по лестнице, чтобы исследовать второй этаж. — Да, не хотелось оставлять ее одну в особняке, — пожала плечами Беллатрикс. Следующим шагом было отвести ее в гостиную, чтобы познакомить с родителями. Хотя ее мать была сильно потрясена столкновением с гигантской осой… гигантской осой, которая теперь сидела на потолке и беседовала с крошечным пауком в углу. Ее мать то и дело поднимала голову, подозрительно разглядывая Молнию. — Беллатрикс Блэк, — представилась Трикс. — Старшая дочь благородного и древнейшего дома Блэков. Ну… технически говоря, конечно. Рада знакомству. Гермиона немного опасалась прихода Беллатрикс в ее дом: кудрявоволосая ведьма могла быть грубой и бесчувственной в лучшие времена, но Беллатрикс также знала, как много значат для нее ее родители. Она вела себя наилучшим образом, ведя обычную вступительную светскую беседу с матерью и отцом. Было странно видеть ее такой вежливой. — Скажи мне, Беллатрикс, — спросил ее отец, сверкнув глазами. — Знаешь ли ты, что такое «охотничье ружье»? Беллатрикс приложила палец к губам. — Кажется, я слышала что-то о нем. Это магловское украшение для дымохода, не так ли? Джек Грейнджер повернулся к Гермионе с ухмылкой. — Хорошо сыграно, Гермиона. Хорошо сыграно. После вопросительного взгляда Беллатрикс, ее отец повернулся к ней и пояснил. — Уже много лет у нас с Гермионой был прикол, что если она приведет домой какого-нибудь прыщавого недоумка, чтобы представить его нам, то я в это время буду чистить дедушкино охотничье ружье. Теперь, чтобы перевернуть это с ног на голову, во-первых, Гермиона привела домой девушку… что, в общем-то, не так уж и удивительно… — Папа… — Гермиона вздохнула. — А во-вторых, она привела домой девушку, которая понятия не имеет, что такое охотничье ружье, — сказал Джек Грейнджер. — Меня ловко переиграли. — А, понятно, — ответила Беллатрикс. — Но вам не стоит беспокоиться. Мы с Гермионой уже неоднократно делили постель. Последовало неловкое молчание. Затем оба ее родителя одновременно повернули головы к Гермионе. Гермиона, которая теперь была красной, как свекла, прикусила губу на месяц, прежде чем прочистить горло и заговорить тоненьким голоском. — Трикс… ты не должна говорить такие… такие вещи чьим-либо родителям… — Не должна? — Беллатрикс нахмурилась. — О. Ну, видишь ли, в культуре чистокровных принято упоминать, когда двое чистокровных уже имеют сексуальные отношения, в начале формальностей. Это указывает на то, что будущая связь будет плодотворной в плане потомства и продолжения рода. Хотя Гермиона, конечно, понимала важность продолжения рода для семьи чистокровных, это не делало ситуацию менее неловкой. Не менее неловким было и то, что Беллатрикс, похоже, просто не понимала, что совершила серьезный социальный промах. Эмма Грейнджер, жаждущая сменить тему, нарушила молчание улыбкой и кивком. — Ну, Беллатрикс, что бы ты хотела сегодня? Тишину нарушило сдавленное фырканье отца, который изо всех сил старался не рассмеяться, но у него ничего не получалось. — Папа! — Гермиона сузила глаза и толкнула его локтем. — На ужин! — быстро поправила себя мать. — Что бы ты хотела съесть на ужин сегодня, Беллатрикс? Ты наша гостья, так что тебе, кажется, будет правильно выбрать. — О! — глаза Беллатрикс загорелись. — Рулет из кебаба! Эмма Грейнджер нахмурилась. — Кебаб? — Это магловский мир, верно? — сказала Беллатрикс. — Когда мы с сестрами росли, только моя младшая сестра Энди была достаточно храброй, чтобы войти в магловскую часть Манчестера. Нам с сестрами всегда приходилось есть тайком, потому что отец не хотел, чтобы в доме были магловские вещи, и Энди приходилось приносить их контрабандой. Это было о-очень вкусно! Можно нам сегодня кебаб? Сто лет прошло! Эмма Грейнджер рассмеялась. — Ну, по крайней мере, ты экономная пара, Беллатрикс. И ты сэкономишь мне кучу времени на кухне, так что я не жалуюсь. Роллы с кебабом были быстро заказаны и доставлены. Концепция доставки фастфуда была новой для Беллатрикс, и она, несомненно, сохранила ее в памяти как полезную информацию на будущее. Кудрявоволосая ведьма с удовольствием впилась зубами в свой кебаб, и на ее лице появилось блаженное выражение, когда она жевала. — Итак, — спросил ее отец. — Мне рассказали о твоей невероятной истории. Я не могу представить, каково это — пропустить тридцать три года. Как ты приспосабливаешься? Должно быть, все так изменилось. — Хм, — сказала Беллатрикс, доев свой кусочек. — Ну, по правде говоря, я не чувствую, что многое изменилось, кроме того, что люди стали старше, а я пропустила две волшебные войны. В остальном, общество волшебников не так уж сильно изменилось. — Магловский мир меняется очень быстро, — сказал Джек Грейнджер. — По сравнению с тем, что было тридцать три года назад, этот мир был бы почти неузнаваем для путешественника во времени. — Раньше мне говорили, что маглы опасны и живут в глинобитных хижинах. Конечно, это неправда, но вы же знаете, как работают стереотипы, — сказала Беллатрикс. — Единственное, что стало шоком, это известие о том, что оба моих юных кузена погибли на войне. Гермиона кивнула. — Сириус и Регулус. — О, мне так жаль это слышать, — ответила Эмма. — Да, — ответила Беллатрикс. — А поскольку дяди Ориона и тети Вальбурги тоже больше нет, моя ветвь семьи означает, что мы единственные Блэки, оставшиеся в Соединенном Королевстве. Это оказывает на нас большое давление. По крайней мере, остались Блэки из Монтаны, так что, по крайней мере, нет прямой опасности вымирания нашей семьи, но это все равно пугает. — Блэки из Монтаны? — спросила Гермиона. — Ты никогда не упоминала, что у тебя есть семья в Штатах. Беллатрикс пожала плечами. — Нечего особо рассказывать. Я никогда особо не общалась с ними, хотя, честно говоря, хотела бы. Мой прадед Дельфинус Блэк отправился в Монтану в конце 1890-х годов, чтобы изучать шаманскую магию племени Блэкфут… и да, я осознаю иронию в этом названии. Эта история стара как мир: он влюбился в одну из местных ведьм и, вуаля, отдельная ветвь семьи Блэк в Монтане. На протяжении многих поколений они разрабатывали много новой магии, сочетая заклинания в западном стиле с шаманской магией племен. Например, они открыли способ накладывать на себя постоянные чары в виде заколдованных татуировок. Эта практика пока не получила распространения за пределами племени Блэкфут. Мой отец несколько раз посещал их, прямо нарушая приказы дяди Ориона. — O? — спросила Гермиона. — И что же было не так? — Ничего особенного, — пожала плечами Беллатрикс. — Семья Блэков долгое время поддерживала хорошие отношения с кузенами из Монтаны, пока дядя Орион не поднял шум по этому поводу. Очевидно, Блэкфуты не ведут надлежащих генеалогических записей, поэтому нельзя было строго подтвердить, что девушка, на которой женился мой прадед, действительно чистокровная. Мой отец утверждал, что она должна была быть таковой из-за традиционных шаманских кровных линий, но дяде Ориону этого было недостаточно. Это была большая ссора из-за пустяка, но дядя Орион в то время был главой всей семьи Блэк, а не только нашей ветви, поэтому он ничего не мог поделать. Насколько я знаю, за последние десять лет моя сестра значительно сгладила ситуацию. Так что, возможно, мы могли бы иногда навещать их, Герми. Беллатрикс откусила еще один кусочек от своего шашлыка и проглотила. Еще несколько укусов, и все исчезло, оставив Беллатрикс несколько скорбно смотреть на свою пустую тарелку. — Что ж, у тебя, конечно, интересная семья, — сказал ее отец. — Есть ли что-то, чем ты любишь заниматься в свободное время? Например, хобби или способ скоротать время. — Хм, — сказала Беллатрикс. — Раньше я очень любила летать на метле, но в последнее время мне нравится писать короткие рассказы. В основном страшные и нездоровые ужастики. О, Боже. Беллатрикс не следовало этого говорить: Гермиона увидела, как положительно загорелись глаза ее отца. — О, я бы с удовольствием почитал что-нибудь из этого! У тебя есть любимый фильм ужасов? — Фильм? — Беллатрикс подняла бровь. — Ужасные слои? Слои ужаса? Простите меня, но я не думаю, что понимаю вопрос. — Папа, — сказала Гермиона. — Трикс — чистокровная ведьма. Она никогда в жизни не видела фильмов. — О! — усмехнулся ее отец. — Тогда у меня есть для тебя кое-что, Беллатрикс! Гермиона почувствовала мягкую руку на своем запястье. — Гермиона, дорогая? Не поможешь ли ты мне с посудой? — спросила ее мать. Гермиона знала свою маму достаточно давно, чтобы понимать, что это означает «давай поговорим наедине». И действительно, пока отец тащил Беллатрикс в гостиную, Гермиона помогла матери собрать посуду со стола и проследовала на кухню. — Она милая, — сказала мать, убирая посуду в раковину, пока Гермиона сидела за кухонным столом. — И очень вежливая. — Да. Нехарактерно для нее, — ответила Гермиона. — Может быть, она просто хочет произвести хорошее первое впечатление, — сказала ее мать. — Не считая того единственного промаха… который, как она думала, на самом деле говорит о чем-то желательном в партнере. По крайней мере, в ее культуре. — Поверь мне, — мрачно сказала Гермиона. — Я поговорю с ней об этом позже. — Не будь слишком строга к ней, милая, — сказала мать, взяв ее за руки, когда она села за стол. — Как ты держалась, мама? — спросила Гермиона. Ее мать слегка поджала губы. — День за днем. Вся эта история с судебным процессом отнимает все силы, но это всегда было ради благой цели. Я… присматриваю себе другое место для жизни. Поменьше. Подешевле. — Мама, — Гермиона покачала головой, слезы навернулись ей на глаза. — Это… это наш дом! — О, милая, — сказала Эмма. — Все в порядке. Мы всегда хорошо справлялись с практикой, наш дом стоит больших денег, а ипотека полностью выплачена. Если мы продадим его, даже если потеряем большую часть денег на судебные издержки, мы все равно будем в порядке. — Дело не в этом, дело в… — Шшш, — сказала ее мать, положив руку ей на щеку. — Теперь ты у нас снова есть. Это все, что имеет значение. После этого Гермиона и ее мать еще долго болтали, оставив Беллатрикс и ее отца наедине. Тем не менее, в гостиной некоторое время было тихо, и Гермиона встала, чтобы посмотреть, как у них дела. То, что она увидела, войдя в гостиную, было удивительным и приятным: Беллатрикс и ее отец сидели на диване в гостиной. Молния спустилась с потолка и, судя по всему, спала у нее на коленях. Отец ухмылялся, а сама Беллатрикс с дикими глазами и открытым от радости ртом смотрела на то, что показывали на экране. Гермиона должна была узнать звуки и голоса. На экране шел фильм Джона Карпентера «Нечто». — Гермиона! — воскликнула Беллатрикс. — Это ВЕЛИКОЛЕПНО! Гермиона бросила один взгляд на экран, тут же раскланялась и приготовилась броситься обратно на кухню. — О боже! — прошипела она. — Сцена в псарне! Хотя ее отец неоднократно пытался уговорить Гермиону посмотреть с ним весь фильм, у Гермионы никогда не хватало духу досмотреть сцену в псарне. Очевидно, Беллатрикс не возражала против этого и, судя по ее выражению лица, жаждала продолжения. Очевидно, это было все, что отец хотел от невестки: способность высидеть весь фильм Джона Карпентера «Нечто». И, судя по выражению лица Трикс, просмотр фильмов ужасов с отцом станет регулярным явлением. Замечательно… Просто замечательно… Гермиона быстро удалилась на кухню до конца фильма. Хотя она не освободилась оттуда и после окончания фильма. В гостиной Гермионе пришлось терпеть, как Беллатрикс и ее отец обсуждали тонкости фильма и возможные временные линии заражения. Она не упускала из виду и выражение лица матери, которое, казалось, говорило: «О боже, только не это». Около полуночи, когда наконец пришло время ложиться спать, ее мать показывала Беллатрикс комнату для гостей. Гермиона потратила некоторое время на чистку зубов и бросила тоскливый взгляд на комнату для гостей, после чего удалилась в свою комнату. Обычно она читала перед сном, но сегодня ей было не до этого. Гермиона легла на кровать, натянула на себя одеяло и потянулась к лампе на тумбочке. В комнате царила почти полная темнота, и Гермиона на мгновение задумалась, глядя в потолок. Честно говоря, она была очень рада, что Беллатрикс так хорошо ладит с ее родителями. К ее собственному удивлению, Беллатрикс была очень вежлива и особенно хорошо ладила с отцом. Кудрявая ведьма действительно изменилась. Изменилась? По сравнению с чем? Если она… Мгновенно другая раскалывающаяся головная боль объявила о себе. Спасла ли она Беллатрикс от того, чем та могла бы стать? Или она спасла Беллатрикс от убийства ее женихом? Было… становилось трудно думать, когда две противоречивые истины боролись за господство в ее сознании. В ее голове проносились все новые и новые вопросы, самым важным из которых был вопрос о том, что именно произошло с ней, когда изменилась временная линия? У нее были противоречивые воспоминания о том, что она пережила события двух временных линий, которые, к счастью, были достаточно похожи, чтобы она могла функционировать без постоянной мигрени, но попытки вспомнить старую временную линию не могли быть полезны для ее психического здоровья. Было ли это чем-то, что пройдет, или ей придется страдать от этого всю жизнь? И еще были философские последствия: была ли она все еще одним человеком, или это были две личности, насильно помещенные в одно тело. Возможно, две личности, насильно интегрированные в одно тело. Была ли оригинальная Гермиона подавлена в ее собственном разуме, крича, чтобы выбраться наружу? Существовала ли первоначальная временная линия, и продолжала ли она развиваться без нее? Хуже всего было то, что здесь не было никакой определенности, поскольку ее случай был практически уникальным. Возможно, это была просто хорошая идея — лечь спать. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Лучше всего немного отдохнуть. В доме было так тихо, когда все разошлись по домам. Она могла слышать только звук собственного дыхания и декабрьский ветер, дующий за окном. По крайней мере, у нее был с собой плюшевый тигр в натуральную величину, а также старый крысиный медведь Пит. Гермиона подняла с пола тигра и прижалась к его мягкому телу, а Пит пристроился между ними. Она просто лежала неподвижно. Пока в дальнем конце ее комнаты не раздался звук хлопка. Вскоре из кончика палочки появился тусклый свет, осветив улыбающееся лицо Беллатрикс, одетой в черный халат. — Да ладно, — прошептала Беллатрикс, бросив на нее вопросительный взгляд. — Ты должна была знать, что я буду здесь, как только погаснет свет. Беллатрикс не сразу подошла к кровати. Вместо этого она немного прошлась по комнате, осматривая вещи Гермионы. Она позволила свету своей палочки на мгновение пробежаться по корешкам ее немалой коллекции книг и коротко хихикнула, когда обнаружила коллекцию фигурок фей Гермионы. Когда Беллатрикс взяла в руки одну из фигурок фей, она почувствовала укол самосознания. Коллекция была собрана еще в ее ранние годы, и ей самой она всегда нравилась. И все же, она не могла не чувствовать себя немного неловко из-за своей «фазы фей». — Что ж, — сказала Беллатрикс, аккуратно положив фарфоровую фигурку на полку. — Я буду знать, что подарить тебе на день рождения. — Итак, — спросила Гермиона, сохраняя низкий голос. — Что ты думаешь о нашем доме? — Уютно, мило, — сказала Беллатрикс. — Он немного маленький и тесный, но… все равно чувствуется, что это настоящий дом. Но, правда, ты же не хочешь, чтобы я говорила о твоем доме? Беллатрикс усмехнулась и позволила халату соскользнуть с нее. Бледная кожа ее обнаженного тела освещалась светом ее палочки. — Кровать немного мала и тесновата, но именно такой я и хочу ее видеть сейчас. Кудрявоволосая ведьма потянулась к одеялу, подняла его и скользнула под него. Кровать Гермионы была рассчитана на одного человека, поэтому ей пришлось подвинуться, чтобы освободить место. — Ты наложила заглушающие чары? — Нет, — ухмыльнулась Беллатрикс. — И что в этом веселого? — Трикс! — тихо шипела Гермиона. — Мои родители в конце коридора! — Я могу контролировать себя, Герми, — усмехнулась Беллатрикс, проводя рукой по длинным каштановым волосам Гермионы. — Вопрос в том… можешь ли ты? Гермиона вздохнула. — Невыносимая… — Мое второе имя. А теперь избавься от кошки-обнимашки и обними меня, — подмигнула Беллатрикс и слегка наклонила голову, положив руку на щеку Гермионы. Гермиона улыбнулась и закрыла глаза, чтобы позволить этому случиться. Губы Беллатрикс были мягкими, как мед, и приятными, как легкий ветерок в жаркий летний день. Боже, как она скучала по ней. И по этому. Прошло совсем немного времени, прежде чем она почувствовала, как язык Трикс перекатывается по ее губам. Гермиона начала всерьез сопротивляться, но была потеряна, когда почувствовала, как теплое тело прижимается к ее телу. Девушки лежали на боку, обмениваясь поцелуями в тесном объятии. Не осознавая, что делает это, Гермиона застонала во рту Беллатрикс. Беллатрикс разорвала поцелуй, коротко хихикнув. — Я начинаю думать, что ответ — нет, — улыбнулась она. Гермиона даже не успела возмутиться. Вместо этого она просто посмотрела в глаза Беллатрикс. Кудрявая ведьма усмехнулась и достала свою палочку. — Я здесь совершенно голая, а ты все еще носишь этот розовый ужас. Надо что-то с этим делать. Кончик ее палочки прошелся по ткани пижамы. Это вызвало дрожь в Гермионе, пока палочка не переместилась на переднюю часть одежды, и Беллатрикс медленно потянула ее вниз, расстегивая пуговицу за пуговицей. Когда пижама распахнулась, Гермиона инстинктивно опустила голову в смущении. Забавно, правда: они много раз занимались любовью и неоднократно видели друг друга обнаженными, и все же какая-то старая неуверенность продолжала возвращаться. — Чепуха, — фыркнула Беллатрикс. — Твоя грудь прекрасна, Герми. Гермиона улыбнулась и снова поцеловала Беллатрикс. Их тела прижались друг к другу. Руки ощущали ее спину, бока, грудь. Ласковые пальцы нащупали ее быстро твердеющие соски. Мягкие губы и жестокие зубы нашли ее шею. Гермиона, воодушевленная любовным желанием, позволила своим рукам исследовать Трикс. Нахальная ухмылка появилась на ее лице, когда одна из ее рук провела по боку Беллатрикс, а затем поднялась, чтобы шлепнуть ее по заднице. По комнате разнесся звук шлепка плоти о плоть. И еще раз. И еще раз. — Мерзкая, грязная девчонка, — шепнула ей Гермиона. — Ты и половины не знаешь, — ответила Беллатрикс. С магически усиленной силой Беллатрикс дернула Гермиону за волосы, заставив ее хныкнуть и переместиться. Беллатрикс мгновенно прижала ее к себе, вцепившись в шею, а рука скользнула по животу. Гермиона задохнулась, почувствовав, как жаждущие пальцы скользнули по подолу ее пижамы. Стон сорвался с ее губ, когда эти пальцы нашли ее лоно. Когда Беллатрикс нашла ее самое чувствительное место и стала делать ей восхитительный массаж, Гермиона испытала блаженство. Ее дыхание участилось, а тихие крики усилились. Гермиона раздвинула ноги, чтобы облегчить Беллатрикс задачу. Два пальца вошли в нее. Медленные, ритмичные поглаживания последовали за ними, то ускоряя, то замедляя темп. — О… — Гермиона задыхалась. — О, Боже… — Льстишь… — хрипела Беллатрикс. Если бы она продолжала в том же духе, то через несколько секунд упала бы за край и закричала бы во все горло. Беллатрикс, казалось, поняла это и немного замедлилась, подарив ей несколько нежных поцелуев. Гермиона ухватилась за эту передышку, так сказать, обеими руками, нежно положив руки на щеки Беллатрикс и нежно целуя ее в ответ… только для того, чтобы понять, что Беллатрикс злобно предала ее, когда она внезапно снова увеличила темп своих ударов и набросилась на нее с чистым рвением. Гермиона стиснула зубы и застонала, пытаясь не поддаться удовольствию, которое она получала от всего этого, и нашла разрядку в крике. И она закричала. Беллатрикс ловко захватила рот Гермионы своим, когда наконец наступила разрядка. Гермиона выгнулась дугой, ее крик заглушался ртом Беллатрикс, пока она не рухнула обратно на кровать, обессиленная и задыхающаяся. Но Гермиона не могла забыть это предательство. К тому же, она уже выучила несколько собственных трюков. И в данный момент заставить Беллатрикс отплатить было важнее, чем не дать родителям узнать, что они трахают друг друга в двенадцати футах от них. Беллатрикс лежала на спине, потея, извиваясь и тихонько постанывая, стараясь не шуметь. Конечно, Беллатрикс, вероятно, не делала себе ничего хорошего, скользя руками по своим грудям, но Гермиона не собиралась указывать ей на это. Расположив бедра Беллатрикс по обе стороны от себя, Гермиона искусно щекотала ее кончиком языка, одновременно погружая жаждущие пальцы во влажную влагу своей возлюбленной длинными, безжалостными движениями. Беллатрикс сопротивлялась, Гермиона чувствовала это. Но с каждым движением языка и с каждым изгибом пальцев она теряла позиции. Беллатрикс стиснула зубы и захрипела через нос, так как усилия удержаться на плаву грозили ей перегрузкой. Ее тоненькое мычание становилось все громче и громче. Собственное возбуждение Гермионы было очевидным, и ее свободная рука нашла путь вниз по животу, чтобы доставить удовольствие самой себе. Беллатрикс выгнула спину и в какой-то момент, потеряв контроль над собой, сжала бедра вокруг головы Гермионы. Однако у кудрявой ведьмы хватило самообладания, чтобы набросить подушку на свое лицо, когда ее тело сжалось в судорогах, и она издала крик, заглушенный подушкой. Мгновение спустя обе девушки лежали лицом к лицу, улыбались и целовались, прижимаясь друг к другу своими промокшими телами. — Хах, — прошептала Беллатрикс. — Мерзкая, непослушная девчонка. — Меня учили лучшие, — усмехнулась Гермиона, проведя рукой по черным вьющимся волосам. — Я рада, что нравлюсь твоим родителям. — Если они найдут тебя голой и потной в моей постели, ты можешь им перестать нравиться. — Хорошо, что мы тогда держали это в тайне, — сказала Беллатрикс. — И еще, я правильно понимаю, что ты не хочешь видеть меня голой в своей постели прямо сейчас? Возможно, мне стоит вернуться в гостевую… — Останься! — сурово потребовала Гермиона. Беллатрикс усмехнулась. — Я так и думала, — сказала она и последовала за нетерпеливыми объятиями. Похихикав немного, девушки погрузились в блаженный и заслуженный сон.