tea.

Сяо Чжань просыпается от горячего поцелуя в шею. В комнате ещё темно, будильник альфы молчал, — значит, ещё слишком рано; и почему ему не спится, хочется спросить, омеге вот спится, даже очень. Веки кажутся тяжелыми, а сознание то и дело норовит провалиться в небытие, даже несмотря на очередное прикосновение губ к плечу. Он мычит, надеясь, что получается недовольно, порывается отвернуться от настойчивых ласк. Не получается. Он надёжно прижат спиной к постели, ноги разведены в стороны, а между ними очень комфортно разместился Ибо. Негодяй, сколько можно так делать. Губы накрывают чувствительный сосок, втягивают в горячий рот. Сяо Чжань снова мычит, теперь уже вполне довольно. Он ненавидит свою слабость перед этим альфой, последний этому только рад. Ибо опускается ниже, забирается под одеяло, чтобы омега не замёрз, и накрывает губами ещё мягкий член, втягивает в рот, чувствуя, как он твердеет на языке. Сяо Чжань снова стонет; он пытался не поддаваться, честное слово, но что он мог сделать? Теперь он откидывает руки за голову, макушкой зарываясь в подушку, тянется лениво, раздвигая ноги чуть шире. Ибо оглаживает бедра, огибает ягодицы, останавливаясь на тонкой талии, и вбирает глубже уже затвердевший член. Сяо Чжань сонно сопит, его бедра едва заметно подрагивают, толкаются навстречу, из лёгких то и дело вырываются довольные стоны… Он очень хотел бы кончить и провалиться в сон опять, поспать свои положенные пару часиков, уделить немного времени картинам, приготовить ужин и встретить Ибо с работы, возможно, в халате. Хотя нет, никакого халата, в их буднях и без того слишком много секса. Из груди вырывается глубокий стон — в тело входит пара пальцев. А ведь он знал, что только на этом Ибо не остановится. Мягкое и податливое, его тело охотно поддавалось чужим движениям, растянутое с вечера, все ещё готовое. Ибо не уделяет этому слишком много времени — просто нет смысла. Выныривая из-под одеяла, он зарывается носом в открытую шею омеги и медленно толкается в раскрытый вход. Потрясающее утро. Сяо Чжань недовольно сопит, вслепую тянется к затылку альфы, крепко сжимая волосы у корней. Хочется отомстить за раннее пробуждение, но это только нравится альфе, и он толкается чуть резче, выбивая из чужих лёгких стон. Под одеялом жарко, даже слишком, но никто не пытается его скинуть: почему-то от этого процесс кажется более интимным, горячим, возбуждающим, не похожим на секс ночью или вечером. Ленивые движения и влажные губы на шее — Сяо Чжань готов поклясться, что там снова появится пара-тройка следов. Ибо слишком тяготеет к этому. Втягивает уже влажную кожу в рот, прихватывает зубами несильно и стонет, в два резких толчка изливаясь внутрь. Узел набухает, давая им ещё немного времени, и он лениво дотрахивает омегу, едва заметно покачивая бедрами, помогает кончить, пачкая собственный живот. Осторожно выходит, зная, что там, под одеялом, из раскрытого входа сочится сперма. — Давай отнесу тебя в душ, — утыкаясь носом во влажную шею, поднимаясь чуть выше, за ухо, Ибо старается оставить ещё один след там, как можно выше, чтобы омега и не думал прятать следы его любви под кофтой с воротом. Сяо Чжань знает, что сколько ни прячь — их все равно будет видно. — Не хочу, ты меня разбудил, — он капризничает, будто маленький, чем сводит альфу с ума. Он так редко позволяет себе делать это, только когда сонный, измождённый утренним сексом, и это стоит того, чтобы проснуться раньше будильника. — Прости, по утрам ты особенно нежный, не могу удержаться, — на шее, кажется, нет живого места — так часто альфа прикладывается к ней губами, и вот опять — целует чуть выше ключицы, тонкую кожу у кадыка, подбородок, родинку под губами. — Будет тяжело смыть, когда засохнет. — Наберу себе горячую ванну. Уходи, террорист, ты теперь наказан, — он машет ладонью в сторону двери и неловко переворачивается набок. Сперма неприятно стекает по бедру, оставляя холодный след, но ему все равно. Он ещё не успел проснуться, но уже чувствует себя уставшим. Ибо ещё какое-то время покрывает поцелуями плечо и шею, убаюкивая омегу. Ему немного стыдно, но недостаточно, чтобы перестать будить омегу ради утреннего секса. Когда Сяо Чжань просыпается снова, в квартире уже тихо; на часах только восемь — Ибо ушел около часа назад. Сперма в самом деле неприятно засохла на коже, да и чего он ждал. В перечень планов на день добавляется стирка и… «Ты сегодня свободен? Может, выпьем кофе?» Сообщение уходит Цзаньцзыню; он наверняка тоже уже на автодроме вместе с Хайкуанем, но едва ли нужен там на весь рабочий день, отчего нередко докучает Сяо Чжаню, пока их альфы заняты работой. «Через два часа буду свободен, можем встретиться в одиннадцать в той кофейне, где шикарный малиновый тарт и красавчик бариста». «Буду ждать». Прохладный воздух холодит обнаженную кожу, стоит выбраться из постели. Омега пользуется своим уединением, заглядывая в ванную, открывая кран с теплой водой, и, пока ванна набирается, идёт на кухню, не отягощая себя одеждой. С Ибо он, наверное, тоже мог бы позволить себе это, но едва ли успел бы далеко дойти. Орешек раскинулась на диване, уже накормленая и явно наглаженная альфой, и как только успел, спрашивается, и кошку погладить, и омегу заласкать. Внимание привлекает чашка, оставленная рядом с чайником. «Залей меня» — гласит приклеенный к ней стикер, а на дне — россыпь чайных листьев. Видимо, фирменный коктейль от альфы. Сяо Чжань в самом деле заливает его, унося чашку в ванную. Вода уже набралась, листья чая раскрылись. Он тратит две минуты, чтобы содрать постельное белье и затолкать его в стиральную машинку. Дверь закрывается не полностью: в этом доме ни одна дверь не должна быть закрыта до конца, потому что через минуту Орешек просачивается в ванную, запрыгивая на корзину для белья и наблюдая за своим папочкой, блаженно отмокающим в горячей ванне с чашкой сладкого чая со вкусом манго.

***

В кофейню он приходит чуть раньше Цзаньцзыня, занимая свободный столик у окна, и скидывает альфе сообщение, чтобы он не переживал, если вернётся домой раньше. Ибо обещает заняться ужином, что может означать только доставку, впрочем, он совсем не против. У него тоже должны быть выходные от домашних хлопот. Цзаньцзынь приходит аккурат ко времени, чуть взмыленный и с фотоаппаратом в обнимку. Боялся опоздать и прибежал прямиком с работы. Они заказывают все тот же воспетый малиновый тарт и чай; Сяо Чжань невольно улыбается, замечая в меню чай с манго, выбирая именно его. — Мне нужно с кем-то поговорить, — он решает не тянуть слишком долго. Стоит дать Цзаньцзыню намек, что тем для разговора нет, и его будет не заткнуть. Сяо Чжань же шел сюда с определенной целью. — Могу посоветовать тебе психолога, — омега откидывает приборы, без стеснения подхватывая тарт руками и откусывая смачный кусок с довольным стоном. — И мне придется объяснять это Ибо, — Сяо Чжань наблюдает за ним с восхищением, он бы тоже так хотел и, возможно, сделает так, но дома. Сейчас же он аккуратно отделяет небольшой кусочек десертной ложкой, отправляя в рот. — Я не хочу напоминать тебе о прошлом, но Ибо не абьюзер, он знает о твоих прошлых отношениях, и если ты скажешь, что тебе нужен психолог, он отвезет тебя на прием, — его щеки надуты, как у хомяка, но даже это не мешает ему говорить в целом достаточно разумные вещи. Сяо Чжань знает. Честное слово, он знает, что Ибо отвезёт его к психологу и даже ничего не скажет. Возможно, спросит, может ли он сам что-то сделать, но он и без этого уже сделал даже больше, чем мог бы среднестатистический человек. Заставлять его переживать из-за глупых мыслей кажется жестоко и нечестно. — Я знаю, знаю, — он проговаривает это, откладывая ложку и выдыхая. Ладони накрывают лицо, потирая глаза. Кажется, будто он не выспался. — Но я не хочу, чтобы он беспокоился больше, чем уже есть. — Он беспокоится? У вас проблемы? — вот теперь Цзаньцзынь кажется серьезным. Он запивает тарт чаем и переключает все внимание на друга. — Да… Я думаю, что да. Мне кажется, у нас проблемы с сексом, — Сяо Чжань не уверен, точно ли это можно назвать проблемой. Он думает о том, может ли так быть у всех, но ни один его старый друг не упоминал о таком поведении альф. Он хотел бы спросить об этом папу, они часто говорили про секс раньше, но раньше это была только теория, не подкреплённая практикой. Стоило ему лишиться девственности, говорить с папой про секс стало невозможно стыдно, и последний не настаивал. Сейчас он знал, что не найдет в себе смелости спросить, да и что спрашивать? «Пап, помнишь Ибо? Тот самый альфа, у которого я живу; знаешь, он трахает меня по два раза в день, это нормально?» Да, это, определенно, ненормально. — Вы не занимаетесь сексом? — вопрос дурацкий, они оба это знают. Не прошло и недели, как Цзаньцзынь считал их разы в соседнем номере отеля. Но вдруг это была одноразовая акция, а теперь будут месяцы штиля? Такое ведь бывает. — Занимаемся, мне кажется, даже слишком много, — Сяо Чжань развеивает чужие мысли, все же Цзаньцзынь был прав в своих догадках. — Ибо любит секс, и он хочет секса буквально каждый день. — Вау! А по нему и не скажешь, — по нему и правда не скажешь. Ибо не выглядит как страстный человек, скорее, даже наоборот. Он не помнит, чтобы Ибо вел себя несдержанно или ввязывался в сомнительные связи. Хайкуань, конечно, говорил, что раньше Ибо не отказывался от интрижек на одну ночь, но со временем эта тяга пропала. Видимо, она ждала определенного человека. — И тебя это волнует? — Мне тридцать, но это не значит, что у меня глубокие познания или типа того, я… До него у меня был только один альфа… — он не уверен, что Цзаньцзынь должен был это знать, но это тоже одна из причин, что волнует омегу. У него почти нет опыта, и он крайне далёк от всего «необычного». До недавнего времени самым необычным в его жизни был минет, но Ибо успешно сделал из этого рутину, в каждый удобный момент опускаясь перед ним на колени или, как сегодня, забираясь под одеяло. Сяо Чжань тоже старается, ему нравится делать это, но этого ведь недостаточно. Он уверен, что этого слишком мало. Не пройдет и месяца, как Ибо захочет чего-то нового. — Ты волнуешься, что можешь не удовлетворять Ибо в постели? Боишься быть скучным? — то, с какой лёгкостью Цзаньцзынь озвучивает его наибольшие страхи, навевает мысль, что эти страхи глупы, но нет. — «Он» говорил, что я скучный. Когда мы расстались, «он» сказал, что я недостаточно старался, что со мной скучно и я должен был… Не знаю. Измениться, стать лучше, — он все ещё не поднимает лицо, отнимает ладонь, будто отмахиваясь. «Тот мужчина» в самом деле сказал, что он плох в постели, и сейчас его волнует, что это может быть правдой. Если он плох, как скоро он наскучит Ибо? — Я понимаю, о чем ты, но послушай меня: я не обсуждаю с Ибо вашу интимную жизнь, но кое-что об альфах я знаю — он не хочет секса каждый день, он хочет тебя каждый день. Понимаешь? — Сяо Чжань не понимает. Он поднимает лицо, глядя на друга с сомнением. Ибо хочет его? — Возможно, я буду неправ, но как часто у тебя был секс с бывшим? — Сяо Чжань неловко моргает. У них был секс, как ему тогда казалось, достаточно часто, может, пару раз в неделю или чуть реже и в течку, тогда ему хватало этого, но Ибо… — Можешь не отвечать, я вижу, что Ибо за неделю превысил ваш годовой лимит. Ему было скучно, и он избегал секса с тобой. Что делает Ибо? — Очередной вопрос — как выстрел в висок, от которого краснеют скулы. Что делает Ибо? Ибо, кажется, пытается вытрахать из него душу. — Тоже не отвечай, по лицу вижу, что он пытается сожрать тебя, как только вы остаетесь наедине. Это ответ. Ибо без ума от тебя, твоего тела и секса с тобой. Сяо Чжань стонет, снова пряча лицо в ладонях. Хотите сказать, что это нормально? Что вот так и должны выглядеть отношения, где ты желанен? Ему нравится, честно. Ещё никогда ему не нравился секс так сильно, как с Ибо. И, получается, Ибо тоже все нравится? Нравится потому, что нравится сам Сяо Чжань. Это почти логично. Если так подумать, ему тоже начал нравиться минет, скорее всего потому, что ему нравится Ибо: нравится его запах и вкус, нравится, как он рычаще стонет, кончая. — Я так понимаю, номер психолога уже не нужен? — Цзаньцзынь, довольный собой, снова откусывает кусок тарта, продолжая с набитым ртом: — Мой тебе совет, как от человека, который знаком с Ибо уже много лет: если бы его не устраивало что-то в тебе, он не стал бы встречаться с тобой. Он не из тех, кто будет прогибать тебя или заставлять меняться, он любит тебя такого, какой ты есть, и если бы его не устраивал ваш секс, он бы сделал все, чтобы исправить это, не травмируя тебя, потому что он тебя любит. Спроси его сам, прямо, лицом к лицу, и он ответит тебе честно. Сяо Чжань мычит неразборчиво в собственные ладони, в целом соглашаясь. Он должен спросить Ибо, потому что оба они — взрослые люди, которые пытаются строить отношения. Спросить и, если его что-то не устраивает, попробовать решить проблему вместе. Это звучит как отличный план вплоть до момента, когда Сяо Чжань возвращается домой. В квартире пахнет специями, очень похоже на индийскую кухню. Орешек трётся у ног, голодно заглядывая в глаза и мяуча, будто не ела ни разу в жизни. Он знает, что это подлая манипуляция. — Не верь ей, она ела пять минут назад, — Ибо появляется последним, подходит ближе, обнимает за талию, не давая разуться, и мягко целует вместо приветствия. Сяо Чжань замирает, сердце в груди колотится, и все внутри сжимается. Хочется ни о чем не спрашивать, поужинать в гостиной, поглаживая Орешек, принять душ и лечь спать, возможно занявшись сексом, но Ибо уже успел заметить его волнение, чуть хмурясь и любопытно глядя омеге в глаза. — Я… Я хочу кое-что у тебя спросить, — говорить «все нормально» бессмысленно, Ибо уже понял, что все не нормально, и Сяо Чжань идёт ва-банк. — Ты любишь секс? Ибо выгибает бровь ещё чуть сильнее. К такому вопросу он не был готов, но едва ли задумывается над ответом. — Если я слишком напираю, я умерю пыл, — звучит неловко, почти как извинение, хотя извиняться ему точно не за что. Это Сяо Чжаню хочется извиниться за собственные сомнения и страхи. — Нет… Нет, просто… — почему-то о такой реакции он не думал, а теперь кончики пальцев немеют от страха. Что, если Ибо в самом деле решит, что нужно умерить пыл, и их отношения рухнут, потому что тогда Сяо Чжань точно не будет его удовлетворять? О нет, еще один страх он уже не выдержит, хватит того, что уже есть, и он спрашивает в лоб, надеясь, что и того уже не останется: — Тебе нравится секс со мной? — Это лучший секс, который был у меня, — над этим ответом Ибо тоже не думает, выпаливая совершенно искренне. Щеки омеги краснеют от такого откровения. — Хорошо, звучит излишне громко, но суть неизменна: секс с тобой потрясающий. Ты даже не представляешь, как ты выглядишь в эти моменты, как краснеют твои щеки, как ты мило щуришься, когда тебе хорошо, твои тихие стоны и стоны, когда ты теряешь контроль, — ты потрясающе громкий, ты замечал? Когда твой голос срывается, я с трудом сдерживаю себя, чтобы не кончить. То, как твое тело двигается навстречу, раскрывается… ты понятия не имеешь, как умеешь умолять дать тебе кончить и как сладко шепчешь мое имя, я хочу слушать это постоянно. Никогда раньше секс не был таким приятным, как с тобой. Сяо Чжань чувствует, как горит не только его лицо, но и его тело. Он никогда не замечал, как ведёт себя во время секса. Не замечал, чтобы его голос срывался, но, кажется, замечал Ибо. Как можно быть таким внимательным, находясь на грани оргазма? Ибо прижимает смущённого омегу ближе к себе, целует в висок, позволяя спрятать лицо у себя на плече. Орешек разочарованно уходит, понимая, что обман не удался и угощений больше не будет. — Я уже жалею, что спросил, — не без труда выдыхает Сяо Чжань, но стоит признать, идея в самом деле была рабочая: он вряд ли будет переживать о том, что Ибо что-то не устраивает в постели. Цзаньцзынь был прав. — Я тоже, — Ибо согласно кивает, и уголок губ вздергивается в кривой усмешке, стоит омеге поднять удивленный взгляд. — Я заказал ужин в индийском ресторане и купил вино, нашел фильм в духе старой Франции, хотел устроить романтический вечер, но придется начать с секса, — он тихо смеётся, когда Сяо Чжань стонет и снова утыкается в его плечо, но стоит альфе прижаться ближе, ощущает: это вообще не шутка.