tea.

На следующий день Ибо никуда не поехал. Хватило одного звонка Хайкуаню, чтобы организовать себе больничный на несколько дней. Так казалось правильно. Оставлять Сяо Чжаня одного не просто не хотелось — казалось, это было невозможно физически. К нему тянуло несмотря на то, что течка как таковая еще не успела даже начаться. «Первые симптомы», — так назвал это сам омега. Тело казалось ватным и горячим, хотелось спать, что он и делал, пока Ибо просто находился рядом, залипал в очередную игру на телефоне, позволяя обнимать себя. Возбуждение лениво плескалось на фоне, пока запах медленно становился все ярче, а Сяо Чжань дышал все тяжелее. Он впервые наблюдал, как это начинается. Глупо, наверное, но всего дважды он проводил течку с омегой и обычно приходил, когда его звали — в самый горячий период, когда от возбуждения ты не помнишь себя, отдаваясь инстинкту. С Сяо Чжанем все было иначе: он казался сонным и ленивым, обессиленным, и от этого беззащитным; он спал, будто набираясь сил перед началом безумия. Возможно, у разных омег все происходит по-разному, Ибо не знал, а искать ответы в «Гугл» казалось поздно. Сделав заказ в ресторане к обеду, Ибо делает пометку — оставить его у консьержа. Подпускать к двери незнакомого человека не хотелось, особенно не хотелось открывать дверь, позволяя ему услышать запах, затопивший всю квартиру, прилипший к его телу. Наверняка ведь это будет молодой альфа, омеги редко работают в доставке. Он сам себе напоминал параноика этой глупостью, но все происходящее сейчас хотелось оставить только для себя. Только его омега подпустил к себе, только ему позволил быть рядом с собой, заботиться, оберегать и любить. Приложение уведомляет об успешной доставке; Орешек на кухне привычно гремит пустой миской, сообщая, что голодна. Их умная девочка весь день проводит в гордом одиночестве, даже не пытаясь пробраться в спальню, будто понимая все. Ибо ею гордится и обещает сам себе порадовать чем-нибудь особенным, но позже, когда течка пройдет и Сяо Чжань вернется в норму. Последний дышит все тяжелее, заворачивается плотнее в одеяло, но просыпается, стоит альфе выбраться из постели. — Не уходи, — почему-то это первое, что приходит в голову, будто Ибо в самом деле может уйти и оставить его одного в таком состоянии. Такая глупость, они оба это знают, но Сяо Чжань все равно кажется напуганным, порываясь сесть в кровати, но голова кружится, и он только цепляется за руку Ибо. — Я заказал нам поесть, заберу заказ и сразу вернусь, подождешь? — альфа мягко укладывает его в постель, целует горячий лоб, щеки, легко касается родинки под губой. Сяо Чжань все же выглядит недовольным, но отпускает. Ему кажется, что Ибо не вернется. Он слышит, как закрывается входная дверь, кажется, проходит целая вечность, не один час точно, хотя на деле не больше десяти минут, когда дверь хлопает снова. Перед глазами плывет, он почти ничего не понимает, а значит, осталось совсем немного времени, прежде чем он начнет терять контроль над собой. Это никогда не было похоже на безумие, как часто показывали в фильмах или романах, которые он читал. Может быть, так было только с ним, но его никогда не накрывало спонтанным жаром и жаждой секса. Он мог идти к этому состоянию не один час, прежде чем желание прикосновений, потребность в близости накроют его. Это напоминало медленно наполняющуюся чашу. Она все тяжелела и тяжелела, с каждой каплей становилась горячей, пока не наполнится и все скопившееся внутри не перельется через край, снося и его. — Я здесь, я принес тебе суп и чай с барбадосской вишней. Не знаю, что это значит, но в отзывах хвалят, — голос Ибо вырывает слабый стон. Кажется, он сейчас заплачет просто потому, что альфа в самом деле вернулся, но это уже перебор, это гормоны. — Тебе нужно поесть, даже Орешек уже обедает. Вот почему Ибо не было так долго — он кормил их малышку и спускался за заказом для него. Он такой хороший. Заботится о нем, как заботился только папа все эти долгие годы, пока нерадивый сын не встретил альфу, который никогда не делал и половины этого. — Иди ко мне, — Ибо садится в постели, опираясь спиной об изголовье, так будет удобнее. Сяо Чжань тоже пытается: приподнимается, опираясь на альфу, и приваливается к его груди. — Молодец. Очередной поцелуй приходится куда-то в макушку, а в руки ему вкладывают чашу с супом. Он не голоден, но Ибо так сильно старался, что Сяо Чжань отпивает теплый бульон. Тепло разливается в теле, будто его и так было мало, и все же чувствуется приятное удовлетворение. Он, должно быть, в самом деле был голоден, просто не осознавал этого. — Как ты себя чувствуешь? — Ибо помогает ему, придерживая чашу, боясь, что руки могут дрогнуть или ослабнуть. Он хочет чем-то помочь, но кажется абсолютно бесполезным, даже сам себе. Сяо Чжань хочет ответить, что он чувствует себя хорошо только благодаря тому, что Ибо рядом. Обнимает его, гладит, позволяет дышать своим запахом, а теперь еще и кормит, но голос не слушается. Он тихо мычит и пытается прижаться носом к шее альфы. Низ живота сводит первым сильным спазмом, и суп не проливается только благодаря Ибо. Последний отставляет его на тумбочку, его руки чуть дрожат от фонового возбуждения и немного страха, потому что омеге, определенно точно, больно, но что с этим делать он не знает. Но знает Сяо Чжань. Ватное тело уже не кажется таким уж ватным, хотя скорее все дело в желании, что уже перелилось за края его внутренней чаши. Нос плотнее прижимается к шее альфы, он вдыхает глубоко и стонет, уже не от боли. Ноги путаются в одеяле, но даже это не мешает ему податься вперед, перекидывая колено через чужие бедра и всем телом прижимаясь к Ибо. Удовлетворенный вздох вселяет немного уверенности даже чуть растерянному альфе, но Сяо Чжань не дает ему взять все в свои руки. Он хочет сам. Сам тянется к чужим губам, целуя так, как он умеет: этим особенным поцелуем, что свел Ибо с ума, — глубоким, но размеренным. Сам пробирается руками под футболку, сжимает пальцами резинку пижамных штанов, стягивая вместе с бельем, пусть и не дальше середины бедра. Ему будет немного стыдно, когда он вспомнит это завтра, он ведь совсем не такой, но руки тянутся к налитому члену альфы — и стонут уже они оба. Ибо даже не думает вмешиваться, по крайней мере пока он может думать. Сяо Чжань сам выбирает нужный ему сейчас темп происходящего, неловко приподнимается, путается в ногах, стягивая собственное белье, чтобы опуститься на член. Сегодня ему не нужна подготовка, не нужно время, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности. Он опирается о плечи альфы и, чуть запрокинув голову, опускается до конца, довольно мыча. Из всех вариантов того, «как это будет», которые только мог представить Ибо, этот даже не входил в перечень. Он наивно думал, что Сяо Чжань будет волноваться, будет чувствовать себя некомфортно, как в их первый раз, но «тот» Сяо Чжань, кажется, был где-то далеко. Этот же не стеснялся получить удовольствие так, как хотел здесь и сейчас. Притираясь ягодицами к чужим бедрам, он чуть приподнимается, тут же опускаясь с влажным шлепком. Снова и снова, не скрывая довольных стонов. Именно это Ибо хотел бы видеть в их постели каждый раз — отсутствие глупых комплексов и бесконечных тревог, только омега, который не стесняется получать удовольствие так, как он этого хочет. Вот что было в самом деле потрясающе — наблюдать, как Сяо Чжань самозабвенно двигался, прогибался в спине, подбирая самый лучший угол. Ибо не мешал, лишь изредка подмахивая навстречу, выбивая резкими толчками все более сладкие стоны. Он смотрел. Впитывал в себя каждое движение, напряженные бедра, вздымающуюся грудь, шею, покрытую испариной и отметинами его губ. Не отказал себе в удовольствии расстегнуть ночную рубашку омеги, коснуться напряженных сосков, огладить изгиб талии, такой чертовски тонкой, что, кажется, мог бы обхватить ее руками. Плоский живот напрягался от щекотных прикосновений, а кончики пальцев альфы опускались все ниже, пока не коснулись влажной от выступившей смазки головки. Этого было достаточно, чтобы омега кончил, срываясь на рычащий стон, пальцами впиваясь в его плечи. Вот что было в самом деле сексуально. Сяо Чжань дрожал, изливаясь на живот альфы; перед глазами на мгновение потемнело, руки ослабли, позволяя Ибо уложить его на свою грудь, и, толкнувшись еще несколько раз, вопреки сопротивлению мышц кончить глубоко внутрь. Сцепка повлекла за собой очередной сладкий стон, приглушенный плечом альфы, но даже этого было более чем достаточно. В комнате стоял запах крепкого чая с кардамоном и возбуждения. Омега тяжело дышал, прижимаясь к чужой влажной коже; облегчение, которое он испытал, вновь сменилось жаром, затопившим тело, бедра чуть подались вверх. Узел внутри едва ощутимо сдвинулся, и тело свело очередной приятной судорогой. Альфа отозвался тихим стоном и уже сам повел бедрами в сторону — он знал, что Сяо Чжаню нравится это — движение узла внутри, отчего сцепка кажется еще ярче, а оргазмы под конец становятся почти сухими. В этот раз вышло так же. Сяо Чжань дрожал от каждого легкого движения, цеплялся за альфу, кусал плечи в особенно острые моменты. Они медленно двигались навстречу друг другу, узел все сильнее давил на простату, а стоило ему опасть, как омега резче двинулся навстречу. Он хотел еще, вот только сил не хватало. Недовольный жалобный стон раздался над самым ухом — объяснять было не нужно, Ибо понимал его без слов, крепче прижимая бедрами к себе, чтобы не выскользнуть, и перекатываясь на другую половину постели, прижимая омегу к холодному одеялу спиной. Сяо Чжань этого даже не заметил, лишь шире разводя ноги и срываясь на довольный стон, стоило альфе начать двигаться. Смазка, смешанная со спермой, выступала на покрасневших краях входа, пачкая постель, Ибо чуть приподнялся, чтобы увидеть это: открытого и такого прекрасного сейчас Сяо Чжаня, испачканного им, покрытого им, принадлежащего только ему. Сяо Чжаня, который доверял ему целиком и полностью.

***

Открывая глаза, омега, кажется, не помнит ничего. Взгляд упирается в потолок, тело все ещё горячее и тяжёлое, как во время течки, и задница саднит как после долгого секса. Он пытается повернуться, но тело не слушается; между бедер ощущается влага, и щеки обжигает румянец. Точно, течка. — Чжань-гэ, все в порядке? — голос Ибо, чуть хриплый, раздается над ухом, и по коже пробегают мурашки. Он чувствует, как вдоль бедра скользит ладонь альфы, поднимается выше, останавливаясь на ягодице, чуть сжимая. — Бо-ди, — он старается не звучать слишком удивленно, но не получается. Ибо помогает ему повернуться, подтягивает ближе к себе, позволяя спрятать лицо на груди, и прижимается губами к макушке. В комнате стоит густой, пряный запах секса, и кожа альфы отдает слабым эвкалиптовым ароматом, слишком приятным. — Я… — Ты просто уснул, — альфа опережает его вопрос, достаточно очевидный. Он спал меньше часа, но вряд ли можно не заметить его сонливого состояния и легкой дезориентации, особенно сейчас. — Уснул? — Сяо Чжань отстраняется от удивления, глядя в глаза младшего. Уснул. Как он мог уснуть? Он не помнил почти ничего и — что пугало больше всего — не помнил, в какой именно момент он… — Я уснул, когда мы… Спрашивать прямо, не уснул ли он случайно во время секса, было пугающе неловко и стыдно. Такого просто не могло случиться, не с ним. Ему всегда нужно было время отдышаться, успокоиться, в идеале — принять душ, и только потом он мог уснуть, но чтобы вот так… — Ты кончил, кажется, немного отключился и уснул, — улыбка, коснувшаяся губ альфы, не утешает — не утешает даже мягкий поцелуй в лоб и тесные объятия, которыми Сяо Чжань пользуется, чтобы спрятаться на чужой груди от собственного стыда. Уснул почти сразу. А ведь Ибо ни слова не сказал о том, а кончил ли он. Наверное, нет. Ну, конечно, нет — ему ведь нужно чуть больше времени, а Сяо Чжань просто отключился. Ничего ужаснее он не мог представить. — Мне жаль, — он тянет слишком тихо, стыдливо. Эхо голоса тонет в подушке и объятиях, тихим отзвуком доходя до альфы. Последний с трудом понимает, что именно мурчит омега, но стоит расслышать — удивленно выгибает бровь. — Что? — Мне жаль, — Сяо Чжань повторяет чуть громче, но все еще не находит в себе смелость взглянуть на альфу. — Я не хотел, чтобы так получилось, прости. Ибо, должно быть, расстроен. Сяо Чжань и сам бы наверняка расстроился, если бы во время секса с ним его партнер уснул. «Тот мужчина» был бы в ярости. Он бы сошел с ума, это же просто недопустимо. — Ты не хотел долгого, изнуряющего секса или ошеломляющего оргазма? — Ибо едва ли тянет на расстроенного. Он улыбается, пусть омега этого и не видит, и, зарываясь носом в макушку, целует куда придется, опускаясь к виску, в конце и вовсе шумно выдыхая в чужое ухо. Сяо Чжань ежится невольно, пытается спрятаться в объятиях, но Ибо не дает, ловко укладывая омегу на спину и нависая сверху. — Я не привык, что омеги теряют сознание от того, насколько я хорош, но я смог довести тебя до такого состояния ещё и в течку. Согласись: я крут, — от происходящего в голове омеги легкий диссонанс, чем Ибо нагло пользуется, целуя приоткрытые в удивлении губы. — Давай я наберу нам ванную. Сяо Чжань кивает чуть потеряно, с легким смущением наблюдая, как Ибо встает с постели совершенно обнаженный, чуть испачканный — он даже в мыслях стесняется сказать, чем именно. Собственная нагота его не смущает, и Сяо Чжань старается не смущаться тоже, не без любопытства рассматривая чужое тело. Ибо слишком красив. Очередной порочный круг самоуничижения почти смыкается: омега ведь в самом деле не так хорош и далеко не так красив, и его тело… Ибо прерывает мысли своим возвращением. Садится на край постели, глядя на омегу, кажется, с не меньшим восхищением, хотя, казалось бы, чем там восхищаться. Сяо Чжань такое вряд ли спросит. Прикрывает глаза на секунду и замирает, чувствуя прикосновение ладони к волосам, как альфа убирает одну из прядок со лба, следом целуя открытую кожу. — Там же течет вода, — Сяо Чжань слышит смущение в собственном голосе, чувствует, как горят щеки, и уперто отказывается открывать глаза. Ибо тихо смеется, оглаживает чуть покрасневшую кожу щеки напоследок и проверяет ванную, приходя к выводу, что им достаточно. Сяо Чжань даже успевает собраться с силами, чтобы попробовать сесть. Его ноги все еще слабые, и он уверен, что, когда встанет, они будут дрожать, но встать нужно, пока его снова не накрыло возбуждением. Он поворачивается набок и теряет ориентацию в пространстве — Ибо подхватывает его на руки, будто он и не весит ничего, чтобы через пару секунд опустить в прохладную воду. Все еще горячее тело сводит от удовольствия. Ибо почти что ловко протискивается за его спиной, вытягивает ноги вдоль тела старшего и, обхватив за талию, прижимает к себе. Он укладывает омегу на свою грудь, опускаясь чуть больше в воду, и Сяо Чжань поддается, удобнее устраиваясь сверху, прижимаясь щекой к груди. Приятный контраст температуры расслабляет напряженные мышцы, и уже через минуту он снова ощущает себя обессиленным, готовым снова уснуть. — Как ты себя чувствуешь? — Ибо придерживает его за талию, страхуя, опускает свободную руку в воду и проводит по волосам омеги, помогая остыть. В постели его тело казалось ужасно горячим, обжигающим, даже когда температура после второй сцепки спала и Сяо Чжань уснул, он все еще казался горячим. Хотелось остудить его, хоть Ибо и понимал, что это не поможет и как только его снова накроет возбуждением — тело станет горячим, температура поднимется. — Лучше, — омега отзывается почти что шепотом, но что он может сделать. Прохладная вода, близость альфы, то, как ласково он массирует кожу головы… Такого для него не делал даже папа. — Обычно это занимает сутки, иногда чуть больше. Он надеется, что в этот раз все закончится раньше: все же Ибо и правда заметно вымотал его, так сильно, что Сяо Чжань даже уснул. Легкое чувство стыда все еще плескалось внутри, но уже не с такой силой. Он снова забыл, что Ибо вовсе не «тот мужчина». Ибо другой. Низ живота сводит спазмом опять, и тихий стон вырывается из легких. Надежда на скорый конец тает на глазах, а ведь врач предупреждал, что эта течка может пройти тяжелее. Он не испытывает ничего нового для себя, возможно, потому, что Ибо рядом с ним, и все же мысленно готовится к чему угодно. — Повернись ко мне спиной, — Ибо выдыхает почти в самое ухо, от этого горячо и жарко, даже несмотря на прохладную воду. Жар снова затапливает тело, а перед глазами плывет. Сяо Чжань послушно поворачивается, опираясь о руки альфы, и приподнимается, понимая, к чему все это было. Вода — не лучшая среда для секса, обычно она смывает смазку, усложняя проникновение, но во время течки ее значительно больше — достаточно, чтобы не испытывать дискомфорт. Омега медленно опускается на его бедра, впуская в себя до основания, дышит тяжело, не зная, за что схватиться, но Ибо чуть приподнимает его за талию, заставляет лечь сверху, спиной прижимаясь к своей груди. Он двигается сам, медленно, почти лениво, стараясь не расплескать воду по всей ванной, но та все равно заметно колышется, накатывает волнами на грудь омеги, что, кажется, очень нравится последнему. Он сильнее прижимается спиной к альфе, шире разводит ноги, чтобы ему было удобнее, и полностью отпускает ситуацию, потому что Ибо все прекрасно контролирует. Движения кажутся медленными и ленивыми, совсем не похожими на безумие течки, с которым сталкивался Ибо. Сяо Чжань тоже кажется разнеженным, бессильным, он едва заметно подается бедрами навстречу, закрыв глаза и полностью сосредоточившись на ощущениях. Такой доверчивый. Вода все же переливается за край на последних, особенно сильных, толчках. Омега тихо скулит, его скручивает сухим, почти болезненным оргазмом, но все равно он плотно насаживается на узел, даже не думая, что можно было избежать сцепки. Поворачивает голову чуть в бок, утыкаясь носом в щеку альфы и довольно мычит, когда его просьбу понимают, прихватывая губы поцелуем. Вода успела окончательно остыть, но оба они этого даже не замечают.