tea.

Ибо послушно сидит на диванчике, пока омега заполняет свою новую медицинскую карту. Частная клиника, которую посоветовал им Цзаньцзынь, находилась едва ли не в другой части города, но здесь, если верить заверениям последнего, работал лучший из возможных врач, говорящий на китайском. Сяо Чжань опускает ручку на стойку и, забирая свою карточку, проходит по коридору к нужному кабинету. Ибо тенью следует за ним. Он, если честно, хотел бы пойти вместе с омегой, чтобы знать наверняка, все ли в порядке и чем он может помочь, но это уже слишком, поэтому пригвождает задницу к дивану напротив двери и нервно вздыхает, когда омега, слабо улыбнувшись ему, скрывается в кабинете. Внутри кажется слишком светло после приглушенного освещения в коридоре. Стены персикового цвета, из мебели только пара стульев для пациентов, письменный стол и ширма, скрывающая зону для осмотра, но взгляд притягивала стена над письменным столом. Там не висели дипломы или грамоты, как это часто бывает, только несколько десятков открыток, судя по всему, с благодарностями пациентов, и от этого становилось спокойнее. — Господин Сяо? — врач — омега, чуть старше него, — мягко улыбается, указывая на стул для пациентов, и Сяо Чжань неловко присаживается, опуская ещё чистую карточку на стол. — Меня зовут Лу Хань, расскажите мне, что привело вас ко мне. Мысли в голове в одно мгновение затихают, оставляя полностью чистый лист. Он не в первый раз на осмотре врача, но сейчас волнуется особенно сильно, больше всего боясь услышать что-нибудь пугающее, но отмахивается от этих мыслей, неловко прочищая горло. — У меня проблемы с циклом, — он с трудом вспоминает заготовленную заранее фразу. Сяо Чжань думал об этом перед сном, формулировал реплики, вспоминал все, что было с ним за прошедшие годы, что говорили врачи, было ли что-то, что беспокоило его раньше и в последнее время. Он хотел быть готовым ко всему. — На прошлой неделе должна была быть течка, но ее не было, и я немного переживаю. — Хорошо. Ваша половая жизнь сейчас стабильна? — Не совсем. Нет, — он готовился к этому вопросу, но все равно чувствует стеснение, говоря об этом с кем-то посторонним. Перед ним врач, ему нужно знать, и он не станет осуждать его, разумеется, но щек все равно касается румянец. — Последние три года у меня был постоянный партнёр, но месяц назад мы расстались. Он был моим первым альфой. Я о том, что до него у меня никого не было и сейчас тоже нет. Взгляд опускается в идеально белую столешницу и поднять его почему-то было неловко. Он не говорил об этом ни с кем, даже с друзьями, предпочитая оставлять свою личную жизнь только для себя. Ему было двадцать пять, когда он познакомился с «тем мужчиной», и быть девственником в таком возрасте казалось стыдным, но Сяо Чжань никогда не испытывал потребности в этом, за исключением течек, но даже в такие моменты мог контролировать свои желания. Папа — единственный, кто знал, говорил, что это нормально, так бывает и нужно просто подождать. Рано или поздно в его жизни появится альфа, который это изменит, близость с которым будет ему нужна, и Сяо Чжань считал, что уже нашел его, но, кажется, ошибся. — Вы тяжело справляетесь с расставанием? — Лу Хань возвращает его в реальность. Он кажется обеспокоенным, словно омега молчал слишком долго, и от этого слегка неловко. — Лучше, чем мог бы, — он улыбается натянуто, поднимая виноватый взгляд, но улыбка становится чуть искреннее, стоит ему продолжить: — Мне помогает очень хороший человек, именно благодаря ему я справляюсь очень неплохо. Сяо Чжань в самом деле неплохо справляется: он почти не вспоминает о прошлом; он хорошо ест, хорошо спит — лучше, чем первую неделю, — возможно, потому, что запах Ибо, пропитавший квартиру, успокаивает его; а ещё он снова рисует. — У вас есть проблемы со сном или питанием? — Сяо Чжань вздрагивает, снова погрузившись в свои мысли. Извиняется шепотом, но Лу Хань только отмахивается — это нормально. — Первую неделю мне было тяжело уснуть, но сейчас я очень хорошо сплю. Аппетита тоже не было, но Ибо следил, чтобы я ел не меньше трёх раз в день, — в памяти всплывают все дни, когда он приезжал на обед среди рабочего дня, все до единой конфеты, которые альфа подсовывал ему, когда они гуляли. — Это очень хорошо, — Лу Хань тоже улыбается, отчасти перенимая настроение своего пациента. Его проблема кажется очевидной, но говорить что-то, основываясь только на анамнезе, нельзя. — Сейчас нам нужно осмотреть вас, после приема я хочу, чтобы вы сдали несколько анализов в соседнем кабинете, выпили чашечку кофе и вернулись ко мне через час, когда результаты будут готовы; а сейчас проходите за ширму и раздевайтесь, когда будете готовы — я зайду. Сяо Чжань кивает послушно и скрывается в зоне для осмотра. Короткий разговор помог немного расслабиться, и сейчас, раздеваясь, он почти не испытывал смущения, как минимум не чувствовал дискомфорта от того, что его будет осматривать незнакомый человек. Цзаньцзынь говорил, что этот врач очень приятный: деликатный в разговоре и бережный во время осмотра. Сяо Чжань убедился в этом сам. Свободный час они проводят в кафе за углом. Ибо выбирает чай с лимоном и лимонный тарт, себе заказывая американо к десерту. Он не задаёт вопросов о том, что сказал врач, смущаясь или понимая, что окончательный диагноз, как и лечение, услышит только после результатов анализов. Сяо Чжань глубоко в душе надеется, что даже потом он не будет ничего спрашивать. Это кажется стыдным, даже то, что Ибо приехал сегодня с ним в клинику для омег. Возможно, это было бы нормально, если бы они были парой и Сяо Чжань ждал малыша. Альфы часто сопровождают беременных к врачу, но они… друзья? «Тот человек» редко интересовался его здоровьем, зачастую даже не зная о посещениях врача, считал это не своим делом, и Сяо Чжань привык решать проблемы, касающиеся здоровья, самостоятельно. Ибо вел себя совершенно иначе, и это смущало. Он, казалось, был готов пойти в кабинет вместе с омегой, чтобы быть в курсе, опустив ладонь на ручку двери, но вовремя остановил себя. Улыбнулся неловко, пропустил Сяо Чжаня вперёд и закрыл за ним дверь. Снаружи. Но от этого все равно было неловко. Во второй раз Лу Хань встречает его приветливой улыбкой, будто давно знакомого постоянного пациента, и Сяо Чжань не отказался бы от такой перспективы, слишком вдохновленный чужим хорошим отношением. — Хочу вас успокоить: с вами все в порядке, — звучит слишком искренне, отчего Сяо Чжань невольно выдыхает, улыбаясь в ответ, и только после этого присаживается на стул. — Есть небольшое нарушение гормонального фона, но это, вероятно, связано со стрессом в связи с расставанием. Сейчас я пропишу вам только здоровый сон, питание и отдых. Избегайте дополнительного стресса; будет хорошо, если вместо этого вы будете чаще испытывать положительные эмоции. Его собственные подозрения подтвердились. Это просто стресс. Все же многие сталкиваются с подобным после расставаний, и у многих, должно быть, случаются проблемы с циклом. — И это все? — но такое назначение, состоящее просто из адекватного режима сна, питания и отсутствия стресса, кажется странным. Не то чтобы он хотел, чтобы его тут же брались пичкать лекарствами, но… — Сейчас — да, — врач кажется уверенным в собственных словах, и это подкупает. — Нарушения совсем небольшие, мы дадим вашему организму шанс справиться со всем самостоятельно, но через месяц я хочу снова увидеть вас. Течка должна пройти по своему привычному графику, и это будет хороший знак, но если этого не случится — нам придется вмешаться, чтобы сохранить ваше здоровье и поддерживать его уже медикаментозно. Лу Хань даёт время на размышления, и Сяо Чжань вынужден согласиться с чужими словами. Это звучит логично: убрать стресс, создать хорошие условия — и организм должен вернуться в норму. Он ведь хорошо спит, хорошо питается, и причин для беспокойства у него нет, Ибо сделал всё для этого, а значит, нужно немного времени. — Человек, который присматривает за вами, это альфа? — последнее, что Лу Хань считает необходимым спросить. В своей голове он уже прикинул несколько вариантов развития событий, и на каждый из них — план их лечения. Вернётся ли течка сама, придется ли им подбирать гормональное лечение, или в жизни его пациента появится партнёр — мысленно он готов к каждому из них, желая добавить себе немного конкретики. — Да, но между нами ничего нет, — Сяо Чжань понимает чужой вопрос именно так, и щек касается румянец. Только мысль о том, что между ним и Ибо может что-то быть, заставляет смущаться и краснеть. Это было бы очень неуместно. — Вашему организму пойдет на пользу нахождение рядом альфы: зачастую проблемы гормонального фона лучше всего поддаются лечению, когда рядом с пациентом находится альфа, чьи феромоны будут стимулировать организм омеги. «Все условия лечения соблюдены» — хочется сказать, но на деле это больше пугает. Если его организм отреагирует на Ибо, на его феромоны — не закончится ли это плохо? Если его течка вернётся без медикаментозного лечения, сможет ли он держать себя в руках, чувствуя Ибо? — Если течка придет, я могу принимать подавители? — После гормонального сбоя течку лучше не блокировать; максимум, что я могу, — прописать вам блокаторы запаха, чтобы вы не переживали… — он в самом деле тянется к бланку назначений, вписывая данные самого Сяо Чжаня и следом — перечень из нескольких лекарств, совершенно не знакомых ему. — А это… — Лу Хань отчерчивает линию на листе, дописывая ещё два названия, — может приобрести альфа. Ничего серьезного, но так вы не будете друг друга провоцировать, чувствовать чужие феромоны. Лу Хань хотел бы добавить слова о том, что этого все же лучше избежать. В идеале было бы хорошо найти партнёра, чтобы провести эту течку вместе с ним, но оставляет это неозвученным. В контексте истории Сяо Чжаня такой комментарий может быть лишним, и, прежде чем омега решит сблизиться с кем-то, пройдет достаточно много времени. — Спасибо, — сжимая между пальцев тонкий листок с перечнем названий, Сяо Чжань чувствует себя чуть спокойнее. Он обязательно купит все это и попросит Ибо подготовиться, потому что это важно. Его тело дало ему достаточно времени, чтобы привыкнуть к нахождению рядом другого альфы, познакомиться с ним ближе, научиться делить одно пространство на двоих. У них впереди ещё три недели — достаточно, чтобы подготовиться и пережить первую течку спокойно. — До встречи через месяц, надеюсь, с хорошими новостями. Сяо Чжань и сам надеется на это, даже если эти новости будут отличаться от тех, которые ждёт врач. Ибо дожидается его все на том же диване, подскакивая, когда дверь открывается. Он кажется встревоженным, но стоит омеге улыбнуться — тревога отпускает. — Все в порядке? — он подходит ближе, протягивая полюбившийся старшему кардиган. — Ты был так долго, я волновался. — Все хорошо, это просто стресс, через месяц все должно наладиться, — он в самом деле чувствует облегчение, и это невольно передается Ибо; правда, смущение быстро сменяет собой все остальное, потому что: — Врач выписал это на то время, когда… ну… Для тебя тоже. Омега протягивает лист с назначением, и Ибо охотно его забирает, давая время накинуть верхнюю одежду. Из перечня он узнает только два последних препарата — для него, как несложно понять. Остальные, совершенно не знакомые, — для омеги, и эти названия он старается запомнить, отчего-то уверенный, что сами лекарства омега оставит при себе и лист с назначением тоже заберёт, как только оденется. Так и происходит. — А что делать сейчас? Тебе нужны лекарства? — он совершенно не отдает себе отчёт, когда поправляет ворот кардигана омеги, и последний едва ли замечает это, складывая лист в несколько раз и заталкивая в поясную сумку, накинутую сейчас на плечо. — Нет, только еда, сон, отдых и больше положительных эмоций. — Это мы можем. Этой ночью Ибо не спится. Из головы все не выходит прошедший день, а на телефоне открыты вкладки с инструкциями к таблеткам омеги. Он не должен был читать их, это не его ответственность, и тем не менее, запомнив каждое из названий, он перечитывал все от начала до конца. Ему было важно убедиться, что это безопасно, что таблетки в самом деле необходимы, потому что иначе… Он думал о том, чтобы это время провести в отеле, а свой ключ оставить Цзаньцзыню, чтобы тот присмотрел за Сяо Чжанем. Так ему не придется пить блокаторы — об этом пишут в интернете: что омеги после стресса не должны блокировать течку и что сама она может пройти тяжелее, чем обычно, и хоть в назначениях врача не было ничего серьезнее безобидных блокаторов запаха, Ибо переживал. За эту ночь он прочитал не одну статью, и пусть медицинского в них было как кот наплакал, многое из написанного он находил разумным. Как и то, что омеге лучше проводить такие течки вместе с кем-то, но не может же он предложить Сяо Чжаню найти альфу. Сейчас он в целом не уверен, что смог бы подпустить к нему кого-либо, боясь, что омеге вновь причинят боль. Когда время пересекло три ночи, последняя надежда на сон умерла. Он откинул телефон на соседнюю подушку экраном вниз, закрывая уставшие глаза. Очередная статья была открыта на середине, и в этом были определенные плюсы. За эту ночь он узнал о физиологии омег больше, чем за все двадцать три года жизни. Разобрался в том, что происходит с телом во время течки, как на нее влияет стресс, как омеги чувствуют альфу и как их тело меняется под действием феромонов. Если в будущем у него будет сын-альфа, он куда больше времени уделит его половому воспитанию, потому что собственное оставляло желать лучшего. Вставая с постели, он неуклюже натягивает домашние штаны. Избавиться от привычки спать обнаженным казалось невозможным, даже зная, что в квартире он не один. Впрочем, возможно, у Сяо Чжаня тоже была такая привычка, он не знал, а личное пространство друг друга никто из них нарушать не стремился. Он тихо открывает дверь спальни, завязывая узел на поясе штанов, решая, что за стаканом воды футболку можно и не надевать, это ведь всего одна минута — одна нога там, вторая здесь, но ночь вносила в его расчет свои коррективы. У столешницы стоял Сяо Чжань с полупустым стаканом воды в руках; в тусклом лунном свете он казался сонным и чуть взъерошенным. Тело скрывала атласная рубашка цвета бордо. Ибо помнил ее, точнее — помнил весь спальный комплект: рубашка и брюки. Они купили его в одну из прогулок. Сяо Чжань остановился у витрины магазина с одеждой для дома, а Ибо показалось, что этот комплект идеально подойдёт к цвету его нового постельного белья черного цвета. Сейчас из всего комплекта на омеге была только рубашка, и это странным образом волновало. Она была достаточно длинной, прикрывала бедра почти до середины, но этого казалось чертовски мало. Длинные худые ноги ничего не скрывало, и Ибо не мог заставить себя отвести взгляд. Он знал, как выглядит чужая фигура, даже несмотря на любовь омеги к оверсайзу, он знал, что под рубашкой скрыты округлые бедра и слишком тонкая талия, узкие плечи и острые, выразительные ключицы. Это нельзя было не заметить, как и нельзя было отрицать, что он красив. Сейчас — чертовски красив в темноте комнаты, видимый в слабом свете городских огней, скользнувших в окно. Он обнимает руками плечи, ежится неприятно, чуть подгибая одну ногу: замёрз — так кажется Ибо, но Сяо Чжань оборачивается на дверь, словно почувствовал чужое присутствие, взгляд, скользящий вдоль тела. — Прости, не хотел напугать, — Ибо отзывается шепотом, прежде чем ему зададут вопрос. Говорить в полный голос кажется неуместным, будто это разрушит магию, созданную ночью и темнотой. Укромную тишину. — Все в порядке, — омега поддерживает его мысль, по крайней мере отвечает также шепотом. Опускает стакан на столешницу, сомневается секунду, чуть заводя ногу за ногу. Ему неловко. «Минута времени», — так подумал Сяо Чжань, выходя из комнаты в одной рубашке. Они никогда не сталкивались ночью, и все чаще Сяо Чжань позволял себе ходить только в рубашке, зная, что альфа спит. Впрочем, сам альфа недалеко ушел от него. — Я не буду смотреть, — он говорит совсем тихо, и от его слов хочется смеяться. Им будто по тринадцать лет. — Ничего, — омега улыбается, чуть щурится в темноте, пытаясь без очков понять реакцию альфы, но тот в самом деле отвел взгляд в сторону. Надо же. — Мне говорили, у меня красивые ноги. — Ты весь красивый, — Ибо говорит не думая, в собственном понимании даже не пытается льстить, констатирует факт. Сяо Чжань красивый. Сам же омега чуть тушуется. Он думал перевести все в шутку, ляпнуть какую-нибудь глупость, но то, как искреннее прозвучали чужие слова, смущает. Ибо все так же смотрит чуть в сторону. Хочется податься ещё немного вперёд и впечататься лбом в дверной косяк. Кто его просил открывать рот? — Я пойду, — щеки горят, и, Сяо Чжань уверен, шея покрывалась пятнами от смущения. Ему так давно не говорили, что он красивый. Так искренне и откровенно, без подтекста и какой-либо выгоды. — Спокойной ночи. Он пользуется тем, что Ибо не смотрит, торопливо проходит мимо него, выскальзывая в темноту гостиной, и растворяется, будто его не было, но шлейф сладкого запаха напоминает — был. Точно был, испытывал смущение и… волнение, отчего привычный мягкий запах обрёл терпкие чайные ноты, тяжёлые и манящие. Ибо вдыхает полной грудью, испытывая глупую радость от того, что не только его взволновала эта ситуация. Это не было возбуждением или желанием, но Сяо Чжань реагировал на него. Так же, как Ибо реагировал на Сяо Чжаня.

***

Сегодня Сяо Чжань очень старается, несколько часов кряду выбирая наиболее подходящую одежду. — Может, нужно было купить что-то новое? — он говорит сам с собой, придирчиво рассматривая собственное отражение в зеркале, которое ему совершенно не нравится. Ибо сказал, что сегодня они должны посетить важное мероприятие, обязательно вдвоем. Пойти один альфа никак не может, поэтому Сяо Чжань должен надеть что-нибудь красивое, что нравится ему самому, и к семи вечера Ибо заедет за ним домой. Что это — «красивое» — омега представлял с натяжкой, но если это было в самом деле важное мероприятие, значит, нужно было одеться официально, и он перебирал все возможные комбинации, которые только можно было собрать в его шкафу. Таковых было немного. Вещей, привезенных из Китая, было совсем мало, а среди них только две рубашки и одни брюки, более-менее подходящие под определение «красивое» и даже немного «официально». Здесь он докупил еще одну рубашку и брюки, на деле оказавшиеся чертовски похожими на предыдущие. Выбор был так себе. Отсутствие понимания, чего именно ждал Ибо, только усугубляло ситуацию. Не мог бы он, что ли, референсы скинуть, ну в конце концов. «Я буду через десять минут». Телефон радостно мигает пришедшим сообщением, что нагоняет еще больше паники. Почти семь, а он определился только с носками. В легкой панике он натягивает первые попавшиеся брюки, — какая разница, если они почти одинаковые? — верх дополняя черной рубашкой. Черный — это универсальный вариант, черным нельзя ничего испортить. Застегиваясь едва ли не на ходу, он накидывает на шею цепочку, соединенную двумя кольцами под ключицами. Просто, но добавляет хоть какой-то контраст. Еще большего контраста добавляет пальто — уже вечер, для кардигана слишком холодно, а вот кофейное пальто подойдет как нельзя кстати, разбавляя его «универсальный» образ красками. К моменту, когда омега спускается вниз, Ибо уже ждет его недалеко от входа. Сегодня он на такси, что было немного непривычно, но уместно. Едва ли им было бы удобно на мотоцикле. Сам альфа, кажется, заморачивался внешним видом еще меньше, и все же их сегодняшний лук кажется едва ли не парным. Впрочем, Ибо редко носил что-то, кроме черного, придерживаясь приблизительно той же стратегии, что и омега ранее — черный не может ничего испортить. С одной только разницей, что вместо брюк на альфе черные джинсы, а рубашку заменил лонгслив. Кажется, утром он выходил из дома в другой одежде, но едва ли это важно, наверняка на работе он держит комплект одежды для таких незапланированных мероприятий. — Чжань-гэ, — приподнимая уголки губ в улыбке, Ибо открывает для него дверь такси. Это почему-то смущает, хотя, казалось бы, уже давно стоило привыкнуть. Сам он садится рядом, прося водителя следовать к нужному адресу. Какому именно — никто не проговаривает, впрочем, едва ли это чем-то могло помочь: Сяо Чжань едва ли запомнил их собственный адрес. — Так что за мероприятие? Ты ничего толком не объяснил, — он старается говорить как можно тише, чтобы не привлекать внимание водителя, совершенно забывая, что найти здесь человека, говорящего на китайском, — тот еще квест. — Там ничего грандиозного на самом деле. Я узнал о нем в последний момент: человек, ставший причиной мероприятия, совсем не подумал предупредить меня, — Ибо, кажется, слегка недоволен таким раскладом, но его голос кажется мягким, а губы все еще приподняты в улыбке. Сяо Чжань только и может что понятливо кивнуть, предполагая, что человек, о котором идет речь, — хороший знакомый альфы или даже близкий друг, раз такая неорганизованность его совсем не злит. Ибо очень пунктуальный и любит знать о собственных планах заранее, а тут его предупредили в последний момент, из-за чего наверняка пришлось менять планы на вечер, зачем-то дергать Сяо Чжаня и ехать… Ехать в чертовски дорогой ресторан. Не то чтобы он разбирался, но помнит рассказ Цзаньцзыня об их с Хайкуанем годовщине, кажется, именно здесь. Ибо выходит из такси первым, пока омега слегка залипает на фасад здания. Небоскреб, в котором, кажется, есть абсолютно все, остается единственным и неповторимым именно благодаря ресторану, находящемуся на последнем этаже. «Мне кажется, они даже вид из окон включают в стоимость блюд, другого объяснения тому, почему это так дорого, я не вижу», — говорил тогда Цзаньцзынь, и теперь Сяо Чжань понимает, о чем он — оттуда наверняка открывается вид на весь Нью-Йорк. — Идем? — альфа приводит его в чувства, открывая дверцу и подавая руку. Очень галантно, но здесь, наверное, иначе даже не принято. Подъем на лифте занимает куда меньше ожидаемого времени, а омега чувствует себя будто на экскурсии. Мельком касается взглядом собственного отражения в зеркале, с куда большей силой переживая, точно ли он одет подходяще для такого заведения, но Ибо, стоящий рядом в джинсах, его успокаивает. Он наверняка чаще бывает в таких местах и должен знать лучше. Их встречает приятный юноша; пара мужчин помогают снять верхнюю одежду, унося с глаз долой, а юноша провожает их к уединённому столику у окна. Город и в самом деле как на ладони — бескрайнее черное полотно, усыпанное звездной крошкой: вывесками и фонарями, движущимися машинами с включенными фарами… Дух захватывает от мысли, насколько они высоко. — А никого больше не будет? — только когда Ибо придвигает ему стул, предлагая сесть, омега понимает, что столик слишком маленький, сервированный только на двоих, и стульев всего лишь два. — Нет, все гости уже здесь, — мягко улыбнувшись, альфа занимает свое место аккурат напротив, глядя будто с каким-то предвкушением, от которого становилось слегка неловко. — А как же человек, ради которого это?.. — взгляд невольно скользит к окну, от этого вида в самом деле тяжело оторваться, и в то же время холодок касается кончиков пальцев. Наверное, днем здесь безумно страшно. — Ты в самом деле не понял? Чжань-гэ, это ты, — это заставляет забыть про вид из окна, переводя удивленный взгляд на альфу. Он в самом деле не понимает, боясь даже представить, что он должен был сделать, чтобы оказаться здесь. — С днем рождения. Родиться. Он должен был всего лишь родиться. — О… как ты узнал? — становится совсем неловко, отчего даже щеки краснеют. Ибо в самом деле думал, что он давно догадался, сопоставив внезапные планы на вечер со своим днем рождения, вот только Сяо Чжань не говорил о нем. — Я все еще огорчен, что не от тебя, — в голосе Ибо звучит упрек, отчего старшему слегка стыдно, но не настолько, чтобы в самом деле просить прощения. — Сегодня утром Хайкуань спросил меня, как мы планируем отмечать, а я даже не знал. — Не думал, что он запомнит, — неловкая улыбка касается губ. Хайкуань ведь подготавливал его документы для переезда, видел дату его рождения. Неужели в самом деле запомнил? И ведь не только запомнил, но и рассказал Ибо. Альфа еще более любопытно выгибает бровь, глядя пристально и даже немного тревожно. Мысль о том, что Сяо Чжань не говорил ему про свой день рождения потому, что с ним связаны плохие воспоминания, буквально написана на его встревоженном лице. — Ничего такого, просто в последние годы я не уделял этому особого внимания. Тебе не нужно было так заморачиваться, — Сяо Чжань улыбается, надеясь, что это утешит альфу. У него в самом деле нет никаких грустных историй про день рождения, просто он редко уделял этому внимание. Ему уже не восемнадцать, чтобы радоваться каждому новому году. Они уже не приносят ему ничего нового и неожиданного. Ты становишься грустным взрослым, и каждый твой год похож на предыдущий все больше. Что отмечать? — Тебе не нравится? — альфу ничто не утешает. Кажется, становится только хуже. — Я не очень хорош в таких вещах, если честно. Он, кажется, переходит в режим защиты. Как-то так вышло, что до сих пор он ни разу не устраивал для других праздник. Тем более для омег. Опыт, основанный на просмотре дорам и чтении манхвы, говорил, что омеги любят внимание и в такие дни принято делать подарки, устраивать неожиданности и сюрпризы. Цветы, украшения, исполнение давних желаний, ужин в шикарном ресторане… Он мыслит стереотипами и понимает это, но как мыслить по-другому он не знает, особенно когда нужно придумать что-то буквально за несколько часов. — Нет, здесь очень красиво, — впрочем, улыбка, с которой Сяо Чжань смотрит на него, немного успокаивает. Да, может быть, он облажался и нужно было постараться больше, но не все безнадежно. Есть над чем работать. — И ты сегодня тоже очень красивый. — Мне не сравниться красотой с Чжань-гэ, — звучит глупо и немного стыдно, но Ибо всеми силами старается не краснеть. Чжань-гэ правда очень красивый, только дурак этого не заметит. Дурак и сам Сяо Чжань. — И я приготовил кое-что. Мне сказали, что о таком мечтает каждый художник, надеюсь, мне не соврали. Он вспоминает про подарок, который не достал бы без Хайкуаня. Без него он и этот столик бы не достал — тот просто сотворил чудо: сначала здесь, а после — найдя магазин для художников. Если верить ценнику, это был очень хороший магазин, и Ибо искренне верит, что ему продали вещь, которая в самом деле будет полезна омеге, а не просто всучили что-то самое дорогое, чтобы сделать на нем кассу. Подарочный пакет стоит у его стула с самого начала. Его сюда привез Хайкуань, опять же проверив столик и заказав для них ужин, чтобы блюда были готовы ко времени и им не пришлось ничего ждать. К тому же Сяо Чжаню будет только на пользу не видеть цен. — Ибо! — стоит только заглянуть в пакет, Сяо Чжань пораженно восклицает, тут же оглядывая зал и понижая голос, чтобы никому не мешать. — Они стоят целое состояние, это же ручная работа! Набор кистей и масляные краски, которые ему предложили в магазине, в самом деле были изготовлены вручную именитым мастером из Франции. Ибо знает это только потому, что ему все это рассказывал консультант в магазине, пытаясь убедить, что это — лучшее, о чем только можно мечтать. Судя по блеску в глазах омеги, ему все же не соврали. — Тебе нравится? — это все, что волнует Ибо этим вечером, и если с рестораном у него были сомнения, как и в целом с праздником, которого омега не ожидал, здесь он, кажется, попал. — Да, но… к ним даже прикасаться страшно, — он в самом деле не прикасается, так и не достав наборы из пакета, только заглядывая внутрь, будто не веря и пораженно выдыхая. Он читал о них. Никогда даже не думал хотеть себе, зная, что никогда не сможет купить их, и не потому, что никогда не сможет заработать таких денег, нет. Скорее просто не мог представить себе, что достаточно хорош, чтобы рисовать подобными материалами. Этим создают искусство, что-то прекрасное и вечное. Он же создает пейзажи, коих и без него сотни тысяч в мире. — Если ты не будешь к ним прикасаться, я расстроюсь. Я рассчитываю, что ты нарисуешь ими что-нибудь особенное, что мы повесим дома, — подпирая щеку ладонью, Ибо не может оторвать взгляд от омеги, пытаясь запомнить его счастливую улыбку, чуть смущенную, и сияющий взгляд. Такой, каким он не был еще ни разу за время их знакомства. Хочется видеть его таким чаще.