Изменившая судьбу

— То есть твоя мать пришла к тебе и сказала, чтобы ты прибыла сюда? — у который раз спросил Хирон. — Все верно. — И это было вчера? — вновь спросил учитель. — Да. — А до этого ты жила со своим отцом и не знала о существовании богов? Я кивнула. Этот допрос длится уже полчаса. Хирон словно видел меня насквозь и понимал, что я вру. — Ну тогда ладно. Я попрошу Нико, чтобы он тебе показал Лагерь. Заодно и познакомитесь. Фух, наконец этот допрос зак… Нико?! Видимо, весь ужас от одного имени изобразился у меня на лице, потому Хирон нахмурился и спросил: — Кэтрин, с тобой все в порядке? Я сначала не поняла, кому он это сказал, но потом мысленно хлопнула себя ладонью по лбу. Это ведь я! Мое имя, с которым меня будут теперь все знать — Кэтрин Джонсон. — Да, все отлично. Просто показалось. Кентавр прищурился, и видимо очень хотел что-то сказать, как вдруг дверь в Большой дом распахнулась и на пороге появился очень худой бледный мальчишка лет 14 с копной черных волос и такими же черными глазами, под которыми залегли мешки. Нико Ди Анджело. Он стал выглядеть ещё хуже, чем раньше. И я уже не говорю про то, что его возраст за семь лет не изменился. Раньше за ним присматривали Хейзел, Талия, я, Джейсон и временами Фрэнк, но видимо сейчас этого не делал никто. — Нико, покажи пожалуйста Кэтрин лагерь и ее домик. — Хорошо, — тихо прохрипел мальчик, глядя в пол. Мы вместе вышли и направились к домикам. Я не могла не отметить, насколько сильно изменился лагерь. Домиков стало значительно больше, арена расширилась и появились отдельные сооружения для того, чтобы тренировать магию или другие божественные силы. Но сейчас все они пустовали, так как был уже вечер. Кларисса, тоже на удивление не изменившаяся в возрасте, тренировала детей помладше, а ее парень, Крис, ждал ее, прислонившись к одному из столбов. Дети лет 13 играли в волейбол, но очень тихо. Раньше отсюда раздавались радостные крики, возгласы, а теперь был слышен звук столкновения мяча о запястья рук, его падения на песок и соприкосновения с сеткой. — Не думай, что здесь жизнь — как сахар. Тихий хрип заставил меня обернуться на мальчика, который, скрестив руки на груди, смотрел на меня исподлобья. — Что прости? — Глухомань, — прошептал он, но я все равно услышала, — говорю, что жить здесь не сладко и лучше всего не высовываться и сидеть смирно в тени, — повторил он уже на пару тонов погромче. — Почему? — Да что ж ты такая-то в самом деле! — он резко схватил меня за воротник футболки, потянув на себя, и смотря своими бездонными глазами в мои голубые сказал, — здесь никто никому не нужен, — и отпустил меня повернувшись боком. — Но ведь так было не всегда, верно? — я пыталась быть с ним осторожной, ведь его состояние меня очень волновало. Он был каким-то… Диким? Нико весь напрягся и на миг на его лице мелькнула растерянность, но затем она бесследно исчезла за маской безразличия. Подросток долго смотрел на меня, словно пытаясь решить что-то очень важное, но потом потряс головой, и сказал: — Да. Но сейчас не об этом. Нико быстро мне показал всю территорию и убежал по «очень важным делам», а я пошла в домик Эриды, чтобы познакомиться со старостой и другими ребятами. Главной в домике оказалась миленькая девушка, на вид ей было 16, с темно-шоколадными волосами и голубыми глазами. Звали ее Эльза. Мы с ней немного поговорили, я ей рассказала свою «историю жизни», а она мне некоторые правила, которые необходимо было соблюдать. К концу нашего разговора уже подошло время спать, и весь домик за несколько минут обуяла тишина, а я, достав свой уже немного потрёпанный дневник в сине-зеленой бархатной обложке с чистыми белыми листиками, достала свой карандаш и начала делать небольшие зарисовки сегодняшнего дня. Вот Хирон записывает меня к себе в журнал, напряжённо разглядывая свои записи, вот Нико, схватив меня за воротник, произносит те самые слова, вот Эльза, заплетая себе косу, знакомит меня с соседями. Всегда, когда я рисовала, то все мои проблемы и мысли уходили на бумагу и после завершения работы я укладывалась и спокойно сопела, но сейчас было такое ощущение, будто это занятие наоборот разожгло вр мне интерес и беспокойство, поэтому я, тихонечко выйдя и закрыв за собой дверь, пошла в сторону леса, напряжённо размышляя. Когда жизнь в Лагере так пошла под откос? Когда я ушла? Вряд-ли. Не на мне же все же здесь держалось. Когда шестерка стала богами? Тоже маловероятно. Полукровки — сильные духом люди. Неужели из-за других новых богов они бы стали такими тихими, забитыми и злыми на весь мир? Хотя… могли стать… Я ведь такой была. Когда я только прибыла в замок и стала наследницей Тартара, я была так зла на полукровок, богов, весь этот мир, что хотела его разнести к чёрту, и пусть лучше были бы развалины, чем… Чем все бы были счастливы, кроме меня. Помню, когда это отступило, то пришло равнодушие. Абсолютно ко всему. Я просто сидела на полу около кровати, ломала ногти чуть-ли не до крови, и просто смотрела в стену, не откликаясь ни на своё имя и ни на что. Теперь с жителями было похожее. Нужно лишь узнать, что произошло и поддержать всех, а потом… Стоп, я же новичок. Вот чёрт! Они меня не послушают, так как я ещё не завоевала из доверие! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я со злости пнула камешек, который отлетел от меня на добрых 6 метров, отстукиваясь от земли, и замерла. Я слышала чей-то голос среди ночи в лесу, где вообще не понимала, куда мне теперь идти. Я присела, и начала аккуратно двигаться на звук. — … Она так похожа на тебя, — услышала я знакомый хрип, характерный только для одного полукровки. Сына Аида. — Нико? — тихо позвала я, выходя из-за кустика, за которым пряталась. — А, это ты. — Да, я. Ты чего тут делаешь? — я решила вид, что ничего не слышала. — Сижу, — буркнул мальчик и отвернулся. Только сейчас я увидела, что он сидел у подножия статуи. Это была… я? Да, это была я! Девушка с Анаклузмосом в руках, хитрой улыбкой, в джинсах и лагерной футболке, а на шее висит ожерелье с четырьмя бусинами. — Кто это? — мне нужно было делать вид, что я понятия не имею о том, что сейчас происходит и где я нахожусь. — Пандора Джексон. — И кем она была? — Тебе какая разница? — Ну знаешь ли, большая. Я нахожу тебя здесь среди ночи около нее. — И что? Пройди мимо, сделав вид, словно у тебя много дел. Так многие сейчас делают. — Почему? — Всем друг на друга наплевать. — Но ведь так было не всегда, верно? — Повторяешься, — усмехнулся Нико. — Ты так и не ответил нормально на тот вопрос. — А ты любопытная, не так ли? — Нико улыбнулся мне, впервые за мое пребывание здесь. — Ну садись, разведчица. Буду тебе сказочку на ночь рассказывать, — он похлопал по земле рядом с собой, и я плюхнулась рядом. — Перестань говорить, будто бы я тебя младше. Мне уже семнадцать, а тебе-то отсилы четырнадцать, — я решила смухлевать, чтобы узнать информацию не задавая вопрос на прямую, а словно я обиделась на него. — Если что, то мне уже уже 21, — он поиграл бровями, когда как я пыталась сделать очень удивлённое лицо. — Ты гонишь. — Неправда. Просто боги мне и другим полукровкам дали такую способность: всю жизнь быть молодыми. — То есть и в 83 будешь на 14 выглядеть? — Да хоть в 167. — Круто, — протянула я, завороженно разглядывая его, — только не доживешь ты до 167. — С чего такое заявление? — Ты себя в зеркало-то видел? Смерть ходячая. — Ну я же сын Аида. — И что? Поэтому тебе надо помереть по дороге? — Нико хохотнул в ответ. — И все же… Кто это? — мне почему-то очень хотелось услышали, как именно он расскажет обо мне новичку из Лагеря. — Моя… сестра, — он неловко потёр шею рукой. — Сестра? — я неподдельно удивилась. — Ну, не родная… двоюродная… Но я ее люблю как родную, — от его слов внутри меня разливалось какое-то тепло и даже на душе стало легче. Словно я этого ждала восемь лет. А может так и было. — Она была очень доброй, — Нико не смотрел на меня, — смелой и всегда весёлой. Они на пару с Вальдесом могли шутить даже в самые ужасные моменты. — Вальдесом? — А, точно. Ты же не знаешь. И он рассказал мне всю историю великой семёрки. Порой он парадировал чьи-то голоса, вызывая во мне приступ смеха, порой рассказывал какие-то грустные моменты, и у него самого чуть ли не слёзы выступали на глазах, а порой просто пропускал некоторые моменты, ведь он сам их не знал. И поведал мне о разговоре с Пандорой, ну то есть со мной, перед путешествием со статуей Афины. Сказал, что ему стыдно, что тогда он вообще не хотел общаться с ней, ну то есть со мной, и ответил грубее, чем сам того хотел. А потом ещё и в любви признался. Сам Нико также уточнил, что на тот момент ещё сам не разобрался в своих чувствах, и любил ее, то есть меня, не как девушку, а как сестру, просто его любовь к Бьянке и ко мне была… различной. — А потом случился вот что. Меня отец вызвал к себе в царство, — уже во всю говорил он, лёжа на спине, положив руку под голову, и внимательно рассматривая звёздное небо, — срочные дела были. Ну, я и ушел. А вечерком вернулся. Там ещё смешной случай произошёл, ну, в Подземном царстве, думал, приду, расскажу друзьям, пусть посмеются. Прихожу, а в столовой чуть ли не бунт поднялся. Там даже весь олимпийский совет стоял. Я, ничего не понимая, пошел к Хейзел, чтобы выяснить, что блин происходит, как она говорит: «Посейдон Пандору в Тартар отправил». А на глазах у нее слёзы стоят, плечи дрожат, что не поверить в эти слова просто невозможно. Бунт, как оказалось, был против Посейдона. Но вот что странно, — он приподнялся и снова опёрся спиной о статую, — она была с отцом в хороших отношениях. Что же произошло? Может, они поругались? «Или один чёрт, под именем Тартар, решил убрать меня из игры» — мысленно прорычала я, но вслух произнесла: — Честно говоря, я не знаю. А что стало с оставшимися из семёрки? — Оу, тебе теперь их стоит обходить за три километра. — Это ещё почему? — Они теперь богами стали. И власть их изменила. Высокомерные, жестокие, заносчивые глупцы, считающие себя центром вселенной. — И… Хейзел тоже? — у меня в голове не укладывалось, как ОНА может стать такой. — Хейзел… Такой не стала. Но и защищать полукровок она не спешит. Нейтралитет, так сказать. — А кто ещё сохраняет нейтралитет? — Только она и Фрэнк. Ну, и Вальдес с Калипсо, они просто уже давно здесь не появлялись. В кругосветку полетели. — И… Как это? — Что «это»? — Нико недоумевающе посмотрел на меня. — Осознавать, что уже ничего не будет прежним. — Я столкнулся с этим гораздо раньше. А если про этот случай, то я тебе так скажу: " На ней все держалось», — он махнул в сторону медной девушки, — кстати, она ещё и с парнем рассталась. Эдриан… Даже спустя столько времени одно только его имя заставляет мое сердце скулить от боли. — Я ему тогда нос разбил, когда узнал. Зараза такая. Я улыбнулась, но заметила грусть в глазах Нико. Он смотрел на статую и в его глазах стали скапливаться слёзы. — Нико, — я положила его голову себе на плечо, поглаживая по волосам. Он не сопротивлялся, — какой ты ее запомнил? — Улыбка такая… счастливая и немного стеснительная, когда она смотрела на меня, и глаза такие… яркие и… — он промычал что-то нечленораздельное и замолк. Я подумала, что он просто задумался, но вглядевшись в его лицо, поняла, что он просто заснул, удобно устроившись на моем плече. Одинокий брат, готовый слепо довериться незнакомке из-за того, что уже не может все это держать в себе. Ещё одна монетка в мою копилку проблем. Я нежно поцеловала сына Аида в лоб, и на его лице расцвела блаженная улыбка. Но я справлюсь. Хотя бы ради Нико Ди Анджело. Хотя бы ради младшего брата.