***
Я, буквально, выпытываю у Гарри, как зовут этого юношу. Отчего-то он совершенно не хотел называть его имени. Дориан Грей. Моя прошлая любовь. По словам Генри, моё прошлое воплощение было безмерно в него влюблено. И я понимаю почему. В такую красоту сложно не влюбиться. Говорю самому себе, что стоит быть осторожнее с ним, из-за неясной тревоги, но он не желает уходить из моих мыслей, то и дело всплывая в голове и реализуясь на листах моего альбома. Спустя время, я сдаюсь и сам ищу встречи с Греем. Иду к нему в дом, прихватив с собой корзинку для пикника и фотоаппарат. Спустя недолгие уговоры парень все же соглашается выйти со мной на свежий воздух. Это будет ему полезно! Дождь и правда начинается, как Дориан и предрекал, поэтому мы спешно прячемся в беседке, где я все же расстилаю плед и достаю еду. Атмосфера слегка мрачноватая, но, на удивление, я совершенно не ощущаю ничего зловещего. Наоборот, моё сердце поет от накатившей радости. Я достаю фотоаппарат, направляя на Дориана, и щелкаю пару раз, под недовольные причитания парня. Речь заходит о подарке Генри, и я выпаливаю о том, что поддерживаю движение в защиту прав женщин. Впрочем причину своего вступления в это движение я называть не собираюсь и не скажу даже под дулом пистолета. Эта тайна останется только между мной и Гарри, что успокаивал меня в ту злополучную ночь и помогал восстанавливаться после. — Я думаю им нужно давать только то, что они могут надеть вечером. – вальяжно отвечает Грей, заставляя меня усмехнуться, пока он затягивается дымом. — Хах, какая потеря для армии… – деланно раздосадовано говорю я, а после отвечаю колкостью на колкость. – Сколько германцев вы могли бы заколоть своими остротами? — Прошу прощения, я вас обидел. – в прочем, в голосе не слышно и грамма сожаления. Я поднимаюсь и отхожу в сторону, вставая на другую позицию, чтобы запечатлеть красавца с разных сторон. Его хочется фотографировать, и мне немного страшно, что, в последствии, это станет зависимостью. И так уже весь альбом в набросках. — Нет-нет, чтобы меня обидеть нужно очень постараться. – смех чуть прорываются наружу и я вижу улыбку на лице Грея. Она невероятно ему идет. — Тогда обещаю быть особо старательным. – я усмехаюсь, прикусывая губу. Этот обмен колкостями невероятно веселит меня. Даже не вериться, что я абсолютно привык к подобному. Я обхожу его по правой стороне, намереваясь сфотографировать в профиль. — Любопытно, правда ли то, что про вас говорят… – это даже не вопрос, просто мысли вслух. – Говорят, что внешне вы очаровательны, а в душе бессердечны. — Я считаюсь очаровательным? – стараться перевести тему Грей, что я моментально замечаю. — А ещё говорят, что ваша жизнь посвящена удовольствиям. – в принципе, я это и так знаю, сам застал его падение, пусть и помню это уже очень смутно, только через мимолетные ощущения. – Чтож, если это так, то это полезно. Выгляди я так спустя 25 лет, я была бы очень счастлива. — Удовольствие и счастье совсем не одно и то же. – выдыхает Дориан и я ловлю в его голосе нотки тоски. Смотрю внимательно, пытаясь понять, о чем он думает. – На самом деле особую ценность имеет только то, что не вечно. Меня словно молнией прошибает. Эти слова… эти слова были сказаны мною, когда-то очень давно, ещё в прошлой жизни, милому и чистому мальчику, ещё не опьяненному, не отравленному, сладкими речами моего нынешнего отца. Я сглатываю резко загустевшую слюну и говорю. Почему-то это воспоминание так ярко вспыхивает в мозгу. — Мистер Грей, я думаю, что я знаю ваш секрет. – чуть улыбаюсь, окрыленный мягкой надеждой. Беру сигарету из его пальцев. – У вас все-таки есть сердце. – и затягиваюсь. Дым обжигает легкие, но я не свожу с парня внимательного, даже пристального взгляда. — Пытаться проникнуть в мое сердце совсем не безопасно. – предостережение. Очень очевидное, вызывающее во мне неожиданный ужас, что я пихаю в глубины сознания. Ну что он может мне сделать, право слово? — Надо же, как страшно. – чуть насмешливо отвечаю я, выдыхая дым, с ласковой улыбкой. Он пытается скрыть свою, но я все же ловлю её взглядом, стараясь запомнить. Когда дождь заканчивается, Дориан отвозит меня домой и, кажется, это первый раз, когда Гарри застал нас вместе.***
В следующий раз мы с Дорианом пересеклись на благотворительном вечере. Как я узнал от Агаты, на подобном мероприятии я познакомился с Греем в прошлой жизни. Сам же я этого совершенно не помню. Перед выступлением мы перекинулись с Дорианом парой слов, а затем я сел на своё место. Он играл на пианино, но все явно пошло не по плану, когда тот мужчина вывел свою дочь с криками. Мне показалось, что это несколько подкосило концентрацию и спокойствие Грея, что лишь подтвердилось, что когда он начал сбиваться. Юноша оглядел зал и задержал на мне слегка шокированный взгляд. Я оглянулся, словно хотел понять причину замешательства друга, но никого не увидел. В сомнениях повернулся снова на Дориана, но он лишь поднялся, извинившись и быстро ушел. «Что-то не так… почему он посмотрел на меня так, словно призрака увидел?» - в замешательстве и даже немного оскорблённо подумал я. Чуть позже он вернулся и продолжил играть. Я был в легком замешательстве от такого поведения моего друга. Позже, уже вечером я решил пойти за ним и проводить до дома. Не знаю, что на меня нашло, раньше я бы ни за что не стал навязываться человеку. Наверное, так на меня действует тлетворное влияние Гарри. Хотя я даже благодарен, ведь он научил меня наконец-то стоять на своем, а не отступать. — Теперь все будут думать, что вам стыдно со мной показываться! – возмущенно выдаю я, быстро шагая за Дорианом. Он словно пытается сбежать от меня. – Что же произошло? — Не знаю о чем вы. – сухо, в прочем нервно, отрезает Дориан. Я хмурюсь, пытаясь поспеть за ним. — Вы что-то увидели! – надавливаю я, преграждая ему дорогу. Мне надоело бежать за ним, пусть постоит немного, хоть дух переведу. — Вам показалось. – с предостережением и неявной угрозой выдает Дориан, но я успешно игнорирую это. На мгновение он отводит от меня взгляд и я вижу неясный испуг, отразившийся в его глазах. Затем он снова смотрит на меня, потом опять в сторону. — Мистер Грей! – выдыхаю я, выдергивая его назад в реальность. Он мягко толкает меня в спину и мы снова начинаем идти. — Было бы лучше, если бы вас не видели со мной. – не громко говорит парень. — Лучше для кого? – не понимаю, к чему это все. Откуда столько волнения. — Могут пойти всякие разговоры. — Да я внимания не обращаю. – хмыкаю, со снисходительной улыбкой. Это все больше похоже на какую-то дрянную шутку. Он цепляет меня за локоть и тянет в сторону арки, где останавливаемся, чтобы не мешать идущему потоку людей. — А стоит. Знайте, я творил жуткие вещи. Вся моя жизнь это сплошное падение в пучину разврата. – этот шепот пробирает до костей и на мгновение мне становится не по себе. Сглотнув, я придвигаюсь чуть ближе к нему. – Мне придется платить. — Я не позволю, никому, вас обидеть. – неожиданно уверенно говорю я, смотря прямо в карие глаза Грея. Мягко цепляюсь пальцами за лацкан его пальто и тянусь к нему, желая поцеловать, в подтверждение своих слов, но Грей отталкивает, уперевшись рукой мне в грудную клетку и отступая в сторону. — Мы больше не увидимся. – жестко одергивает Дориан и быстрым шагом уходит, оставляя меня в одиночестве. Я чувствую разочарование и тоску, слишком похожие на те, что испытывал в прошлой своей жизни. «Ну нет, второй раз я тебя не упущу!» - уверенно говорю я себе и, разворачиваясь, направляюсь домой. Там меня уже ждет Гарри. Он кажется напряженным, сидит перед камином и курит, а в другой руке держит стакан с коньяком. Мужчина медленно встает, поворачивается ко мне и улыбается, как-то натянуто. Появилось чувство дежавю. Так же Гарри улыбался в прошлой жизни, но не в этой. Улыбка, обращенная Эмили, всегда была искренней. На секунду я испугался, что Генри понял, что я – Бэзил, хотя я и не особо пытался это скрыть, то тут, то там прокалываясь, оставляя зацепки, которые если сложить вырисовывается весьма четкая картина, ставящая знак равенства между обоими моими воплощениями. — Где ты была? – в голосе сквозит беспокойство и меня сразу отпускает, это просто беспричинное волнение. — Провожала мистера Грея. Он показался мне подавленным, после представления. – поясняю я, подходя к отцу-другу. Я так и не понял до конца, как мне стоит его воспринимать. Гарри моментально меняется в лице, мрачнея, и от этого мне становится не по себе. Нужно менять тему и как можно быстрее. Я присаживаюсь на диван и пару раз хлопаю ладонью на место рядом. Генри садится рядом, туша сигарету в пепельнице. — Будешь? – протягивает мне стакан с алкоголем. Я отрицательно качаю головой, на что он только пожимает плечами, откидываясь на спинку дивана. Кладу голову ему на плечо, чувствуя, как Уоттон приобнимает меня одной рукой, чуть поглаживая по плечу. Это дарит приятное спокойствие, как жаль, что я не видел эту его сторону в своей прошлой жизни. — Папа, – зову так специально, зная, что это сразу размягчит мужчину. Так и происходит. Недовольство сходит на «нет» и во взгляде читается неприкрытая ласка. Нечестный прием, с моей стороны, но это лучше чем ничего. – А как вы с Дорианом познакомились? — Нас познакомил Бэзил. Я тебе о нем уже рассказывал. – качает головой Уоттон. Я вижу, как темнеет его взгляд, затягиваясь тоской. В такие моменты мне очень хочется рассказать, что я все ещё здесь, но каждый раз сдерживаю этот порыв. Со смертью Бэзила он уже смирился, а вот потерять дочь не сможет. – Так вот, тогда у него в саду цвела прекрасная сирень…***
Дориан прекрасный человек, пусть и перенял циничность Гарри во многих аспектах. Однако я понял одну очень важную вещь, которую, к огромному сожалению, не осознал в своей прошлой жизни. Дориан Грей – это зеркало. Раньше я думал, что он как чистый холст, на котором если нарисуешь что-то, то это не стереть более. Я ошибался. Он отражает поведение и мысли человека, с которым преимущественно находится рядом. Как досадно, что тогда я этого не понимал. — Мистер Грей, вы говорили, что искусство это болезнь. Но разве все что находится вокруг нас нельзя в той или иной мере назвать искусством? Любое доступное человеку ремесло это уже само по себе искусство, разве нет? – мягко интересуюсь я, опираясь на парапет. — Можно. Но это отнюдь не опровергает моего утверждения. – качает головой Дориан, хватаясь за мой локоть, словно боясь, что я упаду. Я негромко смеюсь, поворачиваясь к нему лицом. Дориан улыбается мне в ответ. — Любая увлеченность, сродни болезни. Она поражает наш мозг, желая получить больше и больше. Это как когда вы читаете книгу, но когда приходит время спать, вместо того чтобы отложить её, говорите себе «Ну прочитаю ещё главу и спать». – рассуждает Дориан. – Тоже самое и с ремеслом. Увлеченный чем-то человек, конечно, создаст нечто прекрасное! Однако он не остановится, пока не доведет дело до конца. Порой даже через горячечный бред. Чем же это отличается тогда от вируса, что пытается нас убить и распространиться далее? Я задумываюсь над его словами. Зерно истины в этом и правда есть. Вспоминая даже самого себя, я иногда просто не в состоянии оторваться от того же рисования, совершенно забывая о сне или еде, пока под воздействием вдохновения. — Возможно, в этом есть доля правды. – качаю я головой. Пусть я и слышу в словах Дориана отголоски Гарри. – Однако вам ведь нравятся произведения искусства. Не все, но многие. Та же музыка! Вы ведь замечательно играете на пианино! — Мне нравится все, что стремится убить нас. – хмыкает Грей и я смеюсь. – А музыка… Она способна затронуть самые сокровенные уголки нашей души, даже если она нам больше не принадлежит. — Звучит очень романтично! – смеюсь я и закусывая губу, хватаясь за руку Дориана. Тяну его за собой вглубь парка. – Если вы сейчас скажете что-то наподобие «Романтика это чувство, что быстро улетучивается», я вас ударю. Это слишком в духе моего отца! А я хочу поговорить с вами Дориан, а не с ним! Грей громко смеётся, следуя за мной быстрым шагом. Это заставляет и меня улыбаться. В груди приятно греет, а внутри все взбудоражено клокочет. Я веду его в одно уединенное место, что нашел в детстве. Гарри же о нем и словом не обмолвился. Это что-то вроде моей личной зоны, куда можно прийти, чтобы никто не беспокоил. Однако едва мы выходим на полянку, Грей сначала мрачнеет, затем сереет и бледнеет. Я обеспокоенно зову его, не понимая, в чем дело. Юноша медленно оседает на землю, присаживаясь на мокрую траву, и я приседаю рядом. — Что-то не так, мистер Грей? Вы так побледнели. — Скажите, откуда вы знаете об этой поляне? – спрашивает вместо ответа Дориан. — Нашла, когда была ребенком… – в замешательстве отвечаю я. – А что? Это место что-то для вас значит? По его лицу пробегает тень печали и сожаления. Первый раз вижу подобное выражение лица у этого юноши. Даже в печали он невероятно прекрасен. Жаль не взял с собой фотоаппарат. — Мы с Бэзилом часто приходили сюда, когда гуляли вместе. Ещё до знакомства с Гарри. – глухо отвечает Дориан и я вздрагиваю. От воспоминаний из прошлой жизни уже не осталось почти ничего, кроме чувств. Самые стойкие связаны, только с моей прошлой семьей. – Это было наше тайное место. После смерти Бэзила, я больше сюда не приходил… — Тогда пускай это теперь будет нашим тайным местом. Я часто сбегаю сюда, когда отец меня достает. – пытаюсь посмеяться я, хотя мне откровенно неловко. Грей еле заметно кивает и слабо улыбается.***
Когда Дориан приходит к нам домой весь мокрый и перепуганный, я толком его и не слушаю. Он весь дрожит, когда я касаюсь его. Все мои мысли, в тот момент, сводятся к «успокоить» и «защитить». Кажется, Грей почти плачет, засыпая у меня на руках. А я только и шепчу, что все будет хорошо и целую во влажный лоб. Юноша засыпает, но все ещё подрагивает. Я тянусь к дивану и укрываю нас пледом. Перебираю его мокрые волосы, едва касаясь пальцами висков. Кажется, это помогает ему успокоиться и вскоре дыхание выравнивается, а сон становится крепче. Я не хочу оставлять Дориана сейчас одного, Гарри уже спит, а сам перенести я его не смогу, вот и лежу рядом, какое-то время наблюдая за его сном. Что же такого мне хотел рассказать Грей? Этот вопрос не давал мне уснуть где-то до 3 ночи, но я все же проваливаюсь в приятное, пусть и неудобное забвение. Утром нас находит Генри. Я приподнимаюсь, провожая его взглядом. Он явно недоволен. Встаю первым, попутно потягиваясь и хрустя затекшими суставами. Здороваться с Уоттоном иду вперед, пока Дориан пытается хоть немного оклематься. — Доброе утро. – здороваюсь я, подсознательно надеясь, что буря минует. — Хорошо спалось? – в голосе слишком явно проступает обида. Неловко, конечно все вышло. — Мистеру Грею нужен был друг. – слова слетают с языка раньше, чем я успеваю понять, как именно это звучит. Это бы имело смысл, будь я сейчас Бэзилом Холлуордом, но я Эмили Уоттон. Я девушка, которая явно симпатична Дориану, а он явно симпатичен мне. Другом тут может быть разве что Гарри. — М-м. Попроси миссис Уильямс приготовить мне завтрак. – слишком много говорит это просьба. — Хорошо. – намеренно ведусь я, но на самом деле не ухожу далеко, прячусь за стенку, чтобы подслушать о чем они будут говорить. Это заставляет меня переживать. — Она молода. – кажется, спокойно говорит Гарри, но слышу четки нотки обвинения. – У неё впереди жизнь. — Гарри, я… — Как ты смеешь?! – перебивает Уоттон, и я невольно вздрагиваю. Ни разу не слышал, чтобы он так говорил, по крайней мере со мной он так никогда не говорил. – Это моя дочь. — Я изменился. – на выдохе отвечает Дориан, словно пытаясь доказать эту истину. — Хах. Изменился? – усмехается Генри. Неудивительно, он сам взрастил Дориана. – А внешне ты все такой же Дориан… Почему? Меня словно волной накрывает. Я искренне не понимаю, как такой ласковый со мной человек, растивший меня окруженным безмерной заботой и любовью, являясь отцовской фигурой и для Дориана, мог превратить его в то, от чего сейчас пытается оградить меня?! Неужели дело только в родстве? Что сейчас я с Гарри кровь от крови? — Гарри, ты мой самый… — Это противоестественно. – снова перебивает Генри, а потом резко добавляет. – Держись от неё подальше. — Я не хочу чтоб…! — ДЕРЖИСЬ ОТ НЕЁ ПОДАЛЬШЕ! – я сглатываю. Ни разу не слышал, чтобы он кричал с такой яростью в голосе. Я медленно выхожу из своего укрытия, ловя на себе взгляды, и Гарри выглядит почти испуганно. Он явно не хотел, чтобы я это слышал. Дориан облизывает пухлые губы и молча уходит, а я иду следом, оставляя Генри в гордом одиночестве. — Мистер Грей! – окрикиваю я, уже на выходе. – Я хочу извиниться за своего отца… Прошлой ночью, вы хотели мне что-то рассказать. – он пытается уйти, но я останавливаю коротким жестом. – Дориан! — Я начну все сначала. – тихо говорит юноша, смотря мимо меня. – Постараюсь забыть все, что было. — Я понимаю… – в душе как-то неприятно заскребло. – Я не буду. — Все, кроме вас. – почти сразу добавляет Грей, заставив мое сердце петь от счастья. Мы смотрим друг на друга. Я, словно взглядом, пытаюсь передать всю ту бурю из самых позитивных эмоций. Его слова так взволновали порядком исстрадавшееся сердце. Однако Грей обходит меня, и я резко выкрикиваю: — Дориан! – он оборачивается, и я ему широко и счастливо улыбаюсь. Я быстро возвращаюсь в поместье и переодеваюсь, собираясь уехать с Дорианом, пока Гарри что-то усиленно ищет, разрывая шкафы у себя в кабинете. Пока мы едем к Грею, меня охватывает чувство легкого беспокойства и одновременно предвкушения. Я сжимаю в пальцах подол своего платья, смотря в окно. Все ведь идет именно к нашему соитию. Я жажду его. Всегда жаждал, что в прошлой, что, как выяснилось, в этой жизни. Но… мне немного страшно. Это будет мой первый опыт секса с мужчиной в женском теле, не считая «того инцидента». А вдруг будет больно? А вдруг мне не понравится? А вдруг Дориану не понравится? Кажется, примерно то же самое я думал и тогда… забавно. Пока я себя накручиваю, чувствую как теплая рука обхватывает мою собственную ладонь. Поворачиваюсь к Грею, сразу утопая в его глубоких глазах. На секунду, всего на мгновение, мне захотелось рассказать ему о том, что я Бэзил, но что-то встало посреди горла, мешая мне вымолвить хоть слово. Страх, непонятный, но поглощающий страх. Я позволил себе сжать его ладонь сильнее, выдавая своё волнение, но он только улыбнулся и убрал прядь темных волос себе за ухо. Вскоре мы остановились у его дома, быстро вышли, направляясь в знакомые помещения. Я немного помялся на входе, вешая легкое пальто на вешалку, и проследовал за Греем. — Вы уверены, что вам это нужно? – спрашивает юноша, садясь в кресло. Я сажусь ему на колени, сжимая его плечи. Напряжен сильнее, чем стоило. Первый неприятный опыт сказывается. Я так и не смог никого к себе подпустить. Осторожно передвигаю руки ему на щеки, придерживая лицо. — Ты мне нужен. – выдыхаю я и целую. Сразу страстно, он придерживает меня за талию, пока я начинаю расстегивать свою блузку. Затем руки скользят по его груди и цепляется за металл. Кажется это ключ. — Какие секреты он скрывает? – с улыбкой спрашиваю я. Дориан не отвечает. Опрокидывает меня на пол, целуя шею, и я вскрикиваю, от неожиданности. Дальше помню очень смутно. Его руки словно повсюду, ощупывают и ласкают мое тело. Эти ощущения для меня новые и приятные, что сильно контрастирует с воспоминаниями о прошлом разе. Дориан порывист, но нежен. Усаживает меня на кресло и у меня возникает чувство дежавю. Его губы медленно спускаются вниз, по оголенной коже, целуя грудь, живот и спускаясь все ниже. Я почти кричу, когда его язык умело начинает играть с моей промежностью. Перед глазами словно фейерверки вспыхивают. Я цепляюсь за его волосы, надавливая, желая получить больше удовольствия, и парень хмыкает, проникая кончиком языка внутрь. Кажется, именно в этот момент мой мозг окончательно отключился, и я рухнул в пучину удовольствия.***
Поверить не могу, что мы снова вернулись в точку игнорирования. Вот только теперь обоюдного. Я был слишком окрылен своей влюбленностью и часто вечерами оставался у Дориана, где мы вместе читали книги, много разговаривали и занимались крышесносным сексом. Она так застилала мне глаза, что я не замечал очевидных изменений в поведении моего друга. Но рано или поздно мы должны будем об этом поговорить. Дориан хочет уплыть в Америку, начать жизнь с чистого листа, а мне хочется быть с ним рядом в этот момент, чтобы он вновь не ударился во все тяжкие. Спасибо Господу, что дал мне второй шанс, и Гарри, что воспитал меня, теперь я куда настойчивее и не боюсь навязываться человеку со своим вниманием. Сейчас это именно то, что нужно Грею, пристальное внимание. Но нужно обсудить это с Гарри. Пусть я уже и совершеннолетний давно, я все ещё его дочь. Я не могу просто упорхнуть, не предупредив. — Гарри! – окрикиваю я Уоттона, заметив его у кабинета. Тот оборачивается и смотрит даже слегка удивленно. – Мне нужно с тобой поговорить. — Да. Заходи. – мы проходим в его кабинет, и первое, что я замечаю, это ворох писем, коими засыпана тумба. Я подхожу и беру в руку, внимательно рассматривая. Почерк писателя витиеватый, но приятный глазу, очень понятный. Чем-то похож на мой, я тоже пишу с подобными завитками. В смысл не вникаю, не мне же письмо адресовывалось. Бросаю взгляд на подпись, и мои глаза удивленно распахиваются. «- твой Бэзил Холлуорд» Поспешно откладываю его назад, стараясь сдержать румянец смущения. Я уже и забыл, что он хранит все мои письма до сих пор. — Я хотела поговорить о моем отъезде. – начинаю я, подходя к одному из кресел. Гарри уже сидит в противоположном, мрачнее, чем обычно. Когда его мрачность стала обычной? — Отъезде? Куда? – сипло спрашивает Уоттон, закуривая. — Мы с Дорианом хотим вместе уехать в Америку. – поднимаю руку прежде чем Уоттон начинает что-то говорить. – Мне не требуется твое разрешение. Я просто ставлю тебя перед фактом, что скоро мы с Дорианом уедем и все. Гарри поджимает губы, а в его глазах мелькает паника. Я ожидал увидеть злость, но никак не панику. Он так сильно не хочет отпускать меня с Греем?! Почему-то это невероятно вывело меня из себя. Я сжал зубы посильнее, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Не хочу окончательно испортить с Гарри отношения. Он был для меня просто превосходным отцом, которого я безмерно люблю. И я точно знаю, что он любит меня. — В таком случае, я не могу отпустить вас без извинений, верно? – он улыбается, натянуто, поэтому я мягко стучу по его носу пальцем, словно напоминая, что на меня эти маски не действуют. Его черты лица сразу смягчаются, и я вижу, насколько же устало и печально он выглядит. Он берет мою ладонь и целует несколько раз. Мое сердце оттаивает и я тянусь к Гарри, прижимаясь к нему. — Я устрою званый вечер, чтобы мы все могли попрощаться. – тихо, но уже спокойно говорит Генри, обнимая меня одной рукой, а другой все так же сжимая мою ладонь. Я сжимаю её в ответ с улыбкой. — Хорошо. Я люблю тебя, пап. Ты у меня самый лучший. Я доверяю тебе. – шепчу я и целую мужчину в щеку, сразу недовольно цыкая из-за колющейся бороды. Он негромко смеётся и проводит по ней рукой.***
— Он хочет таким образом извиниться. – говорю я, поправляя ворот рубашки Грея. Тот явно на нервах и я понимаю почему. Последняя встреча с Гарри закончилась не очень хорошо. – Нужно дать ему шанс, Дориан. Грей еле заметно кивает, и я улыбаюсь, ободряюще сжимая его ладонь в своей. Если так ему будет спокойнее, то я только рад. Двери открываются, и я почти сразу слышу смешливый голос Генри. Это приятно успокаивает, все будет хорошо. — Вы не можете уплыть на ужасный материк без прощания. – улыбается Уоттон. Впрочем, неловкость между Дорианом и Гарри заметна невооруженным взглядом. – Идем. Мы проходим в зал, ловя на себе заинтересованные взгляды. Подходим к фуршету, где Гарри и Дориан берут по бокалу шампанского. Уоттон отходит к другим гостям, а мы заводим разговор с леди Брэндон. Я крепко держусь за локоть Дориана, счастливо улыбаясь. Когда переедем, мы планируем сыграть свадьбу, что вызывает во мне трепет предвкушения. Я буду с любимым человеком в браке. В прошлой жизни, я и мечтать о подобном не смел. — Так вы отплываете с восходом? Как романтично. Вот бы снова стать молодой… – опечаленно говорит пожилая женщина. — Так в чем дело? – Гарри оказывается рядом с нами так быстро. В его репертуаре. Он отпивает из бокала шампанское и смотрит на леди Брэндон. – Вы помните ошибки своей молодости? — Конечно, и не одну. – кивает та, а потом добавляет, разделяя каждое слово и смотря на Дориана. – И очень отчетливо. — Тогда совершите их снова! Чтобы вернуть юность, нужно лишь повторить эти глупости. – хмыкает Уоттон, заставляя и меня улыбнутся. Такая бессмысленная мысль. Гарри медленно проходит мимо нас. – Или продать свою душу. Дориан резко разворачивается, пока я тянусь к закускам, чтобы взять нам перекусить. Спустя мгновение я слышу звон упавшего бокала. Оборачиваюсь и обеспокоенно смотрю на парня. Он вдруг так сильно побледнел. Беру его за предплечье, чуть потирая. — Что случилось? – взволнованно интересуюсь я. — Выскользнул. – неуверенно отвечает Грей. – Извини, пожалуйста. Дориан быстро уходит, оставляя меня в смятении. С чего вдруг он так побледнел? Однако мои мысли прерывает Гарри, вернувшийся в залу с какими-то коробками. Я подошел ближе, чтобы посмотреть что там. Уоттон мягко поцеловал меня в висок, показывая мне фотографию, где я ещё совсем ребенок. Мне там года 3-4! Господи, он достал фотографии! Я придвигаю стул к столу и сажусь, начиная с интересом изучать их. Вокруг тоже начинают собираться люди. Мой взгляд цепляется за одну фотографию. Я сразу узнаю Гарри, он тут такой молодой, Дориана, что совершенно не изменился, и… себя. Провожу пальцами по фигуре своего прошлого воплощения. Символично, что Гарри в темном, я в светлом, а Дориан в сером. Поднимаю взгляд чуть выше, смотрю на портрет. Да, это определенно лучшая моя работа. — Извини, ты Гарри не видела? – Дориан подходит сзади, чуть приобнимая меня со спины. — Нет… – я ему улыбаюсь и показываю фото. – Посмотри, что он нашел! Ты не говорил мне про этот портрет. Где он? Дориан молчит, а затем с тихим: «Мне нужно отойти» уносится куда-то. Мне неспокойно на душе. Я взволнованно провожаю его взглядом. Как-то это все странно. Оставляю гостей разглядывать фотографии, пытаясь разыскать Гарри в доме. Однако его не видно. Натыкаюсь на Викторию. Мать вежливо и с нежностью интересуется, как я поживаю, на что отвечаю тем же, но внутри бурлит беспокойство. Ни Дориана, ни Гарри нет уже довольно давно. Это не шуточно начинает меня беспокоить, поэтому я решаю съездить домой к Грею. Мало ли они с Гарри решили поговорить наедине друг с другом и задержались. Двери и впрямь открыты, но не увидев никого в столовой и гостиной, волнение накатывает только с новой силой. — Дориан! – выкрикиваю я, быстрее чем понимаю это. – Дориан! Наверху слышен какой-то кипишь. Поднимаю голову и меня словно пригвоздили к полу. Накатил такой дикий ужас. Взгляд падает на балкончик и я словно снова вижу и слышу. Воспоминания блеклые, но живые. Лестница, разочарование, боль, потом по коридору, на чердак. «Чердак…» - сглатываю. Теперь я вспомнил. Мы поднялись на чердак, Дориан показал мне свой портрет, а потом… прикладываю ладонь к шее. Так вот откуда у меня этот шрам. Гарри всегда говорил, что это скорее всего осталось, потому что пуповина чуть не сломала мне шею, перекрутившись вокруг нее, но нет. Дориан ударил меня осколком, или ножом или чем-то другим острым, именно в это место. Сбрасываю с себя наваждение. Нет! Дориан теперь другой! Быстро, перепрыгивая через ступеньки, поднимаюсь наверх. Сталкиваюсь там с Гарри. Пахнет газом. — Нет! – вскрикивает мужчина, цепляясь за мою руку. – Нет, уходим! — Что..? – выдыхаю я, все ещё не до конца понимая ситуацию. – Что происходит? – подбегаю к решетке, хватаясь за неё руками. – Где Дориан? — Уйдем отсюда! – вскрикивает Гарри, подбегая ко мне. — Дориан! Дориан, ключ! – говорю в панике я, смотря на такое же испуганное лицо Грея. — Эмили! Оставь его! – Генри пытается отцепить мои руки, увести меня. — Нет! – отталкиваю отца довольно грубо, так как никогда не толкал его. На мгновение боясь, что он сейчас упадет с лестницы, но оборачиваюсь на Грея и протягиваю ему руку. – Дай мне ключ. Скорей! Дориан, дай ключ! – слышу какие-то непонятные звуки изнутри чердака, подсознательно понимая, что это. – Что там такое? Что такое? — Моё сердце принадлежит тебе. – говорит Дориан, положив руку, поверх моей, сжимает. Я чувствую, как он дрожит от страха. — Отпусти его! – Гарри вновь хватается за мои руки, пытаясь отцепить пальцы от решёток. Но я только сильнее сжимаю прутья, чувствуя, как щиплет глаза. — Все моё сердце. – шепчет Грей. — Что… — Эмили, прошу тебя! – умоляет меня Уоттон. – Прошу… тебя! Я бы ни за что на свете не отпустил бы сам эти, чертовы, решетки. Дориан это знает, поэтому начинает с силой отцеплять от неё мои пальцы. Я чувствую настоящее отчаяние в этот момент. Нет! Я не могу потерять его второй раз! Я не вынесу этого! — Нехет! – всхлипываю на вскрике, пока Гарри уводит меня с чердака. На более безопасное расстояние. – Дориан! Дориан! Дориан… Взрыв меня почти не задевает. Только руки и то немного. Гарри досталось намного сильнее. Почти вся левая сторона его тела, та, которой он меня прикрыл, была покрыта сильными ожогами, от которых потом точно останутся шрамы. Спустя час, нас осмотрел врач, сделали перевязку, пока мы наблюдали за тем, как горит дом с моим любимым внутри. Выписали какие-то мази и таблетки. Отпустили домой, стараниями Уоттона. Все это время мы совершенно не разговаривали друг с другом. Только дома он и попытался со мной заговорить. — Это было ради твоего блага, Эмили. – начинает Гарри, и подходит, желая приобнять. – Он бы поигрался с тобой, а потом… — Не смей! Даже слова от тебя больше слышать не желаю! – в ярости, в истерике, выкрикиваю я. – Я доверял тебе, Гарри! ВСЕГДА ДОВЕРЯЛ! Ты же знал, что я его люблю, но все равно… На мгновение повисает тишина. Каждый из нас думает о своем, но я буквально слышу, как у Уоттона в голове, наконец, складывается пазл, что долго не давался ему. Он смотрит так шокировано, силится сказать хоть что-то, но слова словно застревают у него в горле. — Нет у тебя больше ни друга, ни дочери! – рычу я, стоит Гарри шатнуться в мою сторону. Кажется, он сейчас заплачет. Отталкиваю точно так же, как и тогда, на чердаке, и убегаю наверх, к себе, давясь слезами, чтобы забрать вещи и уехать. Мне плевать, поймет он, что я Бэзил, или нет. Мне уже на все плевать. Из-за Гарри… Из-за него я второй раз лишился счастья с любимым человеком! Не прощу! Никогда его не прощу за это! Я слышу его крики себе в след, слышу, как он бежит за мной, но дверь моей комнаты захлопывается, прямо перед его лицом. Оседаю на пол, рыдая и слушая, как Уоттон стучится, зовя меня то одним именем, то другим, словно не может определиться, как будет правильнее. Гарри всегда был невероятно умен и наверняка он догадывался. Не может быть столько схожестей между двумя разными людьми. Чтож, сегодня он сделал свой выбор и потерял сразу двух друзей и дочь. — Я ненавижу тебя, Гарри… – шепчу, утыкаясь в свои руки. Завтра же уеду к тёте Агате.***
— Я все же её отец, Агата. Я прошу вас передать ей… что я скучаю. И что этот дом её. – пауза. – Может быть, однажды, она поймет меня. Я слышу только этот обрывок разговора по телефону. Агата предлагала мне подойти и поговорить с Уоттоном, но я отказался. Я понимаю Гарри, как отца, что лишь пытался защитить своё чадо, но я не в силах его простить. Слишком болезненно это предательство. Дважды я доверился ему, но оба раза он предал моё доверие, наплевал на мои чувства, в угоду себе. Первый раз это привело к моей собственной смерти, второй к смерти Дориана. Это был последний раз, когда я услышал голос Гарри. Через 3 месяца, мне сообщили, что он погиб в автокатастрофе. Генри сидел на переднем, а столкновение было лоб в лоб. Он погиб на месте. Мне стало горько, что все кончилось именно так. Все же Гарри не чужой мне человек и я надеялся, что рано или поздно мы все же поговорим. Съездил все-таки домой, нашел все письма от прошлого меня к Гарри и сжег их, фотографии трогать не стал. Поднялся на чердак, чтобы забрать оттуда некоторые вещи, что мне могли бы понадобиться в Париже. Портрет стоял там, сжав зубы, я взял нож и исполосовал ненавистное полотно, принесшее в наши жизни столько горя. Стало легче. Через неделю устроили похороны со всеми почестями. Это оказалось тяжелее, чем я ожидал. Нас связывала не одна, а целых две жизни. После процессии, я задержался на кладбище подольше. Возложил цветы к свежей могиле отца, попрощавшись с ним, затем навестил Дориана, поговорил немного, рассказал, кто я есть и как сильно я его люблю, а затем… затем, впервые за 26 лет, появился на своей собственной могиле. Ощущение все ещё очень странное. Надгробье было чистым и ухоженным, что меня несколько порадовало, обо мне помнят, пусть и изрядно полили грязью, после моей смерти. Долго смотрел на буквы, выведенные на могильном камне. — Покойтесь с миром, Дориан Грей, Генри Уоттон и Бэзил Холлуорд. – выдохнула я. Все что в прошлом, остается в прошлом. У меня начинается новая жизнь, которую я хочу прожить сама. Мне немного страшно отпускать прошлое, но теперь меня так же ничто и никто не держит. Может я ещё встречу человека, что полюбит меня, и которого я полюблю так же, как любила Дориана. Но даже если и нет, мне есть для чего жить. Хотя сейчас мне стоит думать совершенно не об этом. Я поглаживаю округлый живот и ласково улыбаюсь. Это начало новой главы моей жизни, свободной от прошлого. Все что не делается, делается к лучшему, я в этом уверена.