***
Прошло несколько месяцев. Шла война. В их лагерь с каждым днем приходило все больше монстров, раненых и голодных. Рон помогал им, чем мог. За все это время он еще сильнее привязался к монстрам и Луне. Он понимал, что возможно ему придется идти против своих и тренировал некромантию, создавал свои собственные заклинания. Все готовые он записывал в книгу, которая получилась довольно обширной и толстой. Сейчас Рон и Луна были вместе в палатке. Рон перевязал бинтом руку ребенка-монстра и погладил его по голове. Тот уже заснул, свернувшись калачиком. Вздохнув, Рон подошел к Луне. — Рон, — Луна неожиданно нарушила тишину. — Я могу с тобой посоветоваться? — Да, конечно можешь. Я же твой друг, со мной советоваться можно в любое время. Так о чём ты хотел посоветоваться? Принцесса монстров выдержала паузу, чтобы собрать в кулак всё своё мужество и успокоить сердце, стук которого уже минут десять отдавался в его ушах. Никогда она ещё так не нервничала перед, казалось бы, простым разговором. — Я раньше не особо разбиралась в собственных эмоциях и чувствах. Да и разбираться в них мне совершенно не хотелось. Теперь же… я не могу понять, что я сейчас чувствую. Звучит очень жутко и мне нужна помощь. — Ну, я не профи в расшифровке эмоций и чувств. Но ты можешь мне рассказать, какие физические и моральные ощущения ты испытываешь, ладно? — Рон улыбнулся ей — Ладно…что ж… Ну это похоже чем-то на болезнь: мне жарко и холодно одновременно, тело иногда сильно знобит, сердце стучит с бешеной скоростью. Дышать очень трудно, даже сейчас. И мне очень хочется кричать. Кричать до потери голоса. Спрятать голову в песок или вырвать сердце. Я точно больна!.. — Да, Луна, ты больна. И ты больна самой прекрасной болезнью — любовью. Рон понимающе улыбнулся. — Ты не должна бежать от этого чувства или как-то прятаться. Да, возможно его полностью принять эмоционально сложно, но отказываться не нужно. И тебе стоит поговорить с предметом воздыхания. А я его знаю? Рон ощутил что то покалывающее в сердце. Ревность. Ему хотелось что нибудь сломать, но он сдержался. — Он не монстр. Я не могу рассказать ему о своих чувствах в полной мере. Нам нельзя быть настолько близко друг к другу, если я и правда… люблю его. — Это тяжёлый выбор и сложная ситуация, — согласился Рон, слегка запутавшись. В голове застряла мысль. — Но я думаю, что ты можешь доверять этому человеку. Они вышли на улицу, чтобы не мешать больным монстрам. — Я доверяю этому человеку, — сказала Луна, смотря в землю. — Но я не могу доверять ему полностью, когда понимаю, что завишу от него. — Не нужно превращать любовь в зависимость, нужно повелевать ей, покорившись, — сказал Рон и улыбнулся. Они стояли в метре друг от друга, но Рон физически ощущал, насколько сильно у Луны стучит сердце. Ему и самому было тяжело контролировать своё сердцебиение. — Повелевать, покорившись? — нервно хихикнула Луна. — Так всегда говорил мой отец. Нельзя управлять ни собой, ни другими в полной мере, но можно покориться течению реки и, войдя в неё, повелевать собственной жизнью. — Твой отец был прав. — Правда? — Луна наконец подняла глаза на Рона. — Определённо, — Рон улыбался. — И я думаю, что чувства к этому не-монстру вполне взаимны. — Я так не думаю. Может быть в этом мире и существует создание, которое сможет меня полюбить. Такое же большое, пугающее, бесчувственное. Но только не он… — Конечно может! Уже любит! И ты не пугающая, не бесчувственная! Ты живая, умеешь любить, сочувствовать, ненавидеть, страдать… Ты идеалена во всём: ты добрая, умная, смелая, а твоя внешность… — Рон взял ее за руки уже не сдерживая целый солёный водопад. — Ты самая прекрасная девушка, что я видел. Я… я обожаю твои глаза, широкую улыбку, хвостик, уши и нос, твой бархатный голос… я вижу…вижу и люблю… Люблю! Я люблю тебя, Луна! Ты слышишь?! Это я, Рон Уизли, люблю тебя всем своим сердцем. Я даже не сразу понял, как меня так угораздило, но вернуть всё на круги своя я не в силах. У меня немеют кончики пальцев, временами пропадает аппетит и сердце уходит куда-то в пятки, сделав при этом двойное сальто. Если бы я мог, то отдал бы тебе всего себя… без остатка, но ты не примешь… так что… перестань себя недооценивать и покори того идиота! А я буду рядом. Луна раскрыв глаза посмотрела на него, а потом улыбнулась. — Ты точно идиот! — сказала она и взяв его за ворот одежды притянула его к себе и поцеловала. По телу Рона растеклось тепло — от губ до кончиков пальцев. Он ответил на поцелуй, взяв луну за талию и очень нежно прижав её к себе. У него слегка дрожали руки, но не от страха, а от счастья. Он услышал шелест, и внезапно хвост Луны обвил спину Рона. Они целовались. В лесу. Во время войны, когда не время любить. Естественно, они понимали всю серьёзность ситуации, но ничего не могли с собой поделать — молодость даётся лишь один раз. А зачем сначала не сделать, а потом всю жизнь жалеть? В лесу отдавало зимой и морозом — недавно выпал первый снег. Рон и Луна стояли на клочке голой земли, пока не замёрзли ноги. Они стояли на голой чёрной твёрдой земле, не стесняясь и не боясь холода. Они не чувствовали холода.***
Отношения Рона и Луны начали стремительно развиваться. Внутри них горели волшебные факелы, связанные красной нитью любви, их тянуло друг к другу магнитом, и они не могли не поддаваться искушению. Они любили друг друга и тайно, и открыто, и нежно, и страстно, отдавая себя другому, несмотря на предрассудки. Спустя неделю они пошли дальше, не ограничиваясь лишь поцелуями, и поэтому Рона одолевала смутная тоска и неведомый страх. В определённый момент, в конце декабря, им пришлось переместить свой лагерь в Уэльс, а к марту — в южную Англию. Они планировали бежать в Ирландскую республику, но внезапно оказалось, что Луна ждёт малыша. Сказать что все были в шоке, значит ничего не сказать. Как только король узнал кто именно отец ребенка, сперва казалось что он убьет Рона на месте. Рон и сам понимал что идет война и он может подвергать монстров и прежде всего Луну с ребенком опасности, но он не собирался уходить. И был назначен день свадьбы. Советники так же были в шоке. Юдит и Ролман зло смотрели на него, явно не доверяя ему. Но Рон привык к этому. В те дни он не думал ни о чем. Ни о войне, ни о Юдит и Ролмане. Он думал лишь о своей любимой, теперь уже жене.***
— Все будет хорошо, — твердо и упрямо говорил сам себе Рон. Он ходил туда сюда рядом с палаткой Луны, чувствуя слабость в дрожащих ногах. Он скрючился и уткнулся лицом в руки, задыхаясь. Грудь сдавила иллюзорная струбцина, переламывая кости, сминая в единое месиво легкие и другие органы, о которых он, наверное, не знал, но меньше всего хотел сейчас о них думать. Вскоре из палатки вышла монстриха и позвала его. Рон судорожно вздохнул и на ватных ногах зашел туда. Его тут же подвели к резной колыбельке. Там посапывая лежал маленький сверток. Кожа как бы совмещала в себе и цвет Рона и Луны. Ее ушку были такими же заостренными и был маленький хвостик. Рон предельно осторожно взял на руки крошечное существо, завернутое в сотни пеленок. Малышка зачмокала губами и вдруг открыла сонные глаза. Рон завороженно смотрел на ее глаза. Он чувствовал как между ними зарождается новая, крепкая связь. Девочка же смотрела в такие же глаза отца, видимо чувствуя эту крепкую связь, что установилась между ними. Губы растянулись в улыбке, а по щеке молодого отца пробежала слеза: — Здравствуй, моя крохотуля… — пробормотал он прижимая ее к своей груди. Малышка сделала попытку улыбнуться, и Рон сам расплылся в улыбке — это выглядело очень мило. Он чувствовал целую бурю эмоций: любовь к малышке, уважение к Луне, надежду на светлое будущее и желание защитить дочку от всего на свете. Он наконец начал понимать свою собственную мать, которая часто была с ним строга, лишь бы уберечь сына от напастей. В сердце кольнула игла. Рон уже год не слышал ничего ни о матери, ни о братьях, ни о сестре. Он уже полгода не видел людей. Малышка начала хныкать и звать маму, Рон начал её укачивать, медленно и плавно подходя к кровати жены. Луна приподнялась, взяла на руки дочку. — Она чудо, правда? — спросила Луна. — Да, — шёпотом сказал Рон. — И ты тоже чудо. Луна слегка улыбнулась, дочка начала успокаиваться. Медсестрой была Тамис, сестра Асмодея. Только ей король, луна и Рон смогли позволить быть акушеркой. В момент разговора Тамис шуршала тряпками уголке тихо, как мышка, но при этом слушала каждое слово. Внезапно она вклинилась в разговор: — Ребёнок на удивление здоровый. Я не ожидала, что получеловек может родиться таким здоровым. — Как это понимать? — сдвинул брови Рон. — Если каждый будет думать о своих собственных делах, то земля будет вертеться гораздо быстрее, — заметила Луна. — Неужели вы не учили географию и физику? — возразила Тамис. — Что же тогда произойдёт с днём и ночью! Так как вы уже совершеннолетняя, то пора… — Что касается топора… — начала Луна кровожадным голосом, как Тамис взяла тазик с тряпками и выскочила из шатра на улицу. Рон и Луна помолчали некоторое время, смотря на сопящего ребёнка. Потом Луна нарушила молчание. — Я хочу назвать дочь Нептуной. Как тебе? — Нептуна? — переспросил Рон. — Это необычное имя. — Возможно, для вас оно и непривычное, но я всю жизнь слышала подобные имена, ведь наш род всегда нарекает детей небесными именами. Нужно отдать дань традициям. Мне кажется, что Нептуна звучит достаточно красиво. Рон кивнул. — Да, я согласен. Имя необычное и красивое, -сказал он улыбнувшись дочери.***
Шли недели, превращаясь в месяцы. Рон вместе с маленьким отрядом монстров шел по лесу, ища новое место для привала. Тут он услышал шорох и знакомые голоса: — Драко, ты уверен, что монстры тут? — Поттер, Уизли и Долгопупс! Я не слепой и сам видел тут отряд. К тому же, так сказала магия, — сказал Малфой. Рон расширил глаза от шока и страха. Он посмотрел на монстров, а сам увеличил свой посох взяв его в руки. — Идите вон той дорогой назад, к привалу. Я задержу их и сразу приду за вами. Тоффи! Тоффи — высокий, ящероподобный монстр, известный как Септариан. Его кожа синевато-серого цвета, глаза жёлтые, а волосы чёрные, и гладко зачёсаны назад. У него четыре пальца на каждой руке. Он тут же подошел к Рону. — Скажи всем, чтобы уходили. Пусть Луна возьмёт мою книгу. И помоги монстрам. Я доверяю тебе, — сказал Рон. Тот кивнул и повел отряд назад, а Рон повернулся туда где был слышен голос Драко. Он направил туда посох и прошептал заклинание. Midnight Shriek — пробормотал он. Фиолетовая волна направилась на них, а Рон вернулся в лагерь. В лагере царило бесшумное оживление. Монстры собирали самые необходимые вещи и разбегались в разные стороны, чтобы потом встретиться на дороге в Сноудонию. Это было слегка безумным решением — направляться в Сноудонию, — поэтому монстры именно это и делали. Вряд ли их будут искать неподалёку от известного курорта Уэльса. Пока Рон выходил на поляну, где находился лагерь, все уже ушли, побросав палатки и дрова. Сейчас на палатки и пледы всем было плевать — их можно было спокойно наколдовать или сделать заново. За деревом Рон увидел фиолетовый отблеск. Он ринулся туда — и увидел Луну с дочкой на руках. Луна дрожала, прижимая Нептуну к себе. Малышка спала, не разбуженная уходом жителей лагеря. В ногах у Луны был крупный льняной мешок. — Рон, я принесла всё, — сказала она. — Тут всё то, что тебе будет нужно… В м-мешке. Рон слегка побледнел, понимая, что не слышит голосов магов. Он поправил одеяльце дочери, и тихо сказал жене: — Успокойся. Чему быть, того не миновать. Это ещё Хагрид говорил. — Я не знаю, кто это. Впрочем, неважно. Нептуна скоро проснётся, она скоро захочет есть, — заговорила Луна тихим голосом. В голову лезли всякие глупости. — Знаешь, я всегда мечтала побывать в Сноудонии. — Тебе ещё удастся это сделать, — сказал Рон, улыбнувшись ей. — Я надеюсь. В мешке твоя книга заклинаний. Я положила туда ещё свой амулет, с помощью которого можно перемещаться туда, где нахожусь я. Сатурн положил в мешок небольшой бирюзовый камешек — это камень сердца. Он показывает, как человек относится к тебе. Послышались шаги. Луна затараторила ещё быстрее, ведь её необходимо было арссказать всё. — Отец написал письмо для нашей дочери в будущем, не читай его. Она сама прочтёт его, когда ей исполнится четырнадцать. Письмо заколдовано. Послышались голоса. Рон затаил дыхание. — Ещё Асмодей и Ноэ-Жак написали… — Внимание! — закричал Драко Малфой. — Руки вверх, садимся на колени! Рон взял посох и направил посох на Малфоя, загородив собой Луну с Нептуной. Его глаза засияли красным, а чёрные следы на руках начали наливаться фиолетовым светом. — Инкарцеро! — крикнул Перси Уизли, но его заклинание пробилось сквозь поток темной магии, сконцентрировавшейся вокруг Рона. Гарри собирался было произнести заклинание, но увидел Луну и ребёнка. Гарри замешкался, став хорошей мишенью, но Рон не мог так поступить с человеком, с которым столько всего прошёл. Рон зашептал: — Obsecro vires tenebrarum, abscondere, filia mea, et uxorem ab oculis meis, confundamus eorum vestigia, nisi eorum vitam. Рон не успел до конца договорить, как Малфой кинул в него невербальное заклятие и Рон упал, ударившись головой об корни дерева. Шумно вздохнув, темнеющим взглядом Рон заметил, как Луна и Нептуна растворяются в пространстве, временно скрытые тёмной магией. К Рону подбежали все четверо — Гарри, Драко, Невилл и Перси. Рон чувствовал — он не в состоянии отбиваться. Он слышал смутные голоса, шум деревьев, чувствовал колдовство. Рон дернулся, но почувствовал невероятную боль во всем теле, в глазах потемнело, он потерял сознание.***
— Он скоро очнётся, — тихо говорил Драко в углу. — Как только очнётся, придётся его допросить. — Нужно вызывать Элиотта Брайнберга, слишком тяжкое преступление, — говорил Гарри. — Эта монстриха… У него была связь с ней? — спросил Малфой. — Думаю, да. Но меня больше смущает ребёнок. Он не похож ни на человека, ни на монстра. Ещё и некромантия, Фред Уизли… — Это не наше дело, Поттер, Брайнберг сам решит, что делать. Я уверен, что это Азкабан, пожизненное заключение. Как минимум. Драко и Гарри стояли неподалёку от нескольких камер. Лишь одна была занята — там без сознания лежал Рон.***
Пробуждение Рона было болезненным, глаза открывать не хотелось от слова совсем. С трудом разлепив тяжёлые веки, Рон попытался сфокусировать взгляд на грязно-серой стене, выложенной неровными цельными кусками гранита. Всё его тело прошил словно бы разряд электрического тока. Парень приподнялся на локтях, ощущая при этом всё своё тело огромным синяком (его что, били?). Но миг в его взгляде появился вопрос, а потом понимание и паника. Луна и его дочь?! Что с ними? Он тут же встал шипя от боли и подошел к решеткам оглядевшись. Он в Азкабане… — Очнулся, предатель. Малфой. Этот голос Рон узнает где угодно. И это вправду был он. А рядом с ним Гарри и Гермиона. Гарри вовсе не смотрел на него, а Герм смотрела, но будто на грязного червя. Рону было плевать. Его волновал лишь один вопрос. — Где моя дочь? — Там, где и подобает быть мерзкой полукровке, — ухмыльнулся Драко. — Никогда такое чудище не будет жить с магами. Рон сжал кулаки. Да как он смеет так говорить о его дочери! — Где они? Луна и Нептуна? Что вы с ними сделали?! — голос Рона срывался на крик. В нем нарастала паника. Его дочь, его жена… Его семья… — Заткнись! Ты — худшее, что могло случиться с нашим миром. Ты связался с монстрами, позорно сбежал и это еще не говоря о ребенке! Паршивый монстролюб, вот ты кто! — в сердцах бросил Малфой. Рон никогда не видел его настолько разбитым. На удивление, в глазах Малфоя ненависть и желчность сливались со страхом и болью. Рон не знал, что Малфой тоже может быть эмоциональным человеком. — Ты совершил ошибку, поступив подобным образом и с той монстрихой, и с нами всеми. Только ты виноват в том, что произошло. — Что произошло? — голос Рона похолодел, внутренности ухнули вниз. Он держался руками за прутья решётки, и внезапно понял: пока что он на среднем уровне Азкабана, временном. Ведь только сюда могут проходить посетители, и только на среднем уровне могут находиться мракоборцы. Скоро его переведут в нижний, дальше от людей и ближе к дементорам. Стало очень холодно, он вспомнил Сириуса. — Я не могу тебе сказать, — сказал Малфой. — Но мы нашли в твоих вещах книгу заклинаний. Этот артефакт стал одной из причин твоего задержания. Более того, книга настолько фонила чёрной магией, что мы посадим тебя без суда и прямо сейчас. — Десять лет за измену Родине, — сказал Гарри, смотря в пол, но чеканя слова громко и чётко. — Ещё пятнадцать лет за некромантию и хранение артефактов чёрной магии без лицензии. Пять лет за рождение ребёнка-мага от нелюдя, являющегося противником в войне. Итого тридцать лет за решёткой. — Нет… — Да, — сказал Драко. — Остальные вещи из мешка были переданы вместе с ребёнком дальше, в другой отдел министерства. — Мракоборческий центр и кабинет министра не нашли ничего запрещённого, кроме книги, — вставила пять копеек Гермиона. — Тебе повезло, что всё остальное не стали уничтожать или конфисковывать. — Где Луна и Нептуна?! — Я повторюсь: я не могу тебе сказать, — холодно проговорил Мафой, смотря Рону прямо в глаза. — Ребёнка передали в другой отдел, там решать, что с ней делать. Про жену промолчу. Нам пора. Драко, Гермиона и Гарри развернулись и хотели было уйти, но Гермиона внезапно развернулась и произнесла: — В течение сорока восьми часов тебя переведут на нижний уровень Азкабана. Сопротивляться не советую.***
Новость о предательстве Рона Уизли разлетелась по всем газетам. Все читали, переговаривались, спорили. Молли Уизли хваталась за сердце и плакала, воссоединившиеся близнецы ходили провинившиеся — именно с них сё и началось. Вырезки из газет все сохраняли у себя в шкафу, вешали на стенах домов, цитировали. Так информация дошла и до семейства Хенксли. Бэлла держала в своих бледных руках газету и пробегала карими глазами по строчкам. — И я никак не изменю того, что произошло, — прошептала она. — Долг крови умрёт вместе с ним. Шарлотта сидела на полу и собирала башенку из кубиков, а Мартин Хенксли продолжал протирать книги своей библиотеки, надеясь на то, что вскоре жена забудет про Уизли и всё встанет на круги своя. Подобным образом думал и Драко Малфой, уставший от войны и хаоса. Женившись на одной из сестёр Гринграсс, он надеялся на спокойную семейную жизнь. Весь Малфой-мэнор находился в унынии от происходящего в стране, но все делали вид, будто всё хорошо — улыбались друг другу натянутыми улыбками, когда в глазах стояли слёзы. Гарри прервал романтическую связь с Джинни — ему было противно связывать себя узами любви с человеком, чей брат оказался предателем. Гарри надеялся, что когда-нибудь возмущение и ненависть улягутся, но не мог позволить себе любить Джинни. Ему было больно её любить. Несмотря на это, он стремился поддерживать миссис Уизли — она сделала для него слишком много хорошего. К сожалению, Джинни стала убегать от Гарри, запираясь у себя в комнате, а Молли много плакала. Артур не знал, что делать, и поэтому Гарри во многом приходилось нести ношу семьи Уизли на себе. Что случилось с Луной и Нептуной? Никому, кроме небольшого круга лиц это было неизвестно. Даже Поттер и Малфой вряд ли знали ответ на этот вопрос. Однако, от судьбы не убежишь: время не только покажет, но и раскроет все секреты.