Игра со смертью.

Хогвартс-экспресс мчит вперёд, вдоль рек и холмов горной Шотландии, и лишь сев в скоростной поезд осознаю, как сильно не хватало друзей. Неуклюжий, смешной, но настоящий Рон Уизли, рыжий паренёк, кажущийся так выросшим за это лето, лучезарно улыбается, сжимая шоколадную жабу в руках. Гермиона врывается в нашу кабину, обняв руками мгогочисленные учебники, нарушая молчание, и Гарри, набивший полный рот сладостей, пытается скорее прожевать их, что бы Гермиона не отчитала его, как это умеет. Сев рядом со мной, на красный диван, поправляет жёлто-красный шарф Гриффиндора, явно гордясь тем, что учится именно на этом факультете и я обнимаю подругу за плечи, пока Рон с интересом разглядывает девушку. Гарри протягивает мне сладости. — По-моему, кто-то влюбился. — Шёпчет он, указывая взглядом на рыжего, и я едва сдерживаю улыбку. — А по-моему, кто-то много болтает! — Решаю я, потянувшись за желейной конфетой и надеюсь, что мне не попадётся сладость со вкусом ушной серы. Эх, Гарри. Знал бы ты только, что не один Рон влюблён безответно, быть может, не подшучивал над своим другом. Но ты не умеешь читать мысли, а я слишком горда для того, что бы признаться, открывшись тебе, своему лучшему другу… Твоё юное сердце отдано другой, рыжеволосой, из ирландского семейства, чьё лицо украшают милые веснушки, но пока она слишком маленькая, что бы ответить взаимностью, а ты слишком стесняешься, что бы признаться в этом даже самому себе. — Ну, как? — Брюнет поправляет круглые, дурацкие очки, лишь частично прикрывающие его шрам на лбу в виде молнии. Мальчик, который выжил. Я безумно горжусь тобой, дорогой, верный друг, поражаясь твоей храбрости. Не зря говорят, что гриффиндорцы очень отважны, и ты для многих пример. Тебе бы подошла Гермиона. Она умная, а ты смелый. А во мне? Во мне нет ничего выдающегося. Я «не вышла» даже происхождением, за что Драко вечно называет меня «грязнокровкой» и высмеивает со своими тупоголовыми дружками. Мои родители магглы, и мы с Гермионой едва не единственные, вечные жертвы его идиотских насмешек. Глупо. Говорят, мальчики дразнят девочек, которые им нравятся, дёргая за косички, и это глупо. Если бы я ему нравилась, он бы не пытался вечно унизить меня, а я бы не мечтала вечно произнести заветное «Авада Кедавра», глядя ему в глаза, если бы он правда был мне хоть немного мил. — Ну, как? Что за вкус? — Вкус обычных, мармеладных конфет, Поттер. — Усмехнувшись, отвечаю я, возвращаясь к реальности и замечаю, что за окном полил осенний дождь. — Эй! Не называй меня Поттер, мы ведь договаривались! Я — Гарри, просто Гарри. — Парень улыбается, едва не ослепив белоснежными зубами и его голос всё еще немного детский и от этого такой сладкий. Приподнимаю бровь, внимательно разглядывая парня, который выглядит как оборванец, в своей старой, поношенной одежде. — Хорошо, Поттер. — Эй! — Смеётся он, запустив в меня подушкой, которую я со смехом ловлю, чудом успевая не допустить столкновения с моим лицом. — Ну, всё, Поттер, ты труп! — Решаю я и забрасываю его его же, желейными конфетами, пока он тщётно пытается увернуться, а Рон и Гермиона, не обращая на нас никакого внимания, воркуют, рассказывая о том, как провели лето. В их глазах столько детской, наивной любви и надежды. Они любуются друг другом, и весь мир будто перестаёт существовать, для них, когда они рядом. Что это, если не любовь? Интересно, когда-то найду парня, который будет смотреть на меня также, как рыжий смотрит на шатенку? Девочка-заучка с шоколадным оттенком непослушных, длинных волос и проникновенными, полными жизни, тёмно-карими глазами… Она не просто умница, и надежда Хогвартса, она еще верная подруга и настоящая красавица и мне остаётся только порадоваться за неё, хоть иногда она и бывает несносна. — Гарри, Бэлль! — Не выдерживает она, когда одна из конфет попадает ей в лоб. И, если бы взглядом можно было убивать, наша с Поттером смерть, стала бы мучительной. Но, благо, Гермиона не настолько жестока. — Вы ведёте себя как дети! Сейчас же прекратите этот цирк! — Голосом строгой учительницы приказывает она и мы останавливаемся, всё еще с лёгким недоверием глядя друг на друга. — Когда ты злишься, похожа на Минерву. — Улыбается Поттер. — А ты похож на ребёнка, тебе, между прочим, скоро семнадцать! Через два года ты закончишь школу, пора взрослеть и задуматься о будущем! — Еще есть время. — Пожимает плечами парень. — Что-нибудь, придумаю. — Советую придумать как можно раньше. И в этом году, взяться за ум. Тебе ведь не нужны проблемы с учёбой. — Когда это у меня были проблемы с учёбой? — Хмурится Поттер, пытаясь припомнить, пока Рон самозабвенно жует бутерброд, сделанный своей матушкой, не обращая никакого внимания на происходящее. — Ты не отличник. — Это не проблема. — Ты можешь лучше. — Отзывается Гермиона. — Между прочим, в этом году состоится турнир трёх волшебников. И Хогвартс не имеет право упасть в грязь лицом, опозорившись на своей же территории! Турнир трёх волшебников! Точно! Как же могла забыть?! Мы будем принимать гостей из Шармбатома и Дурмстранга, и должны, нет, обязаны, победить! — Тебе, кстати, Бэлла, тоже стоило бы взяться за ум. — Решает подруга. — И подтянуть защиту от тёмных искусств и зельеварение. — Как раз этим и занималась на каникулах, мисс Всезнайка. — Бормочу, прожигая взглядом Гермиону. — Вот и отлично. Потому что, я лично это проверю. Закатываю глаза вместо ответа, сказав себе, что она неисправима. Помнишь, дорогой читатель, я сказала, что эта девица бывает несносна? Забудь. Она почти всегда несносна, и именно в этом её особый шарм. Поезд останавливается, притормозив так резко, что у меня из рук падают все сладости, которые Гарри с виноватым взглядом стремится поднять, и наши руки встречаются. Я замираю, резко посмотрев на парня, чьи круглые очки сползли на нос, и медленно убираю руку, пытаясь не выдать своего смущения, позволив ему помочь мне. В это время, беру свою, серую сову, и чемоданы, мечтая не намокнуть и не промочить свои новые, замшевые сапожки, когда в дождь и сумерках будем добираться на лодках в Хогвартс. Это подарок отца на шестнадцатилетие. Как и фирменное платье, и духи, которые не выносит моя мать, но они любимые. Такие же любимые, как и мой, неестественный, ярко-красный цвет волос, с которым не желаю расставаться с двенадцати лет, когда впервые добралась до краски, пока родители отдыхали в Испании… Как же мне потом влетело. Мать грозилась побить меня волшебной метлой. И мне грозили исключением. Но я не стала идти на поводу у общества, не позволив себя сломать. И, кажется, моим светло-зелёным глазам, подходит неоново-красный, подчёркивая белоснежную кожу.