***
До одиннадцати лет я была вполне счастливой девочкой из благополучной семьи. Папа иногда бил маму, но это по моему мнению представлялось лишь мелочью. Звали меня Жасмин. Фамилия, если не ошибаюсь, Смит. В детстве мне сильно нравилось моё имя. Красивое, воссоздающее в голове прелесный образ любимых цветов и их умопомрачительного запаха. Росла я тихим и спокойным ребенком. Бывали иногда внезапные приступы агрессии, но я умело с ними справлялась. Друзей у меня не было. Я видела детские игры бесполезными. Какой был смысл, если от этого я не получу новую информацию? Или же крупицу эмоционального удовольствия? Да и не подходили ко мне те дети. Обзывали сумасшедшей, и лишний раз старались обходить стороной. А всё из-за того, что я лишь несколько раз воспользовалась ими, как средством избавления от собственной агрессии. Всё ещё не понимаю, почему. Я ведь поблагодарила их. Несколько раз особенно выносливым по центу, украденному у мамы, дала. В семье ко мне проявлял положительные чувства лишь отец. По вечерам читал сказки, смотрел вместе со мной фильмы и готовил. Мать же оставалась в стороне. Ох, нет… нет. Как я могла забыть? Она любила меня бить. Наверное, ей было приятно чувствовать своё превосходство над кем-то ниже себя. Била без причины, оставляя видимые следы, но всё равно приказывая молчать о них. Именно из-за них они с отцом и ссорились. Но вскоре их ссоры прекратились, так как отец неожиданно для всех повесился. Я помню его выпученные глаза и верёвку, плотно обвившуюся вокруг горла. Откинутую табуретку и чуть посиневшую кожу. Дайте вспомнить, что же я тогда сделала…? Наверное, попыталась освободить тело от удушающей верёвки для того, чтобы похоронить. Как тех убитых животных. Я всегда засыпала трупы животных землёй, считая это своим долгом. Однажды прочитала об этом в книге, с тех пор и не переставала. Это приносило мне удовольствие… сперва убивать, а после хоронить маленьких птичек, котят. Делать им надгробия из картона. Но похоронить отца мне не получилось. Не хватило сил. А позже и мама пришла. С тех пор я не видела отца. Сперва мама намеревалась отдать меня в приют. Но позже передумала. Наверное, я нужна была ей для того, чтобы поддерживать порядок в доме, так как она всегда была занята на работе. Длительное время мы жили одни. Но позже появился отчим. Именно с его появлением всё окончательно поменялось.***
Вставая с кровати, я несколько секунд прихожу в себя. Тело как всегда нещадно болит. Возможно, не стоило мне сопротивляться прошлой ночью. Всё равно это полностью бесполезно. В комнате холодно. Кожа покрывается мурашками, а голова немного кружится. С сосредоточеным выражением лица быстро одеваюсь, после чего покидаю комнату. Я иду прямо, быстро минуя обшарпанный коридор. Оказавшись внутри старой кухни, первым делом подхожу к холодильнику. Там уже прикреплена напоминалка, с списком дел на сегодня.«Пересадить цветы. Полить овощи. Попротирать пыль. Помыть полы. Покормить Элизабет.»
Мама как всегда строга и немногословна. Возможно, я бы и захотела ударить её прямо сейчас, не существуй бы в нашей жизни отчим. Я чувствую себя настолько плохо и грязно, что сил на агрессию почти нет. Внезапно, мой ослабший мозг выдал полезную идею. Я ухватилась за неё. «Что если покончить с собой?» Я ведь жила как ничтожество. Никому не нужная, могла и вовсе не ходить в школу. Со мной общались лишь в случаях крайней необходимости. А после моей смерти этого не будет. Меня вообще не будет. Это прекрасно. Тишину дома прервал громкий детский визг. Устало гримасничая, я взяла нож. Элизабет тоже больше не будет. Это небольшая месть отчиму и матери. За всё плохое, что они сделали. Так пусть пострадают так же сильно, как и я. Выдавив улыбку, я тихо пошла по направлению детской Совсем скоро из помещения выйдет удовлетворённая и довольная пятнадцатилетняя девушка. Её одежда будет пропитана кровью, но это казалось, совершенно её не смутит.***
Открывая глаза, я жмурюсь из-за резкой и ошеломляющей боли, распространившейся по всей моей многострадальной голове. Постойте, я ведь лишь недавно повесилась? Ах, точно. Должно быть, это — жизнь после смерти. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что моё тело не лежит, а стоит. Удивительно. Оглядывая огромную комнату, я начинаю не только чувствовать, но и видеть взгляды людей, прикованные к своей персоне Из-за их взглядов ноги подкашиваются. Я никогда не была в настолько огромной компании. Их было примерно десять. Сидя за длинным столом, каждый носил непроницаемую маску. Хотя, нет… была одна женщина с безумным взглядом и пышной чёрной копной толстых волос. Она с предвкушением улыбнулась, что заставило меня с опасением отойти дальше. Кажется, я была жива. Иначе объяснить боль, преследовавшую меня, когда я ударила себя по щеке, не смогу. — Кто вы? — задаю вопрос я тихим, бесцветным и немного рассеянным голосом. Женщина с безумным глазами начинает громко и беспрерывно хохотать. Я с вопросом в глазах поднимаю брови. Мне совершенно не нравилось то, что я чего-то не знала. Чего-то определённо важного. Закончив, она несколько раз вздыхая, подаёт свой устрашающе громкий голос: — Надо же! Поттер сошла с ума из-за смерти никчёмной грязнокровки! — женщина барабанит своими черными длинными ногтями по отполированному столу. Люди, как казалось, совершенно не удивились настолько эксцентричному поведению черноволосой. Но в данный момент меня волновало не это. Поттер? Кто такая Поттер, и почему она направила свой взгляд на меня, говоря те слова? Возможно ли, что являлась той самой Поттер? — Кто такая Поттер? — задаю я вполне логичный для себя вопрос. Казалось, из лиц окружающих на мгновение спали маски. Они были удивленны. Сильно, причём. Это заставило меня чувствовать себя удивительно раздраженной. Мне не нравилось чувствовать себя неосведомлённой. Появилось сильное желание убить всех присутствующих. Смотреть, как корчатся их некогда бесцветные лица. Слышать крики и стоны боли. Мольбы о пощаде. Но воспроизведение этих предельных моментов в голове закончилось, когда тишину прервал голос молодого человека: — Это ты, Пенелопа Поттер. — говорил он медленно, нарочно подчеркнув незнакомое мне доселе имя. Я взглянула на него, на мгновение засомневавшись. Это был юноша лет шестнадцати. То, что он сидел во главе стола заставило меня в удивлении подогнуть бровь. Я — Пенелопа Поттер? Это хорошо. Если я буду другим человеком, мама с отчимом больше никогда меня не узнают. Не заставлят работать. Постойте, но если у меня новое тело… Мои глаза восхищённо расширились. Я начала одержимо изучать руками изгибы собственного лица. Волосы… И, да! Я была совершенно другим человеком! Лицо в форме сердца, пухлые щеки, курносый нос, длинные рыжие волосы. Мне понравилась новая «я». Это означало, что я была чистой! Не использованой! Не опороченной! Я была стерильно чистой. Неужели это и есть рай, о котором так часто рассказывал отец в детстве? Засмеявшись до боли в животе, я радостно сжала кулаки. Жаль, я плохо умею испытывать настоящую радость. Нет, мне весело, но именно чувств, про которые так часто писали в книгах, совершенно нет. В любом случае, я радовалась. — Спасибо. — скупо поблагодарила их всех я, приняв привычное выражение лица. Не обращая внимания на шок, отразившийся в лицах окружающих людей, я продолжила: — Мне пора идти. — пробормотала я, и чтобы не упускать каждое движение этих людей из виду, боком шла к двери. До двери было всего несколько метров, когда меня окликнули: — Пенелопа! — это был всё тот же юноша. Решив, что имя «Пенелопа» немного лучше «Жасмин» я позволила себе повернутся, решив привыкать к новому имени. — Ты уверенна, что совершенно ничего не помнишь? — что-то странное и настораживающее скользило в его нарочисто скучающем тоне. Я кивнула, готовясь уже подтвердить это вслух, но меня опередил его грозный тон: — Империо! Казалось, сил на сопротивление никогда и не существовало. Уже спустя несколько секунд я погрузилась в совершенную и непроглядную тьму. Было лишь чувство вселенской радости. Такое незнакомое и ненастоящее. Меня бы стошнило от отвращения, будь я в сознании. Всё, что я могла — ожидать собственного пробуждения.