Чикаго, штат Иллинойс
— А сейчас, дорогие друзья, для вас пару слов скажет владелец компании Шоу Индастриз, Питер Шоу.POV Питер
Как только я вышел в зал, меня буквально ослепили вспышки от камер. — Добрый день всем присутствующим. Как вы знаете, этот отбор в компанию Шоу Индастриз впервые двадцать лет назад организовал мой отец. Он всегда считал, что главное это не диплом какого-нибудь престижного университета, а то, какие идеи есть у человека в голове, именно поэтому и был организован этот конкурс. Даже после его смерти я решил не прекращать то, что он начал. Каждый год наша компания отбирала одного человека, который достиг двадцати одного года. Но в этом году в честь двадцатилетия данного мероприятия я, как владелец и генеральный директор компании Шоу Индастриз, объявляю, что в этом году сразу пять молодых талантов получат стажировку, а после, возможно, и работу в компании. Я хочу пожелать всем вам удачи, честной борьбы и справедливого результата. Уже в это воскресение здесь же я и моя помощница Оливия Болл объявим пятерых счастливчиков. Всем приятного дня, — легко, но с небольшими паузами произнес я и, после того как аплодисменты утихли, а в зале остались только журналисты, добавил: — А теперь я отвечу на один ваш вопрос. — Мистер Шоу, в этом году будут участвовать мальчики и девочки от пятнадцати до восемнадцати лет. На протяжении двадцати лет могли участвовать люди, достигшие двадцати одного года. Это было одним из главных правил вашего отца. Что же поменялось в этом году? — спросила молодая журналистка. — Спасибо за вопрос. Разве правила созданы, не для того, чтобы нарушать их? Но если серьёзно, я провел анализ работы сотрудников и пришел к интересному выводу: они продолжают ту работу, которая уже была в компании до них. То есть они улучшают то, что уже было, без новых идей, а это именно то, чего хотел мой отец. Я же готов рискнуть и, возможно, кто-то из тех пятерых ребят сможет внести совершенно другие идеи, которые абсолютно не сходятся с нынешней работой компании, — я посмотрел на Оливию как бы намекая, что пора закругляться. Они были готовы засыпать меня вопросами, чего я совершенно не хотел. — Итак, дамы и господа. На сегодня все. Увидимся в воскресенье, — журналисты недовольно загудели, но не пытались задавать вопросы, пока мы уходили из зала. — Вы отлично справились, сэр, — с улыбкой проговорила моя помощница, протягивая мне документы. — Вам нужно прочитать и решить, будем ли мы подписывать договор, они ждут уже две недели. — Наши юристы проверили? — она утвердительно кивнула. — Хорошо, тогда я пришлю тебе ответ завтра вечером на почту, — Выходя из здания и садясь в машину, сказал я. — До воскресенья, Оливия. Поехали. После всех мероприятий мы с Дугласов поехали в ресторан и выпили (ну как выпили, только я, что совершенно не удивительно), поговорили, даже вспомнили как познакомились. В общем, посидели на славу. Но в гостиницу нам пришлось возвращаться через район, который наполовину заброшен, почти на каждом углу стояли девушки легкого поведения, и даже ливень не мешал им… Я ушел в раздумья, что было бы, если бы я родился здесь или например даже в Африке… Я действительно обдумывал это, пока машина резко не затормозила, а я не влетел лбом прямо в сидение. — Дуглас, ты что? Убить нас решил? — недовольно воскликнул я. — Эй и куда ты… — но он меня уже не слышал. Почти в туже секунду как затормозил, он вылетел из машины и побежал в сторону какой-то компании из человек пяти. Судя по всему, это были подростки, которые избивали кого-то. Они удрали, как только он крикнул что-то и не подошел слишком близко. Он сразу же присел на одно колено. Я вышел из машины и, когда подошел ближе, то увидел мальчика, одной рукой он держался за живот, а другая лежала чуть выше, на рёбрах. И выглядел он ужасно: весь избит и одет не по погоде — в тоненьких шортах и майке, хотя на улице было прохладно и был ливень. — Что с ним? — присаживаясь рядом с пацаном, спросил я. Наверное, это самый тупой вопрос, который я мог задать, и алкоголь, выпитый в ресторане, поспособствовал этому. Потому что, мать его очевидно, что у него многочисленные травмы. — Я уже вызвал скорую, — оповестил Дуглас, снова присаживаясь рядом с мальчиком, я даже не успел понять, когда он взял аптечку. — Держи, — сказал он и начал обрабатывать раны на руках и лице. Я в это время раскрыл зонт, снял пиджак и накрыл мальчика, хотя вряд ли ему это помогло. Его продолжало трясти то ли от боли, то ли от холода, хотя, наверное, все вместе. Минут через пятнадцать приехала скорая и аккуратно переложила мальчишку на каталку. — Здравствуйте, я доктор Берри Ли. Может, кто-нибудь проедет с нами для заполнения документов? — спросил доктор, заметно нервничая, наверно, узнал нас. Мы переглянулись, и я заметил, что Дуглас очень хочет поехать. Он вырос в детском доме, и в детстве над ним издевались, пока он не начал заниматься спортом. Этим взглядом он как бы спрашивал «можно?». Я был уверен, что даже если скажу нет, он плюнет мне в лицо и все равно уедет с пацаном. Так что… — Дуглас, давай ты, я чувствую себя не очень хорошо, чтобы заниматься этим сейчас. И предугадывая твой следующий вопрос, я сам доберусь до гостиницы, не переживай, не маленький, — после моих последних слов он усмехнулся. — Будь осторожен. И позвони мне когда доедешь, — он сказал это таким суровым голосом, что у меня мурашки по спине прошли. Он не дал мне закрыть дверцу, пока я не кивнул.***
Уже после душа, когда я читал тот договор, мои мысли каждый раз возвращались к мальчику. Что-то зацепило меня в этом пареньке. Он выглядел так, будто его нормально не кормят и избивают. Даже через майку можно было увидеть его рёбра, руки тоже были худыми и все в синяках и ссадинах, на теле кровоподтёки, и я заметил рубцы на спине. Одежда старая и порвана в некоторых местах. В общем, не лучший вид для ребёнка. Я так и не смог сконцентрироваться на документах, отложил их и пошёл спать. Завтра мы с Дугласом выясним, откуда этот ребёнок и почему он в таком состоянии, хотя я уверен, наша служба безопасности уже выясняет личность пацана. Но это все завтра.