Руины | Ruins

В жизни Эллы было время, когда у неё было всё, о чём она когда-либо мечтала. Незаменимые друзья, которые были рядом с ней годами, в хорошие и плохие времена. Дом, стены которого хранили так много воспоминаний. Бессмертная любовь отца, которого хоть и отняли у неё на двенадцать долгих лет, всё ещё проявлял к ней ту же любовь ещё долгое время после своего возвращения. Это была жизнь, которую она ни за что не променяла бы на какую-либо другую… но потом эти стены рухнули вниз, оставив её в мучительном оцепенении. Она безучастно уставилась на девушку, которая смотрела на неё в спокойных водах пруда, замечая, как её волосы рассыпались по плечам, когда она подтянула колени к груди, как её глаза были наполнены страданием — мешки под глазами указывали на то, что она плохо спала уже несколько недель. Она не могла найти слов, чтобы описать онемение, которое охватило её тело, заставляя её чувствовать всё и ничего одновременно. Как будто заметив её одиночество, свежий осенний ветерок окутал её, свистя сквозь ветви деревьев и задумчиво играя кончиками её волос. Это ощущалось почти так же, как если бы он шептал ей, говоря, что всё будет хорошо. Ей хотелось верить, что так и будет в своё время. Прошло почти три месяца со дня смерти её отца, но воспоминания о той ночи всё ещё горели в глубине её сознания, что делает их практически невозможным забыть. Она могла вспомнить каждую деталь той ночи. То, как её отец появился с подмогой как раз вовремя, встав перед своей дочерью и крестником, когда началась борьба между добром и злом. Как только они подумали, что победили, Беллатриса вышла из тьмы со злобной усмешкой. Когда она выкрикнула смертельное проклятие и направила свою палочку прямо в Эллу. Как она стояла, затаив дыхание, полностью застыв от страха, когда Сириус встал перед ней, заставив проклятие ударить его в грудь. Когда последний вздох сорвался с его губ, когда его тело поплыло в завесу… Пока Элла стояла, примёрзнув к земле, не способная пошевелиться, не в силах дышать, не в состоянии думать. Элла старалась не винить себя в том, что произошло, но как она могла этого не делать, когда это проклятие было направлено на неё и в итоге всё закончилось тем, что оно забрало жизнь её отца? Однажды она уже потеряла его — эти двенадцать лет показались ей целой жизнью, но на этот раз его уже не вернуть. Если бы она знала, что это будет последний раз, когда она его увидит, то задержалась бы ещё немного, пока он обнимал её. Перед ощущением капель дождя, покрывающих её кожу, Элла посмотрела на небо, которое за последние несколько минут стало неприлично тёмным. Это чувствовалось так, как если бы весь мир стал темнее после смерти её отца, и чёрные тучи, клубящиеся над головой, казалось, только демонстрировали это. Она встала с камня, на котором сидела, решив, что будет лучше вернуться до того, как разразится надвигающийся шторм, и до того, как её дядя Римус узнает, что она покинула укрытие. Римус установил основные правила, когда они только начали скрываться: первое — не покидать хижину… точнее, не делать этого в одиночку, что она и сделала. Их избушка была спрятана на окраине города, глубоко в лесу. Она была окружена пшеничными полями и множеством деревьев, что делало её идеальным местом для того, чтобы оставаться незамеченными от тех, кто может их разыскивать. Когда она начала недолгий путь обратно, то услышала громкий шорох в кустах и замерла на месте. Её кожа практически сразу покрылась мурашками, когда она повернулась к тёмному лесу. Олени и койоты были довольно распространены в этом районе — на самом деле, она видела почти десяток и тех, и других с тех пор, как они оказались здесь. Наверняка это кто-то из них издал тот шорох, который она слышала. Прежде чем она смогла рассмотреть это что-то поближе, по небу прокатился громкий раскат грома, затем последовала вспышка молнии, которая заставила её подпрыгнуть на месте. Она ненавидела грозы. Элла бросила последний взгляд на кусты и пожала плечами, когда начал лить дождь, понимая, что независимо от того, кто там был, он уже исчез. Её пеший ход превратился в бег, так как теперь она промокла до нитки за считанные секунды, несмотря на укрытия от деревьев. Почти мгновенно на земле начали образовываться большие грязные лужи, которые пропитали её туфли, пока она бежала домой. Элла открыла дверь и тихо закрыла её за собой, наслаждаясь теплом домика. Она старалась свести уровень шума к минимуму, не желая привлекать внимание Римуса. Но, несмотря на все её усилия, скрип деревянных половиц выдал её, и вскоре она встретилась лицом к лицу со своим крёстным отцом, который стоял, скрестив руки на груди, с суровым выражением лица. — Римус, — она выдала потрясённую улыбку в надежде, что он не догадается, где она была, — знаешь, я как раз собиралась пойти вымыть руки к ужину, — она избегала его взгляда и начала вскользь идти к своей комнате, но он преградил ей путь, останавливая. — Да? Ну, ты вся выглядишь достаточно вымытой, судя по всему, — Римус покачал головой своей крестнице, так как она не смогла скрыть своё промокшее от дождя состояние. Он знал. — Элора, ты сошла с ума! Неужели ты не понимаешь всей серьёзности происходящего? — Я всего лишь прогулялась, — Элла закатила глаза, когда Римус назвал её полным именем. Он знал, что она терпеть не могла, когда её называли Элорой. — Я не отходила далеко от хижины. Просто решила сходить к пруду. Мне нужно было проветрить голову, вот и всё, — в этот момент не было смысла пытаться оправдываться, поэтому она решила сорвать пластырь и дождаться сурового ответа, который наверняка последует. — Ради Мерлина, Элла! Неужели ты действительно думаешь, что бродить в одиночестве по лесу — самая гениальная идея в такое время?! — Римус повысил голос, и Элла скрестила руки на груди. — Тебя могли выследить... Даже убить! — Римус! — Тонкс, завернув из-за угла, вышла в прихожую и бросила на Римуса строгий взгляд, словно говорила ему быть осторожнее в своих словах. — С ней всё в порядке. Не нужно сердиться. Ничего не случилось. Элла слегка пошаркала по полу в своих промокших туфлях, которые хлюпали под ней, ожидая его ответа. — Ну, она вполне могла быть полной противоположностью слова «в порядке», — холодно ответил Римус. — Но я в порядке, Римус, — тихо сказала она. — Прости, что улизнула, ладно? Просто я чувствую, что если проведу ещё хоть минуту в заперти в этой грёбаной хижине, то сойду с ума. После смерти Сириуса Римус решил, что в их интересах будет скрыться, ну то есть, в интересах Эллы. Он думал, что на данный момент это будет самое безопасное место после всех нападений Пожирателей Смерти на Лондон. Люди пропадали без вести, их хладнокровно убивали, и он не хотел, чтобы она была одной из них. Он верил, что Пожиратели Смерти выполняли приказ по уничтожению фамилии Блэков навсегда, насколько они знали. Она понимала, почему он принял такие меры предосторожности, чтобы защитить её, но что Римус, похоже, не понимал, так это то, что все они были в опасности, как бы сильно они ни старались спрятаться от этого. Больше не существовало такого понятия, как безопасность. Волан-де-Морт с каждой минутой становился только сильнее, как и его армия последователей. Элла знала об опасности, но она не могла оставаться тут вечно, она хотела попытаться вести нормальную жизнь, получить работу и своё жилье… Не говоря уже о том, что прошло почти три месяца с тех пор, как она слышала или видела кого-то из своих друзей, поскольку Римус не хотел, чтобы их местоположение было раскрыто. Ей даже не разрешили отправить сову своему лучшему другу Джорджу, по которому она ужасно скучала, из-за его страха, что письмо может попасть не в те руки. Когда Римус не ответил, Элла снова заговорила, зная, что это приведёт лишь к ссоре, но она не могла сдержаться. — Я знаю, что ты делаешь только то, что, по твоему мнению, лучше для меня, — начала она, — но больше нет такой вещи, как безопасность. Я хочу устроиться на работу, работать в магазине приколов с Джорджем и Фредом. Они уже предлагали мне остаться в их квартире над магазином… Я хочу посмотреть, что есть ещё, кроме того, чтобы прятаться. — Элора, — предупредил Римус, но она продолжила. — Нет, — она покачала головой, — я скучаю по своим друзьям, Римус. Я никого из них не видела с тех пор, как это случилось… Я хочу увидеть Джорджа, Фреда, Ли и… — её голос затих ближе к концу. Она так сильно скучала по ним всем, и, судя по тому, что они знали, она была всё равно что мертва. От Римуса по-прежнему не было ответа. Единственное, что она получила взамен — суровое выражение на лице. — Я больше не останусь здесь, живя в страхе, — Элла сглотнула, чувствуя, как подступают злые слёзы. — Мне больше не восемь лет, а восемнадцать. Я прекрасно справлюсь. То, что ты боишься, не значит, что я должна оставаться здесь и прятаться за грёбаной стеной. Её уже тошнило от того, что все решения принимались за неё. Она была более чем способной, большое спасибо. Римус прикусил язык и покачал головой. — Мы не будем обсуждать это прямо сейчас, поговорим об этом позже. — Ты всегда так говоришь, — Элла пробормотала себе под нос. — Римус, она больше не маленькая девочка, — заговорила Тонкс, и он вздохнул, повернувшись к ней. — Она не может оставаться здесь взаперти вечно, думаешь ли ты, что это лучше для неё или нет. Ей сейчас нужно быть со своими друзьями, и я знаю, что ты знаешь это. Элла с надеждой посмотрела на Римуса, зная, что Тонкс знает, как успокоить его в минуты злости. Это была одна из многих вещей, которыми она восхищалась в ней, и что делало их более чем идеальной парой. — Я знаю, что она больше не маленькая девочка! — воскликнул Римус, его лицо покраснело от раздражения, когда он посмотрел на Эллу. — Бродяга хотел бы, чтобы ты оставалась в укрытии, он бы не одобрил, если бы ты ушла жить с компанией парней! Элла усмехнулась. — Сириус доверял Уизли, и я знаю, что ты тоже! Что плохого в том, что я буду жить с компанией парней? Они мои самые близкие друзья! — Мы не будем это обсуждать, Элора! — Перестань избегать вопроса! — крикнула в ответ Элла, теперь разъярённая этим спором. Она ненавидела ссориться с Римусом, но со времён Сириуса это казалось обычным явлением. — Слушай, ты не позволишь мне уйти? Ладно. Я трансгрессирую сама, — Элла вытащила палочку из кармана, но Римус выхватил её у неё из рук. — Ты, чёрт возьми, шутишь! Отдай мне мою палочку! — Довольно! — крикнул Римус, убирая палочку подальше. — Мы закончили на этом. Ты остаёшься здесь, и это окончательно. — У Сириуса бы с самого начала не было с этим проблем! — крикнула Элла в ответ. — Он… — Что ж, Сириуса здесь больше нет! — слова Римуса глубоко ранили, и Элла проглотила слёзы, чувствуя, как знакомо сжимается горло. — Он мёртв, и он не вернётся, чтобы принимать эти решения, так что, я думаю, мы никогда не узнаем! — Римус! — ахнула Тонкс, а Элла сделала несколько шагов назад и покачала головой. — Я буду в своей комнате, — она едва смогла выдавить последнее слово, после чего бросилась наверх и захлопнула за собой дверь. Она велела себе не плакать… Чёрт возьми, она думала, что выплакала все свои слёзы за последние несколько месяцев, но, очевидно, нет. Слёзы злости потекли по её щекам, и она быстро вытерла их всё ещё влажным рукавом, теперь ещё более раздражённая тем, что плакала. Она ненавидела то, как жалко, должно быть, выглядела в своей насквозь промокшей одежде, со слезами, стекающими по её покрасневшим щекам. Она потянулась к кольцу, висевшему на небольшой цепочке у неё на шее, и закрыла глаза. Сириус подарил его ей перед тем, как уйти. Это было кольцо её матери, и на нём была гравировка с их инициалами. С.Б. и К.М. Она нежно провела большим пальцем по гравюрам и слегка вздохнула. Он не хотел этого говорить, Элла. Не хотел. Римус редко упоминал Сириуса, но когда он это делал, она могла сказать, что это беспокоило его так же сильно, как и её. Она потеряла отца, но он также потерял своего лучшего друга, и она попыталась взглянуть на это с его точки зрения. Она не хотела продолжать злиться на него, просто не могла. Ссоры с Римусом были не тем, с чем она хорошо справлялась. Он воспитывал её большую часть её жизни и стал для неё отцом, пока Сириуса не было. Она знала, почему он не решался отпустить её, но её всё ещё злило, что он, казалось, никогда её не слушал. Через некоторое время Элла взяла себя в руки, затем надела сухие штаны с толстовкой и начала подбрасывать в воздух мячик, растянувшись на кровати, чтобы успокоиться. Раздался лёгкий стук в дверь, и она вздохнула, надеясь, что войдёт Тонкс. С ней было легче разговаривать. Римус никогда не был из тех, кто любит сентиментальные разговоры, и она тоже. — Открыто, — сказала она, не отрывая взгляд от маленького мяча, который бросала. Элла услышала тихое бормотание из коридора, а затем голос Тонкс: — …нет, она же не укусит тебя. — Но что мне сказать? Ты же знаешь, я не очень хорош в… — Иди! Она не оглянулась, чтобы посмотреть, кто вошёл, и сдалась только тогда, когда почувствовала, как прогнулся матрас. Римус сидел неподвижно, растерянно уставившись в стену напротив. Элла, будучи упрямой девушкой, продолжала бросать мяч, не осмеливаясь говорить первой. Она даже не знала, что сказать, хотя знала, что должна извиниться за свою вспышку возмущения. — Мы с твоей мамой играли в это в коридорах, — коротко сказал Римус, переводя взгляд на свою крестницу. — Она была довольно хороша в этом. Элла не ответила, но перестала подбрасывать мячик. Она мало что знала о своей матери, поскольку та умерла при родах — ещё одна причина, по которой она чувствовала ответственность уже за две смерти в своей семье. Но, судя по тому, что Элла слышала, она была великой ведьмой, и очень красивой. — Полагаю, это и привлекло тогда моего отца, да? — губы Эллы растянулись в лёгкой улыбке. — Её выдающиеся навыки в Сокс? Римус тихо усмехнулся и повернулся к Элле. — Нет, это было нечто большее, чем её навыки в Сокс, — пошутил он. — Она была прекрасна. Так полна жизни, ещё больше с ней было не соскучиться. У неё была та самая улыбка, которая освещала комнату, — Римус на мгновение замолчал и улыбнулся. — У тебя это от Кэролайн. Элла улыбнулась в ответ своему дяде, и он поудобнее устроился на своём месте, чтобы посмотреть ей в лицо. — С другой стороны, твои упрямство и решительность точно от Бродяги. — Сириус? Упрямый? — саркастично спросила Элла и приподняла бровь. — Чрезвычайно, — сказал Римус. — Ты идеальное сочетание Кэролайн и Сириуса… Я вижу в тебе их обоих, — он прочистил горло, — думаю, именно поэтому мне так трудно позволить тебе уйти. Элла села на кровати и бросила на него хмурый взгляд. Она знала, что ему трудно быть таким открытым и говорить о своих чувствах. — Ты действительно видишь их во мне? Римус кивнул, и Элла начала теребить кольцо на своей цепочке. — Я сожалею о своей вспышке злости. Боюсь, я зашёл слишком далеко в своих словах. Элла не ответила и прислушалась к тому, что хотел сказать Римус, переведя на него взгляд. Он выглядел расстроенным, и ей не нравилось видеть его таким. — Мне не следовало выходить из дома, прости, я просто… не знаю, — она покачала головой, снова чувствуя, как сжимается горло. — Я не знаю, как перестать чувствовать себя такой оцепеневшей. Элла сжала переносицу и прерывисто вздохнула, когда Римус придвинулся к ней ближе и заключил в объятия. Она положила голову ему на плечо и позволила нескольким слезам упасть на его рубашку. Она не обнимала его по-настоящему с Рождества, предшествовавшего смерти её отца, и его привычное объятие было таким комфортным, успокаивающим. — Это пройдёт, Элли. Нужно просто ещё немного времени, — сказал он и мягко поцеловал её в макушку. На несколько мгновений воцарилась тишина, лишь звук сильного дождя по крыше хижины заполнял её. — Итак, насчёт квартиры… — тихо сказал Римус. — У них есть свободная комната? — Элла села, уставившись на своего дядю так, словно он только что предложил купить ей трёхглавую собаку. Он говорит о том, о чём она думает? — Что? — Тонкс была права, как всегда. Тебе нужно быть со своими друзьями и стараться вести нормальную жизнь. Элла смахнула слёзы и вытерла щёки рукавом. — Ты отпускаешь меня? — Если я отпущу тебя, я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь, — Римус внимательно посмотрел на неё. — Я обещал Бродяге, что буду оберегать тебя… так что пообещай мне, что ты будешь держаться подальше от неприятностей и не будешь делать ничего, что может навредить тебе. Он только что дал ей разрешение уйти, и она просияла от уха до уха. — Ты серьёзно? Ты правда серьёзно? Римус едва успел кивнуть головой, чтобы подтвердить свой ответ, прежде чем она крепко обняла его. — Спасибо, спасибо, спасибо! — она уже давно не чувствовала такой надежды или восторга, и понимание того, что она воссоединится со своими друзьями, только усилило эти чувства. — Мы поговорим об этом более подробно утром и подготовим тебя, хорошо? — Римус посмотрел на неё грустными глазами, когда она высвободилась из объятий, и Элла внезапно почувствовала укол вины, пронёсшийся сквозь неё. Как бы ей ни хотелось уйти, оставить Римуса тоже будет тяжело. Прожив с ним столько лет, будет совсем по-другому, когда его не будет рядом, чтобы направлять её. — Не грусти, — мягко сказала Элла, заметив, как его глаза стали стеклянными. — Ты же знаешь, я уйду не навсегда. Мы всё равно сможем видеться. Её дядя кивнул и резко шмыгнул носом, не желая показывать свои эмоции, и встал с кровати. — Ну что ж, — он хлопнул в ладоши, — вкусный и горячий ужин будет ждать тебя, когда ты будешь готова спуститься. — Римус, — сказала она, прежде чем он направился к двери. Он повернулся к ней лицом. — Спасибо тебе. Он слегка улыбнулся ей перед тем, как выйти, и Элла плюхнулась на кровать, подавив визг и улыбаясь от уха до уха. Она наконец-то сможет снова увидеть Джорджа, и она не могла бы быть в большем восторге.