***
Почувствовав, как неприятно ноет от голода пустой живот, Леви решил перекурить. Изящно обогнув направлявшегося к нему Закклая, в глазах которого революционным костром пылало желание рассказать об очередном вычитанном в газете «Друг пенсионера» чудодейственном снадобье из порошка медведок, Леви вышел на улицу. Было всего одиннадцать часов утра, но солнце уже нещадно палило. Встав в тени корпуса, Леви закурил и привычным движением вытащил из кармана телефон. Ни звонков, ни сообщений. Он подумал было позвонить дяде, но не решился: когда тот в командировках, его лучше не беспокоить. Закрыв контакты, Леви увидел иконку нового сообщения. «Жутко скучная терапия. Зик ноет, как ему тяжело.», — написал Эрвин. Леви хмыкнул, пытаясь вспомнить, в какой именно момент они с Эрвином стали приятелями, непринужденно переписывающимися обо всем на свете. «телефон убери а то выганят», — ответил Леви. «А я, быть может, и не против.» Не найдя, что на это ответить, Леви убрал телефон в карман. Однако, долго скучать ему не пришлось — с неба, — точнее, с крыльца, — на него свалилась новая, куда более приставучая напасть, чем непрошенные сообщения Эрвина. — Ой, это Вы тут курите, — пискнула Петра, неловко ступая на высоких каблуках по ступенькам. — Ага, — кивнул Леви. — Вы, наверное, есть хотите? Обед же еще не скоро… Может, Вам халву дать? У меня есть. В шоколаде, — на одном дыхании выложила Петра. — Спасибо, не надо. — Но Вы же… — Не люблю сладкое, — отрезал Леви. Петра погрустнела. — А можно мне тоже сигаретку? — стесняясь, попросила она. Леви, удивленно уставившись на нее, протянул пачку. Петра неумело вытащила одну сигарету, чуть не переломив ее посередине. Леви, наблюдая за ней, протянул зажигалку и сам чиркнул колесиком. — Спасибо, — поблагодарила Петра. — На здоровье, — пошутил Леви. Глубоко вдохнув, Петра выронила сигарету и закашлялась. Леви с грустью глядел, как та, практически целая, покатилась по асфальту. — Ну и зачем? — уныло спросил он. — Изви… ни… те, — Петра задыхалась от бьющего ее кашля. На глазах у нее выступили слезы, и Леви почему-то казалось, что плакала она совсем не от дыма. — Да ладно, — вздохнул он. — Новые куплю. Петра утерла слезы рукавом халата, оставив на белой ткани густую полосу стершейся косметики. — Пошли, посидим, — решительно предложил Леви, чувствуя, что лучшего момента ему уже не представится. Войдя во внутренний дворик, он уверенно направился к скамейке под высокой елью. Сев, он похлопал рядом с собой, приглашая застывшую в нерешительности Петру садиться. — Послушай, — набрав в грудь воздуха и шумно выдохнув через нос, начал Леви. — Я не дурак и все понимаю. И не такой козел, как ты думаешь. Но вот просто не надо. Не стоит. Мне, конечно, очень приятно, но ответить тебе взаимностью в полной мере я не могу, — на одном дыхании выпалил он. Петра душераздирающе шмыгнула носом. — И тебе оно не надо. Вон, у нас Райнер какой красавец. Его лучше… халвой покорми, — окончательно потерявшись в мыслях, выдал первое пришедшее в голову Леви. Петра, спрятав лицо в ладонях, глухо заплакала. Леви было стыдно, и в какой-то момент он даже решил все переиграть, извиниться и сказать ей «да». В кармане коротко загудел телефон. Леви, чтобы не смотреть на плачущую Петру, поспешно вытащил его и открыл новое сообщение. «Пришли с терапии. А ты где? Сейчас капельницы ставить будут.»***
Вернувшись в палату, Леви, чуть не споткнувшись о ряд капельниц около входа, сбросил тапки и забрался на кровать. — А чего это они спохватились? Что вы там Фриде на терапии наговорили? — усмехнулся он, кивком указываю на штативы. — Старшая медсестра из отпуска вернулась, и нам наконец-то смогли выписать лекарства для капельниц, — пояснил Армин, уже занявший удобное положение на кровати и подложивший под приготовленную для катетера руку свернутое банное полотенце. Леви молча кивнул и лег, поставив подушку повыше. — Как раз до обеда пролежим, — сонно заметил Эрвин. — Леви, а ты где был? — Курил, — пространно ответил Леви, не собиравшийся вдаваться в детали о Петре. Скорее всего, к вечеру и так все отделение будет знать. Как минимум, женская его часть. Эрвин хотел еще что-то спросить, но в палату вошла Хистория, несшая в руке металлическую кювету со стерильными иглами и бутылёк спирта. Все моментально оживились, поддёргивая края подушек и устраиваясь поудобнее. — Все сходили пописать? — деловито поинтересовалась Хистория, ставя кювету на ближайшую тумбочку. — Вам два часа лежать, так что рекомендую сходить тем, кто не успел. Никто не шелохнулся. — Ну, я предупредила, — смутившись, заметила Хистория, расставляя штативы с капельницами около кроватей. — Смит, Вы сегодня как? Выспались? — На два года вперед, — ответил Эрвин, уныло глядя на возвышавшуюся у его изголовья капельницу. Хистория сочувственно покивала и присела на край постели Эрвина. Закатав повыше рукав его пижамы, она быстро обработала сгиб локтя спиртом и быстрым точным движением ввела иглу катетера ему в вену. Эрвин поморщился. — Все хорошо? Не больно? — заботливо спросила Хистория. — Нет, нормально, — отозвался Эрвин. Хистория, подхватив кювету, перешла к Зику. Она о чем-то дежурно спросила его, но Леви не вслушивался. Ожидая своей очереди, он — пока еще руки были свободны — быстро подключил наушники к телефону и положил его рядом, чтобы было чем скоротать время до конца процедуры. — Поработайте кулачком, — беря его за руку, сказала Хистория. Леви, опешив, уставился на нее. — Я у Вас вену не вижу, посжимайте кулак, — повторила Хистория. Чертыхнувшись про себя, Леви, пока Хистория своими тонкими пальчиками разглаживала кожу на его локте, принялся сжимать кулак. — Крепко зажмите, — приказала Хистория и со всего размаху загнала иглу прямо в вену. — Теперь отпускайте. Леви послушно расслабил пальцы. Было немного неприятно от ощущения иглы внутри, и он немного пошевелил рукой, ища удобное положение. — Не ерзайте, — сурово одернула его Хистория, переходя к Райнеру. — Ой, какие у Вас мускулы! — восхитилась она, обеззараживая его руку. — Он у нас спортсмен, — поведал ей Майк со своей кровати. — Здорово! — немного фальшиво поразилась Хистория и поставила Райнеру катетер. — Не больно? — Нет, отлично, — сдавленным голосом отозвался Райнер. — Вот и хорошо. Ну что, мальчики, всем удобно? Никому не больно? Тогда я пошла. Через полчаса загляну, как у вас тут дела, — подхватив кювету, заявила Хистория и вышла из палаты, плотно запирая дверь. Повисло молчание. — Ты с ней так и не поговорил, Райнер? — спросил Майк. — Нет, — запнувшись, признался Райнер. — А в чем проблема? Сходи, купи шоколадку — только хорошую, а не плитки всякие — зайди, как никого на посте не будет, и скажи. Все равно лучше, чем в подушку вздыхать. — Злой ты, — заметил Зик. — А вдруг откажет? — Да не откажет. Такому не откажет, — со знанием дела заметил Майк. — Для человека, умудрившегося затащить даму под венец, ты даешь слишком дилетантские советы, — отозвался Зик. — Так дай лучше. Поделись опытом охмурения своей дамы, — предложил Майк. — Пик умничка, все сделала сама. — Зик на мгновение умолк. — Ладно, уел. Берем твой план за основу. — Вы там серьезно? — обалдевшим голосом уточнил Райнер. — А то. Хоть какое-то разнообразие в больничной рутине. Значит, так: принаряжаешься в чистую майку, покупаешь хороший шоколад — по моему опыту, с коньяком лучше не брать, не то подумает — и идешь к ней. — Речь заранее продумай, что-нибудь в меру милое и романтичное, дамы такое любят. На уши особо не приседай, но комплимент сделай, — подхватил Майк. — Чем небанальнее — тем лучше, — добавил Зик. — Скажи, что у нее улыбка милая, — вклинился в поток советов Эрвин. — Вот поэтому ты и не женат, — заметил ему Зик. — Даже страшно представлять, какие комплименты ты тогда своей Пик делал, — обиженно ответил Эрвин. — Я ей комплименты после одного случая не делаю. Она как-то раз спросила, почему я ее выбрал. Я честно сказал, что это все потому, что она очень умная. Но Пик почему-то обиделась, — задумчиво поведал Зик. — Вот тебе, Райнер, пример того, что говорить не стоит, — заметил Майк. — А что тогда? — уныло спросил Райнер. — Ну, скажи ей, что от нее все вокруг становится радостнее, — предложил Зик. — Для начала сойдет. А как заулыбается — дожимай тем, что она очень красивая и все такое. — Ага, понял. Спасибо, — задумчиво поблагодарил Райнер. В палату кто-то с грохотом постучал. Дверь, не выдержав такого напора, отворилась, являя на пороге сияющую Ханджи. — Ой, мальчики, ширяетесь?.. Жаль, как жаль. Хотела на кофе позвать, — наполнилась палата ее заливистым речитативом. — Ханджи, стой! Ты нам нужна! — остановил ее Майк. — Посоветуй Райнеру: как ему впечатлить Хисторию? — О, это вы по адресу! — захохотала Ханджи. — Короче, слушай: после ужина становишься последним в очередь за таблетками. Когда она будет тебе лекарства выдавать, встаёшь посреди поста на одно колено и поешь ей: «Быть хочу всегда с тобой, представлять тебя женой! Неземную красоту вижу пред собой я как в бреду»! А потом добавляешь: heirate mich! И обязательно с мужественными интонациями. И все, Хиса твоя навеки! — Шла бы ты, а? — взмолился Райнер. — Зато впечатлений ей по гроб жизни оставишь! Только о тебе думать и будет! — смеясь, переубеждала его Ханджи. — Ладно, мальчики, загляну на тихом часу. — Зоэ, Вы чего так орете? — остановился напротив палаты проходивший мимо Жан. — А? Ой, знаете, доктор, как легко влюбиться императрице… — заливисто запела Ханджи в ответ. — А укол лития в попу императрица не хочет? — шутливо уточнил Жан. — Вы что? Когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер? — хохотнула Ханджи, указав рукой на Эрвина. — Нет уж, увольте, у меня еще дела! Закрыв дверь, Ханджи ушла, шумно перешучиваясь с Жаном. — Что это на нее нашло? — задумчиво спросил Эрвин. — А ее Моблит вчера навестил, — пояснил Майк.