* * *
Последнее время Камелия перестала отличать день от ночи. Реальность и сон слились для неё в единое бездумное существование. Девушка открывала глаза утром в кровати под тёплыми одеялами, а моргнув, обнаруживала себя в кресле у окна, за которым уже плясала ночная метель. Отчего-то провалы в памяти не тревожили Медичи. Она сейчас, казалось, вообще ни о чём не переживала. Тихий звук закрываемой дверь неожиданно разбудил Камелию. Девушка с некоторым смятением осмотрелась. Накрытая пледом, она сидела у окна. Солнце бликовало на стеклянной россыпи снега на крышах. Медичи поморщилась. Её глаза стали слишком чувствительны к свету. Камелию не покидало странное ощущение, словно недавно кто-то был в комнате. Наверное, Такеши. Девушка уже долгое время не видела его. Похоже, присутствие мужчины приходилось как раз на бессознательные промежутки Медичи. После появления тёмных интервалов Камелии даже стало проще. Слушать, как нечто говорит голосом её любимого, стало практически невыносимо. На душе было гадко и девушка не знала причины. От того становилось ещё гаже. Камелия де Медичи, девятнадцать лет. Медленно встав и позволив пледу упасть на пол, девушка шагнула ближе к окну. От него тянуло холодом, а по углам на стёклах морозом были выведены причудливые узоры - особый язык зимы, никому кроме неё самой непонятный. Я потеряла семью, которой у меня никогда не было. Камелия кладёт руку на ледяное стекло. Оно запотевает вокруг её бескровной ладони, образуя тонкую каёмочку, словно обводя по трафарету. Человек, которым я восхищалась, практически потух. Девушка стоит в цветастых носках, связанных Ямамото, но её ноги коченеют. Такеши мёртв, а его память осквернена. У Медичи просто не осталось сил. Лишенная родины и оставленная абсолютно всеми, она осталась одна. Это невыносимо больно, когда в бесконечно обширном мире у тебя нет места. Запертая в комнатушке, Камелия ощущала себя словно в гробу, где кончался воздух. Ямамото был рядом, но по ту сторону гроба. Он лежал на могиле девушки, рассказывая ей о небе с пушистыми облаками и мягком ветерке, причёсывающем молодую траву. Пока он это делал, Медичи кричала о помощи, но Такеши не отозвался. Её мольбы неинтересны мужчине. Был ли вообще смысл в прожитых мною годах? Камелия всматривалась в прошлое стеклянными глазами, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Причину, по которой родилась, ради чего существовала. Какая жалкая, никчёмная жизнь. Может, Анесса права и ей надо было умереть шесть лет назад? Раскуси девушка тогда капсулу с ядом после провала миссии, смогла бы умереть без сожалений. Она бы не увидела, кем стали люди, вызывающие прежде лишь восхищение. Почему-то из широко раскрытых глаз потекли обжигающе горячие слезы. Медичи хотелось сорваться на истерический плач, чтобы до всхлипов, судорожных вздохов и опухшего лица. Но ничего этого не было. Только безостановочные ручейки по щекам. Зачем это вообще продолжать? Ямамото уже никогда не станет прежним, не улыбнётся и не скажет с беззаботной искренностью о самой своей чистой к ней любви. Такеши говорил Камелии, что убил более двадцати девушек, похожих на неё. Медичи плакала, а мужчина раскладывал на столе фотографии улыбающихся вместе с ним будущих жертв. Он помнил каждую: имена, возраст, как и где их встретил, убил. Глядя в их счастливые лица, Камелия понимала, что виновата в их смерти не меньше мужчины. Своим существованием девушка всю жизнь причиняла только лишь боль. В родном особняке, где отец и тётя видели в ней лишь помеху и бесполезную вещь, нелюбимая, она жила первое время лишь жалостью Марты. Потом - памятью о Такеши и Тсунаёши. Сейчас у неё не осталось и этого, как и надежды, что их трупы восстанут из пепла, стряхнут его и рассмеются, прогоняя страхи и печали Медичи. Камелия становилась равнодушнее и всё реже осознавала происходящее. Похоже, кислорода в её темнице уже совсем не осталось. Так для чего дышать, если уже нечем? Тонкие негнущиеся пальцы затягивали верёвочные узлы. Тяжёлая табуретка стоит посреди комнаты под старой люстрой. Девушка встаёт на неё, прикрепляя свободный конец верёвки. Взявшись за повисшую петлю обеими руками, Медичи на секунду посмотрела вниз. В глаза бросились вязаные носочки с их неуместной яркостью. Камелия подумала немного и отпустила верёвку. Она спустилась на пол, сняла подарок Ямамото и аккуратно положила на застеленную кровать. Девушке показалось неуместным умирать в них. Поверхность приземистой табуретки босыми ступнями ощущалась иначе - более холодная и жёсткая. Медичи накинула петлю на шею, отвела немного отросшие волосы в сторону, затянула. В голову пришла ещё одна мысль: наверное, стоило написать прощальную записку. Камелия немного подумала и отказалась от этой идеи. Может, ей нечего было сказать, а может, наоборот слишком много. Девушка не знала сколько времени прошло с ухода Такеши и не хотела, чтобы он вернулся до того, как всё закончится. Происходящее было слишком странно, чтобы Медичи могла полностью его осознать. Камелию не грыз ни страх, ни сожаление. Она осматривала комнату и мир за окном так, словно просто собиралась выйти ненадолго из квартиры и проверяла не оставила ли чего. Вот только разница была в том, что закрыв дверь в мир таким образом, вновь открыть её не получиться. Девушка знала Смерть и что бывает с теми, кого она настигла. Сейчас же Медичи сама стучалась к ней в дверь. К чему Камелии приглашение? Они ведь давние подруги. Встав на край табуретки, девушка ещё пару раз дёргает за верёвку, проверяя надёжность. Приготовления завершены и пора уходить. Кто знает, может за дверью её ждёт Такеши? Медичи не против рискнуть и проверить. Она делает шаг, её ноги теряют опору. Верёвка врезается в кожу, причиняя невыносимую боль. Камелия хрипит, выпучив глаза. Мир вспыхивает невыносимо яркими красками. Девушка дёргается, сучит ногами, впивается ногтями в горло, царапая до крови. Больно, от удушья кружится голова и ужасно тошнит. А ещё ей снова... страшно.* * *
Ямамото на автомате идёт по тускло освещенному коридору. В его руках в такт шагам покачивается пакет с печеньем и сладостями. Такеши размышляет, что неплохо было бы выпить с Цубаки чая. Они давно не сидели вместе. Девушка вообще стала в последнее время очень отстранённой, но ведь это дело поправимое. Мужчине всегда удавалось найти к каждому подход, развеселить. Медичи не станет исключением, он уверен. Вот и его комната. Ямамото привычно улыбается, готовя какую-то нелепую фразу в качестве приветствия, и открывает тяжёлую дверь. Первое, что бросается в глаза: белые ступни, затем уже и само тело в ночной рубашке. Цубаки висит к нему спиной, склонив голову к груди. Под её ногтями даже издалека видны кусочки разодранной кожи и свернувшейся крови. Непроницаемые глаза Такеши вглядываются в труп около минуты, затем следует равнодушный вздох. Мужчина достаёт из кармана брюк телефон, набирая номер. Пара гудков и через динамик доносится почтительный голос: - Да, босс? - Фалько, - Ямамото весело улыбается, придавая голосу жизнерадостный - у меня в комнате небольшой беспорядок, пришли кого-нибудь. Пауза на несколько секунд и короткий ответ: - Понял. Такеши кладёт трубку и с некоторым недовольством смотрит на пакет с печеньем. - Пойду Ламбо отдам, что ли. Конец.